— С машиной и мобильником разобраться проще простого! Не тебе меня стращать, щенок!
— Я-то, может, и щенок, а вот батя у меня — вполне взрослый волкодав… Виктор Станиславович Чаадаев — владелец фирмы «Керамзит-импульс». Может, слышал про такого?
Как только произношу название фирмы и имя отца, по лицу мистера-пальтишко скользит тень узнавания. Это сочетание вообще на многих людей действует магически. Седовласый гад смотрит на меня более внимательно и вдруг произносит:
— А я-то думаю, кого ты мне напоминаешь…
— Имел дело, значит? — теперь уже я усмехаюсь.
Тот, кто моего батю хоть раз встретил, уже не забудет.
— Это неважно! — качает он головой. — Будь он хоть Папой Римским, это не поможет ему отыскать твой труп, я обрублю все концы!
— Думаешь, мой батя — дебил? Не сопоставит тот факт, что мы с Лизой исчезли вдвоем? Он знает, как она у меня появилась, и, конечно, будет копать и в этом направлении тоже!
Да, я вру, безбожно вру, но для пользы дела отчего бы не приукрасить? К тому же мистер-пальтишко не может знать, что отец на самом деле не в курсе.
Он долго смотрит то на меня, то на Лизку, сжавшуюся в комочек у его ног. Видимо, взвешивает шансы быть пойманным за жабры. Долго взвешивает, тщательно… А потом он делает то, что я никогда не смогу забыть — пинает мою Кареглазку в бедро своим кожаным ботинком, наклоняется и орет ей в ухо:
— Ты того не стоишь…
Глава 52. Я за нее на многое готов
Тогда же:
Влад
— Я жалею, что выбрал тебя… — продолжает орать на Лизу мистер-пальтишко. — Надо было брать другую сестрицу!
При этом он снова замахивается на мою Кареглазку. Та вжимает голову в плечи, и что-то мне подсказывает, что делает это она сегодня далеко не первый раз.
— Не тронь ее! — ору не своим голосом. — Иначе отец за нее тебе голову откусит!
Кстати, практически не вру. Думаю, если бы он познакомился с Лизой, то непременно взял под крыло. Есть в ней что-то трогательное, нежное, что вызывает желание защитить, по крайней мере у меня так уж точно. Смотрю на нее, а в груди словно какой-то древний инстинкт просыпается. Пока не могу разобраться, что это за чувство, но оно сильное. Ради этой кареглазой девчонки я на многое готов.
Мой блеф снова прокатывает. Лизе не достается новая затрещина.
«Ай да Владик! Ай да молодец!» — мысленно ликую.
Мистер-пальтишко опускает занесенную руку, пристально на меня смотрит, а потом снова резко тянется к Лизе.
— Тебе сильно нужна эта тварь? Ну так забирай!
Он хватает ее за руку, рывком поднимает на ноги и пихает ко мне.
Девчонка охает от неожиданности, бежит вперед, бросается мне на шею, а я даже обнять ее не могу, руки ведь сцеплены сзади.
— Конечно, заберу! — смотрю седому гаду прямо в глаза. — Еще как заберу! И если вдруг так случится, что Лизу снова похитят, ты будешь первым, к кому мы с батей постучимся, так и знай!
Тот зло усмехается, пытается взглядом прожечь у меня на лбу дыру:
— Повезло тебе в нужной семье родиться… Иначе я бы тебя не пощадил… Кстати, если ты думаешь, что сможешь после этой ночи натравить на меня своего отца, то ты ошибаешься! Если я вдруг почувствую, что Виктор Чаадаев дышит мне в затылок, отправлю подробный рассказ о том, что его сын накачивает девок шампанским с дурью и насилует их, в каждую замшелую газетенку, на каждый телеканал, понял?! Потом отмывайся от этой грязи, как хочешь!
«Ах ты сволота!..»
Интересно, он уже поведал Лизе, какой коктейль достался ей на Новый год, или нет?
Девчонка на его слова вообще никак не реагирует, лишь крепче ко мне прижимается.
— Уходим, ребята… — мистер-пальтишко кивает своим дуболомам.
Но руки мне не освобождают, суки. Как только за этой троицей закрывается дверь, встаю с колен.
— Лизок, видишь, там кусачки?
Машу головой в сторону стены, где висят инструменты.
— Ага! — кивает она, наконец от меня отлипнув.
— Достань и перережь пластик! — показываю ей взглядом на свои руки.
