От одной мысли, что это возможно, что она живет с ним в одном здании, под одной крышей, по телу пробегал горячечный озноб и мелко подрагивали кончики пальцев.
— Джасинта, ты не знаешь, где может быть король? — спросила она, надеясь, что голос при этих словах не дрогнет, выдавая ее чувства. — Он не приходит к королеве? А то я его стесняюсь.
Камеристка подозрительно посмотрела на свою госпожу. Стесняюсь? Это что-то новенькое. Роветта никогда никого не стеснялась, даже будучи совсем маленькой девчушкой. Поняв, что это неспроста, хмуро заверила:
— Не беспокойтесь, он наверняка у своей любовницы. Не у той, так у этой. И хотя он никого своей официальной фавориткой не назначил, это может произойти в самое ближайшее время. Правда, королева закатит очередной скандал, но к этому во дворце уже все привыкли. Ее здесь не очень-то любят.
Роветта задохнулась от пронзившего грудь острого удара. Этого она никак не ожидала. Ей казалось, что король, как и она сама, тоскует без настоящей любви, и его разгульная жизнь в ее девичьи фантазии никак не укладывалась. От невыносимой боли сердце билось медленно и с таким трудом, что ей показалось — она умирает.
Но показывать слабость было нельзя — вряд ли Джасинта удержится, чтоб не поделиться своими соображениями с какой-нибудь давнишней подружкой, и сплетня пойдет гулять сначала по королевскому дворцу, а потом и по всему королевству.
Она распрямила плечи и небрежно произнесла:
— Это хорошо. Значит, моей чести здесь ничто не угрожает, — и выпорхнула из комнаты.
Чуть слышно фыркнув, камеристка принялась перестилать господскую постель. Ей не нравилось здесь. Одно то, что ей приходилось выполнять обязанности не только камеристки, но и горничной, да еще за те же деньги, просто бесило.
К тому же здесь она не имела своей комнаты и была вынуждена спать в одной комнате с беспокойной девицей за небольшой ширмой. В замке маркиза Аметти в одной комнате по двое жили только слуги, да и то младшие. Там в ее личном пользовании, как доверенной камеристки дочери маркиза, были две удобные комнатки рядом с покоями госпожи, а здесь?
Единственная надежда, поддерживающая ее в это тяжкое время — глупая блажь у Роветты скоро пройдет, и они отправятся восвояси после первого же оскорбления, нанесенного юной маркизе несдержанной королевой. Хамоватой — было бы точнее, но разве можно так говорить о самой королеве?
Старательно оправив плохо сидящее на ней форменное серое платье, Роветта опасливо вошла в покои герцогини Зорион. Они были побольше, чем у нее, но тоже казались маленькими и неуютными. Или ее просто избаловали родители, и остальные дворянки в своих родовых замках живут вовсе не так привольно, как она?
Герцогиня вслед за гостьей повела вокруг недовольным взглядом.
— Да, это больше похоже на опалу, а не на привилегию. Мне осталось служить королеве еще два года. Целых два года! — трагически повторила она. — Не знаю, как я это выдержу. Ты же знаешь, что герцогские роды обязаны выделять герцогинь для придворной должности гофмейстерины?
Роветта кивнула. А она-то по глупости считала, что это очень почетная должность! До чего же она наивна! Но пребывание во дворце, пусть и подле отвратительно ведущей себя королевы, должно сослужить ей добрую службу. Она заведет здесь не только нужные знакомства, но и узнает про все подводные течения, о которых не знает ее матушка. Или знает, но не желает ей о них сообщать, что, по сути, одно и то же.
— В прежние времена это было гораздо легче, — завистливо выдохнула герцогиня, — это было даже приятно и почетно! Тогда из желающих занять эту должность выстаивалась целая очередь, и королевы меняли своих гофмейстерин каждые полгода, чтоб дать возможность показать себя при дворе всем желающим. А сейчас герцогини уклоняются от этой обузы под любым предлогом. Герцогиня Мальорская даже ребенка родила, хотя в ее далеко не юном возрасте это не только смешно, но и опасно! И только для того, чтоб не появляться при королевском дворе!
Роветта тихонько вздохнула. Ей неинтересны были дела увиливающих от своих обязанностей герцогинь. А вот о короле хотелось узнать как можно больше. Но вот как спросить? Это сразу покажется подозрительным. Но герцогиня, найдя благодарного слушателя, да еще и родственницу, которая заведомо никому ее слова не передаст, принялась жаловаться на него сама:
— А Леран от своей замечательной супруги вообще сбежал! Они даже едят порознь! Он предпочитает трапезничать в обществе своих любовниц. И я его понимаю! Терпеть постоянные гнусные намеки и подколки дурно воспитанной королевы я лично бы на его месте вообще не стала! И, — она с глумливой усмешкой понизила голос, подчеркивая сказанное: — он даже не против, если б она сама завела себе любовника! Но, — тут герцогиня откровенно захихикала, — никто из наших доблестных кавалеров не соблазнился на прелести королевы, хотя она уже нескольким из них говорила прямо, что хотела бы их видеть рядом с собой! Но после этого они быстренько уезжали из дворца под самыми дурацкими предлогами! Последний из избранных, элдормен Огути, вообще заявил, что собирается стать дроттином в своем родовом храме, из-за чего вынужден спешно покинуть королевскую службу, и попросту сбежал! Дроттином, можешь себе представить? Когда он даже не знал, какому богу посвящен его родовой храм! — и она захохотала во весь голос.
Девушка конфузливо опустила взгляд. Дома с ней о таких вещах никто не говорил. Конечно, она знала о подобном, кое-какие слухи до нее все-таки долетали, главным образом от несдержанных слуг и скабрезных намеков старших братьев, но так прямо, в глаза, она ничего подобного не слышала.
Что ж, нужно привыкать. По-видимому, подобные неприличные разговоры во дворце в порядке вещей.
Возле дверного косяка лихорадочно задергался колокольчик. Герцогиня зло произнесла несколько незнакомых Роветте слов.
— А, не обращай внимания! — небрежно махнула рукой гофмейстерина. — Конечно, это из лексикона конюхов, которым на босую ногу кобыла подковой наступила, но здорово облегчает жизнь. Это трезвонит наша королева, чтоб ей… — и она снова произнесла несколько облегчающих душу фраз. Роветта старательно их запомнила, они ей наверняка пригодятся в нелегкой дворцовой жизни. — Пошли к этой ненормальной, по дороге скажу, что входит в твои обязанности как ее фрейлины.
Они поспешно зашагали по коридору в сторону личных покоев королевы. Герцогиня торопливо перечисляла на ходу:
— Ты будешь должна читать вслух королеве дурацкие слезливые романы о пылкой любви, подавать ей воду и носовые платки, она очень любит порыдать над чужой любовью, ну и позвать горничных, если ей понадобится что-то посущественнее. Но на дежурстве вас будет три девушки, так просто делай то, что делают они. Но не перестарайся — фрейлины — это не служанки, хотя наша королева и не видит между ними разницы. Пробыть в покоях королевы тебе нужно будет восемь часов, до ужина. Вечером с ней остается ее няня. Невероятно терпеливая особа! — поневоле восхитилась гофмейстерина. — Она Геральду вырастила и до сих пор считает милой маленькой девочкой.
Они вошли в приемную королевы. Роветте по глазам ударила тяжелая безвкусная роскошь. Пышная позолота с багряно-пурпурными узорами душила. Причем не на словах — в покоях было неимоверно душно от тяжелого аромата пряных трав.
— Геральда любит болеть, и уверена, что простужается от малейшего сквознячка. Поэтому здесь без перерыва жгут благовония. По ее мнению, только они и спасают ее от бесконечных недомоганий, — с презрением шепнула своей протеже герцогиня.
В малом будуаре в удобном глубоком кресле, обложенная множеством вышитых подушечек, с томным видом восседала королева. Здесь было не менее душно и неприятно, чем в приемной. Роветта изящно склонилась в низком придворном реверансе.
Гофмейстерина, изобразив нечто похожее, но на редкость небрежное, не слишком приятным тоном провозгласила:
— Моя королева, вот ваша новая фрейлина, дочь маркиза Аметти. Надеюсь, вы будете довольны. Ее матушка несколько лет была любимой фрейлиной королевы Идиль.
Так матушка была любимой фрейлиной матери короля? Роветта не успела этому удивиться, как королева, оглядев ее с ног до головы взыскательным взором, небрежно уточнила:
— Дочери это не грозит. Явно глупа и плохо одета. Ступайте вон в тот угол и не попадайтесь мне на глаза!
Это было сказано с таким презрением, что Роветте впервые в жизни захотелось ударить человека по лицу. По наглому, глумливому, раскрашенному как грубая крестьянская кукла, лицу. Но она лишь послушно склонила голову и, чтоб не сорваться, быстро ушла в отведенный ей угол.
Да, не так она представляла себе служение королеве. Да она хуже их соседки элдормессы Аверн! А она-то наивно считала, что своей недалекой самоуверенностью в своей правоте та хуже всех! Да уж лучше выслушать с десяток ее глуповатых поучений, сказанных с доброй целью, чем один раз ничем не заслуженные оскорбления высокомерной королевы.
Но она здесь вовсе не из-за надменной и грубой Геральды, и ей нужно это помнить, когда она услышит очередную гадость из королевских уст.
Просидев никем не замечаемая в углу несколько часов, она искренне обрадовалась, когда подошло время ужина. Королева отпустила фрейлин небрежным кивком головы. Роветта торопливо пошла к выходу, гадая, сколько времени она сможет выдержать презрение королевы и надеясь сегодняшним вечером сбегать в тот коридор, где впервые увидела короля, как дорогу ей перегородила высокая фигура.
В задумчивости она не успела ни остановиться, ни свернуть и ударилась о твердую грудь. Мужчина стремительно обхватил ее за талию, не давая отшатнуться.
— Вы что, решили сбить меня с ног? — глубокий баритон заставил ее замереть, вскинуть взгляд и в молчаливом восторге взирать на свое божество.
Король в свою очередь пристально разглядывал хорошенькое девичье лицо. Он заметил ее на представлении молодых дворян, но из-за присутствия королевы, цепляющейся даже не к слову — жесту или взгляду, и имеющей шпионов во всех уголках дворца, встреч с ней не искал.
Но едва он прижал к себе ее нежное тело, как его потянуло к ней с непреодолимой силой. Леран даже изумленно округлил глаза, не понимая, что с ним случилось. Он бы с удовольствием взял ее в свою постель, но сманивать фрейлин у королевы, чтоб сделать их своими фаворитками, было попросту неприлично. Да и мерзких скандалов, которые Геральда не стеснялась закатывать на весь дворец, не хотелось.
Опомнившись, Роветта вывернулась из-под его руки, отступила на шаг и сделала положенный по этикету низкий реверанс. Досадливо хмыкнув, король милостиво кивнул и прошел внутрь. Мечтательно глядя ему вслед, Роветта на несколько мгновений задержалась, как раз для того, чтоб услышать негодующий вопль чем-то разъяренной королевы. Не желая присутствовать при семейном скандале, подобрала длинные юбки и метнулась прочь.
На следующий день королева встретила своих фрейлин бледная, с заплаканными красными глазами.
— У вас есть холостые братья? — спросила она дрожащим голосом.
Фрейлины переглянулись. Роветта хоть и была далека от амурных дел, но и то сразу догадалась, для чего королеве понадобились братья собственных фрейлин — она ищет любовника!
Это было до того мерзко, что Роветта не сумела сдержать брезгливой гримасы. Королева это тотчас заметила.
— Ты чем-то недовольна, негодяйка? — зашипела она, как загнанная в угол змея.
К своему удивлению, Роветта смогла ответить вполне почтительно:
— Нет, моя королева. Я просто думаю.
— О чем? — голос был похож на скрежет заевшего замка.
— Мои старшие братья, к моему глубочайшему сожалению, женаты. — Что женат один, а другой только помолвлен, как и она, Роветта не уточнила. Не станет же Геральда выяснять такие мелочи?
Недовольно фыркнув, королева перевела требовательный взгляд на других придворных дам. Но фрейлины дружно заверили ее, что братья у них или женаты, или слишком юны, чтоб быть представлены ко двору, либо их просто нет.
Прикусив губу от разочарования, королева заявила во всеуслышание:
— Жаль! Было бы здорово навязать этому мерзкому выродку ублюдка! Но я все равно своего добьюсь! — и зловеще захохотала.
По коже Роветты прокатилась испуганная дрожь. Неужто королева безумна? Ведь нормальный человек не станет ни говорить подобные вещи, ни так дико хохотать.
Во время перерыва, когда королева, отпустив фрейлин, хотя вернее было бы сказать «выгнав», Роветта задала этот вопрос герцогине Зориан, та поморщилась и признала:
— Думаю, это результат близкородственных браков. Королевская семья не так уж и велика, сейчас в ней не более сорока пяти членов. И все они связаны между собой многочисленными родственными связями, по сути, у них у всех одна кровь, ведь браки вне семьи не позволяются. Отсюда и разные отклонения. Их, конечно, на свет божий не выносят, но я знаю, что некоторых детишек, о рождении которых широко объявлялось, так никто никогда и не видел, хотя они уже давно взрослые. И почему бы это, интересно? Так что Геральда — далеко не худший образец королевской семейки. К тому же она с детства знала, что будет королевой. А раз так, к чему стараться? Все равно ничего не изменится.
Прервавшись, герцогиня налила себе в бокал легкого красного вина, разбавила его водой и выпила, проговорив:
— Единственная выгода от присутствия во дворце — здесь подают вино. Не самое лучшее, но все-таки настоящее. Не то, что этот несносный сидр. — Смочив пересохшее горло, продолжила разговор: — В Геральду с трудом вдолбили начатки этикета, и только, все остальное ей оказалось не по уму. Но нужно признать, пока она жила в родительском доме, таких диких выходок, как здесь, себе не позволяла. Ее отец герцог Мальорский не особо с ней церемонился, его она побаивалась. За что и отплатила, став королевой. Ты в курсе, что ее родители в ссылке в одном из самых тяжких для жизни мест — в Северной пустоши? И отправила туда их она, родная дочь? Мать еще жива, а вот герцог опочил. Причем при весьма странных обстоятельствах. Говорят, в гробу он был странного синюшного цвета. Такого, какой бывает при отравлении синильной мореной.
Уставившись на герцогиню во все глаза, Роветта потрясенно замотала головой, не понимая, как можно так поступить с самыми родными людьми.
— Да, вот такая у нас королева, — желчно фыркнула гофмейстерина. — Благородная и благодарная. Сегодня она опять искала себе любовника? — Роветта кивнула, и Зориан погрозила кулаком на восток, туда, где были покои взбалмошной Геральды. — Знаешь, есть такие мерзкие жуки, у которых самки после спаривания поедают своих мужей. Так вот она точно такая. Недаром от нее все кавалеры держатся на безопасном расстоянии. Ты молодец, что не выдала своего брата. И вообще постарайся от королевы никаких поручений никому без меня не передавать.
Роветта заверила ее, что и не подумает этого делать.
Через неделю она шла к королеве с такой неохотой, что только мысль о возможной встрече с королем останавливала ее от просьбы об отставке. Но король в покоях ненавистной супруги больше не появлялся. В коридорах дворца, по которым бродила Роветта в тщетной надежде на встречу, его тоже не было видно.
Она несколько раз доходила до его личных покоев, но возле них стояла вооруженная стража, и ей приходилось поворачивать назад под насмешливыми всепонимающими взглядами здоровенных мужиков.
Это было унизительно и стыдно, но она с собой ничего поделать не могла. Появившийся во дворце элдормен Ветте, приехавший специально, чтоб повидать невесту, никаких добрых чувств у нее не вызвал. Узкие губы, угольные брови и впалые щеки придавали ему вид зловещего упыря из простонародных преданий. Хотя видевшие его фрейлины дружно заявили, что он очень даже неплох, и что она просто дурочка, что тянет время. Вот уведет его какая-нибудь красотка, будет знать!
Роветта была бы рада, если б его кто-то увел. У нее даже мелькнула мысль познакомить его с королевой, но тут же пропала. Что это ей даст? Он вполне может быть одновременно и ее мужем, и фаворитом королевы. Одно другому не мешает.