Он целует меня в щеку и берет протеиновый батончик и кофе, чтобы уйти.
— Я буду дома около четырех. Тогда ты должна закончить все свои встречи, верно?
Я киваю. Иррационально, я беспокоюсь, что чем ближе становлюсь к этому человеку, тем сильнее привязываюсь к нему, но все, что я хочу сделать, это броситься к нему и умолять его прижать меня к себе.
— Да.
— Тогда мы все хорошенько поужинаем, прежде чем Флинн, Карсон, Хейс и я найдем какую-нибудь шалость на Стрипе.
Он поворачивается к Элле.
— Что ты задумала?
Она усмехается.
— Вечер, полный долларовых купюр и потных полуголых мужчин.
— Мне не нужно было этого слышать, милая, — ворчит Карсон.
Хейс встает перед своей лучшей подругой, словно защищая его.
— Эхо не любит шумных, грязных мест, полных незнакомцев.
Она толкает его локтем.
— Для этого я сделаю исключение, — заметив хмурый взгляд Хейса, она пожимает плечами.
— Что может случиться в худшем случае? Я буду со своими сестрами.
Уэст целует меня еще раз.
— Когда ты проснешься, готовой завтра стать миссис Уэстон Куэйд, я буду самым счастливым ублюдком на свете.
Его слова трогают меня. Я приказываю себе заглушить тревогу и сомнения раз и навсегда. Но нет, они все еще сидят у меня в груди. Я чувствую, что смотрю на него с тоской, как будто это последний раз, когда мы будем вместе, близко.
— Надеюсь, встреча пройдет хорошо, — ухитряюсь выдавить я.
— Спасибо. Я готов настолько, насколько это возможно. У меня сильный избирательный блок. И если Эдди окажется трезвым, я буду в шоке. Если он этого не сделает, это поможет моему делу. За исключением тех, чьи задницы он облизал или заплатил, я должен получить голоса. Тогда это дерьмо сойдет исчезнет раз и навсегда. А завтра мы отпразднуем свадьбу, верно?
Он наклоняется для последнего поцелуя и изучает мое лицо.
— Хорошего дня, милая.
После того, как он уходит, все начинают помогать готовить завтрак и мыть посуду. Мы с сестрами готовимся и выбегаем за дверь.
Через несколько часов у меня накрашенные розовые ногти на руках и ногах, лицо, освещенное полированным, но со вкусом подобранным макияжем, и романтическая прическа, которая мне абсолютно нравится. Завтра, перед церемонией, я хочу выглядеть точно так же. Потом мы берем ланч из фаст-фуда и отправляемся в торговый центр за новым вечерним платьем.
Еще нет и двух часов дня, когда мы выходим из лифта пентхауса. Я смеюсь и снова чувствую себя почти счастливой. Как только мы переступаем порог, Карсон и Хейс приветствуют нас со всей легкомысленностью похоронной процессии.
— Что случилось? — спрашиваю я, мой живот сжимается от беспокойства.
Двое мужчин смотрят друг на друга, затем Карсон достает свой телефон и кладет его передо мной.
— Это попало в прессу пятнадцать минут назад.
Жалость меняет выражение его лица.
— Мне очень жаль.
TMZ. Заголовок, от которого у меня замирает сердце.
ПЛЕЙБОЙ ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ДИРЕКТОР ПРЕДЛАГАЕТ УСЛУГИ ЗА ВЫГОДНОЕ ГОЛОСОВАНИЕ?
На фотографии ниже изображены обнаженные мужчина и женщина, сплетенные в конференц-зале, их губы слиплись, когда он кладет ее на стол и накрывает ее тело своим. Комната затенена, и изображение немного зернистое… но я бы узнала этот профиль, где угодно. Судя по дате и времени, снимок был сделан два дня назад, когда Уэст опаздывал с работы, не отвечал на телефонные звонки и пришел весь в поту.
В сводке указаны мой жених и Оливия Мартин, а также высказано предположение, что Уэст, должно быть, действительно хочет сохранить кресло генерального директора, чтобы соблазнить вдову, унаследовавшую место в Совете директоров ее покойного мужа.
Я отталкиваю телефон, проглатывая шок и слезы.
— Что ты собираешься делать? — мягко спрашивает Элла.
