Роветту озадачила необычная нервозность матери. Но спрашивать ее она ни о чем не стала. Если будет нужно, мать и сама все выскажет. И не ошиблась.
Герцогиня порывисто встала, подошла к двери и выглянула наружу. Затем плотно закрыла двери и подошла к дочери. Поставила рядом с ней стул, села и ласково провела рукой по ее волосам. Роветта изумилась. Что случилось? Мать никогда прежде себя так не вела. Да и выглядела она понуро и даже болезненно.
— Я ходила к колдунье, спрашивала про всех нас. Знаю, это опасно, но уж очень душа была не на месте. Так вот, у всех предсказания обычные, ничего чересчур странного. Кроме твоего. Знаешь, что сказала колдунья?
Роветта припомнила слова своей камеристки:
— «Я стану королевой, но умру от рук бывшей королевы!», — но ведь это полная чушь, мама! Королевой мне не бывать, это запрещено законом, к тому же, как можно умереть от рук того, кто уже мертв?
— Это тебе Джасинта передала? Как порой несносны бывают слуги в своем глупом любопытстве! — герцогиня не на шутку рассердилась. — Но только предсказание звучало по-другому: — «Ты станешь королевой, но умрешь смертью королевы из рук королевы»!
Роветта побледнела.
— Смертью королевы? То есть меня отравят, как ее?
— Вот этого-то я и боюсь. — Голос герцогини упал до трагического шепота. — Королевой тебе не быть, это так, но вот отравить тебя во дворце могут, уж слишком много желающих занять твое место. Я надеюсь только на одно — король скоро тебя отпустит. Он со всеми своими фаворитками так поступал…
Сердце у Роветты сначала замерло, потом гулко застучало. Как больно это слышать! Но Леран обещал… Хотя кто знает, что он говорил своим бывшим фавориткам? Вдруг то же самое, что и ей?
Заметив, как она побледнела, мать поспешила ее утешить:
— Элдормен Ветте сказал твоему отцу, что возьмет тебя любую. Так что ваша свадьба всего лишь откладывается. Думаю, на год, не больше. Вообще элдормен поступает на редкость благородно. Мне кажется, он в тебя влюблен, раз его не смущает твоя принадлежность другому мужчине.
— Я за него не пойду, — твердо прервала ее Роветта. — Этой свадьбе не бывать!
— Как это? — пораженно вскрикнула герцогиня. — Ты не можешь нарушить слово, данное твоим отцом!
— Отец больше не имеет права распоряжаться моей жизнью, мама. — Усилием воли Роветта заставила себя говорить спокойно, хотя ей хотелось кричать. — Ты забыла, что я официальная фаворитка короля, и что это звание выше герцогского?
Герцогиня прикусила губу, осознав слова дочери. Этого она никак не ожидала. Роветта всегда была спокойной и послушной. Принялась убеждать непокорную дочь:
— Но для тебя замужество с Ветте самый лучший выход, ведь после того, как от тебя откажется король, ты никому не будешь нужна.
Роветта положила руку на тяжко бившееся сердце.
— Пусть так. Но и элдормену я принадлежать не буду. Откуда ты знаешь, не станет ли он попрекать меня королем? И, возможно, даже бить, наказывая? Я этого не хочу.
— Элдормен Ветте не такой…
— А какой, мама? — Роветта агрессивно повернулась к герцогине. Ее глаза блестели то ли от негодования, то ли от непролитых слез. — Он же теперь глава тайного королевского сыска! И я точно знаю: он сам допрашивает подозреваемых! Сам их пытает! И это ему нравится! Он любит слушать стоны людей, его пьянит свежая кровь! Неужто ты думаешь, что такой человек будет со мной нежным и снисходительным?! Ты только что говорила, что сама его боишься! Поверь, не напрасно!
Герцогиня провела подрагивающей рукой по лбу.
— Я не знала, что он сам пытает людей. Похоже, он вовсе не тот, каким хочет казаться. Но как мне сказать все это твоему отцу? Он меня не поймет. И примчится разговаривать с тобой сам. И настаивать на своем.
— А я его просто не приму. Это мое право. А чтоб не было скандала, ты ему ничего о моем несогласии не говори. Зачем? Пусть думает, что все будет так, как он решил.
