========== Часть 8 ==========
— Нет. Нет. И еще раз нет, — категорично заявил Дин после многочасовой дискуссии с Азирафаэлем, увидев, что Габриэль, удалившийся в самом начале, опустив голову, возвращается к ним. — Этот урод нашего брата сделал своим сосудом! Устроил на земле какой-то ад! И пусть сам будет в аду!
— Кто будет сражаться с Хастуром, ты? — рявкнул Габриэль. — Михаил оказалась… она вышла за черту, больше этого не повторится. Ошибка не делает ее исчадием ада.
Демон перекрестков сложил руки на столе и опустил на них голову.
— Эй, ангелок, — окликнул он Каса. — Разбуди меня, когда они закончат.
— Ошибка? Ты называешь это ошибкой?! Выпускать Михаила… Ты еще Люцифера выпусти, чтобы он там внизу порядок навел, раз твоя подружка решила весь мир похерить, когда ты ее бросил!
— Я никого не бросал! — глаза Габриэля полыхнули синим пламенем, а за спиной распахнулись огромные крылья, которые смели все со стен, а присутствующих раскидало по углам, на ногах устоял лишь Азирафаэль.
Винчестеры опешили: они, привыкнув к крыльям-теням Кастиэля, не ожидали увидеть настоящие громадные крылья, белоснежные с золотым отливом, словно каждое перо по краям было оковано золотом. Перед ними стоял древний архангел во всем своем величии, и они больше не были хозяевами в собственном доме. Он словно заполнил собой все пространство, вытеснив не только их, но и весь кислород из помещения.
— Я сам позволил ее запереть, — прохрипел Габриэль, словно собственные слова признания душили его. — Думаешь, я не видел, как Михаил падает вслед за Люцифером в ад? Думаешь, не с моего позволения вы заперли архангела?!
Дин открыл было рот, но закрыл.
— Не только твой брат падал в клетку, там было двое из моей семьи. И не тебе судить меня за то, что одного из них я выпущу, — Габриэль сжал руки в замок перед собой, успокаиваясь, и крылья исчезли. — Кроули… или как там тебя, демон. Мне нужен вход в клетку, и я знаю, что ты можешь провести до нее.
— Это ад, — Фергюс поднял голову. — Проще лично явиться к Вельзевул и сказать, что сдаешься, чем идти тайно на девятый круг.
— Клетка на девятом круге? — деловито поинтересовался архангел. — А где точно?
— Ледяное озеро, бурлящее и никогда не замерзающее полностью, — ответил король ада. — На скале стоит клетка, в ней жар адского огня и лед проклятого озера. Ты архангел, я понимаю, но у вас там какое распределение, чем больше силы, тем меньше мозга? Вам благодать в череп закачивают?
— Ты слишком ничтожен, чтобы я тратил время и силы на твое уничтожение, — сказал Габриэль как можно более презрительно и обернулся к Сэму и Дину. — В верхнем аду есть заклинание пути, открывающее дверь в любое измерение и пространство, в том числе, в параллельные миры, но мне нужно попасть в саму клетку, и если у меня будет это заклинание, я смогу его… как это называют смертные?
— Модифицировать, — подсказал Азирафаэль. — Улучшить, приведя в соответствие с текущими требованиями.
— Да, — согласился с ним архангел. — Единственное, что я могу пообещать, это освободить душу вашего брата, запертую в ней.
— Адам отправится в рай? — быстро спросил Сэм, понимая, что, вероятно, это единственный способ хоть как-то помочь Адаму избавиться от присутствия Люцифера.
— Да, — Габриэль вдруг нахмурился, снова отвернулся, явно что-то обдумывая, но затем его лицо просветлело: решение, каким бы мучительным оно ни казалось, было наконец принято.
Азирафаэль подошел к сидящему на пороге входа в бункер Габриэлю и тихо пристроился рядом, положил архангелу руку на плечо.
— Я считаю, что это правильно, — сказал он. — Но я не пойму одного. Ты, оказывается, знал, что Михаил в клетке, почему ты не спас, не помог?
— Я собирался сделать это после того, как мы с Вельзевул создадим новую Землю и новый Эдем, — ответил Габриэль, покосившись на него, и ангел увидