— Нам не надо ни с кем заигрывать, — спокойно ответила Анха, — это лишнее.
Неоправданная обида поднялась в душе дофина. Умом он прекрасно понимал, даже знал, что действовали они по приказу короля, что это была игра. И они эту игру приняли. Сам совершенно невозмутимо пережил 'измену' Ингизы, когда та отдала предпочтение Инису. Но за друзей вдруг стало обидно, хотя причин, вроде, как и не было.
— Я в парк! — он решительно развернулся, и почти бегом направился к лестнице.
— Что это с ним? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросила инфанта.
— Знать правду и слышать правду, не одно и то же, — произнёс Инис и застыл под магнетическим взглядом Анхи.
Оправдать странный всплеск отрицательных эмоций Арн не мог, и настоящих причин не видел. Но какое-то гадливо чувство не давало ему успокоиться. Словно кто-то невидимый нашёптывал на незнакомом языке в ухо мерзости, понять которые он не мог, но злился, еле сдерживая себя, чтобы не заорать. Такие приступы с ним случались, но не часто, и, как правило, предшествовали неприятным событиям. Дофин стал не на шутку волноваться за друзей. Телохранители-то они конечно обученные, но, далеко, не неуязвимые.
Офицер охраны, неожиданно возникший перед ним на парковой дорожке, попал, что называется, под горячую руку.
— Ты что здесь шляешься?! Где Свейн?! Где Фрост?!
— Не могу знать, ваша Светлость! — отчеканил офицер, и бровью не повёл на истерические выкрики дофина. — Я с донесением! — и протянул пакет.
Арн развернул депешу, быстро пробежал глазами, побледнел, сжал кулаки, скрипнул зубами, потом взял себя в руки.
— Разыщи Фроста и Свейна, передай им, что я уехал в Митру, пусть догоняют. Где твой конь?
— У ворот, ваша Светлость. Но, как же вы один?
— Исполняй! — гневно приказал дофин и бросился к воротам.
За час бешеной скачки Арн успел передумать очень многое. Обругать себя последними словами за несдержанность и безрассудство, мысленно возроптать и повиниться перед богом, попросив помощи, придумать несколько вариантов последующих действий…
Послание было настоящее. Его писала матушка, королева Эрима. Её почерк сын знал, как свой собственный. Три печати: королевская, родовая и главы секретной службы были в наличии и стояли в тех местах листа, которые были определены для подобного случая. Значит, дома действительно произошло несчастье, и выбора у него не было. Плевать, что ночь, что один, что может сбиться с дороги. О том, чтобы вернуться назад в Альс, а уже утром, с друзьями и прочей охраной трогаться в Митру, он не думал. И пусть у него нет с собой денег: отсыпаться и отъедаться он будет потом. Но внезапная мысль заставила дофина резко остановить своего скакуна.
— Проклятье! — Арн спрыгнул на землю. Обошёл взмыленного коня, послушал его дыхание, приложил ладонь к груди. — Идиот, чуть не довёл до запала! Пасть же мог… Ну, я и…
Остаться ночью посреди глухого леса в одиночестве было верхом глупости. Конь давал хоть какое-то ощущение защищённости, пусть и эфемерное. Но животному нужен был роздых. Арн свернул с дороги в лес, нашёл небольшую полянку, сделал по ней несколько кругов и отпустил коня, а сам уселся под дерево. Необдуманный порыв немедленно мчаться домой теперь в собственных глазах выглядел ребячеством.
— Мальчишка! Глупый, нет, безмозглый кретин, — бичевал сам себя в полголоса Арн, не замечая, что на поляне, кроме него и коня появился третий. — Тебе не правителем становиться, а в свинопасы самая дорога! Дурак! Болван! Остолоп! Недоумок!
— Впечатляет…
Тихий голос, похожий на шелест листвы от порыва ветра, прозвучал для дофина, как гром, при ясной погоде. Непривычное оцепенение не позволило вскочить на ноги и принять боевую стойку. Страха не было, была ярость, заставляющая сердце бухать, как набатный колокол при обвале в штольне.
Арн вгляделся в темноту леса, стараясь рассмотреть пришельца. Вернее, пришелицу, так как голос, был женский, и явно знакомый. Эмоции быстро пришли в норму, осталось только безграничное удивление.
Тёмное пятно отделилось от стволов деревьев и направилось к нему. Женский силуэт с каждым шагом становился всё чётче. В свете восходящей луны дофин уже мог разглядеть ладную фигуру, высокую причёску 'конский хвост' и цвет волос.
— Не ожидал, если честно…
— У меня такое впечатление, что ты не ожидал именно меня, — с иронией произнесла девушка, присаживаясь рядом с Арном на траву. Мужской костюм для верховой езды удивительно ей шёл, несмотря на то, что наглухо закрывал все женские прелести. — Если бы вместо меня пришла другая, ты был бы удивлён меньше?
— Вы что, все трое?! — такой возможности дофин с друзьями даже не обсуждал.
— Нет, только я одна. Хотя, не помешала бы и вторая.
— Кому? — напрягся дофин.
— Инису.
— Ты знаешь, кто он?
— Сам-то как думаешь?
— Прости, что-то я плохо соображаю. Значит, у меня хуже, чем у него.
— Значит, — подтвердила девушка. — Но я рядом. Ты зря на балу отказался.
— Я просто не понял.
— Бывает.
— Ты теперь будешь со мной?
— Да.
— Как долго?
— Пока всё не изменится к лучшему.
— Спасибо.
— Не за что… это моя суть, Арн.
— Даже мечтать не мог, что удостоюсь такой чести…
— Странно, что кто-то вообще мечтает о встрече с Наксатрой, — задумчиво произнесла Анха, глядя на поднимающееся над лесом ночное светило. — Мы же приходим только тогда, когда есть неразрешимые, как правило, смертельные, проблемы.
— И становитесь живыми талисманами…
— Да.
— Расскажи о вас… Я практически ничего не знаю о Бегущих-по-Лучу.
Анха повернулась к нему, и Арн с удивлением понял, что видит её, словно впервые. Что не замечал, какие необычные у неё глаза. Вроде серые, но это только окантовка, а остальная радужка переливается всеми возможными цветами. Что взгляд глубокий и таинственный. Что лицо словно светится изнутри. А весь облик, несмотря на юность, вызывает ощущение, что прикасаешься к вековой мудрости.
— Я могу рассказать только малую часть, Арн, так как сейчас ты для меня — ведомый, а я для тебя — смотрящая.
— Ведомый? А каким я могу быть ещё?
— Ищущим. Тогда я стану дарящей. Но об этом позже.
— Хорошо. Так что я могу узнать о тебе как ведомый?
— Немного…
— Хоть что-то?
— Ладно. Только, давай, пойдём потихоньку вперёд. Так будет правильно.
Они медленно двинулись вдоль кромки леса, держась с разных сторон коня за повод. Анха тихо рассказывала, а Арн всё никак не мог поверить, что Звёздный Талисман идёт рядом с ним наяву, а не во сне.
Наксатры — женщины древнего, практически исчезнувшего народа, когда-то населявшего большой остров в Студёном море. Правда, Студёным оно в ту пору не было. Наоборот, тёплые течения Искристого моря, делали климат благоприятным для жизни. Но всё изменилось после падения на остров небесного камня. Выжить и спастись удалось немногим, и в основном, женщинам, жрицам древнего культа Бакстры. Тогда-то и появились у них способности перемещаться по лучам света и предотвращать негативные события в жизни людей. Слухи быстро распространились по миру, и на Наксатр началась охота. Женщины скрылись в неизвестном направлении, и отыскать их новое место обитания не удалось. Так Наксатры стали легендой. Но по миру постоянно распространялись слухи, что живые талисманы появляются то у одного правителя, то у другого. Вот и про Ранхуса пятого рассказывали, что около тридцати лет назад, когда тот был ещё наследником престола, повстречал Бегущую-по Лучу. Женщина помогла ему в каком-то важном деле, да и осталась с ним на долгие годы…
Народная молва ошибается. Не тридцать лет назад, а двадцать семь.
Принцепсион Ранхус возвращался из дипломатической поездки из Закериона. Южное государство занимало территорию самой большой на континенте пустыни. Земли было много, а мест для жизни мало. Всего пятнадцать оазисов по огромной пустыне, да и те располагались кучно: в центральной части, где находился Пуп-Олон, столица Закериона, и на северо-востоке. Прямой путь в Лигр проходил по безжизненной каменистой местности через северо-западные районы пустыни. А через оазисы добираться было в два раза дольше. Ранхус выбрал короткий путь.
Ему было зачем спешить домой. Принцепсиона Корлетта должна была со дня на день разрешиться от бремени. Две предыдущие беременности закончились выкидышами, и теперь над ней тряслись все, от короля до посудомойки. Корлетта отлежала в постели практически все девять месяцев, ужасно располнела, переживала из-за этого и изводила капризами и истериками весь дворец. Стоило огромных трудов уговорить её остаться без мужа всего на две недели.
Но путь в Пуп-Олон занял почти неделю, визиты и встречи ещё три дня, и теперь Ранхус торопился назад. Он не хотел выглядеть обманщиком в глазах жены-страдалицы. А ещё он вёз отличную новость: пустынный оракул напророчил ему сына, который в будущем ничем не посрамит отца. Надо только слушаться звёзд. Правда, оракул сказал: 'Слушаться звезду'. Но это уже не имело принципиального значения. Небольшому отряду Ранхуса осталось сделать один дневной переход, и они достигли бы южных границ Лигра.
Местность, в которой пришлось заночевать, была совершенно безлюдная, безводная, труднопроходимая и вызывающая в душе древние страхи. Огромные каменные глыбы, словно вспарывали землю острыми гребнями. Создавалось впечатление, что это мифические чудища пытаются вырваться на божий свет из преисподней, в которую когда-то сбросил их единый бог Мать-Отец. Сухие стволы деревьев, мёртвые целую вечность, делали унылый пейзаж ещё более зловещим. Ни одного живого звука: ни крика птиц, ни воя пустынных шакалов, ни стрёкота цикад. Только свист ветра и скрип сухого дерева.
Ранхусу не спалось. То ли окружающая действительность угнетающе действовала на нервы, то ли беспокойство за судьбу наследника не давало уснуть. Проворочавшись полночи в душной палатке, принцепс решил немного освежиться и прогуляться по окрестностям. Женская фигура, стоящая на скале, сначала показалась ему игрой света и тени, словно это ночное светило забавлялось с ним. Потом он решил, что девушка лишь ночной мираж, образованный плотными слоями горячего воздуха, исходящего от перегретых за день камней. Но фигура неожиданно ожила и повернула голову в его сторону.
— Всё будет хорошо, — пообещал нежный женский голос.
— Правда? — обрадовался Ранхус. Догадаться, кто встретился ему на пути, было не трудно, гораздо сложнее было поверить в реальность происходящего.
— Да… но потом. Не сейчас…
— Что?! — он бросился к девушке, словно она была виновницей трагедии. А то, что дома случилась беда, Ранхус уже не сомневался. Недаром он не мог уснуть, ох, недаром… — Почему?!
— Это наказание из прошлого… не твоего… но твоего рода. Я пришла и всё исправлю. Ты мне веришь, Ранхус?
— Ты мне обещаешь? — глухо, едва сдерживая не то рыдание, не то рык, прохрипел принцепс.
— Сын и дочь от первой жены, — уверенно ответила Наксатра. — Если заведёшь харам, там будут только дочери.
— Это уже не важно! Главное, чтобы был наследник!
— Будет! Пока он не родится, я буду с тобой… а там посмотрим.
— Как мне тебя называть?
— Ксора.
Джент Хуакин, уединившись в небольшой комнатке рядом с погребальным залом, сосредоточенно готовился к обряду элиминации. Коли уж довелось ему оказаться в Митре в этот трагический момент, то упустить возможность получить амулет, заряженный не простым некросом, а королевским, он никак не мог. И пусть это только вице-король, но обряд коронации в Гнёзде проводится настоящий, с соблюдением всех ритуалов, таинств и начал для Божьего избранника. Так что флюиды смерти не должны отличаться от некроса того же Ранхуса, дайте боги ему здоровья. А то, что Орим покончил жизнь самоубийством, даже повышало ценность некроса, так как подобное деяние проклято богами. Главное, чтобы вице-королева Эрима ни о чём не догадалась, а то прогонит его взашей, и собственноручно пинков надаёт, не погнушается.
Придворный маг не любил женщин, тем более умных. Это перед королевой Корлеттой достаточно было многозначительно трёхать языком, засоряя мозг труднопроизносимыми терминами, от которых та благоговела. А Эрима была, мало того, что умна и недоверчива, так ещё тайными знаниями владела, но вот какими, Хуакину так выяснить и не удалось. Курить фимиам в её честь было бесполезно. Фальшь и притворство вызывали гнев. Угрожать, не зная, какие силы стоят за женщиной, больше двадцати лет, вместо полоумного мужа, управляющей княжеством, было рискованно.
А Хуакину до зарезу требовалось узнать, что за магическая школа? Кто адепт, сама Эрима или кто-то из приближённых? Какова его собственная сила, или какими артефактами пользуется? Один гадар дофина говорил о многом. Ведь, если правда то, что о нём говорят, то без профессиональной магической обработки этот амулет не обошёлся. А что ещё имеется на вооружении у этой семейки, лишь боги ведают.
И ссориться с этой дамочкой нельзя. Ведь камни, что доставил ему недавно джент Маркус, ценнейшие! Но трёх недостаточно для воплощения задуманного. Нужно гораздо больше. А если разгневать вице-королеву, можно получить отлучение от горных богатств Гнёзда, несмотря на приказ короля. Скажут, что ничего интересного не накопали, и никто во лжи их уличить не сможет.
Старый маг торопился. Обряд элиминации нужно провести не позднее, чем истекут третьи сутки после кончины человека, иначе флюиды смерти стекут в нижний астрал и станут недоступны. Времени осталось совсем немного, и джент Хуакин начал нервничать, из-за того, что в спешке совершит какую-нибудь ошибку и, хорошо, если просто ничего не получится. А то ведь можно и головы лишиться.
Наконец, артефакт-хранитель для некроса был подготовлен, амулеты, необходимые для обряда разложены в нужном порядке, заклинания сплетены. Осталось только активировать их и следить за правильным течением процесса. Хуакин глубоко вдохнул три раза, расслабился, отключаясь от всех посторонних мыслей, и приступил к священнодействию. Первое заклинание, вызывающее дух умершего, сработало мгновенно. Сумасшедший вице-король предстал перед магом покорным призраком, готовым служить его страшным целям.
— Повинуйся! — властно потребовал Хуакин от привидения.
— Кому? — прошелестело в ответ.
Маг немного удивился. Обычно вызванные души покойников молчаливы и податливы. Но, так ведут себя простые смертные, а вот как это происходит с коронованными особами, Хуакин знал лишь теоретически. А теории, как известно, не всегда подтверждаются практикой.
— Мне! Хуакину, магу Земли и Ветра, властью своей вызвавшему тебя из Тени, пока душа твоя не ушла за Черту!
— Оплошно, — язвительно ответил призрак и душевно улыбнулся. При этом он начал двигаться в сторону мага.
У Хуакина волосы зашевелились на голове, когда он понял, что сотворил собственными руками. Вызвать дух, который не подчиняется тебе, означало, как минимум, приобрести вечного, неуправляемого спутника, который будет своим присутствием отравлять жизнь неосторожному заклинателю. И счастье, если неупокоенная душа просто будет не давать ему спать.
— Повинуйся! — на всякий случай повторил Хуакин. А вдруг сработает? Кто ж разберёт этих правителей, да ещё сумасшедших?
— Задолбал, — обиженно произнёс призрачный Орим, — сам повинуйся.
Такого поворота событий маг не мог представить себе даже в кошмарах. Он малодушно струсил, и попытался изгнать венценосное привидение контрзаклинанием, которое рассыпалось на составляющие формулы не задев объект приложения силы.
— Не бзди! — ухмыльнулся дух, пролетая мимо, и обдал Хуакина могильным холодом.
— Успокойся, Орим! — услышать этот голос было для мага ещё большей неудачей, чем неуправляемый призрак, выпущенный заклинанием призыва. Вице-королева Эрима вошла в комнату в сопровождении кого-то из приближённых. Мужчина это был, или женщина, понять было невозможно: средний рост; бесформенный балахон; капюшон, опущенный на лицо; руки в длинных рукавах, сложенные на груди. — Джент Хуакин, я всегда подозревала, что вы самоучка, но питала надежду, что уж у короля Ранхуса на службе дилетантам не место! Иногда своя правота не радует, — она скептично осмотрела амулеты, приготовленные магом, потом повернулась к нему самому. — Желания ваши мне понятны, но одобрить их я не могу.