Кивнув в знак согласия, мать задумчиво сказала:
— Меня смущают слова колдуньи. Она произнесла их в трансе. Это было так страшно… Боюсь, что они сбудутся.
— Мама, ты только что сказала, что я здесь самое большее на год. Так почему тебя беспокоит какое-то предсказание?
— Не знаю. Просто нехорошо на душе, меня гнетет какое-то тяжкое предчувствие. — Герцогиня прикрыла глаза, вспоминая колдунью, и нервно передернулась. — Я не верю, что ты станешь королевой, но вдруг?
— Леран никогда не нарушит закон, — с горечью проговорила Роветта. — И он никогда не возьмет в жены женщину не королевского рода. Так что беспокоиться не о чем. — И тоном гостеприимной хозяйки спросила: — Ты не голодна? Приказать накрыть на стол, перекусить чего-нибудь легкого?
Кому предлагают перекусить перед обедом, но не приглашают на него остаться? Герцогиня была слишком хорошо воспитана, чтобы не понять, что ее попросту выпроваживают. Поднявшись, она, повинуясь этикету, присела в реверансе и с сожалением принялась прощаться:
— Спасибо, дорогая, но мне пора. Даже не знаю, хорошо ли то, что ты здесь. Мне за тебя очень беспокойно. Единственная надежда — что это ненадолго. Я уезжаю в новое поместье, оно далеко, поэтому увидимся мы не скоро. Но, — она помедлила, колеблясь, но все-таки твердо продолжила, будто поклялась: — Если вдруг ты станешь королевой, я сделаю все, чтоб предсказание колдуньи не сбылось!
Поцеловав дочь, она ушла, а Роветта почувствовала облегчение. Она любила мать, но не тогда, когда та равнодушным тоном заявляла о ее неизбежном расставании с Лераном, любовью всей ее жизни.
О жестоком предсказании даже не задумалась, оно сразу представлялось ей полной бессмыслицей. Мало ли что показалось колдунье? Нет, не зря их все-таки уничтожают. За одно это глупое предсказание, лишившее покоя ее мать, колдунью вполне можно отправить на костер.
Едва в покои вошел король, как она кинулась к нему и прижалась всем телом. Леран крепко обнял ее и недовольно сказал:
— Тебя расстроила твоя мать, я вижу. Увы, но от близких людей страдаешь гораздо больше, чем от чужих. Не переживай. Чтоб она тебе не говорила, знай, это не так. Я тебя люблю, и это единственное, что имеет значение.
Прошел обещанный герцогиней год, но король и не собирался отпускать Роветту. Герцогиня, в очередной раз приехавшая ко двору, была удостоена высочайшей аудиенции по приглашению короля, на которой ей прямо было сказано, что ее надежды напрасны и что ее дочь останется официальной фавориткой еще весьма неопределенное, возможно, очень долгое, время. Слово «навсегда» не прозвучало, но оно упорно витало в воздухе.
Герцогиня Аметти не сдалась, уверенная, что чем раньше король отпустит ее дочь, тем будет лучше для всех, и предприняла некоторые весьма вольные действия, в которых ей помогала герцогиня Зорион, знающая и дворец, и прислугу куда лучше.
В один из дней король пришел к Роветте и застал ту всю в слезах.
— Что случилось? — вид плачущей фаворитки не на шутку его встревожил.
— Я понесла! — выдавила она, с ужасом понимая, что сейчас будет. — Но я не знаю, как это могло случиться. Я каждый день пью зелье от беременности. И не пропускала ни разу! Но оно почему-то не помогло. Я выпила зелье, изгоняющее плод, но и оно не подействовало. — И она жалобно посмотрела на короля.
Тот побледнел и с силой сжал кулаки. Роветта напряглась, но покорно встала перед ним, опустив плечи и ожидая безжалостного удара в низ живота. Она ни о чем не просила, зачем? Все будет напрасно. Как бы Леран ее ни любил, оставить ребенка он не имеет права. У королей не может быть бастардов, так же как и у членов королевского рода. Так что виновата она или нет, но отвечать за ненужную беременность ей одной.
Но вместо этого Леран погладил ее по щеке, поцеловал в лоб и вышел, ничего не сказав.
