– Да, а что? Это проблема? – он хмурится.
– Да!
– И почему? Миди иди сюда. – он тянет руки ко мне, отступаю на шаг. – Что происходит? Я не понимаю? – с тоской говорит он.
– А то, что я сирена! Не нужно объяснять, почему это огромная проблема?!
– Что?! Это невозможно! Ты врёшь! Скажи, что это шутка! У сирен золотые волосы.
– У всех, кроме меня. Не приближайся больше ко мне! Никогда! – с ненавистью беру подъехавший на ленте багаж.
Иду, вытирая слёзы.
Господи, за что? Как я могла влюбиться в дракона? Во врага! Предателя! Убийцу!
Не он, конечно, убивал, его родственники, но всё же.
Сердце раскололось на куски, в душе такая боль, что хочется орать, упасть на пол, и биться в истерике.
Теперь мне хочется убежать обратно, в детский дом. Как я буду учиться с ним в одной академии? Встречаться с ним в коридоре?
Глава третья
Вышли из здания аэропорта, я отшатнулась, возле автобуса, который почему-то был без колёс, стоял пещерный гоблин. Я впервые вижу его вживую.
Он сутулился, на спине у него был горб, заостренные уши подрагивали от раздражения, красные глаза презрительно рассматривали меня, длинные серые руки с огромными черными ногтями потянулись к моему чемодану.
– Позволь, я возьму, – он изобразил улыбку до ушей, я постаралась ответить, но, скорее всего, у меня получился оскал.
– Деревенская? – он закатил глаза.
– Что, простите?
– Ты так смешно выпучила глаза, впервые видишь гоблина?
– Да, извините, если я вас обидела. Я не специально, – покраснела.
Так неприятно быть невоспитанной невеждой. Я просто растерялась, и не смогла скрыть свою реакцию.
Он загружал вещи в автобус.
– Простите, а разве этот автобус исправен? – спросила у гоблина.
– Диагностикой занимаешься? – насмешливо спросил он, уголки его губ почти достали до уха.
– Нет, просто… А где колёса?
– Ох, провинция! Садись в автобус уже.
Вот грубиян! Поднялась по ступенькам, села на заднее сиденье, рядом со мной опустился довольный Кевин.
– Что у тебя с ведьмочкой?
– Её зовут Тасмин Лаво. – мечтательно закатил глаза.
– А, ясно. Почему у тебя кофта обязана вокруг талии?
– Моя горячая девочка постаралась. – блаженно улыбнулся Кевин, зачесал упавшую на глаза белую прядку.
– Каким образом?
– Я не хочу об этом говорить. Ты будешь смеяться.
– Колись уже! – толкнула его плечом.
– Я ей сказал, что у меня самые красивые ягодицы…
– И?
– Что и? Она попросила продемонстрировать, повернулся, а она меня подпалила, – я засмеялась.
– Подруга называется! – скрестил руки на груди и отвернулся.
– Ну прости. – обняла его за шею. – Не дуйся. Просто она права. Я бы на её месте, так же поступила.
– Ты владеешь стихией огня?
– Нет. Я бы тебя спичками подпалила. – прыснула от смеха, представив картину.
– Ох уж эта женская солидарность! А что у тебя с Алонзо? – перестала смеяться, нахмурилась.
– Я не хочу об этом говорить.
– Миди, я же тебе всё рассказал, ты…
– Не могу сейчас, потом как-нибудь.
Наш автобус поднялся на метр и плавно двинулся вперёд. Выглянула в окно.
– А как он едет? – спросила Кевина.
– Летит. Это специальная разработка профессора Аманатидис. Подробности не знаю.
– А что, ведьмочка Тасмин на метле полетит?
– Нет, они с твоим едут на другом, для богатеньких. – Кевин скривился.
– Он не мой! – Кевин усмехнулся. – Может, ну её? Похоже, она та ещё принцесса.
– Ничего, я собью с неё всю спесь.
Впереди показался замок.
Мы проезжали по брусчатой дорожке, по бокам невысокий каменный забор, за ним полянка с ровно подстриженной травой, клумбы с цветами.
Автобус остановился, и мы поспешили выйти.
– Да уж! – Кевин, задрав голову, смотрел на высокий замок, которой окутывал зелёный плющ.
Гоблин проводил нас до холла, выгрузил вещи. Нам навстречу шла невысокого роста женщина, в сером брючном костюме, с седыми волосами, собранными в кичку.
– Добрый вечер, абитуриенты. Я профессор Кюри. Я буду вести у вас домоводство, а также, мне велено заняться вашим размещением в общежитии. Сейчас я назову фамилии, а второкурсники вас проводят по комнатам. Если эти оболтусы почтут нас своим присутствием.
Эти самые «оболтусы» прибежали, пихая друг друга локтями. Увидев строгий взгляд профессора, остановились, опуская голову. Вперед всех вышел рыжий парень.
– Простите профессор, задержались.
– Я не удивлена, Фабио, другого я от тебя не ожидала, – смерила его презрительным взглядом.
Она называла фамилии, корпус, номер комнаты и ученики расходились.
– Мидэя Бишоп: корпус два, комната тринадцать. Кевин Спейс: корпус два, комната четырнадцать, – радостно переглянулись: мы с ним соседи. – Идите, что стоите? Фабио, проводи, – подала ему знак рукой.
– Давай красотка, помогу с чемоданами, – рыжий бесцеремонно снял сумку с моего плеча. – А то твой друг не отличается галантностью. Я Фабио. – представился он.
– Да, я слышала. А я Мидэя, а не красотка.
– Готов с этим поспорить.
– Эй, парень, полегче, – Кевин улыбнулся, и шепнул мне на ухо:
– Ты пользуешься успехом, – я скривилась.
– Ага, сомнительным.
Наши гулкие шаги эхом разносились по пустому коридору, Я уже запуталась, сколько мы поворотов сделали. Шли по коридору, вдоль стены стояли коричневые шкафы со стеклянными дверцами, внутри грамоты, кубки. Потом поднимались вверх по мраморным ступеням лестницы. С интересом рассматривала чугунные, ажурные перила лестницы.
– Комнаты пока открыты, временное неудобство, – говорил Фабио. – Каждый, кто въезжает, сам меняет замок. Ваш: второй этаж.
– Надеюсь, карта есть, а то я заблужусь. Вряд ли меня кто-то найдёт в таком лабиринте, буду местным призраком.
– Глупости, – махнул рукой Фабио. – Я же привык. Запомни: вдоль коридора, налево, потом направо, проходишь семь комнат, спускаешься вниз…
– Всё, достаточно, – подняла вверх руки, в знак капитуляции. – Я теперь точно запутаюсь.
– Извини. Через неделю занятия. Вы готовы?
– Да, но страшно немного, вдруг вылечу.
– Да, это запросто. Но главное экзамены вовремя сдать. Вот и пришли, – он толкнул дверь. – Твоя комната напротив. – кивнул он Кевину.
– Ух ты! – восхищался Кевин, – Прикольная квартирка.
– Не обольщайтесь так, она на двоих. Кого-нибудь к тебе подселят. – сказал Фабио.
Бросила сумки на пол, кружилась.
Подбежала к арочному окну, из него открывался вид на пруд.
– Лебеди! Кевин там лебеди! – он рассмеялся. Я продолжала бегать по маленькой квартирке, открывая двери комнаты. Первая, была в розовых тонах, с белой мебелью, следующая: в голубых тонах.
– Эту хочу! Кевин принеси сумки сюда.
Дальше по коридору были ещё две белые двери, за одной была огромная, прозрачная ванна, шкафчики с зеркалом и, по размерам ванная комната, как моя, в детском доме.
Кухня: отдельная тема. Столько техники, круглый белый стол посередине, милые шторки на окна.
Вернулась в свою комнату, упала на мягкую кровать.
– Моё! – радостно кричала. Ни подъемов раньше солнышка, ни противной директрисы, я сама себе хозяйка.
– А ты прикольная, – Фабио сел на стул напротив. – Второй этаж занимают второкурсники. Заходи, чаю выпьем. Мне родители варенье вкусное прислали.
Смутилась, села на край кровати. Совсем забыла, что я не одна.
– Мне вещи разбирать нужно.
– Я не прямо сейчас зову, вечером заходи, – встал и ушёл.
– Ну ладно, ты устраивайся, я пойду свою гляну, – Кевин поставил мою сумку на пол.
Я вешала свои немногочисленные пожитки, когда услышала стук каблуков, и возглас:
– Господи! Какое убожество! Совсем академия разорилась! И я здесь должна жить? Мама, купи мне дом! Да ладно! Подумаешь, прокляла твою подругу, всего-то прыщами обсыпало, ну, повалялась в коме пару дней и всё! Ну, если тут клопы, я прокляну и вас. – дверь распахнулась и на пороге стояла ведьмочка, Тасмин. Отодвинув магфон от уха, смерила меня презрительным взглядом, словно, я навоз какой-то. – Мама, я тебе перезвоню.
