Эрима смотрела на неё с явным недоверием. Конечно, вице-королева прекрасно была осведомлена о возможностях Звёздных Талисманов, но их помощь, как правило, длилась несколько лет, пока проблема не решалась. А с Арном была совсем другая история. Бич рода — это на всю жизнь. Не может же Наксатра всю жизнь посвятить одному человеку, если только она не…
— Анха… — Эрима даже подалась вперед, пренебрегая царственной осанкой, так поразила её нехорошая догадка, — у вас с Арном что, любовь?!
— Это залог его жизни, — прошептала девушка.
— Но… он не мог! — мать хотела в это верить. Она же предупреждала его, просила, даже настаивала. — Он обещал!
Юная Наксатра потупила взор, а на щеках появился легкий румянец. Эрима не поняла, был ли это приступ стыдливости или гнева наследницы Бастры. Никто во всём мире никогда не смел упрекать этих женщин за любовь. Наоборот, о ней молили богов, мечтали в самых сладких грёзах, не смели надеяться и страстно желали. Но это касалось только мужчин. Матери, жены и возлюбленные счастливчиков, взятых под опеку Накстарой, имели другое мнение, но никогда не высказывали его вслух. А вот Эрима сподобилась.
— Это не в его власти, — тихо ответила Анха и подняла на вице-королеву глаза. На мгновение показалось, что девушка сейчас заплачет, но взгляд её тут же изменился. — Но я не настаиваю и не ищу любви князя! — с некоторым вызовом продолжила Анха. — Вполне достаточно моего чувства! Вас такое положение вещей устраивает?
Между женщинами, словно холодный ветерок подул. Это был плохой знак.
— Прости, Анха, — почти невежливо пробормотала Эрима, — я должна всё обдумать.
Когда за дамой закрылась дверь, девушка невесело вздохнула и принялась за прерванное занятие. Через несколько минут вздох повторился.
— О таком, мама, ты мне не рассказывала… Что ж, буду выпутываться сама.
Месяц, прошедший со дня вокняжения, пролетел так стремительно, что Арн за навалившимися делами, кажется, даже вздохнуть, как следует, не успел. А завтра уже нужно отправляться в Тагриду на официальную коронацию. Свейн и Фрост, уехавшие в Кох-и-Га-Бор-За за мастером по тоннельной вентиляции, присоединятся к нему прямо в столице. Матушка останется здесь, в Мирте, а Анха поедет с ним. Все складывается, как нельзя лучше. И голова за этот месяц разболелась всего только раз, там, в монастыре. Из Навакра пришли сведения, что Ривер короновался и целеустремлённо продвигает свой план в действие. Предложение о мирном урегулировании королю Ранхусу уже отправлено, и подписание назначено как раз на дни визита Арна в Тагриду. Значит, будет возможность встретиться с новым правителем Навакра и обсудить накопившиеся вопросы. Интересно, а Ингиза уже знает?
Размышления молодого князя прервала Анха, солнечным зайчиком проскользнувшая на террасу.
— Арн, я сделала тебе обручье, — плетеный ремешок с серебристыми бусинами молниеносно оказался на его правом запястье, — нравится?
Замысловатое плетение напомнило Арну узор, который он не так давно где-то видел. Причём, узор был явно сакральным.
— Это оберег? — после небольшой паузы, спросил он Анху. Потом опомнился, что надо ответить на вопрос. — Очень нравится!
Анха устроилась рядом с ним в большом кресле, подставив лицо под солнечный луч, пробившийся сквозь листву клёнов, росших возле террасы.
— Наверное, оберег. Так плести нас научила Тифи, мать Эфры. Она очень умелая рукодельница. Тифи много лет назад сплела отцу безрукавку, на вид, легкую, даже праздничную, так много в ней было разных бусин, и каменных, и металлических. Оказалось, что такое плетение невозможно пробить даже кинжалом! Это выяснилось после покушения на отца.
— На Ранхуса покушались? — Арна не удивил сам факт покушения. Редко какой монарх мог похвастаться тем, что его не пытались убить или другим способом отстранить от власти. А вот афишировать попытки покушения было не принято. Это подрывало авторитет правителя. Странно, что об этом знала дочь.
— Тифи рассказала… для того, чтобы мы с девочками хорошо научились этому плетению, — немного смутившись, поведала Анха. — Знаешь же, как трудно усидеть на месте в десять лет! Побегать хочется, попрыгать.
— А чему вас еще учили во дворце отца?
— Много чему, — хитро улыбнулась девушка, — тебя какая область знаний интересует?
— Общий перечень, — не сдавался Арн. Ему страстно хотелось знать, что является правдой из тех слухов, которые ходят по миру о харамных дочерях короля Ранхуса, а что — лишь выдумки людские.
— Хм… считать, писать, читать, — начала перечислять Анха, лукаво глядя на собеседника, — не только на лигрийском.
— А на каком ещё?
— Практически на всех языках, на которых говорят в хараме.
Это означало, что все языки сопредельных с Лигром стран, Анха знала.
— И сколько знаешь ты? — не сдавался князь.
— Чуть больше других, — Анху забавляла эта игра в вопросы и ответы. — Я знаю ещё язык Наксатр, лангайский, — Арн нахмурился, не понимая, зачем его Талисману понадобилось учить язык этого самовлюблённого народа, — и язык теней.
— А это что за язык?! — князь впервые в жизни услышал, что существует такой язык, и совершенно непонятно, кто на нём разговаривает. — Я знаю только про школу теней. Это как-то связано? — Анха кивнула. — Тогда не задаю лишних вопросов, — с сожалением констатировал Арн. Все, что касалось теней, или затинов, как их называли в Гнёзде, было под строжайшим табу. Даже знания Что-Будет-После-Смерти были более доступны, чем сведения о тенях. А уж как Несущие эти знания выбирали своих последователей, вообще никто не знал. Ученики же молчали даже под страхом смерти. — Но, ты же Бегущая-по-Лучу, — удивился Арн, — полная противоположность тени, что у вас может быть общего?
— Тень, это обратная сторона света, — недоумённо пожала плечиками Анха.
— Тень? А разве не тьма?
— Тьма, это последняя стадия тени… но, ты не должен спрашивать.
— Да, прости. Вернёмся к прежней теме! Так что ещё ты знаешь и умеешь?
— Основы безопасности, — слегка кокетливо сообщила девушка.
— Очень всеобъемлюще! — воскликнул Арн. — Анха, ты можешь более конкретно говорить, или вам запрещено?
— Нет, не запрещено, но я же не знаю, какая степень детализации тебя устроит? Хорошо, не сердись. Я умею защищать не только себя, но и других людей, если возникает такая необходимость. Человек пять на открытой местности. Если есть укрытие, то количество опекаемых возрастает в зависимости от степени надежности самого укрытия. Если же говорить не об обороне, а о нападении, то тут у Наксатр практически нет соперников, как ты сам понимаешь.
— Идеальные убийцы, — горестно изрёк Арн.
— Очень многие правители мечтали об этом, — так же горько подтвердила Анха, — но ни одна Наксатра никогда до этого не опустится! Мы даже солгать не можем…
— Солгать? Это правда?
— Люди так часто говорят неправду, что даже не считают это грехом. И уж тем более не верят, что так не поступают другие. Вот и отец… — Анха замолчала, не желая жаловаться на отца кому-бы то ни было. Она любила своего родителя и простила его за то, как он поступил с мамой, но горечь осталась. Горечь и страх, что с ней поступят также. Не поверят, подвергнут сомнению её слова и поступки, обвинят во лжи. Это было больно осознавать. — А ещё я немного умею лечить, — сменила она тему.
— Анха, а, правда, что харамных девушек учат ублажать мужчин? — задал Арн давно мучавший его вопрос. Раз она призналась, что не может солгать, вот пусть и докажет это на деле.
— Правда, а ты хочешь попробовать? — неожиданно напористо поинтересовалась девушка, мгновенно переместясь в его кресло, и оказавшись на коленях лицом к лицу.
Распахнутые, несмотря на то, что она сидела на солнце, зрачки были так близко, что Арну показалось, будто он смотрит в тёмное нутро колодца. И тайна, которая там сокрыта, зовёт его в свои глубины.
— Ты серьёзно? — нервно сглотнул молодой князь, с трудом удерживая собственные руки, чтобы не обнять обольстительницу.
— А ты? — она спросила не голосом, а самим естеством.
Точно так же, как позвала его за собой Зила, там, в затоне. Просто и естественно, как будто не существовало никаких препятствий и запретов, выдуманных людьми. Как набежавшая волна, зовёт за собой, или игривый ветер.
— Арн!!! — резкий окрик Эримы заставил вздрогнуть обоих. — Что это значит?!
Анха, закусила улыбку, хотя понимала, как гневается сейчас вице-королева. Хорошо, что та не видит сейчас лица Наксатры, а то разозлилась бы ещё больше. Арн выглянул из-за плеча девушки и удивлённо вопросил мать.
— Что значит, что это значит?! Мама, я взрослый мальчик, и контролирую ситуацию!
Он помог Анхе выбраться из кресла и подмигнул, пока мать его не видит. Девушка мило улыбнулась, но к Эриме повернулась с абсолютно бесстрастным выражением лица.
— Это только на пользу, ваша светлось!
— Безусловно, — хмуро ответила оскорблённая дама. — Я могу с тобой поговорить, Арн? Наедине!
Солнечный зайчик мигнул на стене и, мать с сыном остались на террасе одни.
— Ты… мне… обещал… — чётко выговаривая слова, требовательно воззрилась на Арна матушка. — Эта девушка не может быть твоей возлюбленной!
— С чего ты взяла, что она моя возлюбленная? — спокойно поинтересовался сын.
— Тогда объясни, что это сейчас было?!
— Разведка боем, — довольно усмехнулся Арн.
— Чья разведка? — обескураженно произнесла Эрима, устало опускаясь в соседнее кресло. Кажется, её мальчик на самом деле держит слово. Уж больно спокойно он говорит о случившимся.
— Обоюдная, — хохотнул Арн. — Мама, тебе не о чем беспокоиться! Я всего лишь интересовался, чему Анху обучили во дворце отца.
— И она тут же кинулась тебе эти умения демонстрировать! Ты хоть понимаешь, во что посвящена эта девочка?!
— Я даже точно это знаю, — Арн попытался успокоить матушку своей информированностью. — Она умеет вызывать желание у мужчин, но до сих пор этим ни разу не воспользовалась.
— До сегодняшнего дня, — ехидно заметила Эрима.
— Это я спровоцировал её. Не надо считать нас глупыми детьми, мама! Я прекрасно осознаю свою ответственность перед Гнёздом! Но я хочу остаться вменяемым! И если для этого нужно присутствие Наксатры в моём окружении, то я не только не против, а искренне рад! И моё нежное к ней отношение, это благодарность за помощь и любовь!
— Ты знаешь, что она тебя любит?
— Анха сразу мне об этом сообщила, и объяснила, что не ждёт ответного чувства. Мама, но почему я не могу быть хоть немного влюблённым в неё?! Ведь такая девушка достойна восхищения, обожания, желания, в конце концов! Что ты смотришь на меня, как молельница, давшая обед безбрачия? Я молодой мужчина, между прочим…
— Вот именно, — неожиданно поддакнула Эрима. — Но ты ещё и правитель. Найди себе невесту, Арн. В Тагриде много красивых и знатных девушек, и, сам знаешь, стоит только заикнуться, у твои ног будет лежать весь цвет лигрийских девиц на выданье.
— Да уж… Первое место в списке завидных холостяков Лигра я занял прочно и надолго.
— Вот только не надо надолго, сынок! Прошу тебя, выполни мою просьбу. И больше не заставляй Наксатру проявлять свои способности. Она ведь исполнит все твои желания…
— И что в этом плохого? — удивился Арн. Он не хотел снова расстраивать матушку, но всё никак не мог понять, отчего она так уговаривает его не связываться с Анхой.
Эрима долго и пристально смотрела на сына, пока не поняла, что тот действительно не понимает её тревоги.
— Плохого… Это как расценить последствия. Видишь ли, сын, мне, как женщине, говорить тебе это не совсем… скажем так, удобно. Но, раз другого учителя у тебя нет, придётся это сделать самой. Как ты знаешь, харамные дочери короля Ранхуса ценятся не то, что на вес алмазов, многие правители на такие уступки идут Лигру за подобный подарок, что диву даёшься! А всё мужская похоть, — пробормотала она себе под нос. — Что уж там за секреты, я не знаю. А теперь добавь к этому сущность Наксатры, рядом с которой самая умелая одалиска выглядит неопытной девчонкой. Это даже не на два умножить, а на тысячу! Как ты думаешь, мужчина, познавший такую любовь, будет потом удовлетворён обычной женщиной? — Арн пожал плечами, так как ему пока сравнивать было не с чем. — Ты знаешь, что Анха — самая младшая дочь короля Ранхуса? Никогда не задумывался, почему?
— После Ксоры ни одна женщина… — Арн пораженно уставился на мать.
— Вот именно, сынок, ни одна… И ты после Анхи, если только не сдержишь слово, не будешь счастлив ни с одной женщиной. Даже с харамной дочерью Ранхуса, ибо Наксатру в этом деле не победить.
— Откуда ты это знаешь, мама?
— Тени знают многое, — нехотя произнесла вице-королева.
— Что?! — второе упоминание теней за неполный час, как обухом огрело Арна. Оказывается, он понятия не имеет, кто его окружает!
— Не спрашивай больше… ты ещё не готов! — Эрима поднялась из кресла, стараясь не смотреть на сына. — Ты обещал, Арн! Сдержи слово.
— Не готов… — пробормотал Арн, безучастно глядя на удаляющуюся мать, — а когда буду готов? И почему Анха и Ривер уже готовы? Ничего не понимаю…
Он приехал вчера. Об этом Ингизу оповестил сам король, сообщив заодно, что, если Боги будут благосклонны к его чаяниям, то церемонию бракосочетания проведут без отлагательств. Так нужно Лигру! А то князь Влац уже претензии какие-то Риверу предъявить пытается.
Ингиза стиснула зубы, дабы не наговорить отцу ничего лишнего. Но ей было нестерпимо больно и обидно. В груди огнём разгоралось отчаяние, кипящей лавой заливающее сознание инфанты, которое и так за последний месяц настрадалось на годы вперёд.
— Ваше высочество, у вас завтра помолвка, а вы выглядите усталой и, даже больной! — Ранхус неодобрительно покосился на жену, которая, по его мнению, не должным образом готовила дочь к столь ответственному событию.
Королева Корлетта на подобные инсинуации внимания никогда не обращала. У них во дворце имелся огромный штат слуг и прочего персонала, от полотёров, до прославленных лекарей, которым в обязанность вменены ежедневные обследования всех членов королевской семьи. На самый крайний случай можно обратиться к мэтру Хуакину. Уж он-то легко справится с последствиями бессонных ночей.
— Это не болезнь, это… — Ингиза пыталась подобрать слово, которое могло бы описать её состояние. Протест? Нет, это слишком необдуманно. Нежелание? Тоже не то. Слишком часто они с отцом обсуждали её будущее, чтобы сейчас говорить о нежелании. Волнение? Именно оно. Только волнуется она совсем по другой причине. — Это волнение, ваше величество!
— Волнение… Попроси у лекарей успокоительных капель, да и снотворных заодно. И будь добра, завтра, выглядеть, как спустившаяся с небес богиня!
Это было вчера. А сегодня инфанта чувствовала себя ещё хуже, хотя на ночь выпила и успокоительное, и снотворное, но должного эффекта не последовало. Ингиза была разбита, невнимательна и, даже, как бы слегка не в себе. Камеристки приводили её безвольное тело в порядок, втирая масла, наводя румяна, крутя локоны, а сама девушка пребывала в прострации, ожидая какого-то чуда. В её покои постоянно забегал кто-то из женщин, интересуясь, на какой стадии находится подготовка будущей невесты, восхищались результатом старания камеристок, и давали советы.
Когда появилась Емина, Ингиза чуть-чуть пришла в себя. Принципсионе, как единственной, посвящённой в её тайну, ничего не нужно было объяснять. Достаточно было тоскливого взгляда, чтобы взамен получить сочувствующий.
— Веди себя холодно и надменно, — прошептала Емина инфанте на ухо, — даже пренебрежительно. Я узнала, что Ривер терпеть не может напыщенных стерв, а ценит ум и здравые суждения.
— Глупой, что ли прикинуться? — Ингиза была готова изображать из себя хоть полоумную, хоть жуткую мерзавку, хоть то и другое вместе, лишь бы король Навакра отказался от своего предложения.
— Сама решай, — Емина поправила кружево на оголённом плечике подруги и судорожно выдохнула, — слушай своё сердце. Советы легко давать…