— О, да, добрые дела Арон делать любит, — подтвердила старушка. — Что же привело вас сюда?
Но внимание юноши уже переключилось на другой объект:
— Что ж, добрый вечер, Таша-лэн. — Леогран склонился над её рукой с поцелуем. — За те месяцы, которые мы не виделись, вы сильно… изменились, должен сказать.
— Чего не скажешь о вас, — усмехнулся Алексас из-за Ташиной спины. — Всё так же поразительно неучтивы со мной.
— Приветствую, Джеми-энтаро. — Леогран поклонился в третий раз. — Я тоже скучал.
Поморщившись от именования своей персоны чужим именем — что поделаешь, посторонним лучше было не знать о раздвоении личности сына отца Кармайкла, — Алексас хмыкнул; и Таша поняла, что это один-один.
— Прошу к столу. — Госпожа Лиден потянулась за тарелками. — Таша, помоги на стол накрыть. А… кхм… Джеми, позови Гирена и Лив.
— А Арона ждать не будем? — спросила Таша, уже не удивляясь догадливости названой бабушки.
— Пока дождёмся, всё остынет, — вздохнула старушка. — Не волнуйся, должен скоро вернуться. Куда денется…
Вскоре стол был накрыт. Леограна, нерешительно мявшегося у очага, разоблачили, отправив верхнюю одежду на вешалку, и усадили на почётное место по правую руку от хозяина дома.
— Господин Гирен просил передать, что присоединится позже, — сообщил Алексас, бесшумно приземлившись после прыжка с последних пяти ступенек. — Неотложное наблюдение за странствующей звездой. Лив спит, я решил её не будить.
— Ладно, потом поест, — решила госпожа Лиден, разливая похлёбку. — Кому побольше мяса?
— Мне, — ответил трёхголосный хор.
Помолившись, сели есть. Какое-то время на кухне царила тишина: госпожа Лиден свято придерживалась правила «пока я ем, как рыба, нем», о чём не забывала напоминать окружающим перед каждой трапезой.
— Так что же всё-таки привело вас в наши далёкие края? — поинтересовался Алексас, когда тарелки опустели и старушка милостиво разрешила «молодёжи» поболтать, пока она не вернётся из кладовой с вареньем к чаю.
— Моя невеста, — протягивая ноги к огню, без обиняков ответил Леогран.
Алексас расплылся в преехиднейшей улыбке.
— Которая?
— Слава Богине, теперь она у меня одна, — вздохнул Леогран. — Вы же ещё не забыли, что в глазах света помолвлены со мной… Таша-лэн?
— Такое не забывают, — буркнула Таша, нашаривая на верхней полке буфета травяной сбор.
Она не любила об этом вспоминать; но в памяти уже услужливо всплыли глаза девочки, видевшей своего обожаемого Леограна рядом с другой, вновь всколыхнув в Таше чувство жгучего стыда. Ей не слишком понравилось быть фальшивой невестой герцога, тем самым причиняя боль невесте настоящей.
— Мне казалось, мы закончили этот фарс, — нахмурился Алексас.
— Мне тоже. Однако вмешались неожиданные обстоятельства, — печально ответил Леогран. — В конце концов, святой отец не зря ведь сказал нам обращаться за помощью, когда таковая понадобится.
— И что за обстоятельства?
— Ежегодный Княжий бал в Ночь Середины Зимы, — ответил Леогран: с таким видом, будто у него разом заныли все зубы. — Большое событие. На балах всегда собирается вся знать провинции… и, конечно же, подмечает, как обстоят дела у каждой великосветской семьи.
— А Таша, как ваша невеста, обязана ехать с вами, дабы слух о разрыве уже второй вашей помолвки не навредил репутации семейства Норманов?
— Это было бы полбеды. В конце концов, моя невеста вполне могла приболеть, и до бала в Ночь Середины Лета ей не надо было бы появляться при дворе, а тогда разрыв помолвки уже не выглядел бы столь удручающе. При таком раскладе мы бы не осмелились беспокоить Ташу-лэн… но всё гораздо серьёзнее. И гораздо хуже.
Возясь с заварочным чайником, Таша встревожено подняла голову.
Ой-ой.
— И что же случилось? — бесстрастно спросил Алексас.
— В этом году настал черёд Равнинной провинции принимать у себя Королевский бал. То есть грядущий Княжий бал почтит своим присутствием сам Шейлиреар Первый в сопровождении своего двора, — тоскливо заговорил Леогран. — Князь и герцоги Равнинной должны будут накануне праздника явиться к Его Величеству на частную аудиенцию…
— …дабы он лично перекинулся словечком с теми, кто под его началом управляет его королевством. Ещё одно нововведение Его Величества. — Алексас презрительно усмехнулся. — Тоже мне, игра с подданными в дружбу и заботу.
Леогран устремил на него глубоко шокированный взгляд.
— Так в чём, собственно, проблема? — невзначай отдавив «братцу» ногу, поинтересовалась Таша.
— Проблема в том, что в роли моей невесты вы произвели фурор, Таша-лэн, — вздохнул Леогран. — И даже не столько вашей неоспоримой привлекательностью, сколько легендой о вашем происхождении.
Таша помолчала.
Начиная смутно подозревать, в чём проблема.
— Вы ведь, — наконец заговорила она, — пустили слух о том, что я…
— Потерянная наследница опального рода Морли, да. — Леогран внезапно досадливо шлёпнул себя ладонью по колену. — И если бы какого другого!
— Поскольку в ходе восстания против Бьорков всех Морли фактически истребили, нам подумалось, что так удастся избежать скользких объяснений и нежданных встреч с родственниками, — пожала плечами Таша: искренне желая быть такой же спокойной, какой притворялась. — А представляться пропавшей представительницей какого-либо другого рода было весьма рискованно.
— Рискованно! А что вы скажете на то, что слух об этой истории дошёл до князя Равнинной, а от него — к Его Величеству?
— Представить Ташу госпожой было вашей затеей, — зевнул Алексас. Впрочем, в этом зевке виднелось напряжение кота, заметившего мышь и старательно казавшегося беззаботным. — В руки палачей мы её не отпустим, даже не мечтайте. Так что сами выпутывайтесь.
— Палачей? — Леогран расхохотался, и в смехе его скользнули какие-то истеричные нотки. — А что вы скажете о том, что Его Величество решил провести амнистию всех опальных родов?
Таша уставилась на него.
— Амнистию?..
— Всех родов, впавших в опалу из-за неподчинения Шейлиреару. — Герцог прикрыл глаза. — «Держать зло на людей, преданных своему королю, преступно. Такая преданность заслуживает уважения». Цитата дословная.
— И почему же нам об этом ничего неизвестно?
— Информация пока закрытая, только для правящих верхов. В новостные листки ещё не просочилась. Насколько я понимаю, Его Величество не хочет разглашать эту весть до приёма, где он торжественно представит общественности всех несчастных изгнанников… всех, кто уцелел… теперь восстановленных в своих правах. А для начала он хочет лично познакомиться с объявившейся представительницей Морли. И, насколько я понимаю, передать ей во владение её собственность, когда-то им отобранную.
— Собственность?
— Весьма многочисленную притом. Земли, имения… Морли были княжеским родом, в конце концов.
Вот те на, только и смогла подумать Таша.
Глядя на неё, Алексас невесело улыбнулся.
— Почуял укрепление своей власти, значит, — задумчиво протянул он. — Владелица всего имущества рода Морли… даже интересно, что потребуют от тебя взамен.
— При чём тут это? — взвился Леогран. — Вы хоть представляете, что будет, когда выяснится, что она — самозванка?!
— Без истерик, ваша светлость, — поморщился юноша.
— Какой позор для нашего рода! Не говоря уж о том, что за это её наверняка…
— А если, — тихо сказала Таша, — я и в самом деле из рода Морли?
— Не говорите чепухи! Лучше подумайте, как… как… — Леогран, запоздало осекшись, уставился на неё. — Что вы сказали?
Таша сжала кулаки, стиснув в пальцах хлопок светлой юбки.
Стараясь не слушать отчаянные вопли голоса разума.
— Что, если мы не выдумывали никакую легенду… если я действительно последняя из рода Морли? Что тогда?
Стало так тихо, что Таша могла расслышать шуршание снежинок за окном.
— Таша, — разбив молчание, произнёс Алексас, — ты уверена, что…
— Потребуются доказательства, — пробормотал Леогран.
Она улыбнулась.
— Предоставим.
— Вас допросят…
— Я не боюсь правдометров.
— Но это… это просто… сказочно! — Леогран поднялся на ноги, и глаза его сияли. — Так мы действительно нашли пропавшую наследницу рода Морли?
Обратной дороги нет, сказала Таша остаткам здравомыслия, сохранявшимся не без участия гневного взгляда «братца».
— Да, — спокойно подтвердила она.
— И вы готовы предоставить доказательства?
— Боюсь, — прозвучало у них за спинами, — с доказательствами всё не так просто.
Услышав знакомый голос, Таша второй раз за вечер вскочила: чтобы подбежать к тому, кого давно ждала.
— Арон! — она привычно прижалась губами к его холодной, гладкой, пахнущей морозом щеке. — Как ты…
— Вошёл с чёрного хода. Кто-то забыл расчистить дорожки вокруг дома, так что пробраться к передней двери оказалось непросто. — Погладив её по волосам, амадэй скинул плащ. Под ним скрывалась обычная чёрная фортэнья, никаких тулупов или шуб; Зрящий даже перчаток не носил — ему не было нужды защищаться от холода. — Джеми?
— Уже иду, — скривился Алексас, поднимаясь из-за стола.
— Думаю, к чаю вы всё равно поспеете, — бросил Арон вдогонку. Наконец обратив взгляд на Леограна, склонил голову. — Добрый вечер, ваша светлость.
— Добрый, святой отец, — учтиво ответил юный герцог. — И как много вы слышали?
— Почти всё. — Арон устало опустился в кресло. — Какие же доказательства ты собираешься предъявить, Таша?
Она ответила не сразу. Вначале скользнула внимательным взглядом по лицу названого отца: глаза серые, словно бы выцветшие, пара морщин на совсем не старом лице прорезалась глубже…
А потом уловила знакомый сладковато-горелый запах — и вспомнила то, о чём всё время забывала. Во что, если честно, и верила-то с трудом.
Что за стенами их сказочного мирка в каждом доме жгли над постелями умирающих цветы эндилы.
Тиф напал на Фар-Лойл неделю назад. Первыми заболели дети, и деревенский староста не замедлили предположить, что причина недомогания в отравленных колодцах — в последнее время в новостных листках то и дело писали о подобных случаях, кто-то взялся травить воду в деревнях по всей Долине, — но Арон быстро выяснил правду. Болезнь не щадила никого. Всех обитателей башни звездочёта посадили под домашний арест, и наружу выходил только амадэй, которому заразиться не грозило.
Впрочем, сказать «выходил» было несколько неверно. Арон возвращался лишь затем, чтобы поесть да поспать, целыми днями обходя деревню, переходя из дома в дом: исцеляя тех, кого ещё можно исцелить, а тех, кого нельзя — пытаясь вернуть оттуда, откуда возврата нет.
Иногда получалось.
Иногда нет.
«Неужели ты можешь любого вернуть с того света?» — однажды спросила Таша.
«Теоретически, — последовал ответ. — Немаловажно, сколько прошло времени с момента смерти. Есть ли у человека причины возвращаться. К тому же, как ты помнишь, у всего есть своя цена».
Таша тогда в очередной раз повесила нос: она до сих пор тосковала по кошачьей личине, которой возвращение стоило ей.
«И чем же платишь ты?..»
«За каждый проход за грань я отдаю часть своей жизни».
«Но ты ведь бессмертный, верно?»
«Верно. Однако при этом я старею, а провести вечность развалиной как-то не хочется… впрочем, если б не это, я бы не старился вообще».
«А сколько тебе было, когда ты стал амадэем?»
«Двадцать. И я стал стареть лишь с того момента, как расстался со своим… братом. Когда два амадэя вместе, они как-то нейтрализуют побочные эффекты своих сверхъестественных способностей. Стоит же им отдалиться друг от друга, как они начинают за это расплачиваться».
«А Кристаль Чудотворная была изобретательной женщиной, как я посмотрю…»
«Не представляешь, до чего изобретательной».
— …Таша?
— А. Прости, задумалась. — Тряхнув головой, она присела рядом с Ароном, на ручку его кресла. — Думаю, даже одних правдометров хватит, но ведь у меня есть…
— А если я скажу, что запрещаю тебе ехать?
Таша оторопело смолкла.
За окном взметнулась снежная буря в миниатюре: Джеми решил совместить приятное с полезным и, убирая дорожки, заодно поупражняться в управлении воздушной стихией.
— А как же Норманы? — в конце концов выдавила Таша.
— Полагаю, Леогран-энтаро и Орек-энтаро простят меня, если я скажу, что эта затея опасна для тебя. В конце концов, в глазах света самозванкой и лгуньей окажешься ты, не они. Норманы просто поверили тебе, вот и всё.
— Но…
— Но?
Таша стиснула зубы.
Две Таши внутри неё вели яростную борьбу.
Одна кричала, что в её ситуации самым логичным было бы молчать и сидеть в Фар-Лойле тише воды, ниже травы; однако вторая…