Но Фросту нужно было не это, не странная учтивость, не привитая покорность, не подчёркнуто вежливая предупредительность. Ему нужна была правда, которую Анха вряд ли скажет ему. Кто он такой, чтобы желать откровенности от Звёздной Гостьи, преходящей только к помазанникам? Да и то не ко всем…
Так и не обсудив сложившейся неоднозначной ситуации, они достигли предгорья Скальных порогов. Первый тоннель оказался сравнительно небольшим, так-как и горущка была невелика, и до настоящих скал оставалось, если по прямой, около трёх миль. Миновав его, всадники выехали в довольно широкое ущелье, которое ещё больше раздавалось в правую сторону. Прямо от тоннеля начиналась длинная, петляющая эстакада, идущая над макушками деревьев и упирающаяся в строение, похожее на небольшую крепость, задней частью примыкающее к скале.
Когда путешественники подъехали ближе, то с удивлением увидели, что дорога подходит не к основанию здания, а к верхней трети строения. Четыре яруса крепости уходили вниз, в ущелье, по дну которого бежала река. Ещё два этажа возвышались над крытой эстакадой, переходящей дальше в горную дорогу длиной с пол мили. По обочинам дороги располагались жилые и хозяйственные постройки, возле которых суетились люди.
— Это форпост, — пояснил мастер Маркус. — За ним главный тоннель. Вон, видите? — указал на тёмный проём в скале. — По нашим расчётам…
— В форпосте кто-то живёт? — прервал его Фрост и глазами указал на Анху.
Маркус догадался, что распространяться о подробностях в присутствии девушки не стоит. Он так и не понял, кто она такая, и что делает в компании молодого правителя?
— Живут. Мастера, которые здесь безвылазно находятся. Да и семьи их тут, хозяйство. А во времянках располагаются сезонные работники.
— А как называется это место? — поинтересовалась Анха. Детали и тонкости строительства её совершенно не волновали, а вот сама местность очень привлекала. Лес и река внизу, изящные арки эстакады, гармоничные линии крепости, суровые горы. — У этой красоты есть имя?
Мужчины недоумённо переглянулись. Им и в голову не приходило, что всякому месту в горах нужно давать своё имя.
— А зачем? — спросил за всех Арн. — Это важно?
Девушка неопределённо пожала плечами.
— Просто, очень красиво. Горечавкой пахнет.
— Девушки… — с улыбкой вздохнул князь, — сентиментальные создания. Горечавкой… Что за горечавка-то?
— А вон, синенькие цветочки, — кивнула Анха на горный склон. — Такие же росли у Синего каскада.
Парни переглянулись. Подобных подробностей они и не заметили тогда, и, тем более не помнили.
— Поехали дальше, — Арн тронул Лоста, который уже примеривался к пучку сочной травы, пробившейся сквозь камни. — Придумаем какое-нибудь название… позже.
Миновав крытую часть эстакады, они сразу направились прямо к тоннелю. Люди, попадавшиеся на пути, кланялись почтительно и с интересом разглядывали единственную представительницу женского пола. Любопытный шёпоток начинался сразу за спинами проезжающих.
Что за девушка, которая так открыто сопровождает неженатого князя? Невеста? Так вроде не было сведений из Митры, что правитель собирается жениться. Подружка? Зачем таскать с собой то, что можно спокойно найти в любом населённом пункте? Даже в их небольшом посёлке найдется парочка девиц, готовых услужить мужчине, а уж тем более князю и его другу.
Анха чувствовала нездоровый интерес к своей персоне, но не обращала на это внимания. Посплетничают и перестанут. Им же тут скучно. Событий мало, новости доходят редко, а посудачить, посплетничать, языки почесать страсть как охота.
У самого тоннеля навстречу проверяющим из столицы решительным шагом направилась высокая, мускулистая девушка, с весьма неприветливым выражением лица. Видавший виды костюм рудокопа, как ни странно, не скрывал её привлекательных форм, а волосы цвета тёмной меди придавали красивому, но немного грубоватому лицу хищный облик. Раскосые, чуть на выкате, зелёные глаза, недобро сверкали на нежданных гостей. Особенно досталось мастеру Маркусу.
Если Горная Хозяйка существовала на самом деле, то выглядеть она должна была именно так, а не в дорогих одеждах, расшитых каменьями, да тяжеленной золотой короне.
— Проболтались?! — вместо приветствия зло выпалила девица. — Упыри тебя сожрут! — вынесла она обвинительный приговор Маркусу.
Тот только хмыкнул возмущённо-снисходительно.
— Здравствуйте, дженна! — насмешливо обратился к пыхтящей девице Арн. Злючка его не рассердила, а напротив, заинтересовала. — Что вас так расстроило? Неужели, наш приезд?
Та возмущённо передёрнула плечами, и отвела взгляд, не собираясь отвечать даже правителю.
— Зила, моя дочь, — представил её Маркус, — потомственный горный мастер и невоспитанная дрянь!
Дочь не отреагировала на слова отца, вскинула взгляд на Арна и выдала новую порцию злости:
— Вы не посмеете разрушить тоннель!
Князь весьма удивился поступившему почти обвинению.
— А кто сказал, что я собираюсь так поступить?
Кажется, девица смутилась.
— А разве нет?..
— Я приехал посмотреть, как говорится, своими глазами. И вижу, что проделана грандиозная работа! Разве можно всё это, — Арн широко повёл рукой, охватывая жестом и тоннель, и крепость, и эстакаду, — разрушить?! Это же недальновидно!
Лицо Зилы после его слов стало сначала недоверчивым, потом удивлённым, в конце концов, она улыбнулась растерянно, чем вызвала ответные улыбки на лицах гостей. Даже суровый отец улыбнулся, правда криво, на одну сторону.
— Здрасте… — буркнула Зила и скромно опустила глаза долу.
— Скора на язык, когда не надо, — попенял ей Маркус, но уже не так зло, видя, что князь не рассердился на дочь за непочтительность и грубость. — Сколько раз говорил, что сначала спросить надо, а уж потом судить!
— Это верно, — поддержал Арн, глядя на девушку смеющимися глазами.
У Зилы порозовели щёки, но присутствия духа она не потеряла.
— Простите, ваша Светлость, я была неправа! Разрешите, в качестве извинения показать вам тоннель?
— Разумеется, Зила. Мы с удовольствием всё посмотрим. Фрост? Анха?
В тоннель Анха не пошла, отказавшись от заманчивого предложения наотрез. Ощутить всю полноту эмоций и впечатлений от нахождения в замкнутом тесном пространстве ей больше не хотелось, хватило вчерашней экскурсии в штольню. На Звёздную Хранительницу, чьей стихией является свет, небо, космос, каменный мешок действовал не лучшим образом. Знакомству с человеческими достижениями, Наксатра предпочла прогулку по ближайшим горам. Долго потом некоторые остроглазые мальчишки доказывали своим друзьям и знакомым, что видели на неприступных вершинах то одной скалы, то другой, деву, похожую по описаниям на Горную Хозяйку, но им никто не верил.
Прогулявшись по окрестностям, девушка отыскала ниже по течению реки удивительной красоты место. Три небольших затона с идеально круглыми очертаниями, словно три жемчужины на ожерелье, образовались на крутом изгибе русла. В центре каждого затончика возвышались белоснежные мраморные глыбы, подмытые водой, а берега были устланы такой же белой галькой. Когда-то давно отломились огромные куски мрамора от меловой горы, перекрыв старое ложе реки, а ветер и вода сотворили со временем это чудо.
Анха вброд дошла до центрального камня, удивляясь прогретой воде в затоне, и взобралась на его вершину, не прибегая к использованию своих новых способностей. Девушке хотелось ощутить в полной мере слияние с рекой, с камнями, с предзакатными лучами солнца, с душой этого места.
— Как же тут красиво… — прошептала она с чувством, любуясь окружающим пейзажем. В прибрежных кустах робко чирикнула какая-то птица, и ей тут же ответили с другого берега, уверенно и нахально. Анха грустно улыбнулась. — Жаль, что я не могу остаться здесь жить…
Мэтр Хуакин нервничал. Всё шло не так, как он задумывал. Камней иллюзионита за две недели пребывания в Гнёзде он больше раздобыть не смог, даже в Варуге, а тех, что когда-то принёс Маркус, было недостаточно. Да ещё зачарованный пергамент куда-то подевался. Украсть его не могли, магический предмет никому в руки, кроме хозяина, не давался, а вот забыть его на постоялом дворе Хуакин мог. Последнее время что-то память подводить стала. Иногда мэтр не мог вспомнить, что делал несколько часов назад.
— Ранхус, наверное, беспокоится, что я на связь не выхожу… А! Пусть думает, что хочет! Не до него сейчас. Нашёл мальчика на побегушках! Езжай… проверь… доложи… — ворчал себе под нос старый маг, в какой уже раз перебирая свой вещевой мешок, в надежде отыскать-таки пропажу. Сделать себе новый комплект магического пергамента он не мог, не та сила и квалификация. Выиграть, как предыдущий, так не найдёшь второго мага-выпивоху, поставившего на кон редчайший артефакт. Два раза в жизни так повезти не может. — А поинтересоваться у пожилого человека, хочет ли он ехать в этот треклятый Гнёзд… Да куда же ты запропастился? — Замшевый мешочек, в котором хранился пергамент, наощупь был пуст. Мэтр раздражённо вывернул его наизнанку, словно это могло что-то изменить. Горстка пепла рассыпалась по полу и штанам мужчины. Несколько секунд маг задумчиво смотрел на невесомую золу, сдуваемую с его ног лёгким сквозняком, потом вдруг потемнел лицом, рот его нервно дёрнулся, извергая грязные ругательства. Хуакин нисколько не сомневался, кто был виновником произошедшего. — Ксора… Ну, ты мне за это ответишь, драная кошка!
Старый конфликт, когда-то возникший за право влияния на королевскую чету, подспудно тлел все эти годы, что Ксоры не было рядом с Ранхусом. Мэтру казалось тогда, что он победил, указал невыносимой женщине её истинное место, заставил отказаться от короля. Но, видимо, где-то просчитался, если несносная скиталица исподтишка продолжает ему вредить. Ведь никто в Тагриде, да и в самом Лигре, пожалуй, не мог знать, кроме неё, что именно использует Ранхус, в тайне ото всех. Следовательно, застала его за чтением послания и возмутилась…
— Глупая баба! Уничтожу! И тебя и твою девку! — В минуты гнева в Хуакине просыпался злой Крысёныш, выросший на задворках жреческой бурсы в далёком Ламсаоне. В обычной жизни мэтр его тщательно прятал, контролируя каждое слово, взгляд, жест, дабы не выдать своего истинного происхождения. Но в ярости побеждал Крысёныш, с детства привыкший вырывать кусок у ближнего, не гнушаясь никакими, самыми подлыми, способами. — Кровью будешь блевать, шлюха блохастая! Зубы в горсть складывать! Тварь! Наксатра подзаборная!
Маг ещё долго ругался, понося Ксору, не подозревая, что его высокохудожественные высказывания подслушивает мальчишка, сидящий под окном. Пацанёнок был привычным к ругани взрослых, да и сам не хуже мог ввернуть нужное словцо в разговоре с приятелями, но так, как ругался приезжий джент, он не слыхал ни разу в жизни. И теперь старался запомнить побольше замысловатых фраз, чтобы при случае продемонстрировать друзьям. Только вот одного слова мальчишка не знал: Наксатра, и решил, что это особо изощрённое ругательство.
В тоннеле Арн влез везде, куда только можно было залезть. Зила, стараясь загладить свою вину, не отставала от князя, даже если это грозило серьёзной травмой. Маркус сначала пытался отговорить их, взывая к разуму и чувству ответственности, но не преуспел. Фросту тоже не удалось остановить вошедшего в хозяйственный раж друга ни силой, ни обещаниями всё доложить вице-королеве. Арн назвал его трусливым доносчиком и полез в какой-то боковой отвод.
Ко всеобщему облегчению, путешествие молодого правителя вглубь строящегося тоннеля закончилось благополучно. Единственной неприятностью стало то, что главный проверяющий и его добровольная сопровождающая были основательно испачканы. И, если роба Зилы была привычна к подобному использованию, то дорожный костюм Арна пострадал прилично.
— Хорошая работа, — удовлетворённо констатировал князь, стараясь руками вытрясти из волос каменную крошку. — Только вот с вентиляцией надо что-то решать.
Все, словно по команде, глубоко вздохнули. Действительно, в глубине тоннеля дышать было трудно. Горняки пояснили, что именно из-за этого работы в последнее время идут гораздо медленнее.
— Есть у нас кое-какие мысли, — мастер Маркус довольно потёр руки, — если вы одобрите, ваша Светлость…
— Помыться бы, — озвучил насущную потребность Арн, — а доводы и предложения я выслушаю позже.
Вот чего он не терпел с детства, так это грязи в любом её проявлении. Матушка всегда внушала сыну и его друзьям, что чистота — залог здоровья. Он в это так уверовал, что чувствовал себя некомфортно даже после конной прогулки. Что уж говорить про нынешнее состояние.
— Здесь недалеко есть замечательная заводь, — тут же предложила Зила. — Вода в ней за день прогревается очень хорошо. Если ваша Светлость не против, я провожу…
— Ещё как не против! — обрадовался Арн.
Тропа была узкая и мало хоженая. Видимо, местное население не очень-то жаловало природную помывочную. Об этом Фрост и спросил Зилу.
— Когда в тоннеле наломаешься за смену, ещё и спускаться по горе к реке нет никакого желания, — пояснила девушка, бодро шагая по склону. — Тем более что за бараками стоят бочки с водой.
— Нет, в бочке не хочу! — Арн довольно споро спускался за Зилой, хотя тропа стала круто уходить вниз. — Если есть река, или даже ручей, всё лучше, чем бочка!
Фрост чуть отстал от них у довольно раскидистых кустов, подгоняемый естественным желанием. Скрывшись от посторонних глаз за густой листвой, и исполнив насущную потребность, он, движимый непонятно откуда взявшимся любопытством, раздвинул кусты, рискуя сорваться с горного склона, и увидел завораживающий пейзаж. Справа река, что текла по дну ущелья, делала довольно крутой поворот, и на самом изгибе, словно три жемчужины на ожерелье красавицы, образовались три затончика. В середине каждого громоздились белоснежные скальные обломки, ослепительные от яркого вечереющего солнца. А на центральном камне, подставив лицо лучам, с закрытыми глазами сидела Анха.
Парень, дабы не нарушать последние мгновения уединения Наксатры, быстро выбрался обратно на тропу. Сейчас Зила и Арн спустятся и спугнут её кратковременное отшельничество. Но, к его большому удивлению, узкая дорожка всё больше забирала влево, а обещанная девушкой заводь оказалась достаточно далеко от белых камней.
Когда Фрост, наконец, спустился к реке, то застал весьма пикантную сцену. Зила, совершенно не стесняясь своих спутников, полностью обнажилась и направилась к водоёму, призывно маша рукой. Арн уже снял камзол и рубаху, и принялся стягивать сапоги. Фрост мгновенно оценил мизансцену и решил, что будет тут лишним. Не сказав ни слова, он тихо развернулся, и направился в ту сторону, где видел Анху. Наконец у него появилась возможность поговорить с Наксатрой с глазу на глаз, не опасаясь вмешательства Арна.
Девушка почувствовала на себе пристальный взгляд и открыла глаза. После солнечных лучей естественные краски окружающей природы стали другими. Анхе понадобилось несколько секунд, чтобы зрение восстановилось.
— Фрост? Вы уже осмотрели тоннель?
— Осмотрели, — голос у парня чуть осип от волнения. Глаза были прищурены и смотрели на девушку изучающе. — Прекрасная дженна не уделит мне несколько своих драгоценных минут?
Анха подозрительно сузила глаза, невольно копируя мимику Фроста, и мгновенно переместилась, представ прямо перед его носом. Он непроизвольно зажмурился от яркого блеска, сопровождающего перемещение Наксатры.
— Дженна уделит… но, у неё есть встречное предложение, — парень движением бровей изобразил вопрос, — Предлагаю перейти на более неформальное общение. Мне больше нравится, когда меня зовут по имени и на 'ты'.
— Меня это тоже устраивает… Анха, — Фрост чуть-чуть расслабился, но волнение пока не отпускало.
— О чём ты хотел поговорить?
Испытующий взгляд Анхи неожиданно успокоил Фроста. Девушка не кокетничала с ним, ни пыталась очаровать. Она смотрела открыто, заинтересованно и, что было самым важным, умно. Он помнил этот взгляд. Тогда в Альсе она вела себя точно также, из чего можно было сделать вывод, что Анха не играет в прямоту и честность, это её естественное поведение. Первое впечатление не было обманчивым.
— О тоннеле.
— О тоннеле? — Наксатра казалась удивлённой. — Но, я абсолютно ничего в этом не понимаю…