- Разве не король бриттов? – воин со стуком опустил кружку на столешницу.
- Что вы, Бог миловал! На что нам бритт на нашу шею?! Ходили три года назад слухи, что сватал он госпожу нашу, да отвел Бог эту напасть, своим умом живем!
Воин поднялся, уже не слушая, и кинул на стол монету.
- Господин, куда же вы в такую непогодицу да на ночь?! Для ночлега комната у нас есть, теплая и чистая, довольны будете…
Но дверь хлопнула - воин уже вышел.
***
Сильный стук в запертые на ночь ворота замка разбудил привратника. Старик был подслеповат, суеверен, испугался ночного всадника и позвал в помощь гридня Торента.
- Кто там?! – крикнул тот, приоткрыв смотровое окошко, в которое хлестал дождь.
- Скажу – не поверишь, - ответили из темноты.
Торент вздрогнул, потому что узнал голос. Поколебался… Но он помнил приказ королевы: «на все его вопросы ответь, всем, что ему нужно, обеспечь», и не решился оставить этого гостя за воротами. Кивнул старику на алебарду, пощупал за поясом меч. Снял запор с ворот и запустил всадника.
Во дворе Воин Вереска спешился, кинул старому привратнику поводья. И стремительно, жестко ухватил за плечо парня. Тот открыл было рот, но тут же закрыл, увидев у своего лица лезвие черного меча.
- Нет, Торент, сегодня ты меня не отправишь! Сегодня ты проведешь меня к королеве и не учинишь ни сопротивления, ни шума, потому что не такой дурак, каким стараешься казаться, и ты понимаешь, что я не меньше твоего хочу госпоже лишь добра!
Пришлось подчиниться, - впервые в жизни Торент столкнулся с такой сильной и беспощадной хваткой настоящего бойца.
На пороге королевской спальной залы, освещенной только огнем из очага, Торент все же воскликнул, и Энигма проснулась. В этот вечер она уснула одетая, с книгою в руке, под шум ночного дождя, на мягкой шкуре вместо покрывала. Не шевельнулась, только открыла глаза и молча смотрела на вломившихся в ее покои мужчин.
- Меня принудили, ваше величество! – крикнул Торент. – Сам ни за что бы я…
Энигма приподняла кисть руки и показала: «Уйди!»
Тот ретировался.
Воин Вереска сбросил мокрый плащ на пол, опустился на колени возле её ложа, взял откинутую на изголовье руку и прижался к ней лицом.
Она смотрела молча, не шевелясь, только глаза ее наливались светом ярче пламени очага. Через несколько минут приподнялась, отодвинулась и потянула его прилечь. Он устало лег на край теплой мягкой шкуры, глянул в глаза:
- Я пришел сказать, что никуда больше не уйду отсюда! Если тебе нужен воин, оружейник, кузнец, шорник - я буду работать в мастерских. И я всегда буду рядом!
Она не отвечала, но лицо ее всё преображалось, освещалось глубоким сиянием глаз. Нащупала, стала развязывать мокрые кожаные узлы на завязках кольчуги. Он пробормотал:
- Прости! Я грязный, как дорожная слякоть… две недели в пути без остановок…
Она одолела последний узел, выпрямилась, села на постели, кивнула:
- Завтра нагреем большую бадью горячей душистой воды и устроим баню. А сегодня, - и она потянула завязки своего платья, - ты мне нужен любой!..
… На кухне в окружении слуг изводился Торент:
- Может, зря я послушался госпожу?! Похоже, просто трус я!Из каких преисподень этот ночной демон явился?!
- Ты не трус, ты дурак, - наливая себе браги из большого кувшина, с усмешкой сказал мечный мастер Довмонт. – Если хочешь чем помочь – лучше вина им сейчас отнеси!
- Поднимусь-ка я наверх, - рассудила повариха Бригитта. – В очаг дров подложить надо…
Когда вернулась, неторопливо присела за стол, важно оглядела устремленные на нее глаза:
- Ну, спят оба… одежда на полу… Вот, помяните мое слово – будет у нас новый господин!
Энигма незаметно подошла, прислонилась к косяку и, улыбаясь, наблюдала за происходящим в кузне. Заметила, что и кузнец Вильям, и оружейник Довмонт, заворожено, как дети, следят за каждым жестом Воина Вереска, чуть ли не в рот ему заглядывают. Куда делись вчерашняя спесь мечника, грубоватое ворчание кузнеца! Она вспомнила, как накануне пришел Воин в кузню, без единого слова осмотрел руду, тигли, наковальню, готовые и не закаленные клинки. Потом двумя фразами высказал свое мнение, от которого кузнец и оружейник так и взвились! Гость предложил тогда: «Какой меч считаешь ты своим лучшим? Возьми его и нанеси им удар!». Пылая справедливым гневом, Довмонт побежал в оружейную, выбрал клинок и встал напротив. «Бей сам, - сказал Воин Вереска, - чтобы не говорил потом, будто мне демоны помогали!». Довмонт ударил, - и по всей кузне разлетелся на куски его меч, встретившись с черным мечом гостя! Воин Вереска прошел в оружейную сам, принес другой меч – дамасской стали, королевский трофей. Кинул его Довмонту. «Ударь теперь этим!» Помрачневший оружейник ударил. От силы звонкого удара откачнулись оба, на мечах - ни зарубки, а Довмонт чуть руку не вывернул! Вот после этой-то иллюстрации и стали оба мастера ходить за гостем по кузне как приклеенные…
Вспомнила Энигма и то первое утро, когда после бани и завтрака вновь заговорил Воин Вереска о своем желании не есть хлеб даром – работать в мастерских. Она долго, ласково смотрела на него сияющими, отрешенными от мира глазами. И сказала: «Ты можешь на досуге делать все, к чему душа твоя прилежит - мечи ковать, ратников обучать или упряжь шить… Но и в замке, и в лесной избушке – для меня ты можешь быть только королем, господином!» Она видела, как дрогнуло от этих слов, осветилось его обычно замкнутое лицо, и решилась спросить: как относится он – сын Страны Вереска, к христианству? Ведь только официальное венчание в аббатстве подняло бы его – чужака – в глазах гордых лордов Уэльса до их уровня: муж королевы, не просто любовник! Он ответил: «Я христианин». Её от радостной неожиданности качнуло: «Что.?!» Тогда он расстегнул ворот куртки и молча показал ей вшитый в изнанку одежды крест…
… Мужчины закончили в кузне работу, прервались на обед, и Энигма вошла. Кузнец и оружейник удалились на кухню. Воин Вереска вытирал руки, раскатывал рукава, смотрел на неё, стоящую перед ним, лаская глазами её полные любви глаза, потом обнял, прижал к себе, и в поцелуе остановилось для них время – в закопченной кузне, где гулял теплый ветер, шевеля одежду и волосы. Еще долго стояли так они, закрыв глаза, крепко сплетясь друг с другом объятьями; в вечности, когда некуда больше спешить, когда все желанное свершилось, боясь расплескать это счастье…
- Посмотришь одежду, что приготовила я тебе на день свадьбы? – прошептала наконец Энигма. Он кивнул, разжал объятья, и, сплетя пальцы, медленно, прижимаясь друг к другу пошли они из кузни.
… - Вещи твоего отца?
- Да, он ценил красивую одежду, обувь и добротные вещи. За тот дамасский меч отдал все поголовье овец. Я буду рада, если эти вещи придутся тебе по вкусу; нет – мастер сошьет то, что ты пожелаешь. А вот это… - Энигма достала и развернула красивое, богато расшитое зеленое платье, - я шила сама…
Она стояла возле платья, склонив голову, поглаживая складки и узоры на ткани.
- … шила все эти годы, вышивала листьями и травами. Так решила: или для венца это платье мне будет, или для гроба… Вот здесь стебельки хмеля, видишь? Я каждый день собирала свежие растения и вышивала их контуры, как видела… один стебелек был надломлен… и я вышила с надломом… А тут вьюнки – по всему лифу… и – папоротник… Я вышивала их по одному узору в день… понемногу… потому что пока шила – еще жила в душе моей надежда…
Воин Вереска сжал ее плечи, потом крепко обнял сзади и прижал к себе всю. Она закрыла глаза, откинула голову, прильнув щекой к его щеке.
- Я никогда не мог забыть тебя! Ни дня, ни часа… где бы ни был – в бою, в лесу, на тризне… Ты входила и уходила со мною вместе… запах твоих волос ловил губами на ветру… Знал, что должен отпустить тебя… но забыть не мог… пьян тобою и венчан с тобою… не разорвать, ни разрубить… только смертью…
Слезы потекли по лицу Энигмы, она ласкала любимые руки, обнимающие ее.
- Я – Инвурд, третий, проклятый сын короля Калессы… только и название, что сын ярла… У меня нет и не было ни ранга, ни земли, ни имущества, ни имени, ни отцовской любви… Когда был подростком, старшие братья забавлялись и поступили со мною чудовищно, потом оклеветали меня, а отец, не пожелав разбираться в клевете, применил ко мне наказание, которое могло сломить дух и железного человека… Я каким-то чудом сбежал, выжил… попал к великому мастеру меча, который обучал меня десять лет, до самой своей смерти, и я обучился его великому мастерству, потому что хотел в жизни лишь одного - владеть оружием, как Тор и Один! Я стал сильным бойцом, наемником у ярла Сигурда, а потом и воеводою его… но жил без дома, крова и родни, как волк – одною ненавистью и желанием доказать отцу и братьям, которые унизили меня, чего я стою, а потом уничтожить их! Я жил таким зверем, пока не встретил человека - христианина, который открыл мне другую дверь и другой смысл жизни. Он убедил меня жить своей жизнью, а не отражением жизни отца и братьев, жить – как будто их нет и никогда не было… и впервые я почувствовал, что такое покой в душе, за которым стоит реальная Сила… Я рад, что отец и старший брат без моего участия окончили свой жизненный путь, но конец обоих был лют… и, говорят, что перед смертью оба вспоминали меня…
***
- Терять такого воеводу мне, конечно же, жалко! Но если именно ты станешь королем Калессы, мне, пожалуй, и войско-то не понадобится! – усмехнулся в рыжую бороду ярл Сигурд и опустошил до дна свой кубок. – Да, сходит в сумрак безумия король, брат твой, все это видят, все размышляют, что дальше будет… Пиры у него за пирами, а на каждом пиру, напившись в мусор, с мечом и звериным ревом по залам бегает, разыскивая Инвурда, и везде-то ему Инвурд мерещится! Заподозрил бы я его в терзаниях совести, да только отродясь не росло в нем такого злака…
Воин Вереска спокойно смотрел на огонь очага, покачивая в ладонях кружку. Сигурд повернул кряжистую шею к дверям:
- Халк!! Спишь там?! Вина еще налей!
Оруженосец где-то замешкался, тогда Энигма поднялась сама, принесла кувшин и наполнила чарку хозяину. Тот выпучил на неё веселые глаза:
- Вот так праздник!! Не каждый день тебе подает вино королева Уэльса!
- А я и не каждому подаю, - спокойно ответила она. Налила и мужу, пошла в кладовую за закуской.
- Какая жена у тебя, ярл! – усмехнулся довольный Сигурд. – Ты смотри теперь! Заметил я, заметят её и другие, особенно те, у кого спермы больше, чем мозгов… Ну вот, объявил я Сход, прибудут гости – наблюдай, кто на чьей стороне. Думаю, увидишь это сразу, потому что взвесить и выбрать времени хватило всем.
… Черные и белые горные склоны, белоснежные стволы берез вдоль дороги. От выпавшего свежего снега дышалось легко и чисто. Кони шли медленно, довольно фыркая, мотали головами. Энигма поводила глазами, созерцая этот ни на что не похожий край…
- Трудно тебе на чужой земле? – спросил вдруг Инвурд.
Она улыбнулась:
- Мне хорошо. Это твоя земля. Она пахнет тобою.
Он замолчал. Потом вдруг остановил лошадей, спешился и снял её с седла, понес к стволам берез; распахнул ее длинную юбку с разрезами для верховой езды, добираясь до тела… Хлопья пушистого снега падали с березы на его волосы, на ее смеющееся лицо, когда Энигма расслабленно повисла на его руках…
- Вот теперь она точно будет пахнуть мною… - сказал Воин Вереска.
***
Сход вел ярл Сигурд, как хозяин и инициатор. Одиннадцать гостей расселись кругом в большом помещении, в соответствии со своими рангами и положением, Энигме пока неведомыми. Инвурда ярл посадил по правую руку. Энигме, как королеве Уэльса, назначил было почетное место слева, но она твердо улыбнулась и, покачав головой, встала за спиною мужа, на уровень подчиненности ему. Сигурд оценил и кивнул согласно.
Энигма рассматривала гостей, узнавала их по описаниям. Спокойное и сумрачное лицо Инвурда, как обычно, не выпускало наружу ничего. Энигма знала, что он решил молчать до конца, но пальцы её, лежащие на плече мужа, ощущали его внутренний эмоциональный накал. Сигурд поднял тему о короле, катастрофически теряющем разум и авторитет. В этом мире короля могли сместить, даже убить, если он окажет сопротивление решению Схода Ярлов. Правда, это решение прежде должен был одобрить Некто, о котором Энигма так и не смогла добиться вразумительного ответа…
Гости выслушали эту часть речи Сигурда молча и без возражений. Он поднял вопрос о смене короля. Тут зашевелились… Первым, не сдерживая злобы, заговорил ярл Бёрд:
- Как понимаю, новый король у тебя уже припасен, Сигурд?! Карманный воевода, выскочка, который сумел жениться на уэльской королеве и считает, что это даст ему право на корону Калессы?!
- У каждого воина есть возможность жениться на королеве, но не за каждого воина королева выйдет! – холодно и внятно произнесла Энигма.
Бёрд сбился, гости переглянулись.
- Зачем искать на чужой стороне права, которые уже даны тебе с рождения?! – провозгласил Сигурд.
- Ну, это темная история в королевской семье, Сигурд, - с сомнением произнес ярл Лагерд. – Ведь знают все, что проклял младшего сына король и лишил его наследства…
- Это очень ясная история, Лагерд! - усмехнулся Сигурд. - И корень её в том, что оба брата у него – свиньи! Всю жизнь они лили грязь на младшего брата; всю жизнь интересовались лишь сомнительными потехами, вином и задницами, отчего – на счастье наше – не оставили потомства! Но король Аскельм, хоть и суровым был тираном, никогда не отнимал наследных прав у младшего сына, потому что видел, что за уроды у него старшие! И слухи о «проклятии», о котором «все знают» ; не более, чем грязные сплетни этих братцев! Кер Берсерк присутствовал при кончине Аскельма, пусть он скажет о последних словах короля!
- «Найдите Инвурда»! - угрюмо подтвердил тот. – Вот только кто бы побежал искать…
- Понятно, что ты сейчас и духов в свидетели притащишь, лишь бы своего человека посадить на трон! – ощерился ярл Бёрд. – А чем твой воевода блещет сам, помимо всех этих спорных прав, о которых мы все равно никогда не узнаем правды?!
- Ты хочешь личного с ним поединка, Бёрд, или - войско на войско? – усмехнулся Сигурд.
Тот почувствовал, что перебрал риски, заскрипел зубами… Нашелся:
- Откуда у твоего волчонка армия?! С Уэльса приведет?! Или займет у короля бриттов?
- А вот это уж совсем не проблема, Бёрд! Зачем так далёко? – засмеялся Сигурд. - Был у меня Инвурд десять лет воеводою, пожалуй, справлюсь с этой должностью для него и я!
- Ты, как всегда, не видишь главного, Бёрд, - раздался холодный, низкий голос из угла, и ярл Сигурд напрягся: в отличие от ярла Бёрда, новый противник – жрец Черный Ворон – обладал сильным и острым умом. - Никто не спорит, что в стратегии боя или в поединках на мечах мало кто сравнится с ярлом Инвурдом. И умение выжить и выждать, и твердость характера у него явно от короля Аскельма. Вопрос лишь в том, одобрит ли Вереск восшествие на трон Калессы того, кто принял веру в бога бриттов?..
***
- Что мог, я для тебя сделал, ярл! - вздохнул Сигурд. – Ах, жрец!.. уж и не знаю, восхищаюсь им больше или убить его хочу?.. И честь воздал, и на плаху кинул… Ну, хочешь того или нет, а к Вереску тебе ехать придется! Или уж сразу с Калессой распрощаться: как ярлам в глаза глянешь?..
Воин Вереска кивнул. Стояли у оседланных коней, на небе голубела ранняя луна, остро пахло вечерним снегом…
… От ужина Энигма отказалась, от усталости ли или от переживаний, но ее мутило. Выпила лишь чаю и сразу легла. Воин сел на кровати рядом. Мрачно смотрел в огонь очага.
- Скажи мне хоть сейчас – кто такой Вереск? – попросила Энигма.
- Наш бог, - ответил Инвурд.
***
… Стены замшелого пещерного зала неприметно переходили в седалище-трон, а тот словно перетекал тенями в каменную глыбу - фигуру сидящего гиганта. Они прошли до середины зала, Инвурд остановился и опустился на одно колено. Помедлил, решаясь. Потом произнес несколько слов, которые походили на призыв и заклинание одновременно. И мгновенно – всем своим существом – Энигма ощутила, что сидящий на троне проснулся. В нее словно пахнуло неотмирным ветром.