Наверное, поэтому она позволила заломить себе руку и, наверное, по той же причине не сумела уклониться от выстрела – она все еще была слаба.
Досадное обстоятельство.
А глаза у него другие…
И, похоже, ее все-таки поймали.
*
Кризанта проснулась, но в первые моменты пробуждения никак не могла понять, где она находится. Голова слегка кружилась, и окружающая обстановка несколько расплывалась, но вскоре мысли прояснились, и место, в котором она очнулась, приобрело нормальные очертания.
Выводы были неутешительными.
Девушка находилась каком-то помещении, которое напомнило ей коробку из-под обуви. Или из-под торта, которых так много было в кондитерской Германа. Но там были краски, а здесь… здесь все, абсолютно все, имело противные безликие мышиные цвета, равнодушные и пустые. Свинцовые стены, пепельные и ровные, без единого выступа, ни дверей, ни окон, так что понять который час Кризанта не смогла. Они плавно перетекали в пол, от которого их отделяла непрерывная полоса белых флуоресцентных ламп. Пол этот тоже был серый, шедший непрерывным пластом, но на нем прорисовывались линии и круги. Все равно что смотреть на глобус сверху – разбегающиеся в стороны меридианы и окружности параллелей. На потолке так же были лампы, но их отгораживали непрозрачные панели, и создавалось впечатление, что потолок составлен из четырех молочных плит, служивших источником света.
И она была здесь совсем одна.
Впору было думать, что ее просто запихнули в металлическую коробку без входа и выхода, запаяли крышку и оставили тут для… А для чего? «Теперь это что, моя новая тюрьма?» – Кризанта передернулась от такого предположения. – «Господи, в башне и то было лучше…»
Она огляделась еще раз, подумав мельком о том, кто же все-таки стоял за ее похищением? Как-то иначе назвать это язык не поворачивался. И все же, чьей бы идеей это ни было, он постарался на славу.
Подойдя к одной из стен, Кризанта вытянула перед собой руку и, положив ладонь на холодную поверхность, некрепко зажмурилась и сосредоточилась. Ее магия хотела знать, где находится ее хранительница, и кожа засветилась знакомым маревом. Ярко-янтарный дымок, образовывая призрачные ленточки, расползся в разных направлениях, невидимый для всех, кроме нее. Он прощупывал незнакомое место, пытаясь его понять, оценить, искал крошечные, микроскопически трещинки, проемы, чтобы просочиться через них и обрисовывать картину, отражавшуюся эхом в сознании Кризанты.
Подобные навыки потребовали шестьдесят пять лет на то, чтобы научиться разгадывать то, что она видела, когда пользовалась ими, потому что поначалу это все представлялось спутанным клубком взбесившихся солнечных ниток, лишенного смысла и формы. Теперь в них, конечно, разобраться было куда легче – ведь клубок размотался и стал похож на многочисленные золотые реки, проложившие свои пути где-то в темноте и однажды собиравшиеся в огромное дерево, в чьей кроне никогда не было ни одного цветка, – но все же это умение не принесло ощутимой пользы. Все, что она увидела, – это комната, где стояла, и больше ничего. «Что ж, в таком случае…»
Кризанта резко открыла глаза. Золотое сияние исчезло тут же. Одернув куртку и развернувшись, девушка развела руки в приветственном жесте и громко заговорила:
- Хорошо, я поняла, я отсюда не выберусь, если вы этого не захотите. Но, может, вы хотя бы представитесь, а то я не хочу болтать сама с собой, как умалишенная! Уже наболталась… – добавила она уже тише и себе под нос. После чего, справедливо решив, что теперь их (кем бы они ни были) очередь, опустилась прямо на пол, скрестив ноги по-турецки, и принялась терпеливо ждать, медленно покручивая обручальное кольцо на пальце.
В одиночестве она пробыла недолго. Вскоре часть стены перед ней, в дальнем конце «камеры», с шорохом подалась назад и отъехала в сторону, освобождая проход, в который шагнул неизвестный Кризанте темноволосый коротко подстриженный мужчина средних лет, с пепельными глазами и высоким лбом. Безупречный строгий черный костюм, белая рубашка, прямая полоска алюминиевого галстука… Перед тем, как «дверь» закрылась, Кризанта мимолетом успела различить за ней какое-то помещение и парочку-другую людей.
«Уже лучше. Теперь ясно, что я не в изолированном от всего мира бункере. Да, уже лучше, но ненамного».
Что-то было в нем странное. И этим чем-то было лицо, лицо человека, который сам по себе внушал доверие окружающим, совсем не жестокое лицо, и взгляд мягкий. Вид у него был серьезный, он не улыбался, но казалось, что именно это он и делал. Неуловимо, по отношению к ней, смотревшей с настороженностью и тихой враждебностью, – и ласково, как к ребенку, который чего-то не понимает. Ему бы подошла скорее работа дипломата или еще кого-то в этом же роде. На агента он как-то не тянул и не напоминал Кризанте махрового служащего какой-нибудь правительственной организации.
Никто из них не проронил ни слова, оба молча оценивали возможности друг друга. Он наверняка уже знал о ней все, что было можно, а она различила в нем умелого бойца, хотя и скрытого и явно привыкшего решать проблемы переговорами, а не борьбой.
- Я бы предложила вам устраиваться поудобнее, но тут нет никакой мебели, так что… – Кризанта первой нарушила молчание, притворно-виновато пожимая плечами и замечая, как в тонкие губы мужчины дрогнули в улыбке. И тут он совершил то, чего Кризанта совершенно не ожидала, – он сел на пол, скрещивая ноги так же, как и она. И теперь улыбался уже открыто, принимая ее импровизированный удар, прощупывавший почву, воображаемый удар воображаемого мяча на воображаемом теннисном корте.
- Разрядка в юмористическом стиле успокаивает, да?
Голос мягкий, но вместе с тем и твердый, решительный. Голос человека, уверенного в себе.
Первая подача была отбита.
Кризанта по-птичьи наклонила голову к правому плечу. Она тоже готова.
- А разрядка в стиле «удар чугунной сковородкой по затылку» вас бы тоже успокоил?
Ее собеседник усмехнулся.
- Не думаю, что у меня был бы выбор.
- В этом и все дело.
Короткий матч был окончен.
Мужчина улыбнулся повторно.
- Фил Колсон.
Она дежурно кивнула.
- Мое имя вам, я так полагаю, известно.
- А какое вы предпочитаете?
- Кризанта Литтл.
- А Анна?
- А до Анны вы еще не доросли.
- Как скажете, – Колсон не стал спорить. – У вас есть вопросы?
- Да. И много. Где я? Кто вы? Что умеете? Кто ваше начальство? Кто влез в мой дом? Кто меня вырубил? И чем именно? Зачем я здесь? Который день? Который час? – скороговоркой выпалила девушка, наслаждаясь тем, как человек чуть нахмурился – он явно не был готов к такому «водопаду слов», вылитому на его голову. «Но ведь иногда нападение - лучшая защита, да? Так отчего бы не воспользоваться этим? В конце концов на меня пока еще никто не нападает. Почему бы не перехватить инициативу?»
Между тем Колсон уже успел отправиться от первичного шока (и получить указания через наушник) и слегка подался вперед, выворачивая кисти ладонями по направлению к Кризанте, демонстрируя открытость и заинтересованность как заправский психолог.
- Вы находитесь в штаб-квартире Щ.И.Т.а. Я агент этой организации. Прошел усиленную многостороннюю подготовку, владею всеми видами огнестрельного оружия, высоким уровнем навыков рукопашного боя. С моим начальством вы в скором времени познакомитесь. В вашей квартире был наш сотрудник Клинт Бартон, – при этом имени Кризанта прищурилась, на секунду прекратив потирать колечко. «Клинт. Флин. Черт, даже звучит как-то похоже. Но он - не ты…» – Обезоружил вас еще один наш сотрудник Наташа Романофф. Это был простой морфин, но сильнодействующий. Сейчас двадцатое апреля. Время… – он посмотрел на часы, – 16:32.
- Чудно. Но вы упустили один мой вопрос, – едко хмыкнула девушка.
- На него вам отвечу не я, а директор, – Колсон поднялся (Кризанта автоматически сделал то же самое) и стукнул костяшками пальцев по стене. Та, повторив уже известный маневр, впустила внутрь рыжую женщину, сразу сложившую руки на груди и широко расставившую ноги, и мужчину с темно-русым ежиком волос, но совсем не теми глазами, который непринужденно оперся бедром о косяк, прикидываясь беззащитным. «Что ж, по крайней мере я хоть знаю теперь, кого я должна «благодарить» за все это». – Я сейчас его позову.
- Что, мой конвой прибыл? – Кризанта усмехнулась, когда Колсон вышел, окидывая цепким взглядом двух знакомых ей людей. Если они были внимательны, то заметили бы, что мужчине достался взгляд более злой и какой-то обвиняющий. – Кандалы на меня надевать не будете? – она в издевательском жесте скрестила запястья.
- Если ты так этого хочешь, могу и надеть, – спокойно отозвалась на ее выпад рыжеволосая.
- Приблизишься ко мне, и я тебе ноги сломаю, – столь же невозмутимым тоном отпарировала Кризанта, угрожающе улыбаясь. Улыбка получилась какая-то хищная. Но она исчезла тут же, стоило только Литтл переключиться на Бартона, затягивая его в безмолвный поединок, где ареной боя было подсознание, а мечами – их глаза. Изумрудно-зеленые и голубовато-серые. Свежая трава и холодный металл. Немое осуждение и искреннее непонимание.
Их прервали. Раздались шаги, и в комнате появился четвертый человек. Посмотрев на высокого афроамериканца с повязкой на левом глазу и все том же черном кожаном плаще, Кризанта недовольно выдохнула.
- Опять вы? Неужели никогда не оставите меня в покое?
От Автора:
Предупреждение: конец года - время занятое и под завязку забитое уроками, тестами и финальными проектами, так что когда выйдет продолжение - не знаю. Может, через неделю, а может, через три, зависит от обстоятельств. Если новых глав нет, значит, я занята. Все будет в свое время. В холодильник я фанфик не положу и уж точно не заброшу его прямо посередине, тем более, что все только начинается. Так что просто наберитесь терпения.
========== Предупреждение для читателей. НЕ глава. ==========
Итак, у меня пошли две последние недели учебы, после которых последуют экзамены. Я планировала хоть что-то написать за это время, но получается так, что возможностей совершенно нет. Поэтому продолжение к этому фанфику (и к другим) будет не раньше двадцатых чисел июня. Самое раннее - 20июня, четверг. Но вероятнее всего - в пятницу, 21-ого. Я сейчас действительно очень занята.
Заранее спасибо за понимание.
========== Глава 7, в которой Фьюри добивается наконец-таки своего, а еще все задают много вопросов. ==========
- Опять вы? Неужели никогда не оставите меня в покое?
Ник Фьюри, а это был именно он, в привычном жесте сложил руки за спиной и внимательно посмотрел на объект поисков, длившихся долгие тридцать лет (если считать те несколько месяцев, что ее выслеживал Грегори Стоут). Реакция Кризанты Анна Литтл, когда-то давно – Рапунцель, была довольно предсказуемой, он был готов к чему-то подобному, а потому отреагировал совершенно спокойно.
- Конечно же нет, мисс Рапунцель. Как мы можем?
- Действительно, как вы можете? – язвительным тоном согласилась девушка. – И Рапунцель осталась в прошлом, так что я убедительно вас прошу имя это не употреблять.
- Почему?
- Вы этого не достойны, – Кризанта сделала паузу и, зацепив большими пальцами рук шлевки джинсов, отвела назад плечи, окидывая взглядом всех четверых: Бартона, Романофф, Колсона и их… начальника. – Так как вас все-таки зовут?
В тот раз не было имен, ни один из них не представился другому, потому что интересы этого не требовали. Сейчас все было несколько иначе. Она в невыгодном положении. Но стоит же знать имя того, кто ее в такое положение поставил. Хотя бы для справки.
- Ник Фьюри, директор Щ.И.Т.а, – темнокожий мужчина несколько приосанился, но у Кризанты это вызвало только печальный кивок головы.
- А, тогда ясно… Пожалуй, мне стоило еще в 1982 догадаться, что вы теми агентами командовали, – она грустно улыбнулась и как-то флегматично поинтересовалась: – Ну и что теперь?
- Условия прежние, – спокойно проговорил Фьюри, и от этого Кризанта буквально взбесилась, что спустя секунду явственно послышалось в ее голосе, чуть дрожавшем от еле сдерживаемого гнева. У Романофф мелькнула мысль, что связываться с ней, когда она в таком состоянии, может быть опасно, и Наташа сменила позу, сжимая пальцами правой руки левое запястье там, где крепились браслеты с транквилизаторами.
- Ах, «прежние»? – девушка процедила фразу сквозь зубы, и взгляд ее сразу же стал колючим и неприязненным, как будто враждебно ощетинившись острыми иглами льдинок. – Простите, я вот сейчас немного не поняла, это прекраснейшее слово «прежние» относится к той части, где я соглашаюсь на добровольное сотрудничество, или к той, где меня сажают в стеклянный ящик и режут так, как только вздумается?
Кризанта заметила, как на лицах троих агентов, за исключением Фьюри, метнулась секундная растерянность, сменившаяся нахмуренными бровями. Романофф чуть приоткрыла рот, словно собираясь что-то сказать, но промолчала. Дипломатически невозмутимый вид Колсона на мгновение сменился тенью недовольства, а глаза Бартона, голубовато-серые и невозмутимые, слегка потемнели.
Кризанта хмыкнула.
- О, вы им не сообщили, не так ли? Мне вот любопытно, как много они знают о той нашей с вами самой первой встрече? Знают они, как вы месяцами ходили за мной хвостом, ни на секунду не позволяя остаться одной? Знают они, как вы заманили меня хитростью в наиболее отдаленные виноградники в самый жаркий день, составив сообщение так, чтобы я подумала, что это мой друг попал в серьезные неприятности? Знают они, как вы меня окружили там плотным кольцом, как загнали в угол как кого-то зверя, на которого велась охота? Знают они, какой ультиматум был мне предъявлен? Ах да, погодите, – Кризанта вдруг «спохватилась», – последний пункт я же им только что прояснила, – она посмотрела на Фьюри с тихим сочувствием. – Вы не умеете вести переговоры без угроз, да? Только не когда дело касается кого-то вроде меня, кого-то настолько ценного, что вы не погнушаетесь пойти на что угодно и даже пригрозить мне вечной тюрьмой, лишь бы заполучить меня. Слишком знакомо. И мир не такой, как вы говорили. И вы совсем не знаете меня… – последние слова Кризанта добавила шепотом и на один момент устало надавила большим и указательным пальцами на внутренние уголки прикрытых глаз. А затем внезапно коротко рассмеялась и всплеснула руками. – Хотя, похоже, мои собственные чувства уже никого не волнуют, правда? Ну да, неужели может быть иначе?.. У меня ведь немного вариантов, да? – и на лице Фьюри Кризанта прочла немой ответ. – Сотрудничество или опыты. Выбор очевиден.
- Значит, сотрудничество. Спустя тридцать лет, – директор утверждал, а не спрашивал.
- Так у меня будет хотя бы пародия на свободу. Все лучше, чем ничего, не правда ли? И время для меня уже давно ничего не значит…
«Речь идет о бесконечных возможностях, с которыми сталкивается каждый. Нет плохих или хороших выборов. Просто каждый из них создаст новую жизнь для вас. Самое интересное – быть живым». (с)
*
Кризанту перевели в другую комнату. Но перед тем, как она покинула первую «камеру», ее на десять минут оставили наедине с собой, и все это время девушка, скрестив ноги, пролежала на полу на спине, сцепив пальцы в замок и положив их на живот.
Вечное бегство от себя, бегство от тех, кто ее окружал, – вот чем была ее жизнь на протяжении последних восьми или девяти (а то и больше – она сбилась со счета) сотен лет. Она не могла себе позволить надолго задерживаться на одном месте, даже если это место ей очень нравилось, ведь она совершенно не менялась, и рано или поздно люди бы начали замечать, что с ней что-то не так. Зародились бы подозрения, за подозрениями последовали бы вопросы, а за вопросами – проблемы, от которых так хотелось избавиться.
И Кризанта уходила. Просто однажды утром вставала, брала самые необходимые вещи, защелкивала на шее замочек цепочки с кольцом, машинально проверяла наличие второго золотого ободка на левой руке и исчезала. Растворялась в бурном течении жизни других людей, которые постепенно предпочитали забыть о девушке с длинными светлыми волосами и глазами, повидавшими слишком многое.
Человеческая память милосердна, в тех случая, когда она принадлежит обычному человеку. И сначала этому обычному человеку тяжело и грустно, но потом на помощь ему приходит спасительное забвение, и время понемногу сглаживает острые углы, стачивает грани, полирует и стирает, отдавая все на милость призрачной туманной дымке, покрывающей и обволакивающей прошлое, закрывающей его от любопытных глаз. И потом это прошлое вспоминается лишь как сон, чудесный, милый, добрый, но безвозвратно минувший сон, утекший прочь, как песок сквозь пальцы.