— Сейчас!
Она бежит к стоящему в углу стулу, пристраивает его к стене, встает на него и, наконец, дотягивается до нужного инструмента. Возвращается ко мне, долго возится, но всё же умудряется разобраться с наручниками.
— Молодец, — хвалю ее, потирая запястья. — Ну и женишок у тебя был…
И тут Кареглазка снова кидается мне на шею.
— Влад, я так рада, что досталась не ему, а тебе! Спасибо, что ты пришел! Он бы меня, наверное, убил… рано или поздно… — И тут она начинает плакать.
Тихонько так поскуливает, а у меня внутри всё обрывается от каждого всхлипа, как будто кипятком обдает.
— Успокойся, маленькая… — пытаюсь привести в чувство девушку, а заодно и себя, глажу ее по голове. — Как ты? Тебе сильно досталось?
— Ерунда…
«Врет, зараза… По-любому врет! Ладно, дома проверю…»
— Давай отсюда выбираться…
Проверяю дверь гаража. К счастью, она открыта. Выглядываю наружу — этих придурков и след простыл. Оглядываюсь на Лизу, а у той уже зуб на зуб не попадает.
Снимаю свою куртку, кутаю в нее девушку:
— Где твоя верхняя одежда?
— Юрий ее выбросил по дороге… — продолжает она стучать зубами. — Сказал — жуткая тряпка…
«Знаток нашелся, тоже мне… Хотя в этом я, пожалуй, с ним согласен. Надо Лизу приодеть…»
Кареглазка по-своему понимает мой вопрос и пытается снять с себя мою кожанку.
— Тебе нужнее! — плотнее заворачиваю в нее Лизу, беру за руку и веду наружу.
Когда выходим к машине, девчонка вдруг кричит:
— Мой телефон…
И бросается к куску пластика, который явно раздавили ботинком. Хватает его, снова начинает всхлипывать. Забираю у нее раскуроченный мобильник, достаю из него симку, а сломанный аппарат отшвыриваю в сторону.
— Я куплю тебе новый! Ать-два в машину!
Лиза кивает, юркает на переднее сидение, я тоже собираюсь забраться внутрь... и тут замечаю, что у джипа сдуты шины. Обхожу его кругом — так и есть, эти гады прокололи все четыре колеса.
— Суки! — с чувством стучу по крыше, все-таки забираюсь внутрь.
Слава богу, мой телефон здесь на подзарядке. Цел и невредим. Набираю номер Матвея, прошу меня забрать. Едва кладу трубку, Лиза тихонько заговаривает:
— Влад, я немножко не поняла, а что именно Юрий говорил про шампанское и дурь?
Дошло до жирафа…
Ругаться с Лизой из-за той злосчастной таблетки или когда-либо снова слышать подобные вопросы мне совсем не хочется. Поэтому отвечаю безапелляционно:
— Этот псих нес какую-то ахинею!
— Да? — зачем-то переспрашивает она и сверлит меня своими безразмерными глазищами.
— Ты вообще кому веришь? — спрашиваю строго. — Мне или ему?
— Тебе, конечно!
Глава 53. Ее ранки
Той же ночью:
Влад
— Раздевайся! — смотрю на нее исподлобья.
Лиза мнется, явно этого делать не хочет, но противиться не решается.
— Раздевайся, я сказал! — требую строже.
Она поджимает губы, потом тихонько просит:
— Отвернись…
— Чего я там не видел?
Всё же немного отворачиваю физиономию, но краем глаза наблюдаю, как на кафель ванной падают изодранные колготки, потом форма официантки.
— Белье можно оставить? — просит она с надеждой.
— Под ним отметины есть?
— Нет!
— Хорошо…
Оборачиваюсь к ней и замираю, разглядывая. В ярком свете ванной Кареглазка видится мне совсем крохотной, худой и несчастной. Она старательно прикрывает грудь, хотя бюстгальтер у нее — еще тот бабушкин вариант, ни сантиметра нежных округлостей не открывает.
— Лиза, разведи руки в стороны, дай всю осмотрю!
Она поджимает губы, но все-таки слушается.
Молча отмечаю синяк на бедре, здоровый такой, малиновый, на ее белой коже смотрится как будто краской измазали. В глаза бросается разодранное о цементный пол гаража колено. Потом осматриваю синяки на левом запястье. На боку также несколько отметин, как будто отпечатки пальцев. Должно быть, это козел настолько сильно ее хватал...
