Спокойствие и бесстрастность правительницы Гнёзда вызывало в душе Хуакина лютую злобу. Эта дамочка была так уверена в себе, что не побоялась поучать советника короля. Ему страстно хотелось поставить её на место, но нужные слова в голову, как назло, не приходили. Маг молчал, играя желваками и пытался взглядом прожечь дыру на, всё ещё красивом, лице женщины. Но красота тоже раздражала, заставляя его эмоции бурлить, как котёл деревенской ведьмы.
— Он сволочь! — подал голос призрак.
— Орим, я просила тебя успокоиться, — с тем же хладнокровием произнесла Эрима, — и будь добр, уйди в Тень сам и не заставляй прибегать к изгоняющим процедурам.
— Ухожу… — прошелестел дух и исчез с негромким хлопком.
— Вот так-то… — вице-королева посчитала инцидент исчерпанным, и направилась на выход. Человек в балахоне последовал за ней, прикрывая спину правительницы от возможного удара.
Джент Хуакин не мог допустить того, чтобы эта неудача испортила и так далеко не дружеские отношения с Эримой. Загнав свою злость на дамочку в дальний угол души, он кинулся исправлять ошибку.
— Ваша Светлость! Прошу меня простить за самоуправство, — женщина остановилась и повернулась к нему, — я должен был испросить позволения… — слова давались ему с трудом, но обстоятельства требовали сейчас смирить гордыню. — Но вы должны меня понять, такой шанс даётся лишь раз в жизни!
Эрима удержала бесстрастное выражение, хотя ей очень хотелось рассмеяться в лицо невежде, изображающего раскаяние.
— Такого шанса нет никогда и ни у кого, джент Хуакин. От подобных… э-э… посягательств почившие правители защищены с момента рождения. А на коронации щит только усиливается. Вы понимаете, о чём я? Вот и отлично!
Фраза: 'Об этом следовало бы знать' произнесена не была, но и Эрима, и Хуакин прекрасно поняли друг друга.
Раздосадованный маг уже несколько часов не мог успокоиться. Как он мог так проколоться? Почему не знал о посмертной защите венценосных особ? Как Эриме удалось так легко отправить умершего мужа в Тень? И главное, как она узнала? Почувствовала всплеск магических ритуалов? Или кто-то просто следил за посланцем короля?
Вспомнив о Ранхусе, Хуакин спохватился, что чуть не пропустил сеанс связи с правителем. Достал зачарованный пергамент и начал быстро излагать на нём все сведения и факты, которые удалось узнать о событиях в Гнёзде. По мере написания строчки исчезали с листка и проявлялись на точно таком же пергаменте, который в данный момент читал Ранхус.
— Где она?!
От неожиданности король выронил пергамент на стол и вытаращил глаза на гостью. Гневный взгляд женщины не сулил ему ничего хорошего.
— Здравствуй, Ксора, — предпринял он жалкую попытку смягчить ситуацию, — рад тебя видеть!
— Не лги!
— Не лгу. Я, действительно, очень рад, что ты пришла.
— Я спрашиваю, Ранхус, где моя дочь?! Куда ты её отправил?!
— Насколько я могу судить, сейчас она возвращается в Тагриду из Альса. Там был молодёжный праздник. Не мог же я запереть её во дворце, когда сёстры и брат развлекаются! Кроме того, ты обещала её забрать в Лангай, так что девочке просто необходимо было на прощание…
— Не заговаривай мне зубы… — Ксора чуть успокоилась, но смотрела на короля всё ещё подозрительно. — Ты сделал это специально!
— И что в этом плохого? — искренне удивился Ранхус. По последним донесениям, полученным из Альса, чуда не случилось. Анха не выбрала себе кавалера по сердцу. Что ж, значит, так распорядилась судьба. Он сделал для своей девочки всё, что было возможно. — У неё останутся хорошие воспоминания о доме!
— Не знаю, Ранхус, — Ксора была явно чем-то очень расстроена. Она устало опустилась в кресло и устремила взгляд в окно. Ранхус залюбовался её профилем. — Мне вдруг показалось, что я почувствовала Призыв… но не для себя, — тихо сообщила женщина.
— Для неё? — король забеспокоился. Ведь для Наксатры получить Призыв, значило неотрывно находиться с тем, от кого он пришёл. Получалось, что, даже будучи где-то рядом, Анха не сможет навещать его, пока не научится ходить по лучам. Но, если она останется в Лигре, он сам будет ездить к ней в гости.
— Да. Где она сейчас может находиться? — гостья встала и требовательно посмотрела на бывшего возлюбленного. Взгляд её скользнул по столу и на секунду задержался на пергаменте. — Как ты можешь?! — ярость, с которой Ксора закричала на Ранхуса, поразила короля. Такой он её никогда не видел. — Сожги это немедленно!! — Гневно потребовала женщина, указывая на листок пергамента.
— Ксора, ты что, умом тронулась? — поразился Ранхус, не понимая, почему обычный писчий материал вызвал такую реакцию. Ну, ладно, не обычный, а магический, но вполне легальный. Да и кто ему что-то может запретить? Разве, только она, Ксора, да и то, не многое. — Это же пергамент! Просто пергамент!
— Это не просто пергамент, ваше Величество! — с горечью ответила женщина. А Ранхуса передёрнуло от официального обращения. Величеством его Ксора назвала второй раз в жизни. Первый, когда им пришлось расстаться, и повод был серьёзным. Куда серьёзнее, чем теперь. Так ему казалось. — Кто тебе его дал?! Этот мерзавец?!
— Причём тут Хуакин? — Ранхус прекрасно знал, кого именно Ксора называет мерзавцем. И это ещё был самый мягкий эпитет.
— Значит, он… — она умела делать выводы даже из несказанного. — А ты знаешь, как делается этот пергамент?
— А мне это надо знать? — удивился король. — Если я буду забивать голову разными пустяками, то для нужных сведений места не останется. Голова-то не безразмерная, — он попробовал пошутить, но взгляд Ксоры, полный ненависти, загубил его попытку на корню. Пришлось говорить серьёзно: — Просвети…
Гостья опустила глаза, несколько раз вздохнула, собираясь с силами, и заговорила глухим, незнакомым голосом.
— Этот пергамент называется новьим… новым… Потому что кожа сдирается… — Ксора говорила с трудом, буквально выдавливая из себя каждое слово. — С новорождённого… живого ещё…
— Ягнёнка, — помог ей король.
— Ребёнка, Ранхус, человеческого ребёнка!!! — не сдержалась женщина, заливаясь слезами. — Со спинки и… груди… Эти твари, ради двух крошечных кусочков… проводят жуткий обряд! Транспонируют душу едва родившегося ребёнка в некрос, делят её и заключают в окровавленные кусочки плоти! И для чего?! Письма писать! Это стоит того?! Ответь!
— Я… я не знал… — короля передёрнуло от омерзения, но не от жалости.
— Теперь знаешь!.. Сожги! Отпусти невинную душу, прошу тебя!
Ранхус молча поднёс пергамент к свече. Магический листок долго не загорался, потом разом вспыхнул со всех сторон, стреляя в разные стороны ледяными искрами. Где-то вдалеке почудился плач ребёнка, переходящий в смех. Через несколько секунд всё стихло, лишь маленькая кучка пепла осыпалась на стол из пальцев короля.
— Спасибо… — прошептала Ксора, утирая слёзы.
Ранхус не успел ответить. Яркий блик, и любимая женщина исчезла из кабинета. Он очень надеялся, что эта встреча была не последней.
— Мы его не пропустили? — Свейн озабоченно оглядывался по сторонам. По его расчётам они с Фростом уже давно должны были нагнать Арна, но дофин всё никак не обнаруживался. — А если с ним что-то случилось? Вот какого упыря он уехал один?!
— Не каркай, — отозвался Фрост, внимательно разглядывая следы на пыльном тракте. Они доехали как раз до того места, где в прошлый раз разгружали дилижанс. Засохшие пучки травы и тонких веток валялись по обочине. — Давай, к озеру съездим, может он там?
— Он в Митру торопится к погребальному костру! На кой ему это озеро? Одного не могу понять, как он смог на коне, проскакавшем от Митры до Альса, так далеко уехать? Конь что, двужильный?
— Возможно, он его поменял.
— Как? Без денег? Фрост, сам подумай, не мог он так нас опередить! Ведь фора у него, в лучшем случае — час! Конь уставший. Сам-то он, может и наплевал на сон и отдых, но скотину-то не уговоришь!
— Что ты предлагаешь?
— Три человека из охраны пусть продолжают ехать вперёд, а мы с остальными поворачиваем, и тщательно обыскиваем всё на пути: поселения, леса, овраги… Не каркаю я! Не смотри, как на юродивого.
Фрост молча кивнул и развернул своего скакуна в сторону Альса.
— Брат, ты уразумел?
Два давешних мужика затихарились в кустах, прислушиваясь к разговору знатных джентов.
— Заткнись ты! — зло шикнул тот, что в прошлый раз бездумно махал ножом.
Когда тракт опустел, любители лёгкой наживы выползли из своего укрытия, убедились, что всадники уже далеко разъехались в разные стороны и уставились друг на друга, кумекая, в силу своих умственных способностей.
— Кажись, брат, они того шукают, с гадаром.
— Кажись, брат… Вот бы нам его першими споймать!
Глаза мужиков алчно заблестели.
— Где ж мы его шукать-то будем? Енти вон, взад повертались!
— Дык, и мы давай! Оврагом спрямим. Можа сёдни повезёть?!
Мужики тихо и незаметно, как они думали, юркнули в заросли молодого осинника, даже не заметив, что за ними наблюдают две пары глаз.
— Что, старые знакомые?
— Да. Представляешь, Анха, эти два оборванца хотели нас ограбить прямо на том озере, когда мы ехали в Альс. Приняли нас за дамочек!
— Что же вы их отпустили? Они же так и разбойничают тут! — девушка отвечала дофину, но думала совсем о другом. — Арн, конь твой отдохнул… ты спешишь…
— Мы уже договорились, что поедем на нём вдвоём! — категорично заявил Арн.
— Поедем, если у меня ничего не получится! Когда-то же мне надо учиться! В конце концов, позовёшь меня!
— Я так и не понял, как это вышло. Специально Наксатру я же не звал.
— Получилось один раз, получится и второй, — упорствовала Анха. — Давай, Арн, садись в седло и скачи!
— Хорошо, но вон у того поворота я буду тебя ждать.
— Договорились.
Но у поворота девушка ждала дофина, а не наоборот. Она так радостно улыбалась, что, несмотря, на печальный повод, гнавший Арна в Гнёзд, он ответил ей такой же улыбкой.
— Трудно было?
— Нет. Мама подробно рассказывала, что нужно делать, а я всегда боялась. Теперь, гони, Арн, я буду следовать за тобой.
— Встретимся у первого тоннеля!
— Хорошо.
Позжещ, главный город провинции Салаз был одним из самых древних поселений Лигра. Когда море было ещё тёплым и айсберги не доплывали до континента, тут был большой порт. Корабли со всех обжитых земель круглый год везли сюда товары. Город жил торговлей, которая не прекращалась ни днём, ни ночью. В тёмное время суток даже более интенсивно, так как в ход шли запрещённые товары, и даже люди. Купцы заключали сделки, порой, не покидая судна. Разнообразный люд находил себе дело, позволяющее прокормиться, не всегда честное и безопасное. Но всё это кануло в небытие, с тех пор, как море стало холодным. Айсберги, приплывающие от архипелага Снежных Бурь, сделали бухту несудоходной, порт захирел, а с ним и город.
В настоящее время Позжещ гордился своим прошлым, и настойчиво продвигал новый вид деятельности — туризм. Торговля, конечно, велась, но в гораздо меньших масштабах, и крутилась она вокруг туристов, приезжающих посмотреть на сонмы айсбергов, бороздивших Позжещскую бухту. Самые отважные нанимали судёнышки, в огромном количестве пришвартованные и в старом порту, и на самодельных дебаркадерах, для экскурсии к ледяным глыбам. На большие можно было взобраться, а на маленьких, почти растаявших, даже поплавать. Предприимчивые горожане организовывали на айсбергах обеды и ужины для пресыщенных туристов, сопровождая трапезы театрализованными представлениями и прочими развлечениями. В общем, весь город жил за счёт приезжих.
Монтри не любил родной город и жаждал перебраться в столицу. Просто уехать в Тагриду не составляло труда, но кому там нужен небогатый джент всего в третьем поколении, не имеющий ни связей, ни высокопоставленных родственников. Молодёжный форум мог стать для блондина отличным шансом такие связи завести. И началось всё как нельзя лучше: дофин, инфанта, высшее общество Лигра! Чуть-чуть до знакомства с наследником не дошло. А потом появился этот прыгун, и всё испортил! Влез на его законное место пятого кавалера в великосветской компании знатнейших молодых особ государства.
— Что б ты скис, Инис Имекис! — ворчал себе под нос Монтри, обходя обжорный ряд шумного базара, раскинувшегося у первого тоннеля через Айласские горы по дороге в Гнёзд. Земли эти принадлежали Салазу, но торговали в основном гнездяне, которые были и побогаче, и предприимчивее местных жителей. Блондин специально сделал небольшой крюк, дабы запастись провизией на следующие сутки пути, так как еда тут продавалась и вкуснее, и разнообразнее, чем в дорожных тавернах тракта на Позжещ. — Что б ты примёрз на своём севере голой задницей к нужнику! Чтоб тебе на голову ночной горшок опрокинули! Что б у тебя на пятке… — монотонно бубнил блондин, разглядывая на прилавке румяные пироги, ещё исходящие ароматным дымком.
— Бери, деваха, не пожалеешь! — нахваливала свой товар дородная торговка, такая же румяная и аппетитная, как её выпечка. — Горячие ещё!
Лица покупательницы Монтри не видел, зато обратил внимание на знакомый перстенёк на среднем пальце правой руки девушки, когда та протягивала торговке медяки. Судя по скромному, давно не новому плащу, это была средней руки горожанка. Или девица так хотела выглядеть. Ведь, чем неприметнее у воровки наружность, тем проще ей обрабатывать ротозеев. А то, что перед ним преступница, салазец нисколько не сомневался. Насмотрелся он на таких с детства в тюрьме, начальником которой был его отец, а до него — дед.
В голове тут же возник план, как воплотить свою мечту: он немедленно сам задержит преступницу, укравшую кольцо у дочери самого короля! И стражу звать не будет. А если у девицы где-то рядом находятся подельники, которые могут его ранить, то…
Это был его шанс! Его удача!
— Воровка! — громко крикнул Монтри, хватая девушку за руку. Люди вокруг тут же отшатнулись от них. Торговка застыла, не успев принять плату и отдать товар покупательнице. — Ты украла кольцо! — Продолжил обличать мошенницу блондин.
— Джент Монтри, — ледяным тоном, не оборачиваясь, произнесла девушка, — немедленно отпустите мою руку!
Народ, только было собравшийся расправиться с попавшейся девицей, замер, ожидая, чем закончится свара, так как поведение пойманной преступницы не соответствовало привычному ходу дела. Та не орала, и не ругалась, не пыталась сбежать, не призывала в свидетели своей невиновности весь базар. Напротив, неоспоримо уличённая, казалось, в содеянном, предполагаемая преступница, отчитывала опознавшего кольцо молодого человека.
Девушка спокойно забрала кулёк с пирогами левой рукой, а правую резко вывернула, освобождаясь от захвата, заставив парня охнуть от неожиданной боли.
— Сдачи не надо, — сообщила она торговке, и только после этого повернулась к блондину.
— Дженна Анха, — поражённый Монтри был готов расплакаться от обиды, но больше, от злости. Ну, никак не могла одновременно с ним оказаться тут дочь короля, да ещё в таком затрапезном виде! Она должна была ещё нежиться в постели после вчерашнего бала. В крайнем случае, завтракать. Но, вместо этого, высокородная дженна покупала сомнительные пирожки, за, упырь только знает, сколько вёрст от столицы. Одна! — Как вы тут оказались, дженна?!
— Случайно, — всё так же холодно ответила Анха и нырнула в толпу.
Народ, не получивший бесплатного развлечения, с разочарованными вздохами стал расходиться.
— Обознался ты, паря! — кто-то крепко приложил Монтри по плечу. — Бывает…
— Занесло ж тебя… — зло прошипел салазец, и голодный отправился к своей карете. Настроение у него испортилось окончательно.
Анха не знала, сколько точно времени нужно было Арну, чтобы доехать до тоннеля, но ей казалось, что дофин уже должен был появиться в условленном месте. Она устроилась за оградой базарной площади, так, чтобы ей хорошо было видно дорогу, а самой не привлекать внимания. Сидела под сенью большой ивы, жевала пирожок и внимательно следила за проезжающими.