Мой первый инстинкт — собрать вещи и уехать. Прямо сейчас мне все равно, если это аннулирует наше соглашение, и я в конечном итоге разорюсь, потеряю свой ресторан и окажусь на заднице в финансовом отношении. Я хочу уйти от этого человека и всей боли, которая приходит с ним.
С другой стороны, я в бешенстве. Я хочу понять его обман. Почему, черт возьми, он так сильно хотел жениться на мне, если в конце концов хотел только навредить?
— Я остаюсь. Как только этот мудак войдет в дверь, я предлагаю вам всем уйти. Это будет неприятно. Тогда… вы сможете отвезти меня домой.
Уэст
Может ли эта встреча быть еще более нелепой? Прежде чем мы перейдем к делу, будет много ненужной помпезности и шумихи. Дядя Эдди настаивает на том, чтобы говорить первым. Он излагает свои доводы почти трезво. Для кого-то, не знакомого с его привычками, он, вероятно, вообще не кажется подвыпившим. Но я слышу легкие колебания, молчаливые паузы в речи, пока он собирает свои слова и мысли.
Его аргументы хорошо продуманы, но, к сожалению, не сильно отличаются от аргументов, которые он привел в прошлый раз, когда пытался отнять должность генерального директора у меня — и потерпел неудачу.
Обычно я бы заподозрил, что кислая улыбка моей матери — это просто самодовольное признание того, что ее шурин готов, но мне не нравится этот взгляд в ее глазах. Мне еще меньше нравится, как она смотрит на свой телефон.
Наконец, настала моя очередь говорить.
Войдя в конференц-зал с уверенностью, я приветствую всех, смотрю в глаза своим противникам и призываю их посмотреть на результаты, которые я добился с момента вступления в должность генерального директора, и голосовать в интересах компании, а не в своих собственных.
Я только на втором слайде, том, который показывает финансовые отчеты за последний год, когда мой телефон начинает жужжать в кармане. Меньше, чем через пять секунд он снова жужжит. И снова. И снова до тех пор, пока это не становится постоянным отвлечением внимания.
С проклятием я вытаскиваю его из кармана, чтобы выключить, а затем останавливаюсь, когда вижу экран, полный уведомлений. Новостные статьи, Инстаграм, уведомления гугл и гора сообщений. Первое, что я прочел сверху, — от моей сестры. Джен хочет знать, не сошел ли я с ума и что я собираюсь делать теперь, когда это дерьмо попало в вентилятор.
Я замер. О чем, черт возьми, она говорит?
Я поднимаю глаза на маму. Ее улыбка не могла быть более самодовольной.
— Продолжай, — настаивает она с пренебрежительным жестом руки и безмятежным выражением лица, которое вызывает все мои предупреждающие звонки.
Что она со мной сделала? Нет, с Эрин.
Я был дураком, думая, что она примет мою угрозу сложа руки.
Флинн влетает в конференц — зал, мой взволнованный помощник следует за ним, пытаясь остановить его вторжение. Он посылает нашей матери абсолютно убийственный взгляд, затем бросается ко мне.
— Об этом пишут во всех новостях. И если я это видел, то и Эрин наверняка тоже.
Брат тычет мне в лицо телефоном. Картинка стоит тысячи слов, но подпись делает все еще более убийственным.
УЭСТОН ИМЕЕТ ЛЮБОВНУЮ СВЯЗЬ, ЧТОБЫ ПРОБИТЬСЯ НАВЕРХ?
— Это не я, — мгновенно протестую я.
— Неа.
Я сразу же все понял. Это Эдвард. Я не знаю, кто и как запечатлел это изображение, но у меня нет никаких сомнений в том, кто слил его в прессу. И я клянусь, что придушу свою мать — позже.
Сейчас главное — добраться до Эрин.
— Извините. У меня срочное дело.
Потому что, если я сейчас же не объясню эти фотографии своей невесте, она уйдет от меня навсегда, даже не выслушав моих объяснений. И человек на этой фотографии так похож на меня, что я едва ли могу винить ее.
Мама встает.
— Нет, ты останешься. Тебе нужно сделать презентацию. Совет директоров должен проголосовать.
Я смотрю на брата, и он кивает.
— Я выступлю в качестве его доверенного лица и закончу презентацию от его имени.
— Но ты можешь потерять право голоса, если уйдешь! — кричит мама.
— Может быть. Но сейчас не это самое главное, и до того, как ты организовала это бедствие, то должна была понять, что я скажу.
— Я позвоню тебе позже, — заверяет меня Флинн.
— Спасибо, старик. Я твой должник.
Я киваю в сторону остальных членов совета.
— Мой уход никоим образом не свидетельствует о том, насколько серьезно я отношусь к этой компании и своей должности генерального директора. Будьте уверены, только самые серьезные инциденты могут заставить меня уйти сейчас, мисс Мартин, — обращаюсь я к Оливии. — Надеюсь, придем к соглашению, что мы с вами никогда не делали больше, чем пожимали друг другу руки.
— Конечно. Что происходит?
Затем она тянется к телефону, ахает, становится белой как полотно и моргает.
— О боже… нет, это не ты. Я не знаю как…
Я бросаю на мать взгляд, обещающий возмездие. Затем я поворачиваюсь к члену совета директоров, который, скорее всего, выступит против меня.
— Мистер… Уоррен, вы всегда думали, что мне не хватает опыта и мудрости, необходимых для выполнения этой работы. В отличие от моего дяди, у меня больше честности, чем соблазнять или ухаживать за вашей дочерью просто для того, чтобы выиграть ваш голос здесь сегодня. Если я его получу, я надеюсь, что вы проголосовали за меня, потому что уважаете меня — по крайней мере, больше, чем кто-то, способный ухаживать за другим членом совета директоров и прийти на голосование после того, как выпил полбутылки водки. Но я сказал свою часть, и это зависит от вас. Я оставляю все остальное в руках каждого.
Затем я поворачиваюсь к Флинну и хлопаю его по плечу.
— И твоих тоже. Спасибо, брат.
После того, как я выхожу, игнорируя протесты матери, обнаруживаю толпу газетчиков на парковке, ожидающих моего заявления.
— Я не человек на этих фотографиях, и у меня нет других комментариев.
Зачем говорить больше, если они не слушают и не верят? Кроме того, имеет значение только мнение Эрин.
Дорога обратно в пентхаус — сплошное пятно многочисленных нарушений правил дорожного движения. Я с визгом останавливаюсь на парковке и бегу в здание. Я одновременно репетирую, что скажу Эрин, и проклинаю медленный лифт. Мое сердце колотится. Если я не смогу сказать или сделать правильные вещи сейчас, я потеряю женщину, которую люблю, которую буду любить всегда, и любой шанс на наше счастье.
Да, я хотел, чтобы она просто поверила мне, но я знаю, что разочарований в жизни Эрин было много, и что в течение многих лет я был на вершине этого списка.
Наконец лифт останавливается, и я выхожу.
Мне не нужно ее искать. Она стоит там, ждет меня, рядом с ней упакованные чемоданы. Ее сестры и их мужчины уходят, давая нам благословенное уединение.
— Эрин… — Я качаю головой. — Милая, на этих фотографиях не я.
— Сколько раз ты ждешь, что я просто поверю тебе? — Ее глаза наполняются слезами. — Вчера вечером ты поклялся мне, что не был с Оливией Мартин. Я так старалась поверить, что ты говоришь правду. Я пыталась отбросить все сомнения и выйти за тебя в любом случае, потому что у нас есть без обязательств и доверия, верно? Затем эти фото всплывают на поверхность. Я знаю, тебе нужен был ее голос, но…
— Это. Не. Я. Я бы никогда не трахнул кого-то за поддержку. И что еще важнее, я бы никогда так с тобой не поступил. — Я провожу рукой по волосам. — Черт возьми, я отказался от голосования, чтобы успокоить тебя. Если тебе недостаточно поставить под угрозу мою должность генерального директора, чтобы поверить, что я поставлю тебя превыше всего, и что не буду трахаться с кем-то, чтобы сохранить свой статус, тогда я не знаю, что еще могу сделать. Я вижу, твоя сумка уже упакована.
Я смотрю на ее безымянный палец. Он пуст, и я замечаю коробку на кухонном столе слева от нее.
— И я думаю, ты решила позволить матери снова победить. Первая ошибка была моей, и я беру на себя полную ответственность за это. Вторая, милая… Все это будет на твоей совести. Я больше не могу быть единственным, кто сражается за нас. Я все еще надеюсь, что ты подумаешь об этом ночью и захочешь выйти за меня замуж завтра. Но если ты этого не сделаешь, — я пожимаю плечами. — Я ненавижу звучать банально, но мы оба проведем свою жизнь несчастными. А я такой тупой, потому что даже если ты уйдешь от меня, я всегда буду любить тебя.
Глава 11
Эрин
Я провожу несчастную ночь с сеньором Куэрво и моими сестрами в незнакомом, но удивительно шикарном номере отеля. Теперь, когда холодный утренний свет просачивается сквозь окна, мое пьяно-слезливое похмелье убивает голову. Отчаяние тяжелым грузом давит на сердце.
Сегодня должен быть день моей свадьбы. Но после вчерашних откровений…что, черт возьми, мне делать?
— Доброе утро, — бормочет Элла.
Я переворачиваюсь. Старшая сестра стоит надо мной, держа бутылку воды и две таблетки ибупрофена. Беспокойство на ее лице приятно, но мне оно и вполовину не так нужно, как эти таблетки.
— Привет. Спасибо.
Я хватаю "Акву" и таблетки от головной боли, проглатывая и то, и другое.
— Ты спала?
— Достаточно. Ты в порядке?
Я оглядываю комнату.
— Где Эхо?
— С Хейсом. Я не совсем уверена, куда они пошли.
Зная Эхо, она голодна и хотела найти кофе, который был бы органическим, по справедливой цене и обжигающе горячим.
— А как насчет Карсона?
Я сажусь и подтягиваю колени к груди.
Она колеблется.
— В нашей комнате, разговаривает с Уэстом. Как и следовало ожидать, твой жених хочет знать, все ли с тобой в порядке и будешь ли ты на свадьбе.
Хороший вопрос.
Прошлая ночь доказала, что упиваться — отстой, а топить свою неуверенность выпивкой не эффективно.
Правда в том, что мне нужно оторвать свою задницу и решить, чего я хочу больше — избежать любого возможного шанса разбить сердце или выйти замуж за человека, которого люблю, как бы долго он ни делал меня счастливой.
— Можно тебя кое о чем спросить?
Я смотрю на Эллу.
— Я знаю, что ты замужем всего два месяца, но произнесла свои клятвы, когда не была полностью уверена. Как это было?
— Фантастически. Но это мы. Карсон и я посвящаем себя тому, чтобы наш брак работал. Любые отношения потерпят неудачу, если обе стороны не будут преданы друг другу и не разрешат свои конфликты. Но если ты согласишься с этим, то сможешь преодолеть практически любое препятствие. Ты любишь Уэста?
— Да.
— Думаешь, он любит тебя?
— По-своему.
Элла хмурится.
— Как это по-своему? Он преследовал тебя. Он дважды делал тебе предложение. Я подслушала его разговор по телефону вчера поздно вечером, и он угрожал своей матери из-за тебя. Он ушел с самого важного заседания Совета директоров в своей жизни — без всякой гарантии, что останется генеральным директором — ради тебя. Все для тебя. Я знаю, что косвенные улики выглядят плохо, но… кому ты собираешься верить? Мужчине, который так упорно пытается доказать, что любит тебя, или его мелочной, властной матери?
В словах моей сестры есть смысл, и чертовски хороший. Действительно ли Уэст сделал бы такой выбор, если бы был готов на все, чтобы преуспеть в бизнесе?
— Ты знаешь, что произошло со вчерашним голосованием?
— Нет.
Она вздрагивает.
— Уэст не сказал… и я не думаю, что сейчас его волнует что-то, кроме тебя.
Я закрываю глаза.
— Я была полной идиоткой, да? Я позволила Мириам проникнуть в мою голову, даже после того, как он предупредил меня. Она точно знала, что сказать, и я купилась на это. Тьфу. Я чувствую себя глупо. Конечно, брак не имеет гарантий.
— Не имеет.
Я смотрю на Эллу и замечаю, что в уголках ее губ играет усмешка.
— И я это искала.
— Более или менее.
— Я действительно была полной идиоткой.
— В значительной степени.
Несмотря на мрачную ситуацию, я смеюсь.
— Спасибо, что пощадила мои чувства.
— Для чего нужны сестры?
Элла усмехается.
— Итак… решение принято?
— Да. Если Уэст и я собираемся расстаться, я отказываюсь позволить этому случиться, потому что была слишком напугана, чтобы связывать себя или не отдавала нам всю себя. Если мы когда-нибудь разведемся, это будет на его совести. Потому что я сделаю все возможное, чтобы быть счастливой с мужчиной, которого люблю.