— Кстати, Пит и Китнисс, у меня новости из двенадцатого и от ваших близких, — говорит Финник, — не скрою, у нас с Китнисс одновременно из груди вырвался крик отчаяния и надежды: как там наши семьи? — Повстанцы сейчас полностью захватили дистрикт 12, это было проще всего, он небольшой и, главное, совсем рядом дистрикт 13 и забор совершенно не охраняется. И командование повстанцев просило передать тебе, Китнисс, благодарность: ваша с Гейлом помощь неоценима, теперь ваши семьи в безопасности и передают вам привет.
«Моя Китнисс заговорщица??? Впрочем, Мелларк, чему ты удивляешься, она — идеальная заговорщица против власти Капитолия: храбрая, способна на то, на что никто другой не отважиться».
— Тебе, Пит, привет от твоих родителей, в особенности от твоей мамы и от брата Бреда. Китнисс, тебе будет интересно узнать, Пит тоже помогал повстанцам, а его отец сыграл в событиях немаловажную роль, — сказал нам обоим Одейр, улыбаясь искренне, как «не телевизионный Финник». Разница просто потрясающая.
«Меня раскрыли? Какая жалость. Вот и Китнисс изумленно уставилась на меня. Да, я заметил, как поменялось вчера отношение ко мне моей матери, а гневное выражение лица отца я не забуду точно, он был готов убить на месте того миротворца, который пытался помешать моей семье попрощаться с Питом-добровольцев. Да и выражение лиц людей на площади в момент Жатвы нельзя было назвать покорным и смирившимся со своей участью. Хотя, меня в планы восстания никто не посвятил: я же всего-навсего маленький и скромный помощник для мятежников: передавал по заданию отца заказчикам в пекарне особые буханки, в которых специально для них внутри находились секретные послания от повстанцев. А клал их туда при выпечке хлеба, всё-таки не я, а мой папа. Я также относил подобные буханки в штаб миротворцев, в мэрию…».
И тут в разговор вступает Хеймитч:
— Но сейчас наша главная задача привлечь к вам максимальное внимание простых капитолийцев. Пит, Китнисс: в Капитолии, преимущественно, живут небогатые люди. Китнисс справедливо заметила, именно что, слабые люди. Они не наши враги, их также жестоко угнетают, как людей в дистриктах, но с детства им навязали омерзительный и отвратительный образ жизни, но в большинстве своем они — слабые и несчастные люди.
— Но против кого тогда мы боремся? — спрашивает Китнисс (а я с ней совершенно согласен, неужели с одним только президентом, ведь я-то знаю, что даже наш мэр мистер Андерси и помощник главы миротворцев дистрикта 12 Кассий Марлоу помогали мятежникам).
— Против президента Сноу, но не только против него одного. Наши злейшие враги: хозяева Капитолия, их немного, не более пяти сотен, но именно им принадлежит в Панеме практически все ценное и необходимое для жизни, от зерна до планолетов, они виноваты в нищете и бесправии, которая царит в дистриктах. Из-за их ненасытной жадности и алчности Панем сейчас оказался на грани гражданской войны. И сейчас они смертельно напуганы, — рассказывает нам Хеймитч Эбернети.
Но тут Финник резко меняет тему нашего заседания клуба заговорщиков на крыше тренировочного центра, он видит, политика у Китнисс не вызывает энтузиазма, она откровенно скучает и он с лукавой улыбкой говорит ей:
— Китнисс. Хочешь почувствовать вкус жизни блистательного Финника Одейра?
Китнисс с недоумением, пополам с плохо скрываемым любопытством, на него уставилась, а этот хитрец достаёт из потайного кармана необычно большой кубик сахара.
Краем глаза вижу, что Хеймитч замечает этот прием, все понимает и начинается давиться от смеха. Что-то сейчас будет! Неужели, Финник отомстит Китнисс. Ну, держись, Финник! Ты сейчас получишь на орехи.
Китнисс осторожно, глядя в глаза Одейру, берет сахар из его ладони, я то знаю, она проверяет Финника, искренне ли его лицо, но затем спокойно запихивает сахар в рот и………. ее лицо искривляется гримасой, как будто, она съела лимон.
«Финник, это не самая удачная твоя шутка, сейчас она этот кислый сахар выплюнет и надаёт тебе по шее, шутник!» — думаю в этот момент я, а к горлу подступает смазм: я сейчас засмеюсь первым!
