— Очнулся, право слово, очнулся! — заорал он и кинулся к Власту, широко распахнув объятия.
Но тот его радости не разделил.
— Кто это сейчас тут был? — голос был хриплым и чужим.
Томс по простоте душевной хотел сказать, что здесь была его сестра, и что это она вылечила Власта, но почему-то сказал вовсе не то, что намеревался:
— Где был? — и оглянулся, будто удивившись. — Я здесь один. Пришел тебя проведать, боялся, что ты помер, а ты живой. Может, тебе что надо?
Власт растерянно покрутил головой, прислушиваясь к своим ощущениям. Внутри была непривычная сосущая пустота. Но боли, терзавшей его перед потерей сознания, не было.
— Пить здорово хочу. И есть. Но что со мной? Я помню только, что я горел, как в огне, аж трясло. А что случилось потом?
Не отвечая, Томс подал Власту деревянную кружку с холодной водой. Тот быстро выпил ее до дна, причмокнул и сказал:
— Хороша водичка! — вытащил одну руку, покрутил перед носом, проделал тоже с другой.
Поднялся на ноги, проверяюще покачался на носках, прошелся от стены до стены, не стесняясь своей наготы.
— Такое чувство, что под камнепад и не попадал. Вот только слабый стал, но ничего не болит. Кто-то колдовал надо мной, что ли? — последние слова он произнес с неприятным подозрением и вопросительно посмотрел на молча стоявшего дружка.
Слово «колдовал» Томсу не понравилось, за колдовство сжигали на кострах, это он знал. До него только теперь начало доходить все то, на что он вынудил сестру. И та опасность, которой он подверг всю свою семью.
— Да кто колдовать-то станет? Колдунов здесь нет! — дрогнувшим голосом попытался он разуверить дружка.
— Колдунов нет, а вот колдунья есть, — упрямо заявил парень. — Синеглазая такая. Я ее видел. Она сразу убежала, как я глаза открыл. Значит, виновата.
У Томса по спине от ужаса побежали холодные ручейки пота.
— Я никого не видел. Но, если такая и есть, то она тебе жизнь спасла. Ты ее благодарить должен! — у него отчего-то сильно ослабели колени, и он был вынужден присесть на холодную лежанку.
Власт встал перед ним, уперев левую руку в бок.
— Да с чего это я ее благодарить-то должен, ежели она меня колдовством вылечила? Это тоже самое, что зельем приворотным опоить! Да за это ее на костер и поджечь! — он невесть кому погрозил кулаком. — Вот поймаю и в тайный сыск сдам! Там знаешь, какую за колдуний награду дают?
Томс испугался не на шутку и постарался разуверить Власта:
— Ты просто не в себе, болел же сильно. Вот и кажется тебе невесть что. Колдунью какую-то выдумал! Ну, раз тебе лучше, то я пошел, — и он сбежал, коря себя на чем свет стоит.
Зачем он вмешался в это дело? Да еще и сестру заставил помогать? А ведь она не хотела, она чуяла, что Власта лечить нельзя! А он ее не послушал. Но разве ж он мог подозревать, что его старый испытанный дружок, к которому он прикипел сильнее, чем к родным братьям, окажется таким неблагодарным?
И что теперь делать ему?
Пока брел до дома, передумал тысячу думок, и ни одна не была путной. Единственное, что, по его мнению, ему оставалось — ждать, когда Власт опомнится, тогда с ним и поговорить начистоту. Убедить, что Амирель для его же пользы старалась. И понимал, что ничего из этого не получится. Друга будто кто подменил.
— Эх, не зря папка с мамкой запрещали вмешиваться! Я не только сестру под костер подвел, я всех наших под топор подставил! — с горечью признал он.
Дома хотел поговорить с отцом, покаяться, совета испросить, но все крепко спали. Да и у него самого глаза просто слипались. Он заглянул к Амирель, но она уже спала, закутавшись в одеяло по самые уши и беспокойно вздыхая. Решив, что до утра все равно ничего не случится, завалился спать, не раздеваясь.
Ранним утром, когда еще даже не рассвело, вся семья проснулась от требовательного стука в дверь. Отец осторожно спросил, не открывая засов:
— Кто там?
И услышал убийственное:
— Эмиссар тайного королевского сыска! Немедля открывайте!
Отец крикнул:
— Сейчас, сейчас! Оденемся только!
Томс обомлел. Как Власт успел так быстро съездить в соседнее село, где располагалось одно из отделений тайного королевского сыска? Или это не он? Может, роковое совпадение? Но совесть упорно подсказывала: это из-за его глупости семья оказалась под угрозой уничтожения. Делать было нечего. Подскочил к отцу и шепотом покаялся:
— Батя, они синеглазую колдунью ищут, что Власта вылечила.
Отец зверем посмотрел на старшего сына.
— Что, ослушался? Опять по-своему сделал?
Тот повинно склонил голову. Враз все понявшая мать указала Амирель на тайный закуток, устроенный как раз для подобных случаев. Та шустро скользнула в него и затаилась. По позвоночнику волнами шел озноб, руки тряслись, но боялась она не за себя — за всех.
Если ее найдут, что с ними станет? Ничего хорошего, это точно. Да если эмиссар ее и не обнаружит, никакой жизни уже не будет. Они каждую минуту будут ждать новых обысков и жить в ожидании гибели, как под горой, с которой без перерыва сходят лавины.
И во всем виновата только она сама! Почему не отказала брату? Могла бы просто крикнуть родителям, когда он потащил ее в первый раз, или хотя бы на следующий день, когда Власт еще не очнулся, сказать отцу, но нет же, она промолчала! И Власта было жаль, и Томса боязно. Вот за ее глупость и трусость и расплачиваются теперь все ее родные.
Почтительно кланяясь, отец открыл дверь. За ней стоял тощий, закутанный в меховой плащ человек с холодными змеиными глазами и хищным крючковатым носом, за его спиной виднелась четверка королевских стражников с мечами наизготовку.
Томс нервно сжимал и разжимал кулаки. Если Власт сказал, что он был у него и должен знать, кто его вылечил, то им всем не поздоровится. В тайном королевском сыске пытают так, что расскажешь и то, о чем не ведаешь.
А дети хотя и знают, что про Амирель никому говорить нельзя, но вряд ли они выдержат пытки. Он принялся молиться всем богам зараз, мечтая повернуть время вспять. Уж теперь он никогда не будет пытаться переиграть судьбу и старших будет слушаться, ведь насколько они умнее его и опытнее!
Единственное, чему он удивлялся — как это Власт так быстро обернулся? Ведь до соседнего села несколько часов верхом быстрой рысью, а он ослаб после болезни. Неужто его кто-то подвез? Но кто стал это делать посреди ночи?
— У вас есть дочери с синими глазами? — мягко спросил тощий человек. С этим обманчиво дружелюбным тоном не вязался острый подозрительный взгляд, которым он обшаривал небольшой домик.
— Нет, откуда же? — честно ответил глава семейства.
— Выведите всех домочадцев сюда! — приказал человек, и отец торопливо позвал:
— Дети, идите скорей!
Все семеро вышли в большую комнату и выстроились по старшинству. Младшую дочь мать держала на руках. Человек внимательно осмотрел их лица, заглядывая в глаза.
— Это точно все?
— Все, кто остался в живых, — честно подтвердил отец семейства. — Двое померли во младенчестве.
Человечек недоверчиво покачал головой. Потом подошел к самому маленькому, и спросил:
— Скажи, малыш, кого еще из твоих сестер здесь нет?
Денни, которому только-только исполнилось шесть лет, испуганно поморгал, потом внимательно посмотрел на строй братьев и сестер и ответил:
— Никого не хватает.
Человек не понял и вопросительно посмотрел на отца. Тот поспешил уточнить:
— Денни хотел сказать, что все здесь.
Эмиссар тайного сыска мрачно ухмыльнулся и приказал стражникам:
— Обыскать здесь всё! — И, подойдя вплотную к угнетенному отцу семейства, всё таким же ласковым голосом предупредил: — А вы знайте: если выяснится, что вы скрывали колдунью, на костер пойдете все! И дети, и взрослые! А перед этим узнаете в застенках тайного сыска, как скрывать у себя преступников против короны!
Дюжие стражники, размахивая мечами, сноровисто принялись крушить все направо и налево. Не свое, не жалко. Родители и дети, одинаково дрожа, следили за ними с откровенным ужасом. Под ударами остро оточенных лезвий на мелкие щепы разлетались сосновые лавки и шкафы, по дому летал пух от вспоротых подушек и солома от проткнутых матрасов.
