Эллу, в отличие от брата, Королева ненавидела. И сойдись они в смертельной схватке, без промедления убила бы. Но казнь... Подобные "представления" она не выносила с детства. Король Цвет устраивал их каждый месяц, дабы продемонстрировать подданным, как важно хранить верность своему Времени Года и правящему клану. Но юной Принцессе, которую отец вместе с братом обязывал присутствовать при отвратительном зрелище, всегда казалось, что Его Величество казнит обитателей Дворца исключительно ради забавы. Годы спустя сама мысль о публичном убийстве вызывала омерзение.
Темница Эллы располагалась на последнем — третьем уровне подземной тюрьмы. Здесь было так сыро, что изо рта вместе с дыханием принялся вырываться пар. Но жалости к узнице Королева не испытала. Не забыла, сколько верных ей подданных Монтрэ держала здесь последний год. Бедный Ролин Саттер до сих пор не мог до конца поправить здоровье, не помогали даже целебные настойки, приготовленные Вестой лично. Верный стихийник ещё и постарел лет на десять. Как и Ерида, потерявшая надежду дождаться мужа.
При виде Монтрэ, на душе Её Величества потеплело. Выглядела бывшая Королева отвратительно. Да, Элла никогда не отличалась красотой, но теперь кожа приобрела болезненный зеленоватый оттенок, тюремное темно-коричневое одеяние висело мешком. Она стала тенью. Почти.
Однако заточение не сделало дочь отцовской любовницы менее злой. В усталых, затравленных глазах вмиг вспыхнул огонь ярости, черты исказила гримаса ненависти.
— Знала, что ты явишься, — объявила Монтрэ, задирая подбородок и с отвращением оглядывая платье Весты цвета свежей листы и живые лилии в волосах. — Только не рассчитывай успокоить совесть. Как была дурочкой, так и осталась. Я буду ненавидеть и презирать тебя до последнего вздоха!
Королева усмехнулась, стараясь не показать раздражения. И разочарования. Впрочем, сама виновата. Глупо было ожидать раскаяния.
— Ты слишком много о себе возомнила, Элла, — проговорила Веста спокойно, решив отплатить ядом за яд. — У меня нет ни малейшего сомнения в том, какую участь для тебя выбрать. А пришла я сюда сегодня, чтобы посмотреть на тебя напоследок — поверженную и жалкую. Потешить самолюбие. Во Дворце, знаешь ли, нынче мало развлечений.
— Мерзавка! — Элла кинулась к решетке и, вцепившись исхудавшими руками в железные прутья, зашипела. — Думаешь, ты выиграла? Считаешь себя победительницей?! Ты ошибаешься, дочь Короля! Твоя власть будет мимолетной. Это на фоне отца и брата тебя считали идеалом. Добрая и справедливая Принцесса! Но Королей и Королев не принято любить! Запомни это, Веста Флорана. Ты потеряешь всё!
— О! — Её Величество рассмеялась. — Тюрьма превратила тебя в предсказательницу?
— Чтобы поведать твою судьбу не нужно быть пророком, — узница попыталась расхохотаться, но вышло не убедительно. — Дети Весны не ждали от твоих предшественников добра и свершений. В том числе, и от меня. Понимали, что каждый из нас представляет. Тебя же они слишком долго возносили на пьедестал, потому возненавидят в стократ сильнее. Ведь ты не та, какой они считают. А лгунья и убийца!
— Если ты сейчас говоришь о Иоланте... — начала Веста, но Элла перебила, издав звук, похожий на рычание белых волков из шерумского леса.
— Да, моя мать сама убила себя в камере, — процедила Монтрэ сквозь зубы. — Но её кровь на твоих руках. Как и Фина — твоего несостоявшегося мужа.
— Мне кажется, или ты хочешь, чтобы я сожалела о самоубийстве женщины, годами унижавшей мою мать? — спросила Веста тихо, но с такой злостью, что Элла невольно отпрянула от решетки. — И я понятия не имею, что стряслось с Фином Майли после позорного бегства. Но если он мёртв, надеюсь, смерть была мучительной. Что касается тебя, — Королева сделала паузу, во время которой Монтрэ, прожигаемая убийственным взглядом изумрудных глаз, не смела дышать. — Я могла бы сохранить твою никчемную жизнь. Но, думаю, тебе следует отправиться к матушке.
Яростный крик Эллы отскочил от стен грозным эхом, но Веста уже уходила прочь, стараясь подавить гнев, чтобы не выплеснуть его на кого-нибудь, кто этого не заслуживал. Что ж, сегодня она усвоила урок. Жалость — плохой советчик. Раз получила власть, нужно идти до конца. Смелее принимать трудные решения и не искать оправданий поступкам.
