Бахтиярова Анна
Пророчество Лета
Глава 1. Четыре грозы
Буря подкралась незаметно. Беспощадная, жаждущая господства и крови. Не верилось, что полчаса назад над пятью разноцветными Замками светило тёплое апрельское солнце, согревая готовую к обновлению землю. Теперь и она, и море, и все, кому не посчастливилось оказаться в непогоду под открытым небом, попали во власть тьмы. Лишь кривые молнии, ежесекундно разрезающие непроглядный мрак, напоминали, что там — за чернотой — продолжал существовать мир. В их отблесках при желании можно было разглядеть бушующие волны, в смертельной агонии кидающиеся на берег, чтобы разбиться на сотни острых брызг.
Женщина в пышном фисташковом платье с ягодной аппликацией на кромке подола задумчиво коснулась изумрудных бус. Полные пальцы принялись поглаживать драгоценные камни, глубокие сине-зеленые глаза смотрели, как по оконному стеклу бегут потоки воды. До грома и молний ей не было дела. Что такое взбесившаяся стихия, когда душу рвёт иная гроза, в разы страшнее настоящей?
— Ваше Величество, — осторожно позвал мужской голос за спиной.
— Говори, Доран, — велела она, не оборачиваясь.
— Он здесь. Как вы и просили.
Подданный говорил почтительно, но и не лебезя, хорошо зная своё место в свите и сердце Королевы Лета — женщины своенравной, вспыльчивой, но отходчивой и, в целом, не злой.
— Зови! И проследи, чтобы ни одна душа... — Росанна Кьятта не закончила фразу, но её смысл и так был понятен. Узнает супруг о тайном визите, несдобровать всем троим, а кое-кто может головы лишиться.
Пока Доран ходил за поздним гостем, Её Величество оглядела отражение собственной фигуры в темном окне и поморщилась. Ногти вонзились в ладони от нахлынувшей обиды. Попробовали бы эти юные кокетки, строящие глазки любвеобильному Королю, родить семерых наследников и сохранить осиную талию! Им невдомёк, что молодость и свежесть подобны цветку, который начинает умирать, едва распустится. Не успеешь оглянуться, и вместо нежного бутона из земли торчит засохший прутик...
— Моя Королева.
Он вошёл бесшумно. Как всегда. Пожилой низкорослый мужчина, закутанный в дорожный темно-коричневый плащ.
— Здравствуй, дорогой мой. Как твоё... — Росанна, намеревавшаяся поинтересоваться здоровьем визитера, осеклась. За восемь лет, что они не виделись, он совсем превратился в старика. Морщины стали глубокими, как трещины на иссушенной почве. — Рада тебя видеть, Фабьен, — проговорила Её Величество, отчаянно стараясь скрыть горечь.
— Я пришёл по твоему зову, девочка...
Королева вздрогнула. Так он называл её, когда она была ребёнком. Целую жизнь назад.
... Но, боюсь, это наша последняя встреча. Да и разговор не из приятных.
— Знаю, — она схватила старика за сморщенные ладони. — Но я готова слушать тебя, великий пророк. И исполню в точности всё, что потребуется, чтобы отвести предсказанную беду.
Однако старик посмотрел на Росанну сурово.
— Даже если придется обагрить землю невинной кровью? — спросил он без тени сочувствия.
Женщина на миг потупила взгляд. Стало страшно. Неважно, что преступление совершит кто-то другой. Пятно всё равно ляжет на её совесть. Пусть никто ничего не поймёт, она-то будет знать, что натворила!
— Да, — ответила Её Величество через силу. — Если такой будет плата за наше благополучие.
— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Фабьен. — Тогда слушай.
Однако продолжил он не сразу, мрачно посмотрел на непогоду за окном, будто предупреждающую жителей четырех Дворцов о готовящемся заговоре. А Королева, глядя в выцветшие глаза, вспомнила, как ей не хватало этого пожилого мужчины, его заботы и прямоты. Он, и впрямь, был великим. И более могущественным, чем знаменитый Эрнус из Зимнего Дворца. Просто таланты Фабьена они с мужем не выставляли напоказ. Ведь в отличие от придворного предсказателя клана Дората, предвестник семьи Кьятта был не шу, а стихийником. Единственным за всю историю, кто вместе с погодным даром получил способность предсказывать судьбы. В нём текла (о чём знали лишь избранные) толика людской крови, "унаследованная" от одного из городовиков.
Вот только...
Агуст ненавидел Фабьена. Почти также, как Росанна любила. Потому что тот говорил правду, не пряча неприглядную истину в красивую обертку лжи. А, главное, ничего не скрывал от Королевы. Особенно то, что Его Величество предпочёл бы утаить. Ведь Фабьен был родственником Росанны, пусть и не кровным. Он приходился вторым мужем её покойной бабке. С раннего детства будущая Королева звала этого стихийника-полукровку дедом. И воспринимала его таковым.
...Когда изгнанный восемь лет назад предсказатель, наконец, заговорил, сердце Королевы вновь проткнул шип вины. Из-за злодеяния, которое она дала себе слово совершить. Чего бы ей это ни стоило. С другой стороны, кто сказал, что одна жизнь не стоит другой? Тем более, если от первой зависит существование стольких стихийников...
Беда заключалась в том, что и этот аргумент не был способен успокоить совесть.
— Заключительный этап должен произойти накануне дня Зимнего солнцестояния. Ни раньше и ни позже. Иначе жизнь оборвется напрасно, и страшное проклятье ляжет на тебя и четыре поколения твоих потомков.
По телу Росанны прошла судорога. Страх пронесся по венам, сделав на мгновение кровь ледяной, словно сама Зима взяла её в безжалостный плен. Вдруг ничего не получится? Не навлечёт ли испуганная Королева своими действиями еще больший гнев небес?
— Ничего не бойся, — Фабьен без труда прочёл мысли родственницы. — Если сделаешь всё, как я говорю, все будут жить долго и счастливо. Кроме жертвы, разумеется. Но кто-то же должен платить за чужие ошибки. Так пусть это будет тот, кто с самого начала не имел право на существование.
Её Величеству сразу стало легче, будто расстегнули тугой корсет, мешающий дышать. Предсказатель прав. Эту жизнь взяли взаймы. А долги следует отдавать. С процентами. Теперь, главное, сосредоточиться на этой важной мысли и не дать слабину во имя глупых добродетелей и никчемных законов.
— Обсудим детали, — предложила Королева спокойным тоном, будто говорила о погоде, а не планировала страшное зло. — Но сначала пообещай мне, что и Доран не пострадает!
Старик в ответ негодующе стряхнул головой.
— У меня накопилось немало претензий к неблагодарному мальчишке, да и ты не всегда действовала в интересах нашей семьи, — отчеканил Фабьен сурово, а Росанна представила себя юной девочкой в родовых покоях после очередной шалости. — Но разве я способен навредить собственным внукам?
****
В соседнем Замке — с западной стороны от Летнего Дворца — другая Королева тоже смотрела в окно на разгулявшийся ураган и кривые молнии, без устали терзающие небо. Но эту женщину буря устраивала полностью. Гроза получилась идеальной, точь-в-точь как она заказывала в Погодной канцелярии, чтобы продемонстрировать, что и Весна умеет быть беспощадной. Сначала Её Величество всерьез раздумывала, не вызвать ли бурю самой. Однако решила не провоцировать сплетников, которые с удовольствием порассуждали бы о том, что Повелительница вымещает на окружающих собственный гнев.
Увы, они были бы правы. Отвратительное настроение не желало сдавать позиции...
Минуты бежали, и Королева перестала интересоваться дождем и всполохами на небе. Взгляд устремился вдаль, где за лиловыми башнями Академии Стихий высились другие: бело-голубые, как цвет глаз юной девушки, которая ни днём, ни ночью не покидала тревожных мыслей. Как и её отец, обещавший явиться, едва начнется гроза, но опаздывающий уже на полчаса. Впрочем, винить его не стоило. В любом Дворце дел невпроворот. Особенно непросто, если "правая рука" отсутствует четвертый месяц.
Наконец, раздался тихий звон, свидетельствующий, что гость миновал Зеркало. Королева Весны была единственной, кто мог слышать этот звук. Благодаря великому дару, полученному в наследство от древнего клана Верга. Нервно скрипнули половицы, приблизились мягкие шаги. Повелитель другого Времени Года остановился за спиной хозяйки зеленого Замка, не спеша начинать непростой разговор первым.
— Ты запечатал "Путь"? — спросила она, выдав себя с головой. Король Зимы, без сомнения, услышал в голосе и раздражение, и усталость.
— Никто не войдёт, — ответил Инэй Дората и добавил после секундного раздумья. — Хотя нам не следует встречаться здесь.
— Это мой дом, — Веста продолжала смотреть в окно. — Тут уж точно безопаснее, чем в Зимнем Дворце.
— Мы будем спорить, чей Замок меньше походит на змеиное гнездо? — попытался Его Величество шуткой разрядить обстановку, но добился обратного эффекта: Веста обернулась и глянула с укором.
Тогда он нежно коснулся её щеки, жалея, что пальцы не способны стереть печаль с красивого лица. Королева вздрогнула, невольно подавшись вперед — ближе к тому, с кем вопреки законам и природе связала себя узами тайного брака. Но быстро опомнилась и убрала его руку, не позволив чувствам взять верх. Сейчас они были лишними.
— Что ты решил? — задала она главный вопрос сегодняшнего вечера.
Но Король Зимы не торопился с прямым ответом.
— Моё решение не имеет значения. Ты же знаешь, его пришлось принимать совместно с Циаби, а он, как и многие сыщики, предпочитает гуманные способы. Принято считать, что это мы — сторонники казни. Причём, без суда и следствия.
— Инэй, ты понимаешь, о чём я спрашиваю, — изумрудные глаза блеснули. — Если бы Рофус совершил преступление против детей своего Времени Года, и его судьба полностью была в твоих руках, отдал бы ты приказ о его смерти?
Его Величество на миг сжал губы. Лицо стало суровым, будто высеченным из льда.
— Да, — ответил он жестко. — Отдал бы. Невзирая на всеобщее неодобрение, мольбы Фальды и идиотские протесты моей безумной матушки. Сильвана — соучастник убийства Короля, и я считаю: пожизненного заточения в темнице недостаточно. Я сказал об этому Доту, но согласно многовековому соглашению между Дворцами и Объединенной сыскной канцелярией в данном случае последнее слово осталось за абу. Однако, — Инэй испытывающе посмотрел на жену, — сейчас речь не о Рофусе. Какое решение приняла ты?
— Никакое, — поспешно ответила Веста, отворачиваясь.
— Неправда, — Его Величество положил ладони Королеве на плечи. — У тебя есть ответ. Но ты хочешь услышать дополнительные доводы. Не качай головой. Дело в отношении подданных. Они привыкли к жестокости Цвета и Мартэна и от новой Повелительницы ждут благородства. Но это решение не сделает из тебя чудовища. Дети Весны отлично знают, что Элла заняла престол обманом, пролив кровь, и помнят, сколько зла она причинила за год правления. Есть и другой аргумент, — Инэй развернул Весту к себе, чтобы увидеть реакцию. — Пока Монтрэ жива, всегда есть риск, что она вырвется из темницы и причинит вред тебе. Или... — Король нарочно сделал паузу. — Или Мари. Мы оба понимаем, чем бы закончилась её встреча с Фином, не окажись ты рядом.
Лицо Весты исказила мука при воспоминании о том дне, когда юная дочь Зимы едва не погибла от рук негодяя Майли. Глазам предстала безвольная, как тряпичная кукла, фигурка на снегу и зависший над ней мучитель в черном меховом плаще, готовящийся послать в жертву новую порцию убийственных молний.
— Ты нарочно меня провоцируешь? — спросила Королева с нотками осуждения в голосе.
— Нет. Пытаюсь разложить ситуацию по полочкам. Потому что боюсь. За вас обеих.
Её Величество грустно улыбнулась. Для любого другого жителя Левии эта фраза стала бы невероятным открытием. И люди, и стихийники воспринимали Короля Зимы не иначе как глыбой льда. Лишь избранные, такие, как Веста или Грэм, знали настоящего Инэя. Только с ними он снимал маску безразличия и надменности, становясь самим собой.
— Ты прав, — проговорила Королева, беря мужа за руку. — Я знаю, как следует поступить. Но проблема не в том, чтобы озвучить решение. Я боюсь, что передумаю позже. Или буду корить себя за излишнюю жестокость после казни. До полуночи приказ о приговоре должен висеть на каждом этаже Замка. И раз я до сих пор сомневаюсь, хочу дать ЕЙ возможность самой решить судьбу.
— О, святые небеса! — вскричал Инэй, не веря ушам. — Ты собираешься встретиться с Монтрэ?! Ты же не получишь ничего, кроме новой порции яда!
— Пусть так, — ответила Веста с поистине Королевским спокойствием. — Значит, подпишу распоряжение о её смерти без сожалений. Какой бы ни была реакция Эллы, я успокою совесть. Мерзавка получит шанс. Тот, который никогда не дала бы сама, поменяйся мы ролями.
— Твоё благородство...
— Однажды меня погубит, — сделала большие глаза Её Величество. — Ты говорил это тысячу раз. Но давай не будет гневить небо мрачными пророчествами. Особенно теперь, когда оно сделало нам такой невероятный подарок. Лучше скажи, когда ты в последний раз связывался с Грэмом?
— Три дня назад, — по бледному лицу Повелителя Зимы прошла судорога. — Но поверь, общаться со мной он хочет не больше, чем с тобой. Сейчас он предпочитает служить ей, а не нам. Старается завоевать доверие поступками, а не притворством. Но, наверное, это правильно. Должна же Мари верить хоть кому-то из нас.
— Значит, она не собирается менять планы, — констатировала Королева, возвращаясь к окну, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слёзы.
— Планы... — Инэй устало потёр переносицу. — План у Мари единственный: тянуть время, чтобы как можно дольше не встречаться с нами.
— Но так не может продолжаться вечно! — Веста обхватила себя руками, будто пыталась согреться, хотя в действительности по телу прошла волна жара. Но не от гнева, а от захлестнувшего отчаянья.
— Милая, я понимаю, как ты извелась, — Инэй обнял жену сзади, крепко прижав к себе. — Я тоже многое бы отдал, чтобы девочка была рядом. Но мы не станем давить на неё. Иначе добьемся обратного эффекта. Мы оба знаем, каково приходится, когда родители распоряжаются нашими жизнями и свободой. И какая реакция после этого следует.
— А если... — Королева решилась произнести вслух то, что мучило с того самого Осеннего дня, когда муж вызвал её на тайную встречу, чтобы показать найденный кулон — подснежник из закаленного льда. — А если она никогда нас не простит?
Инэй ответил не сразу, и Веста поняла, что и он задавал себе этот вопрос.
— Простит, — проговорил Король с показной небрежностью, но голос дрогнул. — Мари не получила в наследство от наших предков способность ненавидеть и презирать. Однажды живущей в ней обиженный ребёнок успокоится, и она сможет взглянуть на нашу ситуацию под другим углом. Тогда всё встанет на места.
Веста ничего не ответила. Лишь нащупала под платьем ледяной цветок, который собиралась вернуть дочери, но не успела из-за её поспешного бегства. Конечно, Королева могла передать кулон и через Грэма, но почти сразу отказалась от затеи. Лучше сделать это самой. Однажды...
****
Когда Веста спустилась в холодное и мрачное подземелье Весеннего Дворца, была почти ночь. После ухода мужа Её Величество ещё час простояла у окна в зеркальном зале, наблюдая, как утихает гроза и постепенно очищается небо. Завтра будет солнечный день. Это сезонная правительница Левии знала наверняка. После обезумевшей бури, она велела подданным порадовать обитателей владений Королей и срединной территории ясной, тёплой погодой. Согревающих лучей небесного светила ждала и сама природа, жаждущая начать новый жизненный цикл.
Вдыхая тяжелый воздух темницы, насквозь пропитанный затхлостью, Веста подумала, что Инэй прав, и ей не о чем говорить с фальшивой родственницей. Кроме того, Элла может посчитать её приход проявлением слабости. А, впрочем, разве это так важно? Она сказала мужу, что спускается сюда ради успокоения совести. Пускай это будет единственной причиной. А мнение Монтрэ останется в её воображении.
Стражники кланялись, открывали двери, гремя тяжелыми замками. Но Королева не замечала их, всё глубже погружаясь в мрачное прошлое. Вспомнилась Элла в день свадьбы — блеклая и самодовольная, а следом и веселящийся Мартэн с бокалом в руках, не подозревающий, что сам подписал себе смертный приговор. Веста никогда не была близка с близнецом, ведь тот с детства отвернулся от них с матерью, выбрав могущество отца. Но смерти брату не желала. Не хотела она и короны, доставшейся ей — последней из рода. Мари и Дайра в расчёт не брались. Первая унаследовала Зимнюю силу отца, вторая приходилась двоюродной племянницей по материнской линии и с кланом Флорана не состояла в кровном родстве.