— В смысле? — хмыкает он, складывая руки на груди.
— Лу, никто не хочет вставить Марселю, — снисходительно говорит Зейн.
— Никто и не вставит, этот парень будет моим, — с жаром выпаливает он в ответ.
Зейн подозрительно смотрит на него несколько долгих секунду, прежде чем понимающе выдохнуть.
— Ясно, Луи. Ты что, обиделся на нас, когда мы назвали тебя поверхностным? Окей, мы были не правы, можешь уже посмеяться над своей шуткой.
— О чем ты? — уже раздражаясь, говорит он. Зейн, похоже, сегодня решил превысить свой лимит надоедливости.
— Ладно, Луи, — вздыхает друг. — Серьезно, это низко даже для тебя. Он ведь ничего тебе не сделал.
— На что ты намекаешь? — хмурится Томлинсон. — Что я недостаточно хорош для него? О, я понял. Мы снова о моей «репутации», да?
В воздухе он показал кавычки, наблюдая за тем, как искажается в недоумении лицо Малика.
— Я не… я серьезно без понятия, что ты имеешь в виду. Мне кажется, я потерял нить этого разговора, — качает головой Зейн.
— Что ж, я тоже. Все, что я хотел, это немного слов ободрения от тебя, потому что я без понятия как подкатить к кому-то вроде него, — драматично вскидывает рукой Луи, указывая на парня на первый парте.
— Ты странный, — сокрушенно произносит Зейн, отсаживаясь на соседнюю парту, потому что, по его мнению, лучше держаться подальше от Луи и странной лихорадки, завладевшей его мозгом.
А лихорадка тем временем продолжала распространяться. Луи сам не понимал, что происходит с ним, просто его глаза не могли смотреть никуда, кроме каштановой макушки и дурацкой белой рубашки с подтяжками. Он напрягался каждый раз, когда парень его мечты наклонялся чуть ближе к соседу по парте и внутри него что-то затрепыхало в тот момент, когда преподаватель задал вопрос, и мистер Совершенство тут же на него ответил. Голос его был чуть хриплым, но все равно звучал немного по-детски ласково и это было абсолютно сексуально. Луи мог отдаться ему в любой момент, если бы этот парень попросил.
Он бросает обиженный взгляд на Зейна, который игнорирует Луи и его мучения почти всю пару, и, плюнув на потенциальную помощь от друга, решает взять все в собственные руки.
Как только мистер Стоун отворачивается, Луи осторожно перебирается на другую парту, прямо за симпатичным парнишкой. Он производит немного шума, но все стараются не обращать на это внимания.
Он грызет кончик ручки всякий раз, когда парень перед ним наклоняется, чтобы сделать пару заметок в тетради или нервно убирает прядь волос за ухо.
— Эм… кхм… — он легко касается напряженной спины парня, привлекая внимание, и тот кидает на него быстрый взгляд, заставляя Томлинсона съеживаться от смущения. — Есть ручка?
Ну, это не самое глупое, что он мог сказать, хотя определенно в топе десяти.
Луи мысленно ругает себя, но все же со сладкой улыбкой принимает ручку.
— Спасибо. Меня зовут Л…
— Мистер Томлинсон, вы на лекции, если что, — гремит громкий голос преподавателя.
— Да, я знаю, — все же отвечает Луи в ответ. Он хочет подсесть еще ближе, но его желаниям так и не суждено сбыться — мест возле красавчика нет, и Луи сидит остаток лекции, постоянно отвлекаясь на объект обожания.
К концу нудной пары он решает взять свои яйца в кулак — в конце концов, он — Луи Томлинсон. Он еще ни разу ни перед кем не ломался. Он умеет получать то, что хочет.
Так что он поправляет воротник своей рубашки и грациозно подплывает к двум парням, одного из которых он собирается получить любой ценой, а второго кастрировать, если не уберет от смущенного ангелочка свои мерзкие (ну ладно, надо признаться, довольно красивые) ручонки.
— Эм… — откашливается он, заставляя двух парней подпрыгнуть от неожиданности. — Привет. Это я. Хотел еще раз извиниться за утренний инцидент.
Он лепечет, очевидно, выдавая себя и свое помешательство, ну и что? Что он может сделать, если этот парень единственный, кто нравился ему настолько сильно?
— В-все нормально, — пожимает плечами парень. Его блондинистый друг странно пялится на Луи, его рот даже немного комично приоткрыт, но даже это делает его довольно милым (не таким милым, конечно же, как Марселя, или как там его зовут).
— Правда? Просто я чувствую себя так ужасно из-за этого, — грустно вздыхает Луи. — Обычно я так себя не веду, но день не задался.
— Я понимаю… конечно. Такое бывает, и… э-э-э… Ну, м-мы пойдем.
— Постой! — Ну куда этот парень постоянно сбегает! — Тебя ведь зовут Марсель, да? Я Луи!
— Мы знаем, кто ты, — закатывает глаза неизвестный приятель.
— Может, я мог бы загладить свою вину? Тут есть кафе…
— В-всё нормально, я же сказал. Мы пойдем, — на выдохе выдает парень и тянет своего друга за руку — подальше от Луи.
Да что же это такое!
Луи обреченно рычит им вслед, но на это получает лишь ошарашенный взгляд Зейна.
— Ну что? — взмахивает руками Томлинсон.
Поверить сложно — его впервые отшили.
========== Часть 2 ==========
Луи не спускает глаз со странного парня — Марселя — на протяжении всей недели. Зейн и Лиам же пялятся на него, но не решаются ничего сказать каждый раз, когда Марсель спотыкается или что-то роняет, а Томлинсон тут же напрягается, будто готовый накинуться на парня.
— Да что за херня происходит? — решается, наконец, внести ясность Зейн. — Луи, ты что, серьезно?
— А что? — недоумевает Томлинсон.
— Мы не будем его бить только ради того, чтобы ты его спас, — закатывает глаза Лиам.
— Но это хороший вариант! — пищит Луи. — Все любят героев!
— Блин, я ничего не понимаю, может, ты нездоров?
— Конечно, нездоров, — я пленен! — драматично вздыхает он.
— Луи, но… — Лиам бегает взглядом, не решаясь сказать то, что вертится у всех на языке. — Марсель стремный…
Эти слова воспламеняют внутри Луи настоящий пожар. Он ошеломленно фыркает.
— Как ты смеешь, Лиам! Он просто потрясающий, посмотри на него.
Они оборачиваются, глядя на то, как на противоположной стороне столовой сидит Марсель Стайлс и его друг, и первый явно не умеет аккуратно обращаться со столовыми приборами — его лапша летит мимо рта, и это ни разу не выглядит симпатично. Но, как всегда, замечают это все, кроме Луи.
Лиам и Зейн переглядываются, пытаясь понять суть происходящего. Неказистый ботаник с прыщавым лицом и отвратительным вкусом, который и слова нормально выговорить не может, является объектом обожания их друга? На чем теперь стоит свет?
***
— Эй, Марсель, я купил для нас с тобой чай и капкейки, может мы… Нет! Черт! О, Марсель, я тут купил… Да блин! Как сложно-то!
Луи стоит дома в ванной и перед зеркалом планирует свою завтрашнюю речь. Он никогда этого не делал раньше! Он всегда был достаточно уверен в себе, а что теперь? Он не может заполучить какого-то там парня.
Ну, может не какого-то, может, самого красивого и милого. Может, самого очаровательного и восхитительного. Луи уже не уверен ни в чем, кроме того, что не может и дня прожить без того, чтобы не пялиться на Стайлса.
На следующий день он все-таки покупает чай и капкейки и пишет на одном из стаканчиков свое имя и номер (и, возможно, даже обрисовывает все маленькими сердечками). Когда он замечает знакомую макушку и жилетку с бабочкой, то ему с трудом удается дышать, но он все равно встает с лавки, хватает все свои пикаперские штучки и подлетает к испуганному парню.
— Привет, Марсель! — улыбается он.
— Л-Луи?
— Помнишь мое имя, вау… Эм, я, в общем, купил чай и вот, это тебе, — он дает один стаканчик парню, но понимает, что это не тот, и тут же с нервным смешком меняет его на другой. — Извини.
Марсель странно смотрит на стаканчик, разглядывая художества Луи, и его брови забавно хмурятся, от чего Томлинсон с трудом заставляет свое сердце продолжать биться.
— Ты сегодня опять в жилетке, но ведь такая жара! Тебе стоило надеть что-то открытое, хотя, думаю, я бы с ума сошел, если бы увидел твои ключицы.
Парень смущенно отводит взгляд, пытаясь прикрыться воротником рубашки.
— Что? П-почему?
— Потому что ты просто красавчик!
Марсель хмуро смотрит на него, а потом отдает обратно стаканчик с чаем.
— Ясно. Очень смешно.
Он разворачивается, собираясь уходить, и нет, нет! Луи не может этого допустить.
— Мар-Марсель, ну погоди, что я сказал не так? Ты не любишь комплименты, да? Извини, я просто… я немного волнуюсь.
Парень скептично поднимает бровь.
— Ты?
— Ну да. Но я бы правда хотел сходить с тобой куда-нибудь.
— Зачем? Ты же знаешь, что то, что я ношу очки, не делает меня умником? Я не смогу подтянуть тебя по предметам или…
— Мне и не надо! — отмахивается Луи. — Вернее, это бы все равно не помогло — когда ты рядом, я мало о чем могу думать.
— Я не понимаю… — хмурится Марсель.
— Извини, я сегодня ужасен во флирте, да? Но если ты сходишь со мной на свидание, обещаю исправиться.
— Свидание? — округляет глаза парень.
— Да! Прошу, соглашайся. Я знаю, обо мне много всякого говорят, но я прошу лишь один шанс. Одно свидание, чтобы ты сам мог сделать обо мне выводы.
На секунду тень сомнения проскальзывает на лице Марселя.
— Это розыгрыш? — неуверенно спрашивает он.
— Нет, — глупо моргает Луи.
— Тогда почему…?
— Ты мне нравишься, — усмехается Томлинсон, будто это не очевидно. — Какие еще могут быть причины?
Марсель пожимает плечами и снова хмурится. Его лицо пылает ярко-красным смущением.
— Просто я не могу тебе нравиться.
— Что? — фыркает Луи. — О! Я понял. Тебя, наверное, Зейн и Лиам надоумили, да? Они с тобой говорили? — цокает он языком. — Если это так, то не слушай их. Они почему-то решили, что я… ну, неважно. В любом случае, они не правы. Ты нравишься мне, так что просто… позволь мне сводить тебя в кино или парк аттракционов или… куда пожелаешь?
Парень в жилетке молча складывает руки на груди, нервно перебирая пальцами короткие рукава собственной рубашки.
— Ну так что? — взбудоражено спрашивает Томлинсон.
— Ну… ладно, — качает головой Марсель, и Луи знает, что сорвал джек-пот. Он нервно улыбается, пытаясь выглядеть непринужденно из-за согласия, и выдает только простое «здорово» и «напиши мне», отдавая Марселю снова стаканчик со своим номером.
И только когда он неловко пытается обнять парня на прощание, думает о том, что, возможно, стоило самому выпросить его телефон.
***
Луи ждёт Марселя в своей новенькой машине, которую ему только недавно подарили родители. Он, конечно, не надеется, что крутая тачка, облегающие шмотки и нахальный вид покорят сердце Стайлса, потому что такое действует только на глупых девчонок, которые ходят с ним на занятия. Луи знает этот взгляд. Взгляд, когда в тебе видят только то, что на тебе надето или то, что тебя окружает. И у Марселя этого взгляда точно не было, так что Томлинсону остается надеяться, что он не облажается, сказав какую-то глупость.
Он опаздывает уже на пять минут, и Луи, конечно, не какой-то псих, но все равно нервничает, потому что он прождал целых три дня, прежде чем Марсель написал ему и очень нехотя скинул свой адрес.
— И-извини, что опоздал, — говорит Марсель, после того как неловко стучит по боковому стеклу автомобиля и садится в него. Луи запоздало переклинивает от того, что он задумался и даже забыл открыть для того дверцу, как истинный джентльмен. Но Марсель все равно этого не замечает, продолжая только упорно отводить взгляд.
— Всё нормально, я готов ждать, сколько нужно, — очаровательно улыбается Луи, чувствуя, что даже не врёт. Марсель смущенно хмурится от его слов и дергает манжеты своей глупой коричневой рубашки. — Ты очень мило выглядишь сегодня, — успокаивает его Томлинсон. — Нет, не так. Бесподобно.
— Да? — усмехается Марсель. — Это была идея моей сестры, она выбрала эту рубашку.
— Она такая облегающая.
— Ну, не такая, как твои джинсы. Ой, прости!
Луи восхищенно смотрит на него и, смеясь, благодарит свою нелюбовь к стирке, за то, что заставила его вытащить со дна шкафа древние как мир бордовые джинсы.
— Нет, ничего. Можешь шутить про мои джинсы сколько влезет, но признай, что моя задница в них выглядит потрясающе.
Марсель на это ничего не отвечает, но его сдающаяся улыбка и не требует никаких слов.
— Так, куда мы идем?
— В цирк! — с энтузиазмом отвечает Луи.
— Цирк? — притихает красавчик. — Я не очень люблю цирк, если честно. То есть, они плохо обращаются с животными и…
Сердце Томлинсона готово вот-вот растаять, когда он мельком оглядывается на обеспокоенного Марселя.
— О, в этом цирке нет животных. Он больше как театральное представление.
— Тогда ладно, — облегченно вздыхает Стайлс. — Но там ведь есть попкорн и сладкая вата?
Луи усмехается от очарования этого парня, и думает о том, что губы того выглядят на вкус куда слаще цирковых сладостей.
***
Сначала Луи думает, что его проблема в том, что он не может перестать пялится на Марселя. Это выглядит даже дико — настолько он похож на сталкера, сидя рядом с парнем и глядя все представление не на акробатов, а на Стайлса. И что-то подсказывает Луи, что отговорка «шею защемило» не сработает.
Но настоящей проблемой оказывается то, как просто и легко Луи ощущает себя рядом с Марселем. Они переступают порог неловкости после пары неуместных и фривольных шуток (и это Марсель тот, кто пошутил про лосины акробата). И Луи просто не может поверить, что этот парень — добрый, забавный, сексуальный и умный — вообще настоящий.
— Марс, ты же знаешь, что от бокала шампанского нельзя потерять память? — снисходительно улыбается Луи, когда слышит очередную глупую историю Стайлса.
— Я могу, — усмехается тот, но внезапно запинается, — Как ты меня назвал?
— Марс? Ты не против? Я подумал, что сокращение удобнее…
— Нет, я… эм. Вообще-то, можешь звать меня Гарри.
— Гарри? — удивляется Луи. — Это твоё второе имя или…
— Нет, это вообще-то моё настоящее имя, — смущенно пожимает плечами Гарри.
— Тогда почему все называют тебя Марсель?
Он неловко ерзает на своем месте и заламывает пальцы, крутя в руках палочку от сахарной ваты.
— Просто еще на первом курсе я согласился пойти на университетскую вечеринку, и там все играли в правду или действие, и мне попалось рассказать грустную историю из своей жизни, ну, и я рассказал о своей соседке. Она жила напротив нас и была слепой, так что я всегда приносил ей пирог по воскресеньям, потому что, ну, знаешь, она была совсем одна. Но она всегда путала меня со своим умершим котом и называла Марселем. В-вот…
— И? — серьезно взглянул на него Луи. Он думал, что сейчас обязательно последует что-то драматичное, потому что Гарри выглядел очень смущенно и неуверенно.
— Все рассмеялись, и, ну, решили, что имя Марсель звучит очень смешно, так что с тех пор все стали называть меня так.
Сердце Луи сжалось очень сильно, будто попало в вакуум, и эта невидимая сила давила и давила на жизненно важный орган. Он даже не заметил, как нахмурился и сжал в кулак свою правую руку. Томлинсон был шокирован, что кто-то мог так ужасно посмеяться над такой трогательной историей.
— Это ужасно, Мар… То есть, Гарри. Они больше не будут тебя так называть, — угрожающе качает он головой.
— О, да забей, Луи. Мне не обидно.
— А мне да! Я не позволю им так тебя называть, и ты тоже не позволяй, ладно? У тебя красивое имя! И ты точно не мёртвый кот!
Гарри усмехается, со странным блеском восхищения, глядя на Луи, и Томлинсон думает, что вот оно, наверное, то самое, что заставляет людей сходить с ума от любви и пытаться каждый день стать лучше. И если для Луи это не вот такой вот взгляд Гарри, то тогда что?
Он осторожно касается руки Стайлса, когда представление заканчивается, и они покидают шатёр, неуловимо улыбаясь друг другу. Луи думает, что это его лучшее свидание, пока не слышит это:
— Цирк уехал, а клоуны, похоже, остаются, — мерзко хихикают два парня-подростка прямо за их спиной. Луи странно щурится, понимая, что это было обращено к ним. К нему… неужели это все из-за его джинс и укладки? Серьёзно?