Устроив настоящий разгром, но так и не обнаружив колдунью, стражники с эмиссаром ушли, снова пригрозив им костром на прощанье. И только когда дверь за ними закрылась, в голос завыла мать, ей стали вторить девчонки, а отец взялся за голову и принялся качаться из стороны в сторону.
Томс обмер, едва дыша. Если б он знал, вот что выльется его желание спасти друга, нипочем бы не стал заставлять сестру лечить Власта! Если б он знал!.. Но как он мог предположить, что, увидев сестру, тот решит ее выдать? Что его прельстят деньги? Он всегда ему верил! И Власт никогда не давал повода в себе усомниться!
Почему же теперь? На него так подействовала болезнь или просто проявились те качества, которые были у него глубоко внутри, но показать которые не было повода?
Томсу было бы легче, если б отец выпорол его, как маленького, или б ударил, но он только молча качался и качался, прикрыв глаза и не говоря ни слова.
Из закутка осторожно выбралась Амирель и замерла, глядя по сторонам дикими глазами. В доме не осталось ни одной целой вещи. Все было разгромлено и побито.
— И сейчас они делают тоже самое и в других домах? Они разоряют всю деревню? А где потом все будут жить? — голос у нее сорвался, и она подумала, что лучше бы ей просто выбежать стражникам навстречу одной и сдаться, не выдавая родных.
— И не вздумай! — гаркнул догадавшийся о ее мыслях отец. — Они умеют допрашивать. И не захочешь, а все расскажешь. И погубишь всех нас. Спрячься лучше и никому не показывайся.
Амирель прошептала, не в силах даже плакать:
— Мне нужно сходить к наставнику. Он подскажет, что делать… — И принялась закутываться в шаль.
Мать перестала выть и подбежала в дочери. Обхватив ее лицо, она принялась покрывать его поцелуями.
— Доченька, родная моя, не уходи, оставайся с нами! Мы никому тебя не выдадим! — она готова была ползать на коленях, но подошедший отец крепко обхватил ее за талию и оттащил от дочери.
— Иди! — веско сказал он. — Дроттин плохого не посоветует. Он сколько раз говорил нам, чтоб не высовывались, чтоб сидели тихо. И чтоб ты ни в коем случае не смела никого из чужих лечить. Не послушались и получили. Но я знаю, ты тут ни при чем, это все дурень Томс. Друга он пожалел, а родных ему не жалко!
Томс вздрогнул и вытер жестким рукавом кафтана нос, как в далеком детстве.
Амирель укоризненно посмотрела на брата, тот ответил раскаянным взором. Отец тихо проговорил, чувствуя, что больше дочь он не увидит:
— Прости нас, доченька, что не уберегли, не сумели. Королевская кровь, она сама себя проявит, прячь ее, не прячь. Удачи! Хоть я и не знаю, как ты дальше будешь жить, но очень хочу, чтоб у тебя все было хорошо.
Не прощаясь с родными, в полной уверенности, что скоро вернется, Амирель выскочила с заднего хода в огород. Было еще темно, зимний рассвет только-только занимался, и она, почти не прячась, околицей пробежала к дому настоятеля. Как обычно, зашла в дверь для прислуги и быстро прошла в учебную комнату.
Учителя тут не было, и она вышла в коридор, чтоб окрикнуть его, но вовремя услышала ласковый голос того самого человека, что приказал обыскать их дом, а по сути разгромить. Она в ужасе замерла, не в силах оторвать от пола прилипшие к нему ноги и выбежать из дома наружу.
Слова эмиссара стелились по небольшому коридору ядовитой змеей:
— Никогда не поверю, чтоб такой проницательный человек, как вы, дроттин, не знал, кто живет в такой маленькой деревне.
— Я и знаю всех, — голос наставника был тверд и спокоен. — И заверяю вас — никаких колдуний здесь нет.
— Хорошо, — согласился с ним страшный человек. — Тогда я спрошу по-другому: вам известна синеглазая девчонка? Она живет в этой деревне, нам это точно известно. И вы ее должны знать! — под его невероятным напором Амирель призналась бы в чем угодно, но дроттин остался непоколебим:
— Нет здесь никаких синеглазых девчонок. Род Несс был полностью вырезан сто лет тому назад. Больше здесь королевской крови нет! — твердо прозвучал ответ учителя. — И вообще, я не понимаю, почему должен терпеть этот наглый допрос.
— Вы считаете, что я не прав? — в голосе эмиссара прозвучала угроза.
— Я уверен, что вы все проверили. И ничего не нашли, не так ли? И кто сообщил вам подобную чушь? — ничуть не испугавшись, твердо ответил дроттин.
Но незваный гость сдаваться не собирался. Он твердо знал, что дроттин врет, и поймать его не стоило особого труда.
— Нет колдуньи, говорите? А как быть с крестьянским парнем, который внезапно поправился, хотя его уже почти похоронили?
— И что, это так редко бывает? — дроттин позволил себе легкую насмешку. — Знахарь у нас простой, деревенский, лечить умеет только простейшие болезни, ну и небольшие раны. Я же Власта не осматривал. Если у него были только ушибы, которые, как вы, надеюсь, знаете, только выглядят жутко, а на самом деле никакой особой опасности не несут, то все понятно. Власт парень молодой, крепкий. Полежал немного, синяки рассосались, боль прошла, лихорадка спала, он пришел в себя и, как это бывает после долгого беспамятства, увидел черт-те что.
— Но почему-то он увидел только синеглазую девчонку, которая его вылечила колдовством!
— А вы его допрашивали? Или сразу поверили в ту чушь, что он вам наплел? Возможно, он вместе с синеглазой девчонкой увидел зеленых упырей, а? Или летающих по небу рыб? Уверен, вы зациклились на одном его видении и не стали проверять другие. — И дроттин иронично поинтересовался: — Вы по крестьянским домам вонючих вурдалаков случайно не искали, эмиссар?
— Не смейте мне дерзить, дроттин! Или я найду на вас управу! — сухо пригрозил злой голос, враз растерявший всю свою ласковость, и Амирель, с трудом оторвав от пола плохо слушающиеся ноги, отошла подальше, готовая в любой момент кинуться прочь. Если ее застанут в доме настоятеля, то не поздоровится и ему.
— Или я найду на вас управу? — издевательски переиначил дроттин слова допрашивающего. — Конечно, я найду. Стоит мне только замолвить словечко графу Холлту, владетелю здешних мест, и вы здесь больше никогда не появитесь. Хотите? — это прозвучало властно, вовсе не похоже на обычный тон учителя.
— И каким это образом какой-то жалкий дроттин жалкого храма в жалкой деревушке может замолвить словечко самому владетелю здешних земель, а? — возразил эмиссар тайного сыска, уверенный, что его попросту пытаются запугать.
— Жалкому настоятелю жалкого храма, конечно, не удастся. А вот старшему брату графа, несомненно, удастся! — разбил его предположения старик.
— Старшему? — неверяще протянул эмиссар, все еще отказываясь верить, что запугать старика не удастся. — А почему тогда не вы глава рода?
— Вы плохо знаете историю аристократических родов Северстана, эмиссар тайного королевского сыска. Иначе бы знали, что в роду графов Холлтов последний титул получил младший брат, минуя старшего.
— То есть вы так проштрафились, что король лишил вас титула? — глумливо уточнил тайный эмиссар.
— Нет, я настолько угодил королю, что он внял моей просьбе и освободил меня от жуткой обузы в виде ненужного мне титула и имения, позволив мне жить так, как хочется. Кстати, мой младший брат титул графа принимать не хотел, считал, что он его не заслужил, — с легкой насмешливостью поправил его дроттин. — Но в моей просьбе брат мне не откажет, не надейтесь. Поэтому советую вам как можно скорее покинуть эту деревню. И о происшедшем в тайный сыск не докладывать. Доказать вы все равно ничего не сможете, а выставлять себя полным дураком, думаю, вам тоже не с руки.
Яростно выругавшись, тот ушел, грохоча подкованными сапогами и обещая вернуться с нужными людьми, а в коридоре появился дроттин. Увидев его, Амирель ужаснулась. Еще вчера он был бодрым и полным сил, а сейчас ей навстречу двигался полутруп. Серая кожа, ввалившиеся глаза и мелкая старческая походка изменили его до неузнаваемости.
Увидев ее, учитель укоризненно покачал головой, но порицать не стал. Указав Амирель на учебную комнату, вошел следом и плотно закрыл за собой дверь. Не здороваясь, приказал: