====== Семейные Дела ======
Британия — это уголь Ньюкасла, сталь Шеффилда, «Битлз» Ливерпуля и железные дороги, пронизывающие весь остров (точнее, два или, еще точнее, один и еще кусочек второго) с севера на юг и с востока на запад. И по диагонали тоже. Собственно, теперь, после угасания Флота, железные дороги и есть Британия — начиная с музейной игрушки инженера Стефенсона и вплоть до наших дней. Многие тысячи вагонов, десять тысяч миль колеи — и миллионы пассажиров, полагающиеся на стальные пути в своей безнадежной гонке со временем.
Лондон, гигантский спрут, ежеутренне засасывающий килотонны человеческого планктона через дыхала вокзалов в страдающий несварением желудок Сити и ежевечерне извергающий этот высосанный и выжатый до последней эмоции планктон обратно, дважды в сутки создает тромбы из мяса, пота и, по вечерам пятниц — пивного перегара.
Эти тромбы все равно что мертвы, но наполнены бурлящей не-жизнью, более ужасающей в своей мертвой подвижности, чем водовороты у изобилующих рифами берегов Шотландии. Впрочем, отдавшие этому спруту свою ежедневную порцию жизни люди, возвращающиеся в пригороды через вокзалы, в том числе и через вокзал Кингс-Кросс, не способны ни заметить это, ни удивиться или ужаснуться этому.
Да, собственно говоря, эти почти мертвые люди не способны удивляться вообще ничему: кажется, что даже Вострубивший Ангел, предвещающий конец света в ближайшие пять минут, вызовет лишь легкую озабоченность тем, что из-за чертова Апокалипсиса привычный вечерний поезд, долженствующий увезти гудящее тело и выжатый досуха мозг к столь же вымотанной семье, немного опоздает.
Тем более нет им никакого дела и до пары мальчиков, повыше и пониже, стоящих рядом с багажными тележками недалеко от непримечательной стенки между платформами номер девять и номер десять, такой непримечательной, что взгляд так и норовит соскользнуть по ней куда угодно и больше никогда не возвращаться.
Один из этих мальчиков, повыше, с немного полноватым породистым лицом, по манерам, осанке и вообще внешнему виду, явно происходил из почтенной семьи, чьи корни теряются в глубине истории Британии, а ветви, хоть и подсохли и частично опали, все еще осеняют общественную жизнь Королевства.
Другой, значительно ниже, с черной непослушной шевелюрой, одет был довольно скромно. Его скрытые чуть затемненными очками ярко-зеленые глаза регулярно, хотя и через неравные промежутки времени, сканировали окружающее пространство, примечая и небольшую группу мужчин чуть подальше, и трех пожилых леди, одна из которых потягивала чай, сидя в кресле-каталке, а две остальные устроились на складных стульчиках у такого же складного столика, и похожего на моржа мужчину, с неудовольствием глядящего на мальчиков, и на одинокого полицейского, в форме которого было несколько довольно экзотических для обычного бобби элементов… Тело же мальчика казалось расслабленным, но это была та самая расслабленность, готовая взорваться серией стремительных действий, которая характерна либо для опытных уличных бойцов, либо для тех специалистов довольно-таки специфического профиля, в обучение которых Правительство Ее Величества вкладывает нешуточные средства.
Несмотря на столь явную несхожесть, мальчики разговаривали с тем взаимным уважением и приязнью, которые формируются либо очень давним и тесным знакомством, либо пережитыми вместе приключениями, либо каким-то слишком трудным и опасным для их возраста, но благополучно завершенным делом. Совместно завершенным делом.
— На самом деле, я хотел с тобой посоветоваться, — сказал тот мальчик, что был повыше.
— Боунс, — уверенно ответил тот, что пониже. — Сьюзен Боунс. Ты же о девчонках хотел спросить?
— Да, — кивнул Мальчик-Который-Был-Повыше, — о них, ну и вообще об этом. Но… не мог бы ты сначала пояснить, как ты угадал, о чем я хотел посоветоваться, а уже потом — почему ты ответил именно так?
— Легко, — согласился Мальчик-Который-Был-Пониже, черноволосый, встрепанный и очкастый, — смотри. Во-первых, ты не хотел говорить об этом при Сью. А во-вторых, моя учительница — она до войны была девочкой из примерно такой же семьи, как твоя. Ну, это судя по тому, что вы с ней разговариваете и вообще ведете себя очень похоже.
— Кажется, я знаю, о ком ты, — согласился высокий мальчик, — это… подчиненная армейского друга моего деда?
— Да. После войны ей очень плохо было, и она решила сменить образ жизни. И стала учительницей в начальной школе, в нашем городке, — Мальчик-Пониже и взглядом не повел в сторону пьющих чай старушек. — Но воспитание не спрячешь же. Так вот, она мне рассказывала, в том числе и о своем детстве, и о юности. И про, как ты говорил, завязывание контактов тоже рассказывала. А наиболее прочные контакты заключаются через свадьбы и детей.
— Ну да, — кивнул Мальчик-Повыше, найдя глазами группу мужчин поодаль, — когда на семейном совете решали, стоит ли мне возвращаться в Хогвартс, одним из главных аргументов был поиск будущей жены. Причем делать это надо пораньше.
— Ну да, именно так я и подумал. Теперь смотри. Это должна быть довольно влиятельная семья, известная в волшебном мире. Причем британская, поэтому сестренок Патил и Чжоу Чанг отметаем сразу. Ты меня извини, пожалуйста, но…
— Но?..
— Но если волшебные аристократы — расисты по отношению к обычным людям, то обычные аристократы... м-м-м…
— …Считают всех не-англичан… несколько экзотическими, — улыбнулся Мальчик-Повыше. — Знаешь, мой прадед служил под началом адмирала Фишера, Того Самого Фишера… И он рассказывал папе, как противники адмирала постоянно распускали слухи, что он наполовину тамил. Это, разумеется, было неправдой, но… сам факт, что это пытались использовать против адмирала…
— Ага. Теперь давай смотреть. Извини, я с Гриффиндора начну, хорошо?
— Разумеется.
— Джинни Уизли, как и вообще всех, кто младше, отметаем сразу, это лишний год задержки свадьбы, а тебе же нужно как можно раньше жениться, чтобы уже совсем своим стать. Ну, почти своим, совсем — это только твои дети будут, а может и только внуки. Кстати, старше — тоже не очень хорошо, могут пойти слухи, что тебе эта свадьба нужнее, чем им. К тому же в случае Джинни есть еще одна проблема. Молли.
— Понимаю. Если мисс Уизли можно будет… скорректировать соответствующим образом, то… да, миссис Уизли для, к примеру, Эскота несколько… экстравагантна, и тут уж ничего не поправишь.
— Кроме того, если ты выберешь Джинни, то поссоришься с Лонгботтомами. Ну да, они сейчас сильно ослабели, но Старая Августа сама очень крутая, и к тому же у нее место в Визенгамоте.
— Разумно. И сам Лонгботтом может стать или надежным партнером, или довольно неприятным врагом.
— Угу. Значит, остается только наш год, Грейнджер — магглорожденная, Данбар — хоть и чистокровная, но без особых связей. То есть, взяв кого-то из них в жены, ты не достигнешь цели. Остается Браун. Слизерин… Паркинсон и Буллстроуд — из семей чистокровных психов, с ними каши не сваришь. Остаются Дэвис и Гринграсс. Рэйвенкло отпадает совсем.
— Почему?
— Потому что они совсем, как Гермиона — лучше в библиотеку пойдут, чем на прием какой-нибудь. А тебе жена нужна, чтобы светскую жизнь вести, ну там балы, званые обеды-ужины, Эскот этот, так?
— Да, это, пожалуй, одна из главных обязанностей, после рождения детей, разумеется.
— Ну вот. И кстати, Грейнджер еще и из-за этого отпадает. Хаффлпафф… Тут ты знаешь всех лучше меня и, судя по твоим контактам, общаешься в основном с Боунс и Аббот. То есть Джоунс, Ли и Перкс ты сам отсеял. Итого короткий список — Аббот, Боунс, Гринграсс, Дэвис и Браун. В принципе, идеальный кандидат — Гринграсс. Старая семья, со связями, не фанатики… Красивая к тому же, хотя больше о ней и сказать-то нечего. Но это же для светской жизни, наоборот, плюс вроде?
Мальчик-Повыше согласно кивнул. Мальчик-Пониже продолжил:
— …Но у Гринграссов в семье только две дочки, значит, им нужен этот, как его… А, консорт, чтобы род не прервался. Причем консорт должен быть чистокровным, там какие-то заморочки, так Лаванда говорила, а она в этом рубит. А Дэвис ты защитить не сможешь. Да и я бы не смог, по крайней мере, пока.
— Ты имеешь в виду…
— Как только объявят о вашей помолвке — ей на Слизерине не жить. Взрослые-то слова не скажут, наоборот, будут искать возможности для бизнеса. А вот мелкие слизни ее просто затравят. Им же не объяснишь пока. А сами Дэвисы не такие влиятельные, как те же Гринграссы, например.
— Логично. Значит, Боунс, Аббот и Браун. А почему именно Боунс?
— Во-первых, тетя. Она у нее начальник Департамента Магического Правопорядка, а тебе — точнее, твоему отцу — это будет важно.
— Да, ты прав. Особенно в связи с этой… лицензией. Ну да, я ее получил, с отсрочкой до совершеннолетия, но едва я захочу ее реализовать, там такое начнется… Да, тут поддержка ДМП лишней не будет. А во-вторых?
— Во-вторых, она сама на тебя запала. Она даже в туалет прибежала, прямо перед тем, как мы василиска мочить пошли. Из-за тебя прибежала, между прочим. Еле отослал. То есть рассчитывать на нее можно. Ну и симпатичная она, это тоже важно. Единственный минус Сью — то, что у нее почти всех родственников повыбили. Но тут, как только вы бизнес развернете, сами понабегут всякие кузены, тетушки и дядюшки, только успевай отбиваться. Ну или выбирать.
— Да, Гарри, — с немного нервной усмешкой кивнул Мальчик-Повыше, — теперь я понимаю, почему друг деда так о тебе отзывался.
— Так он же меня и учил, — улыбнулся Гарри, — немного, правда.
— Заметно. В смысле, что учил. А что немного — тут я как раз сомневаюсь. Скажи, Гарри, а этот вот морж усатый… — он повел глазами в сторону стоящего поодаль мужчины, сверлившего их недовольным взглядом, но не делавшего ни единой попытки приблизиться.
— Ну да. Мой дядя, мистер Вернон Дурсль.
— Я о нем наслышан, — мрачно сказал Мальчик-Повыше, — не только ты умеешь информацию собирать. А потому… Ты не возражаешь, если я познакомлю тебя со своим отцом, прямо сейчас? — он кивнул в сторону небольшой группы ожидающих, состоящей из представительного мужчины в строгом консервативном костюме и двух молодых людей с кейсами, повадки которых имели что-то общее с повадками низкорослого мальчика.
— Почту за честь, мистер Финч-Флетчли, — Гарри снова улыбнулся.
Оба мальчика чуть довернули тележки и подкатили их к терпеливо ожидавшей их во время всего не такого уж короткого разговора группе.
— Рад тебя видеть в добром здравии, Джастин, — улыбнулся одними глазами мужчина.
— Рад Вас видеть, отец, — официальным тоном произнес Джастин, но было видно, что он с трудом сдерживается от того, чтобы просто и безыскусно обнять отца, может быть, даже — с не приличествующими молодому аристократу слезами. — Позвольте представить Вам моего однокурсника, мистера Гарри Джеймса Поттера из Дома Гриффиндора. Гарри, это мой отец, Достопочтенный Джереми Айвен Финч-Флетчли.
— Рад видеть Вас, сэр! — Гарри не был уверен, правильное ли это обращение к тому, кого называют «достопочтенным», но надеялся, что в случае чего это будет не фатальный косяк. Ну, или майор его отмажет.
— Я много слышал о Вас, Гарри, — улыбнулся мужчина, протягивая Гарри руку, — и… семья Финч-Флетчли Вам благодарна.
— Спасибо, сэр, — ответил мальчик, пожимая протянутую ладонь. — И Вы, и Джастин тоже сильно помогли нам, так что мы все тоже вам очень-очень признательны.
— К сожалению, мистер Поттер, сейчас мы вынуждены отправиться, — серьезно сказал мужчина. — Мать Джастина изрядно переволновалась, знаете ли, и ей хочется поскорее его увидеть. Но мне кажется, несколько позднее нам было бы полезно встретиться и обсудить некоторые имеющие отношение к бизнесу вопросы более подробно.
— Разумеется, сэр. К сожалению, посылать мне сову было бы слишком рискованно, для совы, в смысле, но, полагаю, мистер... э-э-э… в общем, наш общий знакомый найдет способ организовать эту встречу.
— Согласен. И… еще раз спасибо! — Финч-Флетчли-старший снова обменялся рукопожатием с Гарри, мальчики тоже пожали друг другу руки, и Гарри остался один. Он вздохнул, развернул багажную тележку и направил ее в сторону стоящего аки соляной столп толстого, усатого и действительно изрядно напоминающего моржа мужчины.
— Кто это был? — спросил тот вместо приветствия. — Это же не…
— Это Достопочтенный Джереми Айвен Финч-Флетчли, отец моего однокурсника, дядя. Из тех самых Финч-Флетчли, хотя и из младшей ветви, — добавил он, чуть подумав.
Реакция мистера Дурсля была… неожиданной. Он замер, подавившись, по-видимому, очередной грубой фразой, и пошел рядом с тележкой в полном молчании. Подойдя к машине, он открыл багажник и, дождавшись, пока Гарри снимет с чемодана клетку со своей белоснежной совой, сам взял его чемодан и загрузил его в машину.
— Садись, — сказал он, не добавив, против обыкновения, ничего хамского или того, что он сам счел бы язвительным.
Всю дорогу до дома номер четыре по улице Тисовой, Литтл-Уингинг, графство Суррей, они молчали.
Гарри это полностью устраивало: он думал.
Да, он был необычным мальчиком, что по меркам большого мира, что по меркам маленького мира волшебников. Впрочем, последнее здесь и сейчас было неважно. А важно было лишь то, что дядя Вернон, муж сестры его мамы, считал его, маленького волшебника Гарри Поттера, ненормальным уродом. Как и его жена, тетя Петунья. Просто потому, что племянник-волшебник казался им несмываемым пятном на репутации добропорядочных жителей маленького, до последней веточки живой изгороди английского городка, каковыми мистер Вернон Дурсль, миссис Петунья Дурсль и их сын мистер Дадли Дурсль были или, по крайней мере, старались казаться.
Был ли то страх, брезгливость, зависть или все сразу — но для Гарри это выливалось в скудную еду, жизнь в чулане под лестницей на протяжении почти десяти лет, издевательства — чаще моральные, но иногда (как подозревал Гарри — когда он творил что-то странное, то есть волшебное) и физические.
К моральным издевательствам относился и длинный монолог дяди, когда он в прошлом году вез Гарри с вокзала, куда его из волшебной школы Хогвартс доставил столь же волшебный Хогвартс-Экспресс. В данных монологах дядя выражал свое, несомненно, Очень Важное Мнение по поводу волшебства, волшебников вообще и Гарри Поттера в частности. И назвать это мнение нелицеприятным было бы явным преувеличением.
Но в этот раз дядя помалкивал.
И этому должна была быть причина.
А три старушки: миссис Кейн, миссис МакФергюссон, которая еще совсем недавно была миссис Бересфорд, и мисс Стрит, американка в ковбойской шляпе — те самые старушки, что сидели чуть в сторонке от платформ девять и десять, не делая попытки заговорить с Гарри, но давая ему знать, что его ждут и помнят — всегда, точнее, с того лета, когда ему исполнилось десять лет, учили его докапываться до причин окружающих его странностей. Потому что эти странности обычно ходили рука об руку со смертельной опасностью.
Первой из возможных причин Гарри счел шутку, которую он сыграл над семейством Дурслей в ту ночь, когда его друзья похитили его из дома номер четыре по Тисовой улице прошлым летом. Они — близнецы Уизли и их соратник по всяческим безобразиям Дин Томас — прилетели ночью на летающей машине к окну спальни Гарри, которое дядя Вернон закрыл решеткой, таким образом посадив племянника под арест.
Сначала школьные хулиганы хотели вырвать решетку, привязав к бамперу автомобиля трос, но потом решили сделать все по-тихому. Близнецы взломали замки на входной двери и в запертой снаружи комнате Гарри, а сам Гарри, вместе с Дином Томасом сбегали к местной начальной школе и притащили оттуда сломанный пластмассовый скелет. Скелет уложили в постель, надели на него старые очки Гарри, а Дин Томас, известный рисовальщик, нарисовал на лбу скелета шрам, точно такой же шрам в виде молнии, какой украшал с примерно годовалого возраста лоб самого Гарри.
Самая же злобная часть шутки была в том, что три старушки и примкнувшие к ним два замечательных джентльмена: бывший начальник полиции Литтл-Уингинга Дерек МакФергюссон, за которого вышла замуж вышеупомянутая миссис Бересфорд, и майор Бутройд, который был начальником миссис Кейн во время войны с немцами, итальянцами и японцами, – сделали так, что наутро в дом Дурслей должна была прибыть комиссия по плохому обращению с детьми.