Лангайцы набросились гуртом, ничего не объясняя нежелательным свидетелям их противоправной деятельности, с явным намерением увеличить количество живого товара в три раза, и получить бонус в виде двух рысаков редкой породы. Но жертвы попались вёрткие и свободолюбивые, и просто так пленяться не желали. Пока дженты из Гнёзда азартно отбивались от многократно превосходящего противника, беглец немного пришёл в себя, видимо, от свежего воздуха, и победно завершил эпохальную битву, усыпив лангайцев прямо в момент жаркой схватки. Те дружно попадали в дорожную пыль, как переспевшие сливы от хорошего дуновения ветра.
Победители решили не оставлять проигравших прямо на поле боя, и отволокли спящих в тот самый подвал, откуда так удачно удрал Мерлой, заперли покрепче, а рядом с особняком табличку повесили: 'Внимание! Проводится изгнание призраков. Просим не мешать работе специалистов. Приносим свои извинения за шум'.
Мерлой, только что окончивший Ламсионскую магическую бурсу с отличием, считался очень перспективным и талантливым чародеем. Он собирался открыть в столице контору по предоставлению различных магических услуг населению, но после этого похищения опасался, что наёмники от него не отстанут просто так, а второй раз ему сбежать не удастся. Парень с радостью согласился попрактиковаться в Гнёзде, где ни наёмники, ни лангайцы его не достанут.
— Пришлось немного задержаться в Ламсионе, пока Цухри не приехала, — закончил рассказ Фрост, — и теперь они держат путь в Митру.
— Думаете, те, кто его похитил, не будут искать беглеца на всех ближайших трактах? — Арн с сомнением посмотрел на друзей. — Если я правильно понял, лангайцы уже заплатили за него наёмникам! А терять свои денежки они, ох, как не любят!
— Пусть ищут, — ехидно усмехнулся Фрост, — мальчика… а едут две девочки!
— Что?! Вы его облачили в платье? — Арну стало жалко этого страдальца. Уж он-то прекрасно помнил, какое это удовольствие, трястись в карете, утянутым в корсет, с париком на голове, да ещё в обнимку с поклажей. — Хорошо, что у них нет пудры. Несчастный парень!
— Между прочим, парень он, может быть, и несчастный, а вот девица получилась прехорошенькая! — Фрост изобразил верхние женские прелести довольно внушительных размеров. — Цухри из него такую милашку сделала, что впору цветочки дарить и комплименты отвешивать очаровательной дженне!
— Ты его и так засмущал, — сдал друга Свейн. — Этот шутник, между прочим, на полном серьёзе собирался представить тебе молодых дженн как наших жён!
— Чтобы я поседел преждевременно? — Арн с укором посмотрел на Фроста.
— Ибо! — многозначительно произнёс тот и заржал, как молодой жеребец.
Друзья его дружно поддержали. Отсмеявшись, приближённые к телу правителя поинтересовались, а что нового произошло в родной долине в целом и у князя в частности.
— Как у вас обстоят дела с Анхой? — поинтересовался Свейн. — Помнится, когда мы уезжали, между вами зарождались некие чувства…
Теперь пыхтеть и откашливаться пришлось Арну. Его отношения с Наксатрой были так запутаны, что он и сам не мог понять, где желаемое, а где действительность. И уж тем более не мог это доступно объяснить.
— Всё сложно, — со вздохом признался он друзьям. Те с любопытством ждали продолжения. — Анха, по необходимости меня любит… Не смотрите так! Мы не успели с гадаром, вот ей и приходится спасать меня своей любовью!
— А ты, значит, мужественно терпишь? — скривился Фрост.
— Вот именно, терплю — язвительно прокомментировал Арн. Друзья прекрасно поняли, что именно он имел в виду. — Девушка, о которой можно лишь мечтать, готова ради меня на всё, а я должен оставаться холодным, неприступным и бесчувственным истуканом, потому что так нужно для продолжения династии и всеобщего благополучия! Меня только никто не спрашивает, чего я хочу!
— И чего ты хочешь? — Свейну, как и Фросту, ответ на этот вопрос был абсолютно не нужен. И так всё было понятно. — Вернее, кого… Арн, неужели из этого положения нет выхода?
— Почему же, — его светлость состроил горько сожалеющую мину, — поменять религию, ввести многобожие и завести харам.
— В долине тебя не одобрят. А почему ты не можешь жениться на Анхе? Что, Наксатра не имеет права стать чьей-то женой?
— Про это я ничего не знаю, — признался Арн, — а вот то, что у Звёздных дев рождаются только дочери, мне матушка все уши прожужжала. Но, мне же нужен наследник! Как же можно без наследника?!
— Действительно, — задумчиво согласился Фрост. — А это точно, что только девочки? Может, они мальчиков тоже рожают, но… пристраивают их потом куда-нибудь? Ты у Анхи об этом не спрашивал?
— Нет… Как я могу задавать ей такие вопросы, если не собираюсь жениться… и вообще, Фрост, я и так не знаю, как мне правильно себя с ней вести! Ты ещё тут со своими советами!
— И хочется, и колется…
— Ты бы уж молчал, Свейн, — зло буркнул Арн, — Ситра тебя чуть взглядом не испепелила!
— Я сделал свой выбор, — в тон ему ответил Свейн. — Она — благородная дженна, а я…
— А ты безродный нищий, покусившийся на сокровище!
— Парни, не надо ссориться, — остановил их перепалку Фрост. — И без ваших выяснений, кто прав, кто виноват, ясно, что с любовью у нас ерунда получилась, не то, что у Ривера.
— Фрост, а у тебя-то какие проблемы? — устало усмехнулся Арн. — Пейзанки не дают?
— Мне ваших проблем вполне хватает! — огрызнулся тот. — Одному должность не позволяет, другому происхождение, все в итоге страдают. Ей богу, уйду от вас в монастырь!
— В женский, надеюсь, — более миролюбиво улыбнулся Арн. Ситуация с Наксатрой его начинала доставать, но он ничего не мог поделать со своим, всё более разгорающимся чувством. И, чем больше ему твердили, что Анха ему не подходит, тем больше хотелось доказать обратное. Но, он же дал слово матери. И всем интересующимся чуть ли не клялся, что его не трогает любовь девушки, что он ей просто благодарен за помощь и заботу. А у самого внутри всё трясётся, когда просто упоминают её имя, а уж когда она рядом… Вот так вот уберёшь одну причину сумасшествия, как тут же образуется другая. И только чувство юмора хоть как-то нивелирует неразрешимую ситуацию. — А мы к тебе в гости будем ездить.
— Милости прошу.
Коронация нового правителя Гнёзда прошла в нервозной спешке. Обряд был сокращён по максимуму, дабы только соблюсти необходимые формальности. Немногочисленные присутствующие, которые не поддались всеобщему ажиотажу, и не кинулись запасаться обновами к предстоящей королевской свадьбе, даже заскучать не успели, так быстро церемониймейстер зачитал королевский указ о вступлении в права нового вице-короля автономного княжества, сам же произнёс слова торжественной клятвы, Арн только и сказал: 'Клянусь!'. Его величество Ранхус пятый быстренько водрузил на голову коронуемого золотой венец, поздравил с назначением и бесцеремонно попросил всех покинуть помещение. Такая негостеприимность была обусловлена всё той же спонтанной свадьбой Ингизы и Ривера, которая должна состояться буквально через два дня. Времени на подготовку практически не было, а дел как раз было по самую маковку. Затянуть стены большого парадного зала красным атласом и украсить цветами, бантами, гирляндами и прочей, праздничной мишурой. Срочно изготовить и развесить по дворцу штандарты королевства Навакр, в знак почтения, уважения и дружбы навек. Отмыть все витражи, сменить ковровые дорожки, вытрясти портьеры… в общем, дворцовые службы были подняты, как гвардейцы по тревоге. Началась такая беготня и суета, что все, кто мог покинуть дворец на время приготовления к свадьбе, сделали это незамедлительно.
Арна с друзьями пригласил в Тисовый дворец Шарль. Переезд принцепса с разросшимся семейством как раз совпал со стихийным бедствием, обрушившимся на резиденцию короля. Но не только в Радужном дворце кипела и бурлила работа. Все портные Тагриды хватались за голову от обилия заказов. Столичная знать, озаботившаяся новыми нарядами к грядущему празднеству, давала двойную, тройную и даже пятерную цену за срочный пошив. Купцы, торговавшие тканями, радостно подсчитывали барыши, обувщики под шумок продавали залежалый товар, мастерицы оптом отмеряли кружева, ювелиры, модистки, парикмахеры, белошвейки — все были загружены работой. А счастливчики, которые надеялись получить приглашение на саму церемонию бракосочетания, метались по столичным лавкам в поисках достойного подарка молодожёнам.
Казалось, что в ближайшие дни Тагрида спать не собиралась.
— Ну и стихийное бедствие вы учинили, ваше величество, — усмехнулся Арн, отходя от окна светлой гостиной, в которой они коротали вечер, — несмотря на мирный договор. Народ, слово помешался! За все годы военных действий между Навакром и Лигром был нанесён меньший урон в денежном эквиваленте, чем ваша предстоящая свадьба.
Король Навакра, которого надлежало принимать во дворце, пока не будет организовано посольство, но который по этическим соображениям не должен был находиться с невестой под одной крышей до свадьбы, тоже был приглашен в гости к Шарлю. Тисовый дворец был небольшим и уютным, но располагался в самом центре столицы, не имел прилегающего парка, отчего городской шум легко проникал в его помещения. Но молодых обитателей дворца это не особо заботило.
— Это и есть мой коварный план, сознаюсь! — радостно сообщил Инис, попивая рубиновое вино, развалившись в огромном кресле. — Именно так всё и задумывалось!
— У тебя всё сбылось? — уже серьёзно поинтересовался Арн, усаживаясь напротив короля Навакра в такое же монументальное кресло эпохи Ранхуса второго, обитого тонкой, позолоченной кожей.
В гостиной они остались вдвоём. Емина, нервничавшая всю последнюю неделю, так много принимала успокоительного, что была похожа на сомнамбулу. Принципсиону дружно заверили, что не заскучают без неё, найдут, чем себя развлечь, а при необходимости озадачат слуг. Старательно пряча зевоту, Емина ушла отдыхать. Свейн и Фрост, спешившие на коронацию друга и проведшие в сёдлах больше суток, последовали её примеру. Гостеприимный хозяин, многократно извинившись, отправился проведать свой харам. Анха осталась во дворце отца, но обещала заглянуть в Тисовый дворец попозже. Так что двум молодым правителям никто не мешал поговорить с глазу на глаз о насущном и вечном.
— Всё. Даже, больше, чем всё, — Инис поставил бокал на невысокий столик, такой же старинный, как и кресла, и внимательно посмотрел на собеседника. — У тебя, я так понимаю, проблемы ещё остались?
— Хм… Проблемы никогда не заканчиваются, — философски изрёк Арн, наливая в бокалы ещё вина.
— Я имел в виду те проблемы, из-за которых ты позвал Наксатру.
— Да я, собственно, даже не понял, как это получилось, призвать Звёздный Талисман, — признался Арн и пригубил вино. — Как-то само собой…
— Само собой?! — эмоционально, даже с некоторым упрёком, переспросил Инис. — Ты это серьёзно? — Арн кивнул. — И она пришла… Да ты везунчик!
— Везунчик? Может быть. А что, существуют какие-то правила?
Инис посмотрел на Арна с укором. Ну, нельзя же быть таким беспечным!
— Разумеется! И правила, и обряды…
— Расскажешь? Мы же с парнями думали, что это только красивая легенда, про звёздных женщин, которые посещают правителей, да и то один раз в столетие. А оказалось, что волшебство — оно рядом…
Король Навакра молчал несколько минут, размышляя о том, что так же, как и Арн, думали многие, хотя нуждались в помощи. И только он поверил в то, что Наксатры — это не выдумка, не сказка для взрослых мальчиков, это реальная возможность изменить свою судьбу, надо лишь всё сделать правильно.
— Что ж…
У них много имён: Наксатры, Звёздные девы или Звёздные Талисманы, дочери Бастры, Бегущие-по-Лучу, Дважды дающие Жизнь, Лунные кошки и прочие вариации на тему ночного неба. Народная молва приписывает им такое количество волшебных качеств, что впору считать этих женщин полубогинями. Перемещаются по лучам света. Рядом с ними всё цветёт и плодоносит, от обычной яблони до бесплодных женщин. Вода наделяется живительной силой. Больные исцеляются. И сами они имеют девять жизней. Мужчины, познавшие любовь Наксатры, получают дар от богини Бастры. Что это будет, никому неизвестно, каждый счастливчик получает то, в чём больше всего нуждается. Но зачастую, это просто возможность жить, ибо подопечные очень часто подвергаются такой опасности, как покушение.
Существует ритуал призвания Наксатры. Сначала нужно искренне, всей душой поверить в их реальность и могущество. Затем обозначить причину, по которой требуется помощь. Звать Звёздную деву лучше в полнолуние, и, как только она появится, произнести слова верительной клятвы на своём оружие. При соблюдении этих правил помощь Наксатры наступает очень быстро, иногда, в течение нескольких недель. После того, как проблема решена, Наксатра уходит, но всегда её можно снова призвать, ибо связь между ведомым и смотрящей не прерывается вплоть до чьей-либо смерти.
— Инис, значит, твоя проблема с гадаром решилась?
— Решилась, причём, окончательно и бесповоротно. И теперь от присутствия Ксоры это не зависит. Я не снял гадар, но для моего наследника уже сделали другой, заряженный праной. Так что бич рода больше никогда не будет терзать мою семью!
— Да?.. Как же ваши жрецы согласились на это?
— А кто их спрашивал, — усмехнулся Инис. — Я переделал гадар в наручье, — он похлопал левой рукой по плечу правой. — А в ларец положили тот, что мне сделал очень хороший мастер.
— Кто же зарядил его праной, если жрецы не догадались о подмене?
— О, это абсолютно невероятное существо, Арн! Богиня Бастра лично поучаствовала в этом процессе. Знаешь, я ведь очень опасался за исход. Планировал, изучал возможности, что-то предпринимал, но допускал, что ничего из моей затеи не получится. Отец ведь мог отречься в пользу какого-нибудь дальнего родственника, который разделял его идеи, и никакая Наксатра не помогла бы мне стать королём, воплотить свои замыслы, жениться на Ингизе…
— Ты допускал, что отец может так поступить?
Инис прекрасно понял, о чём спрашивает Арн.
— Не забывай, что наш бич рода бил по всему организму, но по какой-то причине не затрагивал голову. Мой отец в последние годы был полной развалиной с ясной, здравомыслящей головой!
— Да, а мой был здоров как вол, но абсолютно невменяем, — закончил его мысль Арн. — И я не хочу повторить его судьбу!
— Аналогично… — парни задумались каждый о своём. Через несколько минут Инис вдруг начал говорить. Тихо, словно сам себе, пристально глядя в бокал, наполненный волшебной жидкостью, развязывающей языки. — Я понимаю отца, его злость, вечное недовольство, подозрительность. Полностью зависеть от других людей, когда тебе нет и пятидесяти, видеть их жалость, постепенно переходящую в презрение… Понимаю, но простить не могу, — он одним глотком допил вино и продолжил: — Он орал на всех без разбора. Для него не было правых. Виноват, не виноват… получи поток грязных оскорблений и ругательств, и иди исполнять свой долг во славу справедливого самодержца. Но больше всего доставалось моей матери. Она ежедневно проходила через ад обвинений в изменах, разврате, непрекращающейся похоти и желании его смерти. И делалось это обязательно в присутствии свидетелей, которые должны были с готовностью подтверждать все обвинения. В конце концов, сердце её не выдержало. Я тогда впервые увидел, как он плачет от бессильной злобы, от невозможности это изменить, от осознания собственной вины. Это было ужасное, и, в то же время, жалкое зрелище! После похорон мы с ним и разругались вдрызг. Он выгнал меня из дома, обещал лишить наследства, считал предателем и маменькиным сынком… М-да… А ведь он любил маму… Моя королева никогда не услышит от меня ни одного дурного слова в свой адрес.
Арн подумал, что Ингиза дорого бы заплатила за то, чтобы услышать исповедь будущего мужа и его неожиданную клятву.
— Ты её любишь?
Инис поднял глаза на Арна, сморгнул, словно очнулся от забытья и более привычным, насмешливым тоном осведомился:
— Что, опять ревнуешь?
— Нет, скорее хочу разобраться с самим собой. Подумал, может ты… а, забудь!
— Ты боишься своих чувств к Анхе, — догадался Инис, улыбаясь. От недавней меланхолии не осталось и следа. — Ты же у неё первый, Арн! Это невероятная удача! Это… бесценный дар!
— Я понимаю, но у нас, как и у вас, моногамия, и я не хочу оскорблять её недостойными поступками! — Арн тоже допил вино и довольно резко поставил свой бокал на стол. Тот жалобно тренькнул, но не рассыпался на осколки. — Я люблю её, но скрываю это.