Она обессиленно прилегла на ложе, молясь, чтоб он не прислал королевского палача. После его удара она вряд ли выживет.
Но никто не пришел. Короля не было тоже, и это расстроило ее больше всего. Если б она и вправду была виновата!
А утром пришел Леран. Он был хмур и зол.
— Собирайся и ничего не бойся! — велел он и принялся натягивать парадный костюм. — Надень свое синее платье и распусти волосы!
Так в Северстане одевались невесты — в платье цвета рода, с которым собирались породниться, и шли к алтарю с распущенными волосами. Что это значит? Король решил на ней жениться? Но это невозможно, он сам об этом не раз с сожалением говорил.
Откинув глупые мечты, Роветта приказала камеристке себя одеть. И только в дворцовом храме, куда он ее привел, твердо держа за руку, удостоверилась, что сейчас в самом деле состоится обряд сочетания!
Это привело ее в состояние, близкое к панике: король не может взять ее в жены, у нее нет королевской крови!
Стоявшие вокруг принцы считали так же, но Леран заглушил неприязненный ропот одной категоричной фразой:
— Кто не одобряет этого брака, могут покинуть род! Я препятствовать не стану!
Вмиг наступила тишина. После проведенного обряда первым их поздравил младший брат короля:
— Поздравляю, мои дорогие! Пусть этот брак и не во всем соответствует законам Северстана, но он единственный за многие поколения в нашем роду совершен по любви! И даже хорошо, что невеста не королевского рода, а то последствия близкородственных связей стали слишком очевидны не только нам! — принц Остор был на редкость велеречив. — Я за вас рад!
Король благодарно склонил голову.
— А уж как я-то рад! — заверил он брата. — Хотя на этот раз я думал только о себе, а не о благе королевства. Но я, как и ты, уверен, что этот брак вольет в королевский род свежую кровь, а то ты прав, наша уже прокисать начала, — он сказал это тихо, чтоб не слышали остальные.
Принц Остор согласно хохотнул и освободил место для других поздравляющих.
На этой скоропалительной свадьбе не было родных Роветты, но она об этом не сожалела. Унылые взгляды матери, предупреждающие о роковом предсказании, восторженное оханье сестер и теток наверняка вызвали бы у нее прилив горючих нескончаемых слез.
А этого допустить никак нельзя, ведь Леран терпеть не может слез, а она обязана сделать все, чтоб он не пожалел о своем выборе! Ведь из-за нее он, вернее, из-за ее беременности, нарушил закон Северстана и настроил против себя половину аристократии!
На следующий день ее осматривал дворцовый лекарь. Сообщив королю, что все в порядке, и что роды будут через семь месяцев, он, суетливо поклонившись и не глядя в глаза Роветте, попросту сбежал. Это ее насторожило. Обычно он был доброжелателен, но насмешливо-снисходительный огонек в глазах не скрывал.
Не лекарь ли виновен в ее беременности? Ведь все зелья для нее готовил именно он. Решив выяснить это с ним с глазу на глаз, через пару дней, когда Леран удалился на очередной королевский совет, она отправилась на первый этаж в восточное крыло дворца, туда, где находились комнаты личного королевского целителя.
Она нашла его без труда, ей еще во время службы фрейлиной несколько раз доводилось бывать здесь с различными поручениями от королевы Геральды.
Лекарь растирал в ступке какие-то резко пахнувшие травы. Завидев вошедшую к нему новообретенную королеву, он вскочил и низко поклонился, с опаской глядя на нее. Фиолетовая хламида с ярко-зелеными пятнами, оставленными каким-то снадобьем, колыхнулась, оголив босые ноги.
— Это вас я должна благодарить за свое новое положение? — Роветта спросила это мягко, хотя внутри бушевал настоящий пожар. Хотелось кричать и топать ногами, но она с милой улыбкой ждала ответа.
— Смотря какое положение, моя королева, — прозвучал несколько ироничный ответ. Она молча ждала продолжения, и он принужден был ответить: — Если вы имеете в виду беременность, то это я сделал по просьбе вашей матушки. Видите ли, она очень за вас переживала и надеялась, что после такого король вас отпустит.
Роветта стиснула зубы. Мать настолько за нее переживала, что решила подвергнуть дочь суровому испытанию? Или даже более того — смерти? Видимо, участь королевской фаворитки все-таки стоит ее гордой родне поперек горла.