– Что ты тут делаешь? Ты что, воровка?
– Нет, я твоя новая соседка. Очень приятно познакомиться. Я Миди, – протягиваю руку, она кривится.
– Я не собираюсь с тобой жить!
– Девочки, – к нам заходит профессор Кюри, – устроились уже? Познакомились?
– Слушайте, вы, старушка в костюме прошлогодней коллекции, уберите эту! – она тычет в меня пальцем.
Я думала, Дарея самая раздражительная, надменная, высокомерная… Оказалось, Тасмин переплюнула её. Одним словом: ведьма!
– Тебе надо, ты и уходи. Я сюда первая заселилась.
– Мадам Кюри, – злобно шипела Тасмин, – я дочь верховной, возможно, в будущем займу место мамочки. Почему я должна делить комнату с какой-то убогой?
– Не нравится? Вот бог, вот порог – жёстко сказала профессор. – Вы – только абитуриенты, должны пройти жесткий отбор и запросто можете вылететь отсюда – Тасмин мерзко улыбнулась, похоже, пакость задумала.
Она подошла ко мне и прошептала на ухо:
– Ты вылетишь отсюда, поверь, я постараюсь.
– Успокойся уже, я не нравлюсь тебе, как соседка, поверь, я тоже не в восторге от такого соседства. Давай будем искать компромисс?
– Нет компромисса! Вали отсюда! А то прокляну, в могилу заведу тебя.
Как-то страшно стало, я слышала разговор Тасмин с матерью, из него поняла: она сможет. Но сдаваться не собираюсь, не на улице же мне жить.
Что в ней только Кевин нашёл? Ну да, красивая, умеет себя показать, но это ничто по сравнению с её ужасным характером.
– Выйди из моей комнаты и закрой дверь с той стороны, – холодно сказала ей.
– Что?! Да как ты смеешь?! – подхожу и выталкиваю её из комнаты, захлопываю дверь.
– Всё! Ты труп! – у неё меняется голос, становится, загробным, от него мороз по коже. – Запомни мои слова: земля, небо, темные силы, беру вас в слуги, пусть пропадёт моя обидчица, в могиле сгниет. Как я сказала, так и будет!
Моё тело окутало холодом, захотелось спать, веки начали закрываться, еле дошла до кровати и просто рухнула в темноту…
Я почему-то маленькая девочка, бегу за мамой по нашему саду, следом за мной бежит кухарка, Тина.
– Принцесса. Подождите, вам нельзя туда.
Остановилась, оглядываясь по сторонам.
– Мама! – слёзы льются из глаз, я хочу её видеть, почему она убегает?
Между деревьями мелькнули золотистые волосы. Вытерев слезы ладонью, поспешила следом за ней.
Вышла на полянку, там сидели все сирены: моя бабушка Аделаида, тётя Персефона, и даже те, кого я видела только на портретах.
Они сидели мирно пили чай, каждую обнимал её фаворит.
Мама подошла к мужчине с белыми, как у меня волосами и цвет глаз у нас с ним был одинаковым.
Он нежно обнимал маму, целуя её в висок.
– Мама? Это кто? – она повернулась и улыбнулась.
– Это твой папа, – Я никогда его раньше не видела, он умер, когда мама была беременна мной.
– Тебе нельзя здесь быть, Миди, ещё очень рано.
– Но мама, я хочу быть с тобой, мне так плохо без тебя, я не могу больше. Все меня ненавидят, каждый хочет уколоть побольнее. И сирен больше нет, я не хочу быть единственной на всей планете!
– Тебе нужно вернуться. На тебя вся надежда, нужно установить мир между сиренами и драконами.
– Мир? Да они убили тебя, тетю, бабушку и… Всех! Даже тех, кто был предан нам. И почему тётя и бабушка обнимают своих убийц? – мужчины опустили головы.
– Подрастёшь – поймёшь. А теперь возвращайся, тебе нельзя здесь быть, – мама с папой подошли, обняли меня с двух сторон. Так тепло, спокойно. Папа поцеловал меня в макушку.
– Помни, Миди: остерегайся Элифаса Пикинджилла. Это опасный человек.
– Он же президент? Как мы можем с ним встретиться?
– Помни, что я тебе сказала. Теперь тебе пора… – мамин голос блек, исчезал.
Распахнула глаза, по лицу бежал пот, возле моей кровати стояла профессор Кюри.
– Слава богам! Ты очнулась! – Я сглотнула, говорить было тяжело, во рту словно пустыня, губы все слиплись.
– Пить… – хриплым, бабушкиным скрипучим голосом попросила я.
– Да, конечно, – она помогла мне сесть, поднесла стакан с водой, в теле жуткая слабость. Сделала глоток воды, он покатился по горлу, обжигая.
– Всё, достаточно. Ты слишком долго не пила и не ела.
– Долго? Это сколько?
– Ты пять дней была в коме. Мы уже не надеялись, что ты выживешь, слишком сильное проклятие наложила на тебя Тасмин. Даже верховная, мадам Лаво, не смогла его снять.
– И что теперь будет с Тасмин? – профессор Кюри, нахмурилось.
– К сожалению, мы не сможем её отчислить. Её мама очень влиятельная женщина, приближённая к президенту.
– К Элифасу Пикенджиллу? – слова мамы всплыли в голове, она же предупреждала, держаться от него подальше.
– Да. Тут к тебе друзья приходили. Одного ели выгнала.
– Да, – улыбнулась. – Кевин может быть настойчивым.
– Нет, – она покачала головой. – Его звали… – профессор задумалась. – А, точно! Алонзо.
– Он был здесь?
– Даже ночевал возле тебя, и замок поставил. Теперь ты можешь заходить по своему отпечатку пальцев.
– Зачем вы позволили? – не хочу быть обязанной ему.
– Он же твой друг?
– Нет, это не так, – таких друзей и врагов не надо.
– Надеюсь, до суда тебе станет легче.
– До суда?
– Да. Я не сказала? – покачала головой. – Суд будет решать, что делать с Тасмин. Ты должна быть там, со стороны обвинения. Суд будет проходить в академии. Её мы переселили, так что не беспокойся, Тасмин не сможет тебе навредить.
– Угу, пока я сижу в комнате. А когда выйду?
– Об этом будем думать потом.
Только сейчас заметила кристалл рядом с собой. От него тянулись лучи, по ним, как по венам текла голубая дымка, они заходили мне в левую руку.
– Что это?
– «Красный лев», он придаёт тебе силы, помогает бороться с болезнью. Раз тебе лучше, я заберу его, он очень ценен, наполнить его: энергозатратно.
– Хорошо, мне лучше, забирайте.
– Тогда я пойду, – я кивнула, разговаривать всё равно было трудно.
Как только профессор Кюри ушла, в моей голове поселилась одна мысль: приходил Алонзо! Пыталась унять радостное волнение, не очень получалось.
Не стоит обольщаться, может, он ждал, когда я умру, чтобы порадоваться самым первым?
Меня опять утягивает в сон, сквозь него, слышу чьи-то шаги, горячие прикосновения к руке.
– Миди, прошу, очнись, девочка моя, – он прижимает мою руку к своей щеке, становится так хорошо.
Нужно прогнать его, но у меня нет сил, ещё мгновение понежусь, забуду на минуту, что нам нельзя быть вместе, что нас разделяют реки пролитой крови. Её не перейти.
Он целовал каждый пальчик, я открыла глаза и увидела улыбку на лице, сердце бешено застучало, но я постаралась сохранять невозмутимое выражение.
– Что ты здесь делаешь? – он с сожалением положил мою руку на место, сглотнул, видела, как он помрачнел.
– Хотел тебя проведать. Ты всё-таки была моей девушкой, хоть и недолго.
Была, была, была… Проносилось в голове.
Уже нет.
– Ты понимаешь, что мы не можем быть вместе?
– Да, понимаю. Сестра уже наябедничала дяде, и он запретил общаться с тобой.
– А кто у тебя дядя?
– Элифас Пикинджилл. Он растил меня и сестру, когда мы потеряли родных. Твоя семья слишком много принесла боли моей.
– Моя семья? – вспыхнула, как спичка. Да, как он смеет? – Ты что-то путаешь, это твои родственники убили всех, разгромили мой дом.
– Я не буду с тобой спорить, но ты не права, у них была на то веская причина.
– Не желаю тебя слушать. Выйди отсюда, пожалуйста. И настрой замок, чтобы ты больше не смог сюда зайти. Спасибо тебе за него, но не стоило утруждать себя. Как поправлюсь, верну деньги за него.
– Не нужно. Это от чистого сердца.
– Сказала, верну! Твои "благородные" родственники после того, как забрали все наши деньги, вернули мне кое-что. Так что я не бедствую и в твоих подачках не нуждаюсь.
– Я понял, но всё равно не возьму ничего.