«Но зачем?!»
Я послушней Лизы создания в жизни не видел! Хотя, может, это она со мной такая, а с ним пререкалась. Всё равно, это ж как надо пререкаться, чтобы заслужить такие побои! Подобные отметины на теле другого человека можно оставить, только если получаешь удовольствие от самого действа.
Я, кстати, вообще молчу про лицо. Левая щека припухла, а нижняя губа явно разбита.
— За что он тебя так?
Спрашиваю, а у самого кулаки сжимаются. Дорого бы отдал, чтобы начистить этому козлу физиономию. Мелких и слабых бьют только трусливые твари — этому меня всегда учил отец. И я больше чем уверен, что с равным по силе Ливанов никогда не осмелился бы себя так вести.
— Он взбесился из-за того, что я не хотела уходить с ним из кафе… — признается Лиза.
— Он заявился к тебе на работу?! Вот утырок! И что он хотел?
Лиза подробно рассказывает мне про свои злоключения, описывает само похищение. Невольно хмурюсь:
— Зайка моя, а какого хр… то есть фига ты вообще вышла из кафе?! Ежу ж понятно, что мог поджидать!
— Я боялась, что он тебе что-нибудь сделает! — выдает она железный аргумент.
— Защитница, ядрен багет… В общем так, у нас новые правила, Лизонька! Внимай и следуй! Из кафе ты больше одна по вечерам не выходишь никогда и ни за что. Я, конечно же, буду тебя встречать. И обо всех, я подчеркиваю, обо всех подозрительных событиях докладываешь прежде всего мне, а сама ничего не делаешь. Теперь купаться, есть и спать…
Она хочет уже забраться в ванную, но потом всё же оборачивается, тихонько спрашивает:
— А ты?
— А что я?
— Покажешь мне синяки?
— Еще чего, там ерунда, Лизок! Всё, давай купайся!
Выхожу из ванной, плотно прикрыв за собой дверь.
«Хорошо хоть этот утырок ничего ей не сломал…»
Иду на кухню, делаю себе самый крепкий в мире кофе. Зачем — не знаю. Несмотря на то, что сейчас ночь, бодрости во мне минимум двухдневный запас. Адреналин в крови так и гуляет.
Мерю кухню шагами и продолжаю прокручивать случившееся в голове.
Лизка, конечно, тоже семи пядей во лбу человек. Наивняха каких поискать. Если бы дождалась меня в кафе, может, вообще ничего бы не случилось. Хотя, положа руку на сердце, я понимаю, почему она кинулась домой, когда я не ответил на ее звонки. Сильно за меня волновалась… а я дрых!
Девчонки разное из-за меня вытворяли в прошлом. Порочили соперниц, заявлялись ко мне домой в одних шубах и неглиже, спаивали, сами лезли в трусы, но чтобы пожертвовать своей безопасностью ради моей защиты… Такого не бывало точно!
Лиза маленькая, слабенькая, но есть в ней стержень, этого не отнять. Она, можно сказать, настоящий кремень. Вон как здорово держится, всю дорогу практически не рыдала, Матвей даже удивился. И сейчас ведет себя почти спокойно.
— А я — беспомощное чмо! — заявляю Фильке, который внимательно за мной наблюдает.
Кто я без своего отца? Никто! И звать меня никак... Я себя сегодня чувствовал самым беспомощным человеком в мире. Мою девушку били, а я ни хрена сделать не мог. Что называется — почувствуй себя опущенным ниже плинтуса. После сегодняшнего я не то что ниже плинтуса, я вообще даже до этого плинтуса допрыгнуть не могу.
Отмечаю, что вода в ванной перестала течь. Жду Лизу, а ее всё нет. Тут вдруг слышу звон разбитого стекла. Бегу к ванной, стучу в дверь, а она оказывается не заперта. Залетаю внутрь и обнаруживаю Кареглазку сидящей на полу среди осколков.
— Лиза, что случилось?
— Зеркало запотело, я хотела его протереть, а оно упало… — сдавленным голосом объясняет она, при этом так грустно на меня смотрит, что мне делается плохо, и вдруг спрашивает: — У нас есть ножницы?
— Горе ты мое луковое, зачем тебе ножницы?
— Хочу обрезать волосы… — признается она и вдруг начинает всхлипывать. Тихонько так, жалобно, очень по-девичьи…
В этот самый момент понимаю — никакой она не кремень, поди-ка держалась из последних сил. Пока я баюкал свое самолюбие, моя девочка корчилась от боли, а я ее толком даже не поддержал, ибо нет во мне гена «жилетка».
Подхватываю Лизу с пола и уношу подальше от осколков. Устраиваюсь с ней в гостиной, на диване, цепляю на ходу валяющуюся на кресле белую рубашку, закутываю Лизу в нее. Конечно, не банный халат, зато под рукой. Устраиваю мою девочку у себя на коленях, глажу по голове как ребенка.
— Зайка, успокойся, всё будет хорошо…
— Он такой жестокий… Такой невероятно жестокий!.. — делится она сквозь всхлипы.
— Ты больше его никогда не увидишь! Он тебя не тронет! Я обещаю, ты мне веришь?
Она кивает и снова всхлипывает, а мне больно от каждой ее новой слезинки.
«Я с этой гнидой разберусь!» — рычу про себя.
Не вечно же я буду таким слабым, как сейчас. Добьюсь высот в работе, состояние свое сколочу, чтобы ни от кого не зависеть. А Ливанову его выходку я не забуду… Ой, не забуду! Встретимся на узкой аллейке… Каждый Лизин всхлип, каждый синяк ему припомню стократно.
Глава 54. Домохозяин
На следующее утро:
Пятница, 18 января 2019 года
7:05
Влад
Чувствую, как нежное Лизино тело исчезает из моих рук. Ловлю ими только одеяло и… воздух! Быстро продираю глаза:
— Ты куда собралась?
— Уже семь часов, тебе же на пары надо, приготовлю завтрак… — лепечет она, натягивая халат.
— Завтрак?
Прислушиваюсь к собственному организму, решая, хочу ли есть. Желудок тут же сообщает, что совсем не против как следует подкрепиться — и лучше в двойном размере.
— Завтрак — дело хорошее! — киваю ей.
Наблюдаю, как она выскальзывает из спальни и примерно на полчаса снова проваливаюсь в блаженный сон. Вчера мы с Лизой легли в кровать ужасно поздно. Долго сидели в гостиной, потом пили чай с печеньем, я развлекал ее забавными историями из прошлого, потом вообще смотрели комедийный сериал. Хорошо если в два улеглись, а то и позже, так что просыпаюсь тяжко, а встаю вообще только потому, что из кухни ну просто обалденно пахнет.
«Стопроцентно яичница с беконом! А еще оладьи…»
До чего дошел — уже на нюх всё различаю. В моей квартире никогда так вкусно не пахло, но с появлением Лизы всё изменилось. Недаром Филька прибавил в весе.
Иду на запахи практически как зомби. В очередной раз поражаюсь — ну почему Лизка такая бодрая с утра. Ох уж эти жаворонки…
Вмещаю в себя сразу пять яиц, штук десять оладий, две кружки кофе и только после этого просыпаюсь окончательно.
Оглядываюсь на часы.
— Ух! Опаздываю в универ!
— Иди, собирайся, я тебе рубашку погладила… — сообщает Лиза.
— А ты что будешь делать?
Кареглазка обводит кухню руками и заявляет как само собой разумеющееся:
— Приберусь, что-нибудь приготовлю, а потом на работу…
— В пень твою работу!
Лизины ресницы так и прыгают вверх-вниз, вверх-вниз.
— Пока не сойдут все синяки, никакой работы, один отдых! — поясняю ей хмуро.
— Меня же уволят…
— Позвони в отдел кадров, скажи, что заболела. Справку сделаем, если понадобится. Работать она собралась, работница… Ты свое личико видела?
Лиза бросается в прихожую к зеркалу, иду за ней.
— Ничего ужасного на первый взгляд… — она рассматривает свое отражение.
— Припухлость и правда прошла, — отмечаю, — но синяк-то за ночь о подушку не стерся!
— Не стерся… — признает она.
Потом достает из шкафчика пару каких-то баночек с весьма сомнительной субстанцией и набор бежевых теней. Даже не знал, что такие бывают… Мажет щеку сначала белой фигней, потом желтой, за секунду разравнивает это дело специальной кисточкой, и синяк пропадает, как будто не было.
— Это что ты такое сейчас сделала? — хмурю брови.
— Я заканчивала курсы визажа, там нас учили разному, при желании могу за двадцать минут нарисовать себе другое лицо, — хихикает она. — Всё? Теперь можно на работу?
— Чтоб неделю дома сидела и отдыхала! — стою на своем. — А где ты училась этому своему визажу?