– Нет, не стоит, – вспомнила я, что сегодня даже не умывалась и не расчесывалась. Мама дорогая! Теперь понятно, почему ему так весело. А мне стало совсем не до веселья. Разозлилась я. – Мне ехать надо.
– Жаль, – вздохнул Максим.
Я развернулась к калитке, собираясь вернуть лопату в кладовку и тут же уехать, как вспомнила, что уезжать-то мне на чем.
– Черт!
– Что такое? – забеспокоился парень.
– Федор же обещал прийти, – вспомнила я, оглядывая улицу, не идет ли знакомая фигура. Но насколько хватало глаза никого не было.
– Зачем? – удивился Максим.
– Да Витька посмотреть.
– Витька? – удивился он еще больше, даже брови нахмурил. – Сын твой?
– Да нет, – рассмеялась я. – Машина. Витц – Витек. Назвала я ее так.
– А, понятно, – улыбнулся Максим. – А Федор вряд ли придет.
– Почему?
– Пьяный он. Еще с вечера.
– Да елки-палки, – протянула я расстроено.
– Может, я посмотрю?
– А ты что-нибудь смыслишь в ремонте?
– Ну, попробую, – неуверенно ответил Максим.
И он попробовал. Долго пробовал. Я уже замерзать начала.
– Ну что? – спросила, наверное, в пятый раз.
– Не знаю. Вроде в порядке все. Не понимаю, почему твой Витек не заводится, – пожал Максим плечами растерянно.
Я так и думала. Перед девушкой просто решил покрасоваться.
– А автобусы тут ходят? – вздохнула тяжело, решив выбраться из деревни любым способом.
– Ходят, – живо кивнул Максим. – Но уже ушел.
– А следующий когда? – спросила я, надеясь, что хотя бы через полчаса или час.
– Вечером, – убил меня парень.
– Что? Как вечером? – опешила я.
– Ну автобус здесь ходит два раза в сутки. В восемь утра и в восемь вечера.
Я застонала от бессилья. Хотя оставался еще папа, но и тут мне продолжало не везти – телефон разрядился, а зарядка осталась дома. Я же не планировала тут ночевать. Хотела быстренько съездить, все осмотреть и вернуться. Съездила. Осмотрела. Осталось вернуться. Только как??? Нееет, сидеть в этом странном доме до вечера я не собиралась.
– А ты на чем сюда приехал?
– На автобусе, – снова добил меня Максим. Да что же это такое?!
– А не знаешь никого, кто мог бы отвезти меня в город?
– Знаю, – живо откликнулся он, возвращая мне надежду, и тут же нагло ее отбирая:
– Федор, но он…
– Пьяный, – закончила я, поникнув.
– Может, ты позвонишь кому и тебя заберут? – посоветовал Максим.
– Телефон сел, – показала я ему свой Самсунг с черным экраном.
– Так возьми мой, – он начал стягивать перчатки.
– Я не помню номера.
И, правда, мою память как отшибло. Раньше ведь наизусть знала телефоны родителей, а сейчас как будто их стерли. Представлю, как мама уже волнуется и выносит папе мозг, что пора вызывать МЧС. Черт, и коты не кормлены. Их было особенно жалко!
– Ну дела так дела. Придется тебе у родственников задержаться до вечера, – сочувственно произнес Максим.
– Придется, – вздохнула я, ни в какую не желая возвращаться в дом. – А магазин здесь есть?
– Есть, но там мало что можно купить. Водка, пиво, хлеб не всегда. Много просрочки.
– Ну консервы хоть есть? – нахмурилась я.
– Тебя, что, родственники не кормят? – рассмеялся парень.
– Кормят – буркнула я. – Покажешь, где магазин?
– Покажу, конечно, – широко улыбнулся Максим.
Идти пришлось на другой конец деревни, которую я уже начинала тихо ненавидеть. Дороги были не чищены и каждый шаг превращался в борьбу. К концу пути я готова была упасть в сугроб и никогда не подниматься – настолько устала. Пока шли, узнала, что детей не видно, потому что их почти нет. Так, парочка от силы наберется. Что неудивительно – работать-то в деревне негде. Вот и уезжает молодежь в город, а тут одни старики остаются. А дороги засыпаны снегом, потому что чистить их должен Федор, который пьяный. Да он тут прям царь и Бог!
– Да, – рассмеялся Максим. – Молодых мужчин тут тоже немного.
Интересно, как моя прабабка выживала? Кого она лечила, если кроме стариков в деревне и нет никого? Хотя о чем это я? На стариках как раз-таки можно состояние сколотить. У них же постоянно что-то болит: суставы, давление, почки и далее по списку. Лечи – не хочу.
Мы подошли к небольшому заведению, на котором гордо красовалась обшарпанная надпись «Магазин», хотя больше оно напоминало какой-то сарай или барак с покосившимся крыльцом. Есть сразу же расхотелось.
– Это магазин? – спросила я с кислой миной.
Максим снова рассмеялся.
– Я же тебе говорил.
– А что ты ешь?
– То, что готовит жена Михалыча, у которого я живу.
Я от зависти чуть не сдохла. А если сейчас хоть чего-нибудь не куплю, то к вечеру в прямом смысле сдохну. От голода.
За деревянным прилавком стояла изрядно потрепанная жизнью женщина необъятных размеров. Я против полных людей никогда ничего не имела. Бывает полнота даже приятная, а тут же… Подбородки наслаивались друг на друга в три ряда. За щеками, кои покрывали алые румяна, почти не было видно глаз. Зато веки! Густого синего цвета. Грудь – мечта красоток с Рублевки. И никакого силикона. Все родное, природное, выращенное на свежем воздухе и натур-продуктах. И все это богатство плавно колыхалось на животе, который вполне можно было принять за беременный, на месяце эдак двенадцатом, тройней. Приятного впечатления не добавлял засаленный синий халат. На коротких пальцах-сардельках красовались кольца разного размера и фасона, а грязь под ногтями была видна даже под темно-фиолетовым лаком. Про Санэпидемстанцию и Роспотребнадзор здесь явно не слышали никогда.
Хозяйка «магазина» окинула меня таким оценивающим взглядом, что я почувствовала себя невзрачной замарашкой по сравнению с ней. Захотелось выйти пятками назад, но я заставила себя остаться на месте. Повела глазами по полкам – не густо: несколько пакетов с крупой, одинокая бутылка растительного масла, несколько банок с консервами, конфеты в коробке сомнительного качества, зато выбор водки и пива был шикарный. Заглянула в холодильник. Одинокая пачка масла и синяя курица. Были у меня сомнения, что умерла она сама, тихо, во сне.
Максим наблюдал за мной, с трудом пряча улыбку.
– Ну, – пробасила женщина-громада. – Брать что-нибудь будете? Или так, на экскурсию зашли?
– А…, – я прочистила горло, – тушенка у вас есть?
Продавщица бросила взгляд себе за плечо.
– Есть, восемьдесят девять рублей, – ответила она. – Брать будете?
Если учесть, что мясо стоит раза в три-четыре дороже, то вряд ли оно использовалось при производстве именно этой тушенки.
– Нет, спасибо, – отказалась вежливо. – А рыбные консервы есть?
– Какие? – закатила она глаза недовольно.
– Ну шпроты там, горбуша, килька.
– Шпроты, – вздохнула дама. – Килька есть. Брать будете?
– А они свежие? – решила я уточнить на всякий случай.
Меня одарили таким взглядом, как будто я нанесла продавщице личное оскорбление.
– Конечно, – хмыкнула она. – Вчера только поймала. Сама. В Вонючке.
– А вообще у вас есть что-нибудь съедобное, от чего невозможно получить отравление? – спросила раздраженно.
– Водка. Пиво, – махнула она в сторону стройного ряда бутылок.
– А поесть? – произнесла с нажимом.
Дама вздохнула, повела взглядом по полкам и изрекла лениво:
– Ну чай вот есть.
– Мне бы съедобное, – напомнила я. – Чай – это напиток.
Интересно, сколько классов у нее образование?
– Дайте пачку макарон и…, – я замялась, а потом все же решилась. – Ладно, давайте вашу тушенку.
Если и умру, то хоть сытая. Чай, кстати, тоже взяла и сахар, и бутылку воды без газа. Уж ими-то точно не отравлюсь.
Обратно я возвращалась также в компании Максима. Выяснилось, что перед поездкой сюда его бросила девушка. Я хмыкнула.
– Поди та еще стерва была? – спросила с иронией. У мужиков ведь как? Распалась семья – виновата женщина. Хоть семьи тут и не было, но смысл один и тот же.
– Да нет, – пожал он плечами. – Хорошая.
Вот это поворот!
– А чего тогда ушла?
– Работу я любил больше, – вздохнул Максим. – Неделями пропадал в командировках. Дома бывал редко.
– Ясно, – кивнула я. – Слушай, я уже не первый раз слышу тут про туристов каких-то. Здесь, что, есть турбаза?
Авось повезет и я смогу там перекантоваться. Правда, о том, что у меня при себе не было столько денег, я как-то не подумала.
– Нет, не турбаза, – замотал он головой. – Михалыч, ну у которого я живу, организовал тут турбизнес. Любители экстрима могут пожить тут несколько дней, окунуться в деревенскую жизнь, в баньке там попариться. Даже свадьбы тут играют.
– Ого! Ну и как? Успешный бизнес?
– Не знаю. Но рекламу заказал.
– Ясно, – кивнула я.
Мы дошли до моей калитки и остановились. Приглашать незнакомого парня в дом я не собиралась. Мало ли что он улыбчивый и вызывает доверие. Маньяки – они все такие, неприметные и с виду хорошие. А потом выясняется, что у них под каждой березкой могилка.
– Значит, уезжаешь вечером, – произнес Максим.
– Ну да. Надеюсь. А кстати, остановка где?
– Возле первого дома, как в деревню въезжаешь.
– Ясно. Спасибо. Я пойду.
– Ага, – кивнул он с улыбкой.
Я бросила на него короткий взгляд и вошла в ворота. День тянулся долго, очень долго. Я вздрагивала от каждого шороха. Мне всюду мерещились тени и шаги. Так и с ума можно сойти. Эх, почему я не попросила у Максима зарядку? Может, она подошла бы к моему телефону? Но где его искать, не имела ни малейшего понятия. Пришлось терпеть.
Чтобы скоротать время и не сидеть в доме, расчистила дорожки к бане и тому месту, где были дрова. Снова растопила печь и приготовила макароны с тушенкой, при этом стараясь не вглядываться в то, из чего она была сделана. На вкус, кстати, оказалась вполне так себе. Запила этот нехитрый обед чаем и устроилась в зале на диване, разглядывая обстановку. Бабушка жила не богато, но все было чистое и добротное. Наверное, она еще занималась рукоделием, потому что полы были устланы самодельными ковриками, а повсюду на мебели лежали ажурные салфетки разных форм и размеров. Жалко, что я никогда ее не знала. Мне кажется, мы смогли бы найти общий язык.
Плотный обед и философские размышления – плохое сочетание для тех, кто хочет не спать. Я очень хотела, но не смогла. Сон сморил меня незаметно прямо там, где я и сидела. И увидела я, как входит в комнату старушка. Чистая, аккуратная, далеко не немощная, а вполне себе крепкая, несмотря на испещренное глубокими морщинами лицо. На голове у нее платочек светлый. В платье она с длинным рукавом да в тапках домашних. Идет ко мне и улыбается, как будто ждала меня. И не страшно мне вовсе, хотя знаю, что нет ее уже в живых.
– Здравствуй, Аленушка, – слышу я ясно бабушкин голос, но ничего не отвечаю. – Вот ты и приехала ко мне. Не дождалась я тебя, правда. Но ничего. Это не страшно. Теперь все будет хорошо. Только не сопротивляйся, Аленушка, тому, что принять ты должна. Не примешь – бед не оберешься. От силы не отказываются.
– От какой силы? – спрашиваю я удивленно.
– Сила в тебе есть ведьминская, Аленушка. От меня унаследовала, – спокойно продолжает улыбаться прабабка. – Только не хочешь ты ее слышать, сопротивляешься, от того в жизни твоей и неладно все. Прими ее и жизнь наладится.
– Да как же мне ее принять, бабушка?
– Слушай себя, Аленушка. И ничего не бойся.
– А чего мне бояться?
Бабушка улыбнулась и стала уходить.
– Бабушка, постой, ты куда? – крикнула я вслед, но догонять не кинулась.
А как только она вышла за дверь, как я тут же проснулась, обнаружив себя сидящей на диване. Ну и сон! Приснится же такое. Наверное, все это из-за того, что было ночью. Стоп! Почему темно? Я бросилась к окну. В небольшой прогалок, свободный от изморози, разглядела на небе звезды. Какого черта! Я, что, проспала автобус?
Я бросилась на улицу, сбежала с крыльца и выскочила за ворота. Стояла тишина. В домах уже не горел свет и только трубы дымили.
– Нет, – простонала я, чуть не плача. – Нет, только не это!
В дом возвращалась с огромной неохотой. Постояла на крыльце, надеясь, что все же ошиблась и был только вечер – зимой же темнеет рано, но деревня спала. И только где-то вдали брехали собаки. Делать было нечего и я снова вошла в дом, включила свет и встретилась с внимательным взглядом маленьких глазок-пуговиц, после чего заорала так, что, наверное, вороны с окрестных деревьев попадали.
Глава 3
Я попыталась залезть на стену – не вышло. Бросилась к столу, поскальзываясь и спотыкаясь, запрыгнула на него и зачем-то выставила вперед правую руку, хотя в ней ничего не было. А глазки-пуговки продолжали спокойно наблюдать за моими телодвижениями.
– Мммммм, – мычала я, пытаясь извлечь из себя хоть одно нормальное слово, но язык и губы онемели от страха.
– Немая, что ли? – спросил хозяин глазок-пуговок. И я заорала второй раз. Теперь уже, наверное, окочурились все деревенские собаки.
– Да хватит орать, – недовольно проговорил маленький мужичок с растрепанными как солома волосами и густой бородой.
Орать – это все, на что я сейчас была способна.
– О, Господи! – вздохнул мужичок. – Да не верещи ты так!
Я замолчала и только всхлипывала от страха.
– Да не трясись ты так! Чего напугалась-то?
– Ты… ты… ты… ты…, – повторяла я и никак не могла продолжить вопрос.
– Заело, – пришел к выводу мужичок.
– Ты кто? – вдруг прорвало меня.
– Дементий. Домовой я.
– До… до… до…
– До-мо-вой. Де-мен-тий, – повторил он по слогам.
– Кто? – просипела я снова.
– Тьфу ты, дура. Да домовой я. Не слыхала, что ли, никогда?
Кивнула.
– Уже неплохо, – произнес… домовой.
– Слезай со стола-то.
Я замотала головой. Ни за что!
– Да кто ж на столе-то сидит, ненормальная?
Икнула и зажмурила глаза в надежде, что когда открою, видение в виде странного маленького человечка исчезнет. Открыла – не исчезло. Мама дорогая! Да что тут происходит?!
– Слезай, говорю, чокнутая!
Я коротко мотнула головой, наотрез отказываясь спускаться.
– Может, тушенка была некачественная, от того и галлюцинации у меня? – подумалось мне вскользь. А… ладно, пусть будет домовой, подошел ближе к столу. Я попятилась назад, пока не уперлась пятой точкой в подоконник.
– Да чего ты так испугалась? – откровенно не понимал он моего страха. – Ты, что, никогда домовых не видела?
Ага, каждый день с ними встречалась. Это ж как кошки – они везде. Я снова дернула головой, давая понять, что нет, не встречалась. И даже не особо по этому поводу расстраивалась.
– Как так? – опешил странный мужичок.
А я только смотрела на него, не моргая и не в силах пошевелиться или вымолвить хоть слово.
– Сила ж в тебе есть. Чувствую я это. Иначе бы и меня не увидела, – озадачился он.
Я моргнула. Сила. Какая сила? Вспомнился странный сон и разговор с покойной бабкой. Она тоже вещала мне про какую-то силу.
– Ты, что, не в курсе? – вдруг догадался домовой.
Я покачала головой. Страх медленно отступал, но стол покидать у меня даже мысли не возникло. Мы с ним уже почти единым целым стали. А надо будет и на лампочку залезу, если сильно припрет.
– Во дела! Ведьма – и не в курсе, – мужичок почесал затылок короткой ручонкой с маленькими пальчиками. – Да слезай ты со стола уже.
– Нет, – ответила, как отрезала.
– Охо хо! – вздохнул он тяжело. – Слушай, как же ты жила все это время и силу свою не чувствовала?
Я только плечами пожала, отстраненно подумав, что, похоже, из деревни живой уже не выберусь. Либо сразу в психушку увезут. И я уже почти была рада такому исходу. Увезите меня хоть куда, только подальше отсюда.
– Животных любишь?
Кивнула.
– А они к тебе легко идут?
Снова кивнула, вспоминая десятки подобранных и пристроенных собак и кошек.