Данилов сидел мрачнее тучи перед двумя оставшимися девушками. Рита Власова оперлась подбородком на руки и таинственно улыбалась в пространство. Оля Дунаева, так же как он, похоже, чувствовала себя не в своей тарелке.
— Оля, а ты кого выбираешь? — спросила Рита, не глядя ни на кого.
Дунаева опустила взгляд:
— А меня Галина Николаевна уже спрашивала, кого я выберу. Только выбор был всего из двух кандидатов.
— И?
— И я выбрала. Но даже если мне пришлось выбирать из всех сейчас снова, я бы выбрала его. Так что, я вообще не знаю, что я здесь делаю.
— Ага, — кивнула Рита и перевела взгляд на Степана: — А ты чего хмурый такой, Стёп? Никто тебя не выбрал? Они просто постеснялись. Или меня побоялись. Потому, что тебя выбрала я.
Данилов не перестал хмуриться, когда все, кроме Рогозиной и Круглова, выходили из кабинета. Рита взяла его под руку. Он вздохнул.
— Ты чего такой мрачный? Весело же было? — спросила она.
— Угу. Весело. А ты знаешь, что я вспомнил?
Она серьёзно кивнула:
— Примерно догадываюсь. Но ты прости их, Юлька что-то разбушевалась, да и Ванька тоже… Они не хотели никого обидеть, правда.
— Я знаю, — выдохнул Степан и тихонько сжал её пальцы.
========== Единственная попытка возмутиться ==========
Константин Сергеевич Котов, капитан полиции, сотрудник Федеральной Экспертной Службы, который всегда считал себя необычным человеком, а пару лет назад получил этому самое удивительное подтверждение*, навестил в Новосибирске своего троюродного брата Кирилла Кассиановича Котова.
Большой бревенчатый дом по знакомому адресу показался ему ещё более солидным: сбоку к нему оказался пристроен не такой большой, но тоже двухэтажный флигель. Эта пристройка выглядела не только новой, но и гораздо более современной, и даже какой-то нарядной. Идя к новенькому высокому крыльцу, Костя улыбнулся: «Наверняка, это Аллочка постаралась!» Ни в Москве, ни здесь, несомненно, Аллу Семенчук, бывшую сотрудницу ФЭС, почти никогда не звали официальным именем «Алла», а только милым уменьшительным «Аллочка».
Едва Костя нажал кнопку звонка, дверь распахнулась, словно его поджидали. С радостным визгом Аллочка (уже не Семенчук, а Котова) подпрыгнула и повисла у него на шее. С улыбкой во всё лицо Костя снял её с шеи и поставил на пол:
— Ты ничуть не изменилась, всё такая же красавица, Аллочка!
— А ты всё такой же галантный интеллигент, — она попыталась изобразить, что смущена, но тем яснее показала, что ужасно рада и ему, и его словам.
Костя кивнул:
— Так точно. В третьем поколении, — и перевёл взгляд на её супруга, который стоял чуть дальше в коридоре и улыбался так же широко. На своего троюродного брата Кирилла Котова. Волшебника.
Аллочка отступила чуть в сторону, и братья ринулись навстречу друг другу, раскинув руки для объятий.
После приветствий Котовы уселись в гостиной на диван и принялись делиться новостями. Алла расспрашивала Костю о том, что происходит в ФЭС, обо всех сотрудниках, Гость эмоционально рассказывал.
— Ну, а вы тут как? — наконец, когда новости из магловского мира немного иссякли, спросил Костя.
Аллочка смолкла и вопросительно посмотрела на мужа. Она немного поёрзала на месте, и Костя понял, что ей не терпится сказать какую-то очень важную вещь. Но также он отметил про себя, что жизнь среди колдунов явно пошла ей на пользу и приучила замолкать вовремя.
— У нас всё хорошо, — солидно сказал Кирилл. Костя заметил, что даже в довольно свободного покроя мантии видно было, что брат слегка располнел. Он усмехнулся:
— Да уж по тебе-то точно можно понять, что у тебя всё хорошо. Семейная жизнь тебе явно на пользу.
Кирилл рассмеялся:
— Ага, впрок пошла! А уж мама как рада, представь! Отец тоже рад: я теперь директорствую. Так что, мне теперь солидность по чину положена.
— А прежнего директора куда дел? Неужто съел? — пошутил Костя, но Кирилл нахмурился:
— Потом скажу, — брат кивнул, и Кир продолжил с прежней улыбкой: — Мы с Аллочкой хотим тебя кое с кем познакомить…
Его супруга суетливо подскочила и выбежала из гостиной. Костя вопросительно посмотрел на него:
— Ну, что там с твоим прежним директором?
— Директора Каркарова убили.
При слове «убили» оперативник ФЭС рефлекторно подобрался, но тут же вспомнил, что, во-первых, у магов свои законы, а во-вторых, он сейчас не на службе.
— …Да давно уже, — вздохнул Кирилл, — я только от тебя тогда вернулся…
— За что? Кто?
— Сергеич, не напрягайся. Это отголоски нашей войны. Ты тут ничего сделать не сможешь.
— А ты как же? Тебе ничего не грозит? — внезапно забеспокоился Костя.
— Нет, меня не тронут. Я нейтрал. Да и… Ну, довелось мне победившей стороне кое-какую услугу оказать, — тут он смолк, словно сказал больше, чем хотел, и нахмурился.
Но почти сразу же улыбка вернулась на его лицо, как только послышались шаги Аллы. Костя изумлённо заморгал, увидев, что у неё на руках сидит пухлощёкий годовалый малыш.
— Вот так сюрприз, — вымолвил он и встал. — И кто это тут у нас?
— Каллистрат Кириллович Котов! — с невероятной гордостью пропели дуэтом родители. Аллочка поставила сына на пол. Он, сжав в кулачке её палец, серьёзно смотрел круглыми голубыми, как незабудки, глазёнками на незнакомца. Костя присел на корточки:
— Ну, иди к дяде Косте, Каллистрат Кириллович, — и протянул руки.
Малыш посмотрел на маму, потом на папу — оба улыбались и кивали. Потом он по-прежнему серьёзно взглянул на Костю — и, выпустив мамин палец, сделал несколько, буквально три-четыре, самостоятельных шажка к нему. Кирилл и Алла ахнули в умилении, а Костя надёжно ухватил племянника подмышки и резко встал, подняв того над головой. Малыш заливисто рассмеялся, и в следующий же миг крепко обхватил дядю за мощную шею, улыбаясь во все свои четыре зуба.
— Правда, он прелесть? — проворковала Аллочка.
…Ощущая на груди доверчиво прильнувшего малыша, видя светящиеся счастьем лица брата и Аллы, Костя вдруг почувствовал, как у него у самого защемило сердце от желания, чтобы его так же обнимал его собственный ребёнок. Словно устыдившись такого «неуместного» чувства, Костя нажал пальцем на «кнопку» носика Каллистрата, вызвав у того взрыв смеха, и аккуратно поставил малыша на пол:
— Ну, иди теперь к маме…
Аллочка присела, протянув к сыну руку, но тот всё не хотел отцепляться от Кости. Пришлось Кириллу встать, подойти и протянуть свою, такую же большую и крепкую ладонь сыну. Мальчонка отпустил палец Кости, покачиваясь, стоял и серьёзно рассматривал две очень похожие руки, словно решал в уме ужасно сложную задачу. Это выглядело так забавно, что взрослые еле сдерживали смех. Потом он сжал в кулачке палец Кирилла, посмотрел на мать и сказал старательно: «Па-па!» Аллочка зааплодировала. Кир шутливо, но и гордо приложил другую ладонь к груди и поклонился. А Каллистрат тем временем деловито схватил в другой кулак палец Кости и не менее старательно выдал: «Ко-тя!» А потом потопал к маме, «волоча» за собой двух крепких мужчин. Теперь смеялись уже все Котовы хором, и нельзя сказать, кто из них был счастливее.
…Вечером, пока Алла укладывала спать сына, Кирилл с Костей сидели и пили ароматный чай с таёжными травами. «На огонёк» забежали старшие волшебники, родители Кирилла. Тётя Маша тепло поздоровалась с Костей, расспросила о здоровье его и мамы, а затем ускользнула к внуку. Дядя Касьян присоединился к чаепитию и стал расспрашивать Костю о кольце.
Костя, как только получил кольцо Котовых, не снимал его больше, ни на ночь, ни на тренировках, ни даже в бане. Кстати, он отметил, что волшебный артефакт словно сохранял собственную температуру, почти не нагреваясь в жару и не остывая в холод. Все замеченные особенности, связанные с кольцом, он чётко рассказал дяде.
— Ну, а что-то более необычное ты не заметил, Костенька?
— Да я и хотел спросить, дядя Касьян, если кольцо заряжено магией, как Кир мне рассказывал, какое волшебное свойство оно мне-то передаёт?
Отец с сыном переглянулись.
— Вот и неизвестно, — сказал Кирилл. — Мы думали, это ты нам расскажешь, какие чудеса ты творишь теперь.
— Да, вроде, никаких…
— Странно, — нахмурился дядя Касьян. — Но, может, просто ещё не пришло время. Я думаю, если обычных чудес ещё не было, значит, будет такое необычное чудо, которое не заметить будет просто невозможно.
На том разговор о кольце и закончился.
***
В отпуске, в гостях у брата, Константин Котов провёл две недели. А вернувшись обратно в Москву, он ещё долго вспоминал эту поездку и, особенно, своего племянника Каллистрата.
Шагая по привычному пути по коридорам ФЭС, Костя удивлялся, ощущая какую-то непонятную, необычную атмосферу привычной «конторы». Вроде, и обстановка не менялась, и люди те же самые снуют в коридорах, но… Что-то словно носилось в воздухе, тонкое, едва уловимое, как аромат только-только распускающейся сирени, но от этого непременно хотелось улыбнуться. А ещё он никак не мог перестать думать о племяннике. Тем более, что Кирилл, скрестив пальцы и суеверно плюясь во все стороны, сообщил, что его годовалый сын уже начинает показывать признаки магической силы.
Наконец, уже стоя у кабинета Рогозиной, где все собрались на утреннюю планёрку, Костя Котов смог взять себя в руки и отбросить все неслужебные мысли. Правда, напоследок он всё-таки подумал, как же это должно быть здорово, когда у простых людей вдруг рождаются дети с магическими способностями, а ведь такое, оказывается, бывает, и не так уж редко…
— Здравия желаю, Галина Николаевна, извините за о…
И он оборвал сам себя, оглядывая воззрившихся на него коллег. Они все улыбались. Все, даже Рогозина. Даже Круглов. Даже Аристов, что вообще было из ряда вон.
— А чего, сегодня праздник, что ли, какой-то? — растерянно вымолвил Котов.
— Здравствуй, Костя. С возвращением, — сказала Галина Николаевна. — Садись, ждём только тебя. Вот, почитай. Тогда поймёшь, что у нас за праздник.
Она передала лист бумаги, на котором чётко выделялось слово «Приказ». Костя сел и впился взглядом в официальные строчки, подписанные ни кем иным, как генерал-майором Султановым.
— …Это что, серьёзно, что ли? — уставился он на Рогозину, когда прочитал Приказ. — Сегодня вроде не первое апреля…
— Какие могут быть шутки, — усмехнулся Круглов, — раз сам Султанов приказал? А вот тебе ещё, это уже распоряжение полковника Рогозиной.
И он протянул ему ещё один лист, официальный бланк ФЭС с очень знакомой подписью. Костя на автомате прочёл и его, потом выронил на стол и обалдело заморгал, оглядывая коллег.
— Там, на обороте, список ознакомившихся, — деловито сказала Рогозина, погасив улыбку. — Расписывайся, только ты остался.
Всё ещё не веря в происходящее, Костя перевернул лист. Ну, да, росписи стояли: Амелиной, Белой, Власовой, Данилова, Дунаевой, Круглова, Лисицына, Майского, Рогозиной, Соколовой и Тихонова. Только одна строчка в середине списка перед его фамилией, выделялась, потому что была пустой.
— Я… — у Котова внезапно сел голос. Он кашлянул и заявил: — Я не буду это подписывать.
— Ты внимательно читал Приказ? — спокойно спросила Рогозина.
Костя схватил первый лист и ещё раз прочёл, зацепившись взглядом за последнюю строчку: «В случае невыполнения сего приказа Федеральная Экспертная служба подлежит расформированию».
— Но почему я, Галина Николаевна? — жалобно сказал он. — Почему не Аристов, например?
— Потому, что ты был в отпуске, — расхохотался Аристов. — На самом деле, было две кандидатуры, ты и я. Но кое-кто выбрал тебя. Так что, гордись, капитан!
— Кстати, — Рогозина потянулась за ещё одним листом и подала его Косте. — Надеюсь, это тебя убедит согласиться.
Котов вздохнул и опять принялся читать:
«За многолетнюю безупречную службу в рядах МВД, за неоднократно проявленный героизм, а также в связи с успешным выполнением Приказа № (тут стоял номер того самого приказа, на основании которого было выдано Распоряжение по ФЭС) присвоить Котову Константину Сергеевичу очередное звание: майор».
Костя покраснел и снова обвёл взглядом коллег. Они опять улыбались, а Майский ещё и махал рукой в воздухе, словно подписывал что-то. Аристов лениво достал из кармана свою любимую ручку с золотым пером, с которой никогда не расставался, и бросил её Котову. Тот рефлекторно, даже не глядя, поймал её, глубоко вздохнул и поставил на оставшейся строчке свою роспись.