— ...На всякий случай, мадемуазель. Я пришел к выводу, что не могу лишиться Вашего общества.
— Немедленно освободи меня, мерзавец, — прорычала Таня.
— А темперамент у Вас бурный… Соответствует Вашим ярким волосам, — хмыкнул капитан и прикрыл дверь в каюту.
Девушка дернула рукой и поморщилась. Перед тем, как корабль причалил, ее попросту приковали к кольцу на одной из стен, длинной, тонкой, но очень прочной цепью. Передвигаться по комнате она могла. Могла дойти до шкафа с книгами, до стола, до гальюна. А вот покинуть корабль — нет…
Таня лежала и читала огромный рукописный анатомический атлас — составленный, вероятно, самим Бейбарсовым. К написанию этого труда он подошел со всей тщательностью и педантизмом: рисунки внутренних органов были выполнены весьма подробно и сопровождались обширнейшим описанием. Безусловно, жаль, что этот прекрасный атлас впоследствии затонул вместе со «Стражем» — какую пользу он мог бы принести для развития медицинской науки!
Наверное, не зря Бейбарсов безбожно, презрев все нормы морали, ковырялся в трупах… Он изучил человеческое тело лучше, чем кто-либо другой. О, Гроттер отлично знала, насколько хорошо он применял эти знания анатомии на практике…
Имела «счастье» убедиться.
Следующий раздел рукописи был посвящен тонкостям сшивания артерий и способам быстрой остановки крови — даже прилагался рецепт зелья для замедления кровообращения…
Еретик или кудесник?
...Ближе к вечеру в каюту заглянула красивая девица вполне пиратской наружности.
Удобное мужское облачение, на поясе — сабля… Щегольская шляпа со страусиными перьями и вплетенные в густую шевелюру цветные ленточки. Интереснее всего оказались глаза незнакомки: один глаз был наивно-голубого цвета, другой — карим и раскосым.
— О, — только и произнесла девица, прикрывая за собой дверь.
Под взглядом Тани пиратка невозмутимо прошла в комнату и опустилась на кровать рядом с ней.
— Значит, правда. Наш Некромаг завел себе… подругу, — произнесла дама.
Могла бы и скрыть свое любопытство, хотя бы ради приличия, только пираты и приличия – вещи нечто диаметрально противоположное. Если, разумеется, это не касалось Бейбарсова.
— Вы хотели сказать «наложницу»? — поинтересовалась Таня, откладывая книгу.
— Давненько мне не «выкали»… Странно-то как! Приятно. Я Гробыня Склепова, квартирмейстер Улиты на «Ведьме Тартара».
— Таня Гроттер.
— Ну, вот и познакомились…
Разномастные глаза изучали пленницу так внимательно, что последняя начала кипеть.
— Чем обязана, мадемуазель?
— Давай на «ты»… Видишь ли, мне дико интересно, что из себя представляет девица, на которую обратил внимание сам Некромаг. Прежде он женский пол не баловал…
— И как, удовлетворена?
— Вполне.
Склепова упорно продолжала рассматривать ее так, будто выбирает себе невольницу на рынке рабов — разве что в рот не полезла зубы смотреть…
Что она видела? Хрупкую стройную девицу вполне кукольной наружности. Грива крупных огненных локонов, огромные зеленые глаза в обрамлении густых ресниц, маленький пухлый рот. Пальцы — длинные и тонкие, более подходящие музыканту. На такую дунешь — сломается. Но, противоположности притягиваются… Чего удивительного в том, что высоченный и мощный мужчина выбрал в качестве объекта для симпатии фарфоровую статуэтку? Фигуристая, но тощая, еще «мельче» квартирмейстерши. Вечные эти мужские комплексы, фыркнула Склепова.
— Выпить хочешь? — задумчиво предложила Аннушка.
— Я не… А давай, — внезапно согласилась рыжая.
После второго же бокала общаться стало куда легче и проще. Настолько проще, что, казалось, они были знакомы уже как минимум пару лет…
— Расслабься, — хмыкнула Склепова, — разумеется, в нашей среде не принято брать на борт женщин — разве что в качестве служанок-наложниц, и то, как правило, общего пользования… Но ты — собственность Бейбарсова, а его авторитет в команде таков, что тут скорее все от томления помрут, чем просто посмотрят на тебя. Ему на это недвусмысленно и намекнули, когда тебя притащили. Потому что женщин в море не берут!
