========== Часть 1 ==========
Молния ударила в залитые водой плиты, и Пеппер, помня, что в прочитанном недавно учебнике для старших классов говорилось, что вода проводит ток, подпрыгнула, но судя по тому, что никто не подскочил от боли, это было какое-то другое электричество. В яркой вспышке на возник высокий мужчина в светлом пальто по колено, Пеппер почему-то сразу подумалось, что он не англичанин, но кто именно, предположить не удалось. Мужчина расправил плечи и глубоко вдохнул воздух, словно только что вынырнул из воды или просто перестал задерживать дыхание.
Вскипела вода на плитах, словно те раскалились, повалил сначала пар, а потом и дым. В нескольких метрах от новоприбывшего из черных клубов выступил второй гость и нервным жестом отряхнул с плеч сажу. Первый подождал, пока он приведет себя в порядок, поймал его взгляд, и они вместе направились к Азирафаэлю и Кроули, которые стояли за спиной Адама. Адам невольно качнулся назад, ближе к своим защитникам, и Азирафаэль успокаивающе положил ему руку на плечо.
— Владыка Вельзевул, — Кроули склонился в поклоне, не сводя глаз с подходящей пары; Пеппер только сейчас поняла, что тот, кто прибыл вторым, на самом деле женщина.
— Предатель Кроули, — отозвалась та, голос у нее был глубокий, неожиданно приятный, но тем не менее не предвещавший ничего хорошего.
— Габриэль… — Азирафаэль поднял было руку, чтобы поздороваться, но передумал и резко дернул ее вниз.
— Где мальчик? — спросил Габриэль, оглядывая прищуренными глазами всех детей. — Вижу. Этот. Адам Янг, я прав?
Адам кивнул и плотнее прижался к ангелу.
— Малыш, — Габриэль наклонился и изобразил самую широкую из своих улыбок, если бы у него не дергался глаз и не набухла вена на виске, он выглядел бы даже относительно дружелюбно. — Армагеддон надо начать снова.
— Но почему? Я не хочу!
— Потому что есть великий план! — Вельзевул не вынесла; Габриэль на миг зажмурился, пережидая, пока она выговорится. — Потому что так написано задолго, за шесть тысяч лет до тебя! У тебя всего лишь роль, поэтому хватит уже тянуть. Исполни свое предназначение. Начинай. Войну.
Адам смотрел на них, и почему-то, несмотря на то, как они на него давили, что Габриэль перешел на ругательства, а Вельзевул — на лесть, они напоминали ему его родителей, которые скрывали от него, тогда восьмилетнего, смерть любимого дедушки. Родители также отдавали бессмысленные указания, пряча за показной строгостью собственную боль и потерю. Адам не слушал, что говорит Азирафаэль о неисповедимых путях, о том, что план непостижим, что битва должна была произойти, но борьба добра и зла в одном человеке — тоже битва, а поле сражения — его сердце, и Адам решил, что не хочет следовать по пути разрушения, идти за своим отцом… у Адама были свои мысли.
— Зачем вам это? — спросил он, перебивая защищавшего его ангела, посмотрел внимательно сначала на Вельзевул, потом на Габриэля. — Разве вы хотите так выяснить, кто круче? Это глупо. Но вы все равно хотите войну, хотя давно всем уже понятно, что война — это однозначно плохо. Зачем вам война?
Габриэль вдруг повернулся к Вельзевул и тронул ее плечо указательным пальцем, быстро отдернул.
— Минутку, — сказал он Азирафаэлю и Адаму и вместе с владыкой ада отошел на несколько шагов. — Ты понимаешь, что мне сейчас придется разоружать десять миллионов ангелов. А Михаил… впрочем, ты знаешь.
— А мне — десять миллионов демонов, — Вельзевул сжала зубы. — И клетка заперта. Второго шанса уже не будет, Габриэль.
— По крайней мере, мы знаем, чья это вина, — Габриэль выпрямился и с неистовой злобой взглянул на ангела и демона. Азирафаэля обдало нестерпимым холодом от его взгляда.
— Отвечайте! — вдруг крикнул Адам, и архангел с ужасом почувствовал, что не контролирует собственный язык.
— Мне нужна эта война, чтобы воссоединить мою семью, — ответил он и зажал себе рот ладонью. Вельзевул ошарашенно посмотрела на него, но как только он помешал собственному рассказу, как против своей воли она продолжила сама.
— Мы заключили сделку об Апокалипсисе, — она сцепила зубы, но все равно продолжила. — Чья бы сторона ни одержала победу, мы оставляем друг друга в живых и на новой Земле начинаем новую историю. Мы создадим Еву для нашего сына.