— Каюсь, я согласился на ее уговоры… — особого сожаления в его голосе не слышалось.
— Уверена, они были весьма и весьма весомыми, — прервала его Роветта. — Но таких последствий вы явно не ожидали, не так ли?
— Такого не ожидал никто, — спокойно согласился с ней лекарь. — Знаю, теперь вы вольны меня казнить.
Роветта отрицательно мотнула головой. Мертвый целитель был ей не выгоден. А вот виноватый — очень даже.
— Вы будете сообщать мне все, что делается во дворце. Кто что говорит, кто что делает. В моем положении это суровая необходимость. Согласны?
Лекарь развел руками, безмолвно говоря: «а что мне еще остается?»
— Договорились, — Роветта не стала настаивать на положенной в таких случаях клятве. — А теперь расскажите мне, что говорят придворные и слуги о королевской свадьбе и обо мне.
— Ничего хорошего, — сквозь зубы процедил новоявленный шпион, опасаясь женской истерики. — Это вы и сами знаете. Говорят, что вы опоили короля приворотными зельями, и что это именно вы отправили на тот свет предыдущую королеву. Ну и что беременность тоже вами подстроена.
Роветта пошатнулась и схватилась рукой за воротник, как всегда делала в минуты сильного волнения.
— С чего это они взяли? — вскричала она, позабывшись. — Я ничего подобного не делала!
Лекарь вперил в нее изучающий взгляд.
— Вас видели в ночь перед смертью Геральды выходящей из ее покоев. Сначала думали, что это роковая случайность, и она вас к себе зачем-то вызвала, вы же были ее фрейлиной, но теперь сочли это звеном дальновидного плана.
Она тяжко вздохнула. Похоже, это только начало. Жизнь во дворце далеко не сахар, но в роли нелюбимой королевы — особенно. Смешки за спиной, косые взгляды, бесконечная изматывающая грязная молва, состоящая целиком из выдумок завистников — это хоть кого сделает жестоким.
И она решилась:
— Составьте список всех тех, кто обо мне злословит. Я решу, что сними делать.
Целитель недовольно сверкнул темными глазами, но поклонился в знак подчинения. Едва склонив голову на прощанье, королева выскользнула из комнаты и быстро пошла прочь, хмурясь и чуть закусывая губу. Неприятные сплетни нужно было как-то прекратить. И не просто прекратить, а сделать все, чтоб в корне уничтожить.
На лестнице ей встретился один из придворных рода герцогов Мальорских. Окинув ее пренебрежительным взглядом, оскалился и склонился в издевательском поклоне.
Роветта не выдержала.
— Вы настолько меня презираете? — вкрадчиво спросила она. — Считаете недостойной занять место вашей великолепной родственницы?
Придворный отшатнулся. Он не ожидал такого прямого вопроса. Но уступать не хотел. Оглянувшись и убедившись, что вокруг никого нет, прошипел:
— Ты жалкая подстилка, обманом завладевшая троном. В тебе нет ни капли королевской крови. Мы еще разберемся с тобой.
Роветта спокойно улыбнулась и распрямила плечи.
— Вы мне угрожаете? Ничего не боитесь, не так ли? Считаете, что я зальюсь слезами и побегу жаловаться королю, ну а он, естественно, ничего своему родственнику не сделает? А ведь усомниться во мне — значит усомниться в здравомыслии короля. Кроме того, оскорбляя меня, вы оскорбляете его! — и внезапно громко вскричала: — Стража!
Из-за ближайшего поворота тут же высыпала куча стражников с алебардами наперевес. Роветта поняла, что они слышали все, что было сказано, и довольно скомандовала:
— Взять его! Бросить в темницу за оскорбление короля! И пусть глава тайного королевского сыска выяснит у него, кто и какие еще козни чинит Лерану Двенадцатому!
Ошарашенного быстротой расправы придворного схватили за ворот и непочтительными пинками погнали вниз, в подземелье, а королева отправилась искать венценосного супруга.
Леран нашелся в малом королевском кабинете. Увидев взволнованную супругу, отослал секретаря и спросил:
— Что случилось, дорогая?
Она вкратце пересказала ему все, что случилось, и в конце обреченно добавила: