Романофф, попытавшая рвануться к противнице, замерла, заметив блеснувший у той в руке кинжал, выбитый во время выполнения приема у Бартона. Кризанта держала нож за кончик лезвия так, будто собиралась его метнуть. И будь этот бой настоящим, она бы это сделала.
«Тренировка» была окончена. Ник Фьюри получил результаты, достаточно неожиданные даже для него. Наташа Романофф получила негласный ответ на свой вопрос. А Клинт Бартон получил кое-что другое: уже знакомый ему взгляд, но на сей раз в нем была не ненависть, а насмешка и… скрытая за ней грусть.
И агенту стало интересно, что же явилось его причиной.
[1] Пернач (или пернат) – холодное оружие ударно-раздробляющего действия. Выглядит вот так: http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/0/08/Maza_de_armas.jpg
========== Глава 10, в которой Наташа и Кризанта находят общий язык, но… ==========
Человек с фасетчатыми глазами, испускавшими синее гипнотическое свечение, действительно намеревался устроить нападение на агента Колсона, так как его осведомители дали понять, что у сотрудника Щ.И.Т.а имеется крайне важная информация об объекте, являющимся настолько ценным для их работодателя. Этот человек действительно разработал план того, как заполучить документы и вместе с этим дать понять Щ.И.Т.у и Нику Фьюри, что он не меньше их заинтересован в обнаружении этой самой «Рапунцель». Этот человек продумал все до мелочей, но к сожалению для себя он не смог предугадать, что на агента Колсона буквально в паре кварталов от места рандеву налетит пара грабителей.
Таким образом, вся затея претерпела поражение, и человеку пришлось довольствоваться дневниками, которые он перечитывал и перечитывал снова и снова. Однако предположить, что он бездействовал, было бы крайне глупо. Он всего-навсего затаился на время, готовясь к новому наступлению.
Сейчас он не собирался самостоятельно принимать участие в действиях, намеченных на ближайшее будущее, но его пособники вполне справятся с первой, небольшой, но достаточно важной фазой проекта, чьей целью было лишь одно: любыми средствами добраться до объекта «Рапунцель».
*
Уже почти четыре недели прошло с того момента, как Кризанта согласилась на сотрудничество со Щ.И.Т.ом. Эти дни по большей своей части протекали однообразно, и одни сутки мало чем отличались от других. Она ложилась спать и вставала, обрезала неизменно отраставшие волосы – после некоторого упирательства ей все же позволили пользоваться ножницами. «Видимо, додумались наконец, что я их не смогу применить не по прямому назначению», – подумала Кризанта, когда Колсон выдал ей необходимый парикмахерский инструмент.
Потом она завтракала – одного приема пищи более чем хватало на целый день – и оставалась предоставленной самой себе. Первое время таких моментов было немного, потому как ее неизменно вытаскивали в очередную комнату для очередных исследований. Сидя на жестком стуле с прямой спиной и прижатыми друг к другу коленями, Кризанта не обращала внимания ни на монотонное пищание приборов, измерявших какие-то им одним известные параметры, ни на прозрачные провода с иглами на концах, которые вонзались глубоко под кожу.
Правда, на кое-что она все же обращала внимание. В первое время девушка изредка, будучи погруженной в воспоминания о прошлом, помогавшие коротать часы утомительных процедур, все же краем глаза замечала за стеклянными стенами лабораторий фигуру агента Романофф, в джинсах, футболке, кожаной куртке и армейских ботинках – той же одежде, в которой она была в ту их первую непродолжительную встречу.
Практически отключавшаяся от реальности Кризанта видела расплывчатый силуэт рыжеволосой женщины, скрестившей руки на груди и наблюдавшей за ней. Мысли, отползавшие куда-то на задний план, ненавязчиво твердили, что не помешало бы выяснить, в чем причина такого любопытства. Но из-за усталости, наваливавшейся после влитых в кровь препаратов непонятного состава, Кризанта уже ничего не соображала и, возвращаясь в свое «жилище», падала на кровать и проваливалась в черный сон без сновидений.
По истечении двух недель девушку стали беспокоить гораздо меньше. К тому же у нее появился шанс выходить на тренировочный полигон и, поскольку больше заняться было решительно нечем, она отправлялась туда (под конвоем, разумеется) и задерживалась до позднего вечера. Там хоть было что делать. Оружие по-прежнему покоилось на металлических стойках, полоса препятствий, оборудованная инженерными сооружениями вроде скалодрома, поваленного забора, длинных горизонтальных лестниц, установленных на большой высоте, и горизонтальными канатами тоже являлась полем для деятельности.
Надев перчатки и убрав волосы так, чтобы они не мешали, Кризанта выбирала (каждый раз разное) оружие и приступала к тому, что было для нее пока единственным развлечением. Она уворачивалась от выпускаемых из скрытых ловушек резиновых зарядов и от раскачивавшихся из стороны в сторону закрепленных на веревках, свешивающихся сверху, мешков с песками, балансировала на натянутых на расстоянии четырех метров от пола тросах и…
- Это все очень напоминает мне танец.
Раздавшийся позади голос отвлек Кризанту, и в результате она не успела уклониться от очередного мешка и слетела с каната. Впрочем, приземлилась она идеально, буквально на все четыре лапы, и, выпрямившись, обернулась к Романофф, которая стояла в привычной позе.
- А кто-то отрицал? – девушка перекрутила пальцами посох с длинными лезвиями на обоих концах древка и заложила его за спину, отводя таким образом плечи назад и почти принимая стойку «смирно».
Наташа усмехнулась, покачав головой.
- Бой - это не танец. Все куда более серьезно.
- По-твоему, я этого не знаю?
- Я без понятия, что у тебя в голове зарыто, учитывая тот факт, что твой возраст составляет не один век. Тут психология вряд ли сработает.
- Рада, что ты это признаешь.
- Нет смысла скрывать.
Черная Вдова и Рапунцель смотрели друг другу прямо в глаза, не отводя взглядов, и воцарившуюся ненадолго тишину, начатую первой собеседницей, нарушила вторая.
- А я ведь тебя заметила. Ты следила за мной, пока я проходила все эти процедуры, находилась за стеклом. Я все забывала узнать, но сейчас вспомнила: почему ты там была?
- Я хотела кое-что выяснить.
- И что же конкретно?
- Объяснения по одному интересующему меня вопросу.
- Какому?
- Тому, который я уже тебе задавала, – Наташа сделала несколько шагов вперед, оказываясь почти вплотную к Кризанте, и еле заметно поджала губы. – Почему. Ты. Не. Убила. Клинта?
Кризанта долго не отвечала, потом опустила копье параллельно полу и покачалась с пятки на носок.
- Я ведь не обязана тебе отвечать, да?
- Снова увильнешь?
- Нет… М-м… Возможно.
- И какие же условия?
- Условия? Очень простые. Ты хочешь ответа, а я хочу… – Кризанта сделала паузу и улыбнулась, – хочу добраться до плиты и холодильника. Потому что та стряпня, которой меня кормят уже четвертую неделю подряд, скоро встанет мне поперек горла. Так что - я не сомневаюсь, у вас тут должна быть кухня или хотя бы ее имитация, - если проводишь меня на эту самую кухню, я покажу тебе, как приготовить потрясающие котлеты и печеную картошку с сыром, и - уточняю: лишь возможно, - растолкую тебе что к чему. Ну или попытаюсь вкратце описать… эм… мотив моего поступка. Не слишком заумно прозвучало?
Последнее предложение было красивой и витиеватой вариацией вопроса «Ты не тупица?», и Романофф подавила смешок. «Блондиночка определенно знает, как пользоваться не только техникой борьбы, но и словарным запасом».
- Если это все, что тебе нужно, то пошли… кулинар.
- Повар, агент Романофф. Я предпочитаю повар.
- Просто Наташа. Оставь формальности для Фьюри.
- Как хочешь.
- Вот именно.
*
Оглядывая плоды своей работы, человек довольно улыбался. Не в первый раз он радовался тому, что согласился тогда на предложение «таинственных незнакомцев» и позволил им провести над ним неофициальный подпольный опыт. Ведь мало того, что он приобрел полезные способности представителя отряда членистоногих, так еще и получил до дрожи приятную особенность – влиять на других силой мысли.
И сейчас, медленно переставляя паучьи лапы, которые цокали о гладкий пол, человек прохаживался вдоль двенадцати людей. «Их всех удалось выкрасть так легко и незаметно, что эти умники из Щ.И.Т.а и не поняли, в чем дело. А мы вернем их обратно в строй еще быстрее, так что их никто не хватится», – человек коротко и хрипло рассмеялся и снова бросил взгляд на полностью контролируемых им марионеток.
Они стояли ровно и неподвижно, ожидая приказа, не будучи в силах сопротивляться воздействию, полностью лишавшим их силы воли. Их глаза излучали голубоватое свечение. Точно такое же, какое шло и от человека, поработившего их. На шеях уже почти зажили следы укусов – через сонную артерию можно было быстрее всего ввести яд в организм – и кожа покрылась пластинчатыми наслоениями наподобие панциря.
- Шоу начинается, господа. Поработайте, как следует.
*
- У кого ты научилась так ловко обращаться с кухонными принадлежностями?
Наташа Романофф, устроившись на высоком барном стуле, наблюдала за тем, как Кризанта сдерживала свое обещание относительно приготовления обеда/ужина. Сразу было видно, что она с термином «кулинария» была знакома превосходно и никаких неудобств не испытывала, передвигаясь между сковородой и деревянной доской, на которой нарезала овощи.
- Ты что, забыла, сколько мне лет? – Кризанта обсыпала измельченным укропом салат и, положив обещанные котлеты и картошку на тарелку, передала ее женщине. – Время для меня давно не идет, вечера бывали долгими, надо было чем-то себя занять. Выводы делай сама, – девушка уселась напротив Романофф и, подперев кулаками щеки, выжидающе уставилась на нее. – Твой вердикт?
- Однозначно потрясающе, – Наташа огласила этот самый вердикт только спустя пару минут, после того как сумела заставить себя оторваться от мастерски сделанного мяса. – У тебя талант.
- Да. Но мне больше нравится рисовать.
- Хобби?
- Нет. Отдушина в жизни в этом мире… – Кризанта надолго замолчала, машинально крутя пальцами вилку и бездумно глядя в стену, после чего опустила подбородок на скрещенные на столе руки и протяжно выдохнула.
Знаете, бывают такие моменты, когда человек понимает, что ему просто осточертело бороться и хранить безмолвие, что это все утомило до такой степени, что хочется напевать на все и позволить кому-то услышать то, что сидит в глубине души уже непомерно долго.
И возможно она могла бы сказать:
- Еще что-то хочешь спросить? Кажется, сегодня я расположена к раскованной беседе… Надоело все держать в себе. Это когда-нибудь должно было случиться…
- Да, – Наташа бы опустила локти на стол, заинтересованно подаваясь вперед. – Твои волосы исцеляют? Или это что-то другое?
- Не совсем волосы. Раньше были только они, но теперь уже нет. Когда-то магия была лишь в них. Сейчас она уже течет у меня в крови. Да, я могу исцелять, но и навредить могу так же. И навредить ох как сильно. Моя сила это точно такое же оружие как, скажем, нож или та же обычная пуля. И я умею использовать ее, как оружие, но я этого не делаю. Пока не останется другого выхода. Я излучаю энергию как батарейка. Я могу пропускать ее через руки, чтобы направить на другого человека, а могу пропускать ее и через все тело, зависит от обстоятельств. В 1982 эти обстоятельства вынудили пойти по второй дорожке. Я могу делать это по желанию, когда сама того захочу. Я научилась этому. С большим трудом и тяжелыми путями, но научилась. Я жалею лишь о том, что не сумела сделать этого раньше. Гораздо раньше… Возможно тогда я бы смогла хоть что-то изменить. Возможно, тогда бы мне не пришлось увидеть все то, что я увидела, и пережить все то, что я пережила.
- Ты кого-то потеряла, – но это уже был бы не вопрос. Это была бы констатация факта.
- Да. Слишком многих для одной жизни. Я постоянно кого-то теряю, таково правило моего существования. Именно по этой причине я и не остаюсь на одном месте. Если задерживаюсь дольше, чем положено, люди начинают замечать, что я другая, что я… не меняюсь. Это вызывает ненужные подозрения и проблемы. А я предпочитаю с проблемами не сотрудничать в тесном порядке. И пытаюсь как можно меньше привязываться к людям.
- Потому что…
- Потому что люди стареют. Люди слабеют. Люди умирают. Я - нет. Я не могу. Ты даже не представляешь, насколько это тяжело и невыносимо больно… видеть, как кто-то близкий тебе, кто-то очень дорогой истончается и просто превращается в бледную тень того, кем он был раньше, в пыль, а ты совершенно беспомощна и можешь только бессильно наблюдать… «Искательница Рая»… – Кризанта бы грустно усмехнулась. – Знаешь, кто меня так назвал? Братья Гримм. Они сказали, что «я ищу свой Рай в Аду». А на самом деле я просто бегу. Бегу от всего. Я встречаю кого-то в новом месте, а потом чувствую, что еще чуть-чуть, и черта будет пересечена. И я знаю, что не могу этого допустить. И я опять бегу. Люди этого не понимают, но я бегу потому, что они все еще живы и все еще дышат и ходят по земле. Печально, но истина… – она бы снова замолчала, а потом бы продолжила: – Смешно. Я все время пытаюсь не разрушить чью-нибудь жизнь, а со своей собственной в согласие прийти не могу. Мне нужна свобода, я хочу ее найти, а где ее взять-то? В моем случае единственной свободой может быть только смерть. Это отдых для души. А когда ты бессмертен, мир становится для тебя тюрьмой, из которой ты не можешь вырваться. Парадокс. Я по природе свободолюбива, не терплю рамки и нарушаю правила, а вся сложившаяся ситуация сама по себе - огромная клетка, – пробормотала бы себе под нос девушка, но тут же бы тряхнула головой. – Еще вопросы? Камерам наблюдения наверняка интересно узнать всю мою подноготную, ведь раньше я была просто сказкой.
Но это лишь сослагательное наклонение, которого история не знает…
Не нарушая тишину, Наташа покосилась краем глаза на устройства слежения, а после на прошедшего по коридору сотрудника Щ.И.Т.а. «Странно, это же вроде парень из технического отдела. Что он тут делает?»
- Кто это были? – Романофф соскользнула бы со стула и плавной походкой подошла бы к двери, через окошко в которой можно было видеть проход за ней.
- Кто? – уточнила бы Кризанта.
- Те, кого ты потеряла.
- Все. Все, кто мне были дороги, все, кого я любила, и все, кто любил меня. Все, кто заставлял меня чувствовать себя живой, настоящей, нужной не из-за того, что у меня есть какие-то способности, дарованные Солнцем, а нужной из-за того, что просто нужной. У меня никого нет. Все давным-давно умерли. Их больше нет, остался только пепел от воспоминаний. И Юджина тоже нет… – последнее Кризанта произнесла бы практически шепотом, прокрутив на пальце золотое обручальное кольцо.
- Кто такой Юджин? – Романофф нахмурилась бы, вспоминая сказку братьев Гримм. – Принц, освободивший тебя из башни?
- Освободивший - да. Принц? Нет. Не принц. Разбойник. Он был преступником и вором. Но самым лучшим преступником и вором на всем свете. Моим вором. Он меня спас, показал мне мир, все то, чего я была лишена. А я его спасти не смогла. Ты спрашивала, почему я не убила агента Бартона? Почему я не воспользовалась шансом? Я могла это сделать. Я могла и хотела. Но не стала, потому что…
Договорить она бы не успела. Мысленный диалог, который, вероятно, когда-нибудь будет иметь место, был приостановлен.
Дверные створки разъехались в стороны, и на пороге появился Соколиный Глаз. Кризанта моментально сделала бы вид, что стирает со стола какое-то пятнышко, а Наташа, недовольно взглянув бы на напарника, который прервал бы девушку на самом интересном месте, сделала бы шаг назад, пропуская мужчину.
И опять же это все – лишь игра воображения.
Бартон посмотрел сначала на Наташу, к отвороту куртки которой прилипло перышко укропа, потом на Кризанту, сонно зевнувшую, после чего ровным голосом спросил:
- У вас тут все в порядке?
- А должно быть по-другому? – Кризанта первая подала голос, с искренним недоумением подняв брови и отбрасывая на задний план мысли об «откровенном разговоре». – Хотя… если уж на то пошло… за последние несколько минут вдоль по коридору прошло шесть человек, включая последнего.