— Сына?! — Кроули даже присел от неожиданности. — Подождите… сына?! У вас общий ребенок?
— Нефилим?! — подхватил Азирафаэль в полном ужасе.
— Нефилим — это дитя ангела и человека, — отозвался Габриэль. — Хассалех — порождение света и тьмы, в нем нет человеческой крови. Он рожден от природы древних. Между мной и Вельзевул заключен договор, что Хассалех живет с ней в аду, если она не попытается воспитать его сразу падшим. Если это случится, я заберу его, даже если мне придется обрушить адские своды ей на голову.
— И ты собирался… Габриэль… — Азирафаэль обошел Адама и встал перед архангелом. — Ты хотел создать новый мир с Адамом и Евой…
— Они стали бы лучше, чем Адам и Ева, — поправил Габриэль. — Мы учли все ошибки прошлого, мы не допустили бы, чтобы кто-то проник в новый Эдем, и мы не отвернулись бы от своих детей. Мы стали бы отцом и матерью новой Земли и всегда были бы рядом.
— А мы? — робко спросил Адам. — Мы ведь уже существуем. Почему бы вам не найти другую планету? Правда, тогда вашему сыну там будет одиноко…
— У нас есть работа, — отозвалась Вельзевул. — Мы привязаны к этой… — она брезгливо поморщилась. — Земле, пока она не сгорит в пламени и не утонет в крови. Тогда бы мы стали свободны, но ты… ты все испортил. Сказать тебе теперь, что будет? — она усмехнулась и наклонилась совсем близко к лицу Адама. Тот смотрел на нее, не отрываясь и даже не моргая, словно парализованный.
— Не надо, он ребенок, — устало сказал Габриэль и отвернулся.
— Хассалех тоже ребенок, но этот же лишил его будущего. А я лишу его, — Вельзевул уставилась в круглые глаза мальчика, и отчеканила. — Сын сатаны проживет тридцать три года, как и сын божий. Счастливого взросления, обратный отсчет пошел, — она выпрямилась и отошла к Габриэлю, плечи ее устало поникли.
Адам в ужасе повернулся к Кроули, который до боли сжал его плечо жесткими пальцами, мучительно думая, как же выкрутиться. Как назло, кроме побега на планету, где один год идет семь земных, ничего в голову не приходило.
— Послушай, — Азирафаэль встал на колени перед Адамом прямо в лужу, взял его ладони в свои. — Ты меняешь реальность. Пожелай, чтобы твой отец, твой… человеческий отец, по-настоящему стал родным тебе. Это будет последнее желание, которое исполнится, потому что ты станешь обычным ребенком, но ты не будешь сыном сатаны.
— А кто я буду? — Адам со страхом огляделся. — Я ведь я полностью, а это сотрет… часть меня.
— Нет, — покачал головой демон. — Сказать по правде, ты совсем не похож. Ты Адам Янг, а Антихрист — всего лишь глупое прозвище.
— И ты проживешь долгую счастливую жизнь как Адам Янг, сын Артура Янга, и тридцать третий день рождения будет всего лишь днем рождения, праздником, который скажет тебе, что очередной чудесный год прожит, и остается впереди еще много, — Азирафаэль поцеловал его в лоб, и все увидели небольшую вспышку: древнейший ангел, Страж Восточных Врат Эдема благословил ребенка, вложив всю свою силу и благодать.
Адам зажмурился изо всех сил, желая только одного — и в следующий миг они все оказались за воротами базы, ведь как мог простой мальчик без сил Антихриста велеть воротам открыться?
Пеппер вцепилась Адаму в руку, потянув его к беспорядочно сваленным велосипедам.
— Пойдем, пойдем скорее, пойдем, — отчаянно зашептала она, оглядываясь на мрачного архангела, хотя сейчас, без лживой улыбки, он выглядел менее устрашающе, просто ужасно уставшим. Адам чувствовал себя разбитым без присутствия в нем высшей силы — он и не осознавал, насколько привык.
— Адам, я встречусь с тобой через пару дней, мы все обсудим, — вслед ему сказал Азирафаэль и улыбнулся, когда тот посмотрел на него в ответ, обернувшись. Кроули щелчком пальцев отправил восвояси Шедвелла и мадам Трейси и Анафему с Ньютом; никто, кроме Адама и неземных существ не вспомнил о существовании сына архангела и владыки ада.
***
— Поговорим о делах наших скорбных, — возвестил Кроули, прекрасно понимая, что его, как свидетеля признания Вельзевул, не развоплотят только в том случае, если он окажется крайне полезен. — Ангел, прошу тебя, сотвори чудо, перемести нас всех в твою лавку, — вполголоса сказал он, щелчком пальцев отправляя свою машину, вновь целую и блестящую, под окна своей квартиры.
Но чудо сотворил Габриэль: это Кроули понял по привкусу крови во рту, любое священное действие существа подобного уровня силы вызывало у первородного демона отторжение на физиологическом уровне.
Интересно, как Вельзевул вынашивала архангельское отродье и жива осталась.
— В-ваш сын, нефилим, то есть, почти нефилим, — Азирафаэль разлил чай по кружкам и подал каждому. Вельзевул насыпала в свой половину сахарницы, опустила в чай палец и блаженно прижмурилась. Оторвавшись от этого зрелища, ангел продолжил. — Он выглядит как человек?
— Да, — ответил Габриэль, отставляя чашку с брезгливым выражением лица. — У него есть крылья, но он не испытывает дискомфорта, не раскрывая их в течение долгого времени, как это бывает с низшими ангелами.
— Он похож на человеческих детей?
— Он ребенок, — Габриэль нахмурился, словно что-то вспоминая. — Обычный ребенок. И тем хуже: он не может и дальше жить взаперти, втайне, не имея возможности увидеть солнце и пройти по земле.
— Ты знаешь, как выглядят обычные дети? — скептически поинтересовался Кроули.
— Да, — ответил архангел. — Когда к нам попадают дети, мы даем им побродить по Небесам, если им хочется, прежде чем они отправятся в свой рай. Но Небеса не созданы для живых, а Хассалех жив, он рожден как плоть, кровь и душа, а не создан духом, которому потом дали тело.
— Кстати, насчет неба и ада, — вспомнил Кроули. — У вас, то есть, нас там… не будет синдрома обманутых ожиданий?
Габриэль на миг запрокинул голову, все его тело полыхнуло нестерпимым светом, но через мгновение все угасло:
— Как я и думал, так как Адам — простой ребенок, мы не готовились непосредственно к войне, просто имели ее в виду. Не было даже планов проводить Апокалипсис сейчас.
— Тогда и у меня внизу также, — Вельзевул разомкнула запекшиеся губы и выпустила изо рта рой мух. Заметив непонимающие взгляды, пояснила: — Я так скажу Дагон, что делать.
— Возвращаясь к Хассалеху. А… на чудеса он способен? — продолжал расспрашивать Азирафаэль. Кроули покосился на него, но решил не встревать.
— Да, — ответила Вельзевул. — К чему эти расспросы?
— Я подумал, — Азирафаэль нацепил очки, убрал со лба упавшую прядь волос и вытащил с полки толстую книгу. — Вы хотите дать ему возможность жить, не скрываясь и не боясь. Я понимаю, что доброжелателей у него будет немного, если станет известно… но ведь… о нем никто не знает. Когда он вырастет, он станет сильнее вас обоих, но пока он уязвимый ребенок, можно отдать его в школу.
— В школу? — переспросила Вельзевул с таким скепсисом, что Кроули невольно восхитился тем, что она все свои чувства передала голосом, а лицо словно застывшая маска — ни на йоту не изменилось. Она даже на человека не похожа, когда забывает про мимику.
— Да! — воодушевленно продолжил Азирафаэль. — В Британии есть школа для особенных детей, которых люди называют магами, волшебниками. Там их учат контролировать свои силы, направлять энергию через палочку. В случае с вашим чадом, я думаю, принцип будет схож, только вот направлять энергию он будет гораздо более сильную, но есть ограничители магии… Он не будет казаться странным среди других детей, и там такая система безопасности, что не прорвется ни ангел, ни демон. И вы сами сможете усилить защиту Хогвартса…
— Хогвартса? — переспросил Габриэль. — Я знаю об этой школе.
— Неожиданно, — хмыкнул Кроули, некоторое время живший там и развлекавшийся, изображая из себя дух Слизерина. Кажется, с него даже портрет Основателя написали, только вот волосы почему-то сделали черными, видимо, в художниках восемнадцатого века, даже в магах, слишком живы были типичные англосаксонские предубеждения перед рыжими.
— Откуда? — раскрыл рот Азирафаэль. — Ты ведь точно не спускался туда, я бы знал.
— Я разбирался с душой, разорванной на семь, — пояснил Габриэль. — Случай редкий, даже в своем роде уникальный. Вельзевул, дело Томаса Реддла, — напомнил он.
— Из Томаса Реддла в этой школе воспитали локального Антихриста, — заметила Вельзевул. — Такого, каким он должен быть. Меня устроит любой характер моего сына, а ты разве хочешь такого для него? — она покосилась на Габриэля. — Пусть останется со мной.
— У нас договор, — в голосе Габриэля послышалось далекое рычание, похожее на гром. — Он в аду только до одиннадцати лет.
— А потом не должно было быть ни ада, ни рая! — Вельзевул развернулась к нему. — Только конец истории и новый отсчет!
Габриэль вынул из воздуха длинный свиток.
— Здесь черным по белому написано, что Хассалех живет с тобой до одиннадцати лет. Ему исполнилось одиннадцать, и я имею полное право его забрать.
— Не имеешь! Он не может быть там, у вас! О нем узнают, его увидят, раскроют, выяснят, кто он мне, и убьют. А я убью тебя, — уже тише добавила она.
— Земля, наверное, будет оптимальным вариантом, — осторожно сказал Азирафаэль, поглядывая то на Габриэля, то на Вельзевул, и, подвинув столик, положил перед ними раскрытую книгу.
— Как тебе вообще это в голову пришло? — Габриэль с легкостью поднял том, который сам ангел предпочитал даже на коленях не держать, настолько он был тяжелый.
— Когда Адам пожелал стать сыном своего отца, я почувствовал в нем магию, это в разы, в сотни раз слабее, чем та сила, которой он обладал, но тем не менее, он волшебник. Не высшей категории, но вполне… магия в нем устойчивая. Обычный магглорожденный.
— Кто? Грязнокровка, что ли? — переспросил Кроули.
— Кроули! — возмутился Азирафаэль.
— Что?
— Так не говорят уже целый век! Это неприлично. Магглорожденный волшебник.
— Надо стереть ему память о разговоре про Хасса, — Габриэль тяжело поднялся на ноги, потом задумался. — Но я боюсь, я сотру его личность настолько, что он вспомнит собственное рождение, а я сомневаюсь, что этот процесс и первые минуты в аду… достойны сохранения в памяти.
— Я сам сделаю это, — Азирафаэль тоже встал, нервно потер руки. — Я научился за годы на Земле делать это… — он попытался подобрать слово. -…хирургически. Я не уберу воспоминания о вашей встрече, но о том разговоре он не будет помнить, ему будет казаться, что вы так и не ответили.
— Почему вы назвали сына Хассалехом? — спросил Кроули, наклонившись в сторону Вельзевул. Он уже сказал ей, что раз им придется продолжать за Адамом приглядывать, пока он не перевалит за злополучный порог в тридцать три года (кстати, очень жестоко было говорить ребенку время его смерти, владыка, я в восторге — Вельзевул усмехнулась на эту ложь, но уличать не стала) раз уж он маг, то им с Азирафаэлем стоит поехать в Хогвартс. Там, насколько он знает, есть волшебная деревня неподалеку, если не получится устроиться прямо в школу, то оба ребенка все равно будут постоянно на глазах, а уж тысячелетние ангел и демон сумеют защитить их. Вельзевул ответила, что если с Хассалехом что-то случится, она лично сожрет Кроули заживо и, поверь, Габриэль сделает с твоим визави то же самое. Фигурально. Просто прикончит.
— Так что с именем? Почему именно Хассалех?
— Хассалех — неподвижная звезда на двух осях, — отозвалась Вельзевул. — Мы не тянем его ни в свет, ни во тьму, он принадлежит обоим мирам. Он — наше создание.
— Наверняка я сделал эту звезду, — напомнил Кроули с крайне самодовольным видом.
— Нет, — возразила Вельзевул. — Это созвездие придумал Хастур.
Кроули сразу же вспомнил. Хастур, обладавший необыкновенной силой для обычного ангела, притащил к нему за руку свою подругу и уговорил занятого росписью небес дать им создать свое созвездие. Михаил, даром что архангел, пряталась от взгляда Кроули за спиной Хастура, обнимая его за пояс обвитыми золотыми нитями руками. Кроули, тогда носящий другое имя, издали любовался тем, как Хастур, подняв обе руки вверх, вырисовывал в бездонной пустоте то, что указывала ему Михаил, и тьма, повинуясь его слову, рождала жемчужины-звезды. Но Хастур тогда еще не умел рисовать достаточно мастерски, потому рука задержалась на миг, и повисла на небосклоне неподвижная чересчур яркая звезда Хассалех.