— Но ты-то плаваешь, – резонно заметила Таня.
— Мы с Улитой — другое дело. Мы… — Склепова сделала очередной глоток, — эту профессию выбрали добровольно и себя в ней показали. У нас на корабле еще две дамы есть — Шито-Крыто и Адская Праша. Последняя вообще всем мужикам нос утрет! Да успокойся ты… Не так уж и плохо, быть любовницей Некромага.
— Чего ты его хвалишь третий час… Он что, бог?!
Пиратка засмеялась.
— Неа. Он — легенда, и стал ей еще после налета на Кюрасао… Джентльмен среди нашего брата. Так что надоешь ему — просто так не выкинет за борт. Закончишь свои дни с неплохими деньгами…
Склепова захихикала, и Таня забрала у нее бутылку.
— Я тоже хочу. Ты пьешь, как…
— Пират. А тебе слабо, ты столько не можешь…
— Я-то?!
— Фарфоровая кукла!
— …Это что за звуки? — мрачно вопросил капитан своего квартирмейстера.
— Сам посмотри, — Шилов, пресекающий любое пьянство на судне, отчего-то был спокоен, как удав.
Гломов прыснул.
Когда Бейбарсов зашел в каюту, то обнаружил там Аннушку, залихватски распевающую песню про сундук мертвеца, и неумело подтягивающую ей Таню. Бровь мужчины приподнялась вверх: на полу валялись три пустые бутыли, а четвертую квартирмейстерша сжимала в руках.
— Склепова, иди к нашему старпому. Он уже заждался.
— А? – осоловело отозвалась дамочка.
— Гломов жаждет пообщаться с тобой, а ты уже лыка не вяжешь.
— Я-то?! – в голосе Склеповой звучало искренне возмущение. — Я еще как огурчик…
— Соленый.
— Извини, подруга… — вздохнула пиратка, хлопая ее по плечу, — выгоняют! Завтра увидимся, я пришлю тебе подарок… А то этот мужлан о тебе совсем не заботится…
— И как Ваше самочувствие, мадемуазель? — ехидно поинтересовался мужчина, едва Таня распахнула глаза.
Голова раскалывалась, а его голос отзывался в ушах, точно пушечный грохот. По прикроватному столику маршировала муха, и даже ее движения, казалось, били по нервам…
— Убейте муху, она идет слишком громко, — только и пробормотала Таня, и мужчина засмеялся.
— Пить мы не умеем, это ясно.
Девушка застонала. Вспомнить бы, что было вчера…
Бейбарсов привычно намешал ей травяную бурду.
— Мы… — и она покраснела.
— Да. Хотел бы извиниться перед Вам.
— За что именно?
— Я ошибся, называя Вас бревном.
Перед глазами мелькали обрывки происходящего, никак не желавшие складываться в единую картину.
Кажется, едва дверь за Склеповой закрылась, Таня жадно впилась в губы Бейбарсова. Она прежде никогда не напивалась, и не знала, что может вести себя ТАК постыдно, что это легко и просто, — а Некромаг попросту не ожидал от нее такого натиска.
Кажется, она накинула на него собственную цепь, которую с нее предусмотрительно не снимали, а потом потащила мужчину к ложу.
Кажется, в какой-то момент ее ноги оказались на его плечах, и кто-то безудержно стонал от удовольствия, и этим кем-то была она…
— Вам, — он положил рядом с ней шпагу, рукоять которого была богато инструктирована драгоценными камнями, — хотел подарить вчера вечером, но не успел раскрыть и рта — Вы тут же накрыли его своим.
Знаешь, мог бы и не уточнять, но ты же не можешь отказать себе в возможности поиздеваться.
— Благодарю… — выдавила Таня, стараясь не смотреть на капитана «Стража».
— Гроттер, кое-что еще…
— Да?
Бейбарсов сходил к шкафчику со снадобьями, покопался там, а после протянул ей тряпочку и небольшой флакон из мутного стекла.
— Смажьте мне спину, — попросил он, — и, упреждая следующий неудобный для Вас вопрос, сообщаю: да. Это Ваша работа.
Спину мужчины покрывали многочисленные глубокие царапины от ногтей. Их было столько, что, казалось, на коже не было живого места…
Допилась.
— О Господи, — пробормотала Таня, выхватывая бутылочку.