— Будь ты проклята! — продолжала кричать узница, срывая голос. — Я проклинаю тебя!
Но гроза, бушующая в опустошенной душе, только приумножала отчаянье. Элла могла сколько угодно язвить Весте, факт оставался непреложным — она проиграла войну. И даже предстоящая казнь не рвала сердце так, как осознание собственного поражения.
Одна. Ненавидимая стихийниками и брошенная небом.
Не на кого больше рассчитывать. Не на что надеяться...
Та, которая ещё недавно называла себя Повелительницей Весны, горько всхлипнула и ударилась лбом о холодную решетку...
Глава 2. Брат врага моего
Его можно было бы назвать красивым. Белый памятник на главной городской площади высотой в четыре человеческих роста. Он притягивала взгляды благодаря четким линиям и невероятной энергетике. Центральную фигуру — молодого мужчину в порванной рубашке — скульптор нарочно сделал раза в полтора выше других, чтобы показать значимость личности. Женщина и ребёнок, которым юноша помогал идти, выглядели на его фоне карликами.
Памятник был возведен шестнадцать лет назад, и считался едва ли не главной местной реликвией. Однако в душе девушки, застывшей сегодня у его подножия, произведение искусства вызвало негодование. Из-за истины, о которой не подозревали горожане. И материала, выбранного для увековечивания трагического события.
— Ложь, — шепнула она, кутаясь в чёрный дорожный плащ. День выдался ветреным, хотя и солнечным. И не скажешь, что апрель почти закончился.
— Этому городу нужен был герой, — тихо ответил стоящий рядом высокий мужчина с трехдневной щетиной на волевом лице.
— Я не говорю, что Снежан недостоин светлой памяти, — подчеркнула девушка сурово, чтобы слова не прозвучали, как оправдание. — Я живу исключительно благодаря его страшной жертве. Но младший Принц Зимы оказался здесь не ради людей, второе десятилетие прославляющих его доблесть. Еще и белый мрамор использовали. Тот самый, из-за которого всё началось!
Спутник не стал развивать непростую тему, лишь заметил осторожно:
— Мари, я предупреждал, что лучше исключить этот город из списка.
— Нет, Грэм, — отрезала она в ответ. — Я обязана была приехать в Эзру. Встретиться с ней лицом к лицу. Иначе она навсегда останется моим личным проклятьем...
Её Высочество Розмари Дората, более известная миру как зу Мари Ситэрра — наполовину стихийница, наполовину шу — еще несколько минут постояла, глядя в мраморное лицо дяди, шестнадцать лет назад вынесшего её из огня ценой собственной жизни. Но думала не о Снежане, а его сыне — юноше, ставшим очередным пленником Зимнего Дворца. Как знать, сумеет ли Ян простить двоюродную сестру, когда узнает, по какой причине потерял настоящего отца.
— Мари, пора ехать, — Грэм положил широкую ладонь подопечной на плечо. — Арду-младший ждёт нас к обеду. Невежливо опаздывать.
...Пока карета стучала колесами по булыжной мостовой, тайная Принцесса Зимы не отрывала хмурого взгляда от окна. Возможно, дело было в её собственном предвзятом отношении, но город казался холодным и унылым. Хотя за прошедшие годы здесь не осталось ничего, что напоминало бы об убийственной осаде Короля Бурана и страшных пожарах в кварталах ру. Только памятник Снежану на главной площади. Сгоревшие дома отстроили заново, душевные раны затянулись. Поговаривали, люди здесь нарочно устраивали такие пышные праздники, что остальным жителям Левии и не мечталось.
— Мари, — позвал Грэм, когда до замка городовика осталось меньше половины пути.
Стихийница кивнула, выдавив подобие улыбки. Она была готова выполнять возложенные обязанности. Путешествия путешествиями, но у них с нареченным наставником было и задание. Раз Грэм надолго покинул пост в Зимнем Дворце, Инэй поручил ему нанести визит всем городовикам, владения которых они с подопечной посетят, и обсудить текущие дела. Мари подозревала, что Король преследовал и другую цель — обучить её премудростям переговоров с правителями-людьми. В первый момент накрыл гнев, но, подумав, она решила не сопротивляться. Инэй и Веста позволили ей уехать. Следовало предоставить что-то взамен.
— Какой он? Брен Арду? Младший?
Прибыв в замок рано утром, они не застали хозяина. Арду накануне уехал инспектировать подготовку к Весеннему севу, и не успел вернуться в город, чтобы поприветствовать гостей лично. Но отправил гонца с почтительным письмом, пообещав исправиться позже.
— Упрямый, как папаша, — усмехнулся Иллара. — И чересчур осторожный. Но у меня он вызывает симпатию. Инэй тоже высокого мнения о моральных качествах Брена. Они были мальчишками, когда отцы не поделили белый мрамор и превратили город в бойню, чтобы перебить подданных и сложить собственные головы. Когда всё закончилось, оба сына во всеуслышание осудили родителей и взяли бразды правления в свои руки. Но если Инэю власть досталась по праву крови, Брена на пост городовика избрали сами жители. Они видели, как он ходил по домам богачей, собирая деньги и одежду для семей лишившихся крова, для детей, потерявших родителей в боях. Парень оказывал реальную помощь, когда остальная знать думала о своём благополучии. Став городовиком, Брен пусть и не сумел вернуть в Эзру свет, зато помог ей обрести покой.
На крыльце замка Арду — традиционного для вельмож бу синего цвета — Мари с Грэмом встретил стражник Зимнего Дворца Эрм Туи, который сопровождал их с первых дней путешествия. Но служил он нынче не охранником (в случае опасности два высших стихийника могли постоять за себя и сами), а играл роль слуги и компаньона, выполняя множество различных поручений: мелких и не очень. Туи был выбран по двум причинам. Во-первых, его рекомендовал Бо Орфи, во-вторых, парня знала Мари и не возражала против его присутствия. Правда, при нём приходилось быть осторожными. Никому — даже верной страже — не полагалось знать об истинной родословной девушки.
Эрм подарил Мари приветливо-почтительный кивок и что-то прошептал Грэму на ухо. Тот на мгновение нахмурился, но сразу прогнал тревожное выражение с лица. Велел Туи озаботиться сборами, чтобы утром можно было отправиться в дорогу. Иллара явно спешил поскорее покинуть Эзру.
— Что случилось? — спросила Мари тоном, исключающим увёртки. В самом начале путешествия Грэм частенько уходил от прямых ответов, не желая тревожить спутницу. Но вскоре понял, что подобным поведением её расположения не добьется.
— У Арду гость. Незваный. Но и не сказать, чтоб нежеланный. Ордис Шаам — городовик Юнитры.
Мари вздрогнула. Что-то знакомое было в этом имени. И злое.
— Откуда я его знаю? — она отчаянно пыталась выудить из головы воспоминание.
— Ордис — наполовину стихийник. Правда, без дара. Он — брат Игана Эрслы.
Сердце взметнулось ввысь встревоженной птицей, но остановилось и рухнуло в пропасть. Жестокая память нарисовала фигуру в черном плаще в мрачном коридоре, неподвижного учителя на опавшей листве — влажной от первого снега, и нож со снежинкой на рукояти, вонзившийся в свадебный портрет Королевы Хлады.
— Спокойно, — Грэм взял пошатнувшуюся подопечную под руку. — Паниковать точно не стоит. Ордис непохож на Игана. Скорее, его полная противоположность. По крайней мере, на первый взгляд.
— Зачем он здесь?
Приезд городовика Юнитры одновременно с ними вряд ли был случайным. За последние два года Мари прошла длинный путь и перестала верить в совпадения.
— Он давно дружит с Бреном. Играет роль веселого дядюшки, хотя, разумеется, они не родственники. Сама скоро убедишься, этот полукровка легко становится душой любой компании и главным действующем лицом застолья.
— Шаам может знать правду о моих родителях? И обо мне? — перешла девушка на зловещий шепот.
Грэм поморщился.
— Хороший вопрос. Эрсла никогда не производил впечатления стихийника, способного доверять секреты даже близким. Но наверняка сказать нельзя. Тем более, все в курсе, что Игана арестовали в момент покушения на тебя, потому я бы не рассчитывал на расположение Ордиса. Даже если на словах он будет заливаться соловьем и рассыпать комплименты.
— Что же делать? — Мари замедлила шаг.
— Вести себя естественно. Ты обычная стихийница, пусть и входишь в Королевскую свиту. А Шаам — городовик, о магическом происхождении которого никому неизвестно. Будем считать, что вы не подозреваете о тайнах друг друга. Пообщаемся и понаблюдаем. А потом сделаем выводы.
Мари тяжело вздохнула, но вынужденна была согласиться с наставником. Хотя, признаться, лучше бы ещё раз пообедала в приютской кухне в компании Юты Дейли и Гайты Лим, нежели сидеть за одним столом с братом смертельного врага.
****
Обеденный зал Арду произвёл на Мари удручающее впечатление. Из-за двух господствующих цветов: светло-синего и серебристого, напомнивших о Дворце, в который рано или поздно придётся вернуться. Но Зима и все её дети отошли на второй план, едва навстречу с громогласными приветствиями вышел пожилой мужчина, такой же круглый, как главный погодник Хэмиш Альва. Он пожал ладонь Грэму. Или лучше сказать потряс, треща о том, как рад нечаянному совпадению.
— О! — воскликнул он, заметив Мари. — Зу Иллара, прошу, представьте меня очаровательной спутнице. Для меня честь познакомиться со стихийницей, оставившей с носом самого Короля Лета. Мы ведь соседи с Лудом Кроном. О той давней истории у нас в Юнитре, как и в Орэне, до сих пор ходят легенды.
Мари не ожидала напора с порога, а уж тем более упоминания о дне, когда проснулся её погодный дар, потому пробормотала дежурное приветствие, не найдя более подходящего к случаю ответа. Ордис, не дав опомниться, нанёс новый удар — изображая почтение приложился шершавыми губами к руке.
— Очень рад, зу Ситэрра, очень рад, — твердил он, не отпуская пальцев девушки.
И прежде чем Грэм пришёл на выручку, чтобы напомнить о хозяине замка, скромно стоявшем в стороне, и накрытом к обеду столе, взгляды Ордиса и Мари встретились. Стихийница с трудом подавила дрожь, ибо глаза городовику однозначно достались от общего с Иганом отца. Однако если внешность и поведение Эрслы в воображении Мари ассоциировались с промозглым дождём, то незаконнорожденному брату больше подходил солнечный день, но не Зимний, а Осенний, когда деревья пылают желто-красным цветом.
Знакомство с Бреном Арду — высоким, стройным шатеном с ранней сединой на висках — прошло более сдержано. Он подарил Грэму с Мари приветливую улыбку, объявив, что всегда рад принимать у себя гостей из Дворца Зимы.
— Мы высоко ценим расположение Короля Инэя, — проговорил он, жестом приглашая проследовать к столу. — За годы его правления нашему городу не приходится жаловаться на суровость Зимнего Времени Года.
Грэм оказался прав. Едва приступили к трапезе, Шаам ловко переключил внимание на себя. Ежеминутно шутил, пересказывал сплетни о других городовиках, делая это с юмором, но безобидно. А смеяться умудрялся столь заразительно, что не улыбаться в ответ было невозможно. К середине обеда Мари вообще начала сомневаться, что этот получеловек способен говорить о чем-то серьезно.
— Что же сегодня привело вас в Эзру, бу Шаам? — поинтересовался Грэм, выждав момент, когда Ордис сделает перерыв между шутками, отправив в рот внушительный кусок жаренного цыпленка.
— Дела, дорогой зу Иллара, дела, — поспешил объяснить тот, едва дожевал. — Луд Крон поссорился с владельцем фарфоровой фабрики. Не хочу утомлять вас некрасивыми подробностями, но кончилось тем, что производство в Орэне закрылось. Я подумываю перехватить эстафету. Прибыл в Эзру вместе с одним промышленником и его людьми — поучиться. Ведь теперь фарфоровые изделия делают только здесь. А так как наши города находятся далеко друг от друга, конкурентами мы не станем. Верно, Берн?
— Без сомнения, — согласился Арду, отпивая вина. — Нет смысла возить посуду через полстраны. Товар слишком хрупкий. Половина будет биться по дороге.
— Кстати, о стране, — Ордис весело подмигнул Мари. — Слышал, зу Ситэрра, вы посетили немало городов, выполняя поручение Его Величества. Поделитесь впечатлениями?
Будь на месте Шаама кто-то другой, стихийница с удовольствием бы поддержала беседу. Тем более, воспоминаний последние четыре месяца подарили в избытке. Грэм, много поездивший по Левии, в каждом городе старался показать подопечной всё самое интересное и необычное. А заодно и предания поведать. Чего только стоили горы с заснеженными верхушками на окраине Эль-Хаира, парк развлечений в Дессоне — лучший в стране, или морская буря, которую довелось увидеть, покидая Тору. Раньше Мари не знала, что со стороны городов водная стихия намного злее, чем во владениях Королей. Кое-где вообще невозможно было заниматься рыболовством из-за сильных течений. Именно поэтому морепродукты всегда считались деликатесом и стоили дорого.