Но нет, я ошибся, Китнисс жует сахар, стреляет глазами на Финника, не могу понять ее эмоций, они сменяются слишком быстро, что я не успеваю сообразить: удивление, испуг, смех, удовлетворение, все это я замечаю. Ей нравится. Съев все, она говорит Финнику:
— Горький сахар? Было вкусно. Какой необычный вкус.
Затем подает голос Хеймитч:
— Одейр, это что за фокус. Ты кормишь девушек сахаром, но горький сахар, это что-то новенькое, колись, — и ржёт.
А затем не выдерживаю и начинаю громко смеяться, уже я сам.
— Китнисс, тебе понравилось? — с очаровательной, совершенно нефальшивой улыбкой спрашивает у моей девушки Одейр. А у меня начинается легкий приступ ревности.
— Угу, — отвечает Китнисс и опять стреляет глазами на Финника. Поэтому я не выдерживаю этой пытки:
— Финник, а мне можно попробовать?
Финник также начинает смеяться:
— Пит, извини. Это особый сорт. Только для девушек.
И я говорю со специально-жутко обиженной физиономией:
— Ну, это нечестно.
Хеймитч говорит мне:
— Пит, не оставляй ее с Одейром наедине, а то этот парень вовлечет нашу истребительницу волков в свою горько-сладкую капитолийскую жизнь, потом ее за уши не оттащишь. И продолжает смеяться. И, самое интересное, я перестаю ревновать Финника. Нет, он не совратит МОЮ Китнисс. Ну, только если чуть-чуть, капельку.
Насмеявшись, Хеймитч говорит Китнисс, что мы хотим посекретичать втроём, по-мужски, она делает свирепое выражение лица, смотрит на нас, но уходит.
Затем мы: я, Хеймитч и Финник детально обсуждаем план по спасению трибутов 74-х Голодных игр на Арене. Очень рисковый план, замечу. Затем: план, как нам с Китнисс вести себя на интервью, как ненароком не проколоться из-за плохого знания капитолийских порядков. Как заговорщики будут нам помогать: главное, чтобы наша дорогая Китнисс не сорвалась бы и послесловия этого не были катастрофическими. Мы пытаемся заранее все предусмотреть, но мы трое понимаем, зная Китнисс, это без толку.
Я узнаю, что Дельфи, подопечная Финника, почти, что член его семьи, ее старшая сестра погибла на Голодных играх, когда Финнику было 17 лет и он ещё не был ментором. Что они дружат очень давно и Финник ей, как старший брат. Что, она вызвалась по своей инициативе, но с разрешения Финника, за что он опасается получить очень сильный нагоняй от своей наставницы, Мегз. У Дельфи нет братьев и сестер, а ее мать тоже умерла совсем недавно. Поэтому, если она погибнет, это будет значить очень крупные неприятности для Финника, у отца Дельфи нрав очень крутой, он, потеряв вторую дочь на Голодных играх, вполне может Финника и убить. Я спрашиваю, зачем тогда Финник разрешил ей, почти сироте, вызваться на Жатве, а Одейр разъяснил мне, что хотя это чрезвычайный риск, но мятежникам необходимо иметь на Арене побольше отлично подготовленных трибутов, на которых они целиком и полностью могут положиться и только тогда их план сработает. А подготовлена Дельфи превосходно: ее 10 лет учили вместе Мегз и Финник. Ну, а то, что от нас с Китнисс зависит очень многое, об этом я и сам начал догадываться. Затем меня вежливо просят выйти: капитолийские заговорщики хотят обсудить свои страшные замыслы и тайны вдвоём.
Наступивший день донельзя нас измотал с Китнисс, трибутов собрали всех вместе и мы смогли хотя бы рассмотреть друг дружку, знакомиться нам особо не запрещали, так мы с Китнисс познакомились (и подружились) с трибутами из 11-го: Цепом и Рутой, потом к нам подошли Дельфи и Анастазио, но вскоре пришёл главный распорядитель игр Сенека Крейн, молодой и очень импозантный мужчина и завернул весьма талантливо, замечу, длинную речь.
Крейн рассказал, что распорядители изо всех сил стараются исправить неравенство условий для всех трибутов на Арене. Заявил буквально следующее:
— 74-е Голодные игры станут самыми честными в истории.
И тот час, Сенека Крейн попал под гряд упрёков трибутов первого и, особенно яростно, второго дистрикта. Они открыто и нисколько не боясь, высказывали Крейну претензии, что это не их вина, что у них дома есть возможность долго и тщательно готовиться к Играм, что их родители, отнюдь не богачи, отдавали львиную часть своих заработков за их обучение, а теперь их обвиняют в нечестности и если кто в этом и виноват, так это Капитолий. И что нечестно внезапно менять в корне все правила.
Мы, другие трибуты, дар речи потеряли от этой наглости, а Сенека Крейн стал белым словно мел, но слова не сказал, что Капитолий всегда прав и возражать ему смертоносно, но виртуозно выкрутился, сказав, что учеба в академиях это ещё не гарантия победы на Голодных играх, что за последние 15 лет лишь 6 раз побеждали выходцы из 1 и 2, я заметил, что задававший самые острые вопросы парень из второго, крупный плечистый блондин с короткой стрижкой, при словах Крейна побагровел от злости и только когда его за руку схватила его напарница, совсем маленькая, в сравнении с ним, девчонка, юркая, как ртуть и что-то сказала ему на ухо и он, с трудом сдержавшись, промолчал.
Затем Сенека Крейн сказал, что по новым правилам, трибуты, сойдя с дисков, когда прозвучит гонг к началу Голодных игр, получают гарантированное распорядителями право взять первый попавшийся рюкзак и некоторое количество еды и убежать, а за попытку убить любого за это время, нарушитель будет жестоко наказан распорядителями — получит не смертельный, но сильный разряд электричества.
Парень из дистрикта 1, рослый, но менее внушительный, чем парень из второго и Цеп, насмешливо заявил, что это полная глупость, трибуты разбредутся по Арене и Игры затянутся на месяц и он лично гонять по Арене и выкуривать каждого из угла, куда тот забьется, желанием не горит.
Сенека тут же ему ответил, что ему до этого дела нет, но он может пообещать парню из первого (Сенека назвал его имя: Марвел) и трибуту из второго (Сенека назвал его Катоном), что за нарушение нового правила ими двоими, они будут награждены электрическим разрядом такой силы, что день не смогут пошевелиться. Те хотели что-то сказать, но на этот раз уже обе их напарницы схватили их за руки и заставили промолчать. Однако, факт: все трибуты из первого и второго после речи Крейна вид имели крайне недовольный и угрюмый. Я даже слышал слова Марвела:
— Лучше бы я остался дома!
— О причинах невероятной смелости, а правильнее сказать, наглости, трибутов из первого и второго дистриктов, я решил поговорить с нашим ментором, Хеймитч помолчал и ответил мне, что они явно действовали по указке своих менторов и что недовольство Капитолием вполне могло перекинуться и на их дистрикты, но вообще всё это, мягко говоря, необычно и заставит Капитолий понервничать.
А потом Хеймитч долго мучал нас с Китнисс тем, что вдалбливал в мою, но больше в голову Китнисс инструкции как себя вести на камеры, как отвечать на вопросы Цезаря и пр. И я заметил, что, несмотря на полнейшее отвращение ко всему этому, Китнисс очень старается вникнуть и научиться тому, что говорит ей Хеймитч. Очень старается. Получалось, правда, не очень, но самые грубые ошибки Хеймитчу предотвратить удалось. Надеюсь на то, что Хеймитч это тоже почувствовал и говорит:
— Все меняют правила, ну и мы тоже отличимся: потребуем брать интервью не у каждого из вас по отдельности, а вместе. Упремся рогом: и Капитолию придется пойти нам на встречу. Но, Китнисс, тебе придется постараться на славу, главный удар возьмёт на себя Пит, а ты ему подыгрывай, как можешь. Идёт?
Я согласна, — Китнисс как-то очень сразу, без пререканий, согласилась.
Вот в таких мучениях день и пролетел. Измученные, уставшие после ужина мы с Китнисс пришли посидеть перед сном на крышу- посекретничать:
— Пит, как думаешь, у нас получится, — в ее голосе я почувствовал неуверенность и поэтому, ответил твердо:
— Должно получиться. Обещаю — я тебя не подведу!
Китнисс это почувствовала, мы сели рядышком, сцепили руки и немного поговорили без свидетелей:
— Пит, ты ведь уже понял, я не только браконьер, но и заговорщица, в придачу.
— Я уже понял. Я и сам с отцом тоже помогал, как мог.
— Я об этом и не догадывалась.
— Ну, так, конспирация.
— Чего?
— Осторожность, говорю.
— Пит, слышишь меня. Я тебе умереть не дам. Ты меня понял?
— Ладно. Но ты тогда слушайся Хеймитча и тогда всё у нас получится.
— Пит?
— Что?
— А, я тебя люблю.
ЧТО??????????????????
====== 4. (Бонус) Враги и друзья Финника Одэйра ======
Вступительная реплика: Президенту Кориолану Сноу надо было всерьез опасаться лишь одного единственного человека — Финника Одэйра. Ниже будет рассказано почему.
Семь недель до основных событий.
POV Кориолана Сноу
Кабинет президента Сноу.
(Примечание: в кавычках помещены мысли президента Сноу. В контраст словам).
— Присаживаетесь, дорогой Кассандр, я Вас внимательного слушаю.
«Всё-таки новый начальник Супрефектуры (прим. Супрефектура — тайная Полиция Капитолия) — мое удачное кадровое решение, прежний был способен лишь морочить мне голову глупыми подозрениями, а этот способен аккуратно исполнять мои приказания.
— Доброе утро, сэр!
«Какой молодец: Огромный, бесстрастный исполнитель моих предначертаний, особенно сейчас, когда эта неудачница, Альма Койн, самым возмутительным образом помешала осуществлению моих долговременных планов, в то время как я ничего не знаю о ее планах, чувствую себя слепцом и глупцом и это меня не просто нервирует- это меня раздраждает».
— Дорогой Кассандр, итак, начнем с Капитолия, слухи о причастности распорядителя Голодных игр Мистера Хевенсби к антиправительственной деятельности какие-то подтверждения получили?
— Нет, господин президент. Как и в прошлый раз — клевета из соображений личной мести.
— Это возмутительно! Я никогда, повторяю, никогда, не позволю кому бы то ни было использовать мои возможности в частных интересах. Кассандр, кто на этот раз автор доноса?
«Этот толстяк хитёр, жаден, очень неглуп, метит на место своего шефа Крейна, но заговорщик? Какой вздор! Хевенсби — трус!».
— Некто Деметрий Фабер, помощник мистера Сенеки Крейна по коммерческим вопросам.
«Деметрий, как же, я его помню — очередное капитолийское двуногое ничтожество. И он как все старался понравиться мне. Работал помощником у Помпилия Мидоуза, чьё прыщавое веснушчатое лицо мне больше не придется лицезреть, спасибо, Финник, уважил старика!».
— Этот, кажется, в министерстве ресурсов работал?
— У вас отличная память на факты, господин президент.
— Не льстите мне, Кассандр, мне уже 74 года, возраст! Так что там за история во втором?
«А, как Кассандр демонстрирует исполнительность и услужливость, это именно то, что сейчас мне нужно — неглупый, но и не семи пядей во лбу, шеф моего личного «бюро специальных расследований», чтобы не одна сво………».
— Троим моим агентам проломили головы, слежка за ментором Брутом сорвалась, операция «Полярный лис» теперь под угрозой, сэр.
— Очень плохо. Ладно, Кассандр, отменяйте всё, пусть ментор живет себе спокойно, без вашего присмотра.
«Плавций помер, но наследство оставил такое, что и не подступишься. Да, такие люди как старик Уиллоу больше не встречаются, вокруг одни пигмеи! Как скучно стало жить!».
— Сэр, во втором стало практически невозможно работать, в мэрии нам отказали в доступе к личным делам сотрудников, местные миротворцы открыто саботируют, в наглую: Дистрикт совершенно отбился от рук, сэр!
— Дорогой мой Кассандр, а что вы хотели: второй на особом положении уже тридцать с лишним лет, как и раньше семья Уиллоу там всем заправляет, мэр Плавций Уиллоу пять лет назад умер, но мои руки там как были связаны, так связаны и теперь.
«Пусть знает, а то ещё что-нибудь натворит, а мне потом расхлебывать».
— Сэр, должен Вам доложить: спецмероприятия в крепости горы Виксен (прим. Это «Орешек») заморожены в связи с запретом коменданта, которого прикрывает Главный штаб в Капитолии, участились случаи избиений граждан Капитолия во Втором дистрикте, но местные власти забрали расследование в свою юрисдикцию, а нас просто выставили вон. Второй дистрикт: сборище неуправляемых горцев, обвешанных оружием. Подчинение Капитолию — сугубо номинальное.