— Значит, циркачка! — протянула Жаннет, когда официант поставил перед ними горячий шоколад и блюдце с парой бриошей.
Незаметно для себя она перешла на ты. Кокетливой наигранности стало куда меньше — зрители исчезли, а для Люси можно было и не стараться. Постучав ложкой о тонкий краешек белоснежного фарфора, Жаннет расплылась в вежливой улыбке.
— У Чарльза не было циркачек, а вот танцовщиц — пруд пруди. И у всех, как на подбор, не имена, а клички: Кити, Кати, Мари, Люси!
Жаннет стрельнула глазами и отпила из чашки горячего шоколада. Изучающий взгляд вперился в Люси, и Люси отплатила своей собеседнице той же монетой. Ревность травила душу, любопытство заставляло внимать каждому слову. Неопределенное предчувствие опасности изводило. Жаннет походила на развратный благоухающий пион, на пирожное, щедро украшенное кремом — в объемных рукавах, кружевах, украшениях, подчеркивающих красоту. Жаннет была хороша собой, пышна в формах, мягка в обращении, и тем самым пугала. Пугало и глупое совпадение, да и совпадение ли, что Чарльз не приехал вчера.
Отвлекшись на бриошь, Жаннет ехидненько хмыкнула.
— Чарльз с детства грезил цирком, — сказала она с довольством знатока, поучавшего невежду. — Даже меня в цирк водил. В Зимний цирк* мы ходили так часто, что я выучила всю их несложную программу наизусть. Помню, я даже ревновала. Уж Чарльз так глядел на гимнасток! Мечты сбываются, — добавила Жаннет, одарив Люси едва ли не презрительным взглядом.
— О чем вы?
— Да так, — Жаннет пожала плечами. — Мысли вслух.
Вся эта загадочность выводила из себя. Поддавшись порыву, Люси задала тот вопрос, который ее больше всего мучил:
— Вчера… Чарльз… Он был у вас?
— Как знать, как знать, — ответила Жаннет, позабавившись мгновенно распознанной ревности. — Либо был, либо нет. М-м-м. Эти дутые от ревности губы. Как же мне знакомо. Первый звоночек скорого расставания. — Жаннет откинулась на спинку стула и вновь одарила Люси оценивающим взглядом — разглядывала с пристрастием. — Ты худенькая, Люси. Чарльз любит худеньких. У него какая-то особенная слабость к изможденным доходяжкам. Он с радостью подбирает их, откармливает, обхаживает, а потом, едва они раздуваются в боках, находит себе новенькую дурочку. Молодую, наивную. Желательно девицу.
Люси крепко уцепилась за фарфоровое колечко чашки. Медленно отпила шоколад, медленно отставила чашку в сторону и медленно оправила волосы. В медлительности она старалась утопить уязвленность и злобу, вызванную словами проклятой Жаннет. Каждым жестом та пыталась выказать свое насмешливое превосходство. Каждым словом норовила задеть. Сравнивала имя Люси с кличкой животного, называла изможденной доходяжкой, молодой и наивной дурочкой, а хуже того, Люси совершенно не понимала, что их связывало с мистером Мефисом.
Ответ не заставил себя ждать.
— Когда-то мы были вместе. Чудное время! Чарльз тогда был моложе, — от задумчивости Жаннет кокетливо поигралась прядкой темных волос. — С тех пор он постарел, зато стал значительно богаче.
— Когда-то? — переспросила пылавшая Люси. — Что же случилось? Вы раздулись в боках?
Поджав губы, Жаннет едва побледнела. Люси удачно щелкнула ее по носу, и маленькая победа усладила получше шоколада. Что и говорить, а доходяжкой Жаннет не была хоть и бережно скрывала свои округлости под многослойным шелком и кружевом.
— Хм. Я сама ушла, — фыркнула Жаннет. Увы, откровенную ложь скрыть у нее не получилось. — Такие связи не длятся вечно. Чарльз рано или поздно оставит и тебя. Это удел всех его любовниц. Так что наслаждайся пока есть время.
— Вы позвали меня за тем, чтобы предостеречь? — уж точно не для дневного променада.
— Нет, — Жаннет радостно рассмеялась, и ее смех привлек внимание соседних столиков. — Я просто решила посмотреть на его новую пассию. Не могу передать тебе словами, Люси, какое счастье видеть кого-то на своем месте. Что-то в этой жизни не меняется, — с придыханием выговорила Жаннет. — Чарльз, как паук, заманивает к себе красивых мотыльков, и каждый из них попадается на золотые ниточки паутинки, — она расплылась в широкой улыбке, и маленькая родинка на правом виске скрылась в тоненьком лучике-морщинке. — Ничего. С каждым может случиться. Ты и я — одни из многих. Мы во многом с тобой похожи.
Люси Этьен поморщилась. Ей не нравилось, что Жаннет сравнивала их друг с другом, не нравилось, что Чарльз когда-то был с этой женщиной, как и то, что эта женщина теперь лезла к ней со своими наставлениями. Когда-то Люси Этьен не понравился бы и сам разговор — любовницы делили своего любовника, нисколько не стесняясь запретной темы, — но то было в прошлом. Теперь Люси на многие вещи смотрела иначе, особенно на те, от которых веяло дороговизной.
— Что вы делаете в Базеле? — поинтересовалась Люси, меняя тему.
— Танцую в местном кабаре. У меня тур, устроенный…
— Ах. Значит вы — танцовщица! — воскликнула Люси, не дав договорить собеседнице, и сдержанно улыбнулась. — Одна из многих. Я — циркачка, — напомнила она. — Вы сказали, у Чарльза не было циркачек.
— Не думай, что это делает тебя сколько-нибудь особенной.
— Делает, — смело принялась за спор Люси. Она снова отпила шоколад и жадно облизнула губы. — На днях мы были в опере, и Чарльз признался, что опера, театр и кабаре утомляют. Цирк — нет.
— Мне он ничего подобного не говорил.
— Чарльз очень вежлив, — сказала Люси, будто знала Чарльза лучше всех его танцовщиц вместе взятых.
— Только если не выпьет, как следует. Если он выпил — спасайся все живое. Впрочем тебе, видимо, об этом ничего не известно. — О нет, Люси было известно, но говорить об этом у нее не было никакого желания. — Нелепое платье, — вдруг сказала Жаннет, и Люси мгновенно переменилась в лице. — В таких обычно выходят к завтраку, но не в город. Видимо, в цирке манерам не учат.
— Мадам Буше будет рада пошить мне новых платьев, — гордо заявила Люси, однако ей мгновенно напомнили о неприятной мелочи:
— На твоем месте, я не была бы так уверенна. Вчера Чарльз был у меня на выступлении. Сердитый, злой. Ух! — Жаннет постаралась отыграть сожаление. — Давно я его таким не видела. Это второй звоночек скорого расставания. С третьим Чарльз исчезнет.
— Третьего не будет, — шикнула Люси.
— А ты наивна. Прелестно, — ответила Жаннет и победоносно вскинула голову.
На том встреча и закончилась. Раздраженная и раззадоренная Люси места себе не находила, пока экипаж вез ее к цирку. Лошади невпопад качали головами, и внутри Люси все также колотилось невпопад: сердце, мысли, страхи.
Она не могла остаться одной из многих. О нет! Теперь, когда Жаннет рассказала ей об остальных любовницах мистера Мефиса, Люси поддавалась азарту соперничества, и ей очень хотелось стать единственной вопреки Жаннет и всем этим многочисленным танцовщицам. Люси Этьен не какая-то артисточка кабаре. Она — звезда цирка, будущая звезда выступления! Все эти танцовщицы — маленькие мартышки, привыкшие кривляться на потеху публике, ибо ничего иного не умеют. Люси мнила себя тигрицей, не меньше.
Вдалеке показалась знакомая развилка, и Люси окликнула кучера:
— Сверните!
— Мадемуазель, но цирк в другой стороне.
— Если вы свернете на развилке, вам заплатят вдвое больше.
Довод оказался вполне убедительным, и кучер послушно свернул в сторону виллы мистера Мефиса.
Знакомые стены приветливо забелели меж раскидистых ветвей лип. Под ажурным козырьком появилась услужливая Маргерита. В холле ворвавшуюся Люси встретил Матиас, вальяжный и невозмутимый, как всегда.
— Мадемуазель Люси, — проговорил он, склонившись, и из глубины виллы послышалось развязное ворчание:
— Матиас, кого там черти принесли?
— Мадемуазель Этьен, — будто герольд возвестил Матиас, и вскоре в холле появился Чарльз Мефис.
Храбрости у Люси разом поубавилось. Чарльз был сам не свой. Одет, как попало, лохмат. Пьян, — душный перегар мгновенно заполнил небольшой холл, — а поэтому ужасно зол. Зол на нее, и Люси виновато опустила глаза.
— Что ты тут забыла? — процедил Чарльз сквозь зубы, словно раз и навсегда изгнал Люси из белоснежной виллы.
— Я… Я п-потеряла заколку, — выдавила она из себя состряпанную на ходу ложь.
Ее на виллу не звали, а такой простой повод явиться к Чарльзу показался ей достаточным. Люси рискнула, о чем теперь невольно жалела.
— Заколку? — переспросил мистер Мефис с издевкой.
— Да. Я хотела проверить, не забыла ли я…
— Ну иди. Проверяй, — кивнул мистер Мефис, и Люси поскорее прошмыгнула к лестнице. Ей не поверили — она это почувствовала, но отступать было уже некуда.
На втором этаже Люси неуверенно оглянулась. Где ей искать выдуманную заколку? В гостевой спальне или в спальне Чарльза? Что делать теперь? Сказать, что не нашла, и вернуться в цирк? Нужно было что-то придумать, но снизу послышался шум.
Перескакивая через ступеньку, мистер Мефис поднялся наверх. Едва не запнулся на площадке между пролетами, выругался и, кажется, позвал ее. Испуганная Люси наскоро спряталась за дверью гостевой спальни. В следующее же мгновение дверь раскрылась, и подскочивший Чарльз сгреб ее в охапку.
Все было похоже на тот первый раз, когда ничего не знающую Люси отправили показывать номер на шаре, только теперь она о многом знала. Грубые резкие движения пугали, но сопротивляться было попросту бессмысленно — ее просьбы оставались без ответа. Обезумевший Чарльз шептал, мешая французский с английским, поносил на чем свет «проклятого словенца» и до боли заламывал ей руки. Повалив Люси на кровать, Чарльз Мефис скорее задрал ей юбку до колен, притянул к себе, и сопротивлявшаяся было Люси отчаянно взмолилась:
— Чарльз! Чарльз, там экипаж. — Сквозь пьяный угар прорвался жалостливый голосок, и призадумавшийся Чарльз на мгновение отвлекся.
Этого нечаянного мгновения было достаточно. Достаточно чтобы передохнуть, достаточно чтобы совладать с этим безумием. Люси притянула Чарльза к себе, обвив руками, и грозный зверь послушно прильнул к ее губам.
— Матиас! — прокричал Чарльз. — Рассчитайся и гони всех взашеи.
Ей вновь припоминали проклятого словенца. Называли обманщицей и все норовили сжать покрепче. Поначалу было тяжело. Мягкий Чарльз уж больно отличался от злого Чарльза, но злоба его сходила на нет с каждым толчком, поцелуем, с каждым уверением, что она знать не знает проклятого словенца.
Из-за обнаруженной на молочном плече царапины Чарльз Мефис вновь поддался ревностному пылу, но Люси мгновенно его успокоила.
— Я же циркачка, а цирк — это риск, — сказала она, и смягчившийся Чарльз рассмеялся.
Вся жизнь это риск, но Люси не боялась рисковать. Не теперь. Поздно отступать, когда ты шагнул на манеж. Назад дороги нет. Але и баста!
Ах, видела бы ее Жаннет — захлебнулась бы от зависти. Хотела ее предостеречь? Хотела посмотреть на худощавую дурочку? На очередную любовницу Чарльза? Такую же как и она? Люси была другой — не чета всяким Жаннет, Кати, Мари.
Танцовщиц, дрыгающих ножками много, а талантливых циркачек, летающих под куполом цирка, — единицы. Люси мнила себя именно такой — звездой, что светит ярче всех. Талантливой циркачкой, восхитительной и несравненной, о чем Чарльз Мефис услужливо шептал ей на ухо.
Комментарий к Риск
*porca puttana — от ит. черт побери, блядь и пр. Досл. грязная шлюха.
*stronzo — от ит. сукин сын, засранец
*managia — от ит. черт, черт побери
*basta — от ит. довольно, хватит.
*Белый клоун — цирковое амплуа
*Зимний цирк — цирк в Париже, открытый в 1852 г., один из старейших в мире
*Леотард — слитный гимнастический купальник
========== Viva «La Stella» ==========
***
Играясь полупрозрачной занавеской, ветер вздымал тюль волнами и разносил сладкий аромат садовых пионов. От сладости этой кружилась голова, но нагая Люси жадно дышала полной грудью, будто боялась, что сладкий морок пройдет и не вернется.
От прохлады по телу пробегали мурашки. Сквозь липовые кроны светило солнце, отбрасывая лучи на высокую грудь, плавную линию бедер. В волосах горела медь. Красива, — самодовольно думала Люси, с пристрастием разглядывая себя в зеркале. Певшие наперебой птицы сошлись в звучном хоре, и, вообразив звуки циркового оркестра, она приняла позу. «А теперь смертельный номер» — пропел воображаемый шпрехшталмейстер* Гийом.
Поморщившая нос Люси коснулась царапины на плече. Подумала о Драгане и тут же надула губы. Разглядев на запястьях и бедрах россыпь синяков — последствия ревнивой страсти Чарльза, — Люси надулась еще больше. Драган совсем обезумел от ревности, но долго обижаться на него как-то не получалось. Люси сделала больно ему, он отплатил ей по-своему тем же. О том, что кинжал мог поранить не плечо, а вонзиться, к примеру, в сердце, Люси как-то не думала, по-прежнему доверяя таланту Заклинателя ножей. Куда больше она сердилась на Чарльза… Чарльз тоже провинился, а виноватый мужчина — щедрый мужчина. Так, по крайней мере, должно было быть.
— Мадемуазель Люси, — поскреблась о дверь Маргерита, сообщив о накрытом завтраке.
Чарльз в нетерпении расхаживал с чашкой горячего кофе, иногда останавливался у окна и задумчиво вглядывался в сад. Залитая солнцем гостиная горела от света. Бликовали золотые вензеля, бликовала изгибами бронзовая статуэтка, бликовали скрытые под стеклом шестеренки часов. Пахло кофе, а еще сладким дымом сигары. Пахло дорогим, и у Люси вновь закружилась голова от нечаянной радости спокойного утра.
Вспомнив об обидах, она уверенно вошла в гостиную, пробурчала сухое «доброе утро» и удостоила Чарльза колким взглядом. Сиротливо опустившись на краешек козетки, Люси потерла запястья и на приветствие Чарльза лишь печально вздохнула.
— Та царапина… — начал Чарльз Мефис, отставив чашку в сторону. Заботливо он налил кофе, предложил свежих крапфенов*, но Люси стала лишь грустнее.
— Пустяки. — Она вновь потерла запястье, стараясь чтобы Чарльз обратил внимание на темное пятнышко, оставленное его же рукой. — В цирке случается и не такое.
— Но я не хочу, чтобы такое происходило с тобой. Тем более в цирке.
— А я не хочу, чтобы со мной происходило вот это. — Всхлипнув, Люси выставила руки.
От слезливых обвинений Чарльз Мефис переменился в лице. Виноватой серостью блеснули его бесцветные глаза. Люси почувствовала повисшую в воздухе оторопь, и с ее губ вновь слетел сокрушенный выдох. Послышались долгожданные извинения, признания в ревности, клятвенные обещания. Чарльз пересел на козетку и взял Люси за руки.
Ах, с какой же преданностью Чарльз Мефис целовал ее запястья. Такой покорности позавидовал бы любой дрессировщик, но Люси этого было мало. Сила женщины — в ее слабости, слабость мужчины — в этой проклятой женской силе, и Люси решила применить ее, чтобы взыскать за все: за Жаннет, за пустые страхи, за слезы, за вчерашнюю грубость. Она пустила скупую слезу, скривившись так, будто собиралась расплакаться еще больше.
— Я обещал, что ты больше не будешь плакать. — Чарльз наскоро утер ее слезы надушенным шелковым платком.
— Ты был груб, а я всего лишь хотела тебя увидеть, — капризно протянула Люси, и Чарльз расплылся в широкой улыбке, прижав рыжую головку к своему плечу.
Терпеливо он выслушал и про пьянство, и про Жаннет, и про глупую ревность, и про синяки — все это Чарльз Мефис слышал тысячу раз, а потому лишь повторял добродушное «ну, полно», ожидая основной части представления. Излияние всех обид окончил громкий всхлип.
— И что же поможет мне осушить ваши слезы, мадемуазель Этьен? — произнес Чарльз те слова, которых от него ждали. — Я могу сделать многое, Люси. Для тебя я сделаю все.
Столь громкие слова хотелось слышать и слушать вновь и вновь. Люси скромно потупилась, но, не сдержавшись, тут же разразилась всеми накопленными желаниями. Она в конце концов заслужила… За свое особенное положение.
— Я хотела бы новый леотард. Мой новый номер называется «La Stella», и если мадам Буше разошьет костюм пайетками… — воодушевленно прощебетала Люси.