— Господа Вы ночью тоже вспоминали, — ухмыльнулся Бейбарсов, — но немного в других интонациях. Поверьте, кого-кого, а Бога в нашей постели точно не было, только мы с Вами.
— Хватит… — выдохнула Таня, — мне и так стыдно…
— Стыдно должно быть Склеповой, споившей практически невинную девицу, а к Вам претензий нет. Можем преотлично все повторить — разве что, попросил бы временно припрятать коготки — по крайней мере, пока не заживут предыдущие царапины.
— Прошу Вас, прекратите! — взвыла Таня, — нижайше прошу простить за то, что вела себя столь бесстыдным образом… Надеюсь, это не окажет никакого влияния на…
— Не надейтесь, — ухмыльнулся Глеб, — за эту ночь я многое окончательно уяснил относительно Вашей личности.
— И что же?..
— Вы прикидываетесь спокойной и благовоспитанной леди, но нрав у Вас намного более бурный, чем Вы то демонстрируете — даже в моменты, когда срываетесь на эмоции. Вы страстная, ревнивая, упрямая, азартная, бесстрашная, живая и крайне любознательная… Не будь это так, Вы бы не прыгали с таким удовольствием со шпагой, не прислушивались с интересом к моим разговорам о планировании операций, не расспрашивали членов команды о тонкостях управления кораблем, морском ориентировании и чтении карт… Вам нравится здесь.
Что... Что ты несешь?!
— Мне не…
— Нет, нравится, — перебил Глеб, — как и то, что происходит по ночам. Но Вы слишком горды, чтобы признать, что испытываете тягу к вору и пирату, разве нет?
— Не выдумывайте себе…
— Посмотрите на мою спину, дорогая, — с усмешкой произнес Бейбарсов, — и на мою шею.
Шею капитана покрывала дорожка багровых пятен.
— И это, заметьте, оставили Ваши губы, — сообщил очевидное Некромаг.
Гори в аду.
— И что теперь? — морщась, спросила Таня.
— Теперь я жду, когда одна рыжеволосая особа перестанет себе врать.
— Врать? В чем же?
— В том, что Вы не любите меня, — дерзко сообщил Некромаг.
— И вовсе не…
— Тогда почему Вас так волновал мой роман с Маланьей?
— Любопытство, — выдохнула рыжеволосая.
— Ревность! Вы краснеете, когда я смотрю на Вас — а когда прикасаюсь, и вовсе дрожите…
— Зачем Вы все это говорите? — не выдержала Таня, — что хотите услышать?! Я была пьяна. Для Вас что, принципиально — сделать так, чтобы Ваш «подарок» не только отдавался Вам телом, но и любил Вас?!
— А что странного в желании любить и быть любимым, Таня?
— Ничего, за исключением тех случаев, когда тебе его навязывают из-под палки.
— Вы рассудительны… Но слепы и недалеки, — внезапно произнес Некромаг, — а вернее, хотите казаться таковой, ведь так удобнее.
Что?!
Как ни странно, положение спасла внезапно появившаяся Склепова, разразившаяся громким хохотом при виде голой спины капитана «Стража».
Несколько лет назад
Бейбарсов собирался было завтракать, как его прервал неожиданно громкий стук в дверь.
На пороге стоял высокий грузный мужчина с разрубленным носом, держащий на руках темноволосую девушку, в которой не сложно было узнать его дочь.
— Я студент, — возразил Бейбарсов, — Вам следует обратиться к профессионалу.
Лицо девицы было мертвенно-бледным, почти синюшным, с платья стекала кровь.
— Профессионал меня не обнадежил.
— А с чего Вы взяли, что мои усилия окажутся эффективны?
— Я знаю, ЧЕМ Вы занимаетесь, — бросил мужчина, отстраняя его от порога, проходя в дом и опуская свою ношу на обеденный стол, — слухи гремят на весь город.
— Риск велик, — сообщил Глеб, внимательно оглядев рану.
— Она все равно умрет. Почему не попытаться?
Он долго молчал, прежде чем дать ответ.
— Ваше право… Я предупредил.
Бейбарсов достал чемодан с инструментами, вымыл руки и взял скальпель.
— Будете ассистировать, — произнес он, глядя на мужчину.
Студент отмывал руки от крови.
— И что теперь? — спросил мужчина.
Глеб пожал плечами.
— Что мог, я сделал. Если не будет заражения, должна выжить. Все последующие проблемы связаны с заживлением…
— И чем можно помочь?
Он домыл инструменты, и только потом принялся писать на бумажке пространный список.
— Найдите вот это, — сказал он, передавая испещренный символами кусочек.
— Но это же?..
— Какая разница, если может помочь?
Визитер кивнул и вышел из дома. Вернулся он часа через три — и с интересом пронаблюдал, как молодой студент, смешивая аптекарские составы с нетрадиционными травами, творит «магию».
Проблемы не заставили ждать себя долго. Если б через неделю Бейбарсов не провел похожую операцию на сыне одного из пэров, его обязательно вышибли бы из колледжа…
А та девушка? Что девушка... Выжила.
Пользуясь шумихой, Таня тихо выскользнула из кают-компании. Не следовало ей здесь задерживаться — эта атмосфера и эти люди вызывали воспоминания, все еще остававшиеся слишком болезненными.
— Ты совсем не следишь за своей одеждой, — как-то грустно сообщила Татьяна, поднявшись на палубу, — почему ворот порван?
Коля вздохнул. Вопрос был риторическим…
— Ты вырос за год. Почти мужчина, — улыбнулась Гроттер.
— А Вы и есть та Рыжая Бестия? Вам идет, — покраснев, сказал паренек, и младший судовой врач «Ведьмы» улыбнулась.
— Отвезешь меня к пристани? Мои здесь, кажется, надолго, а мне еще надо на рынок за травами. Если отпустят, можешь составить компанию…
Коля смылся — а ведь Гроттер всего лишь повернула голову на десять секунд… Поганец.
Поганец! А впрочем, сама виновата, надо было сидеть в кают-компании, а не пытаться сбежать. Здесь вотчина Бейбарсова, чего ожидать, что он вездесущ и только и ждал, пока она останется без присмотра…
Он стоял на почтительном расстоянии, просто рассматривал ее и пока что не делал никаких попыток приблизиться. Черные глаза гипнотизировали; Таня не могла сдвинуться с места, а Некромаг этим пользовался…
Татьяна была рядом, и он, связанный словом, данным Улите, даже не имел возможности к ней прикоснуться. Или… имел? Он обещал, что не будет пытаться ее вернуть, не более.
Шаг, другой, третий... В какой-то момент расстояние между ними стало не более полуметра.
Его большой палец коснулся ее губ, потом скользнул вниз, миновал углубление между ключицами и остановился на крошечном крестике почти у самых полушарий.
Дыхание Бейбарсова обожгло ее уста, но поцелуя не было. Была близость — отчаянная и такая гнетущая, что трепетало все существо.
Нет, поцелуя не было, но от уже упомянутого дыхания, казалось, у Тани даже задергался живот.
Ей более всего на свете хотелось, чтобы этого ненавистного расстояния не стало. Хотелось оказаться в его каюте, и там избавиться от ненужной одежды — а потом ощущать стоящего перед ней мужчину каждой клеточкой кожи.
Бейбарсов чувствовал ее желание, тоску и страх обжечься. Он слышал бешеный стук женского сердца — молодого, горячего и страстного. Пиратка, истинная пиратка, ему под стать — а может, еще похлеще.
Прежде, чем его губы коснулись ее рта, Таня сделала шаг назад.
Если она снова поддастся этому безумию, то уже никогда из него не вылезет. Если она вновь утонет в бездне под названием «Глеб Бейбарсов», то будет сожалеть об этом всю вечность.
Хватит. Она не для того пыталась забыть его весь этот год.
Хватит…
— Могу я лишь поцеловать Вашу руку? — спросил Глеб.
Девушка не ответила. Сочтя молчание за согласие, он коснулся тонкой кисти, и от этого прикосновения по всему ее телу точно потек ток… Его губы обожгли ее пальцы, а потом, приложив их к собственной щеке, Бейбарсов целовал вены на хрупком запястье, точно пытаясь попробовать на вкус бешеное биение пульса.
А затем из-за поворота крайне вовремя появилась Улита, и девушка ужом шмыгнула за ее спину.
— Эх, Гроттер-Гроттер… — хмыкнула воспитанница Арея, — пока я выгораживаю тебя перед Бейбарсовым, ты безбожно с ним кокетничаешь.
— Я не…
Таня замолчала. В ее глазах отразилось такое страдание, что капитанша смягчилась.
— Сердце бабское не железное, из него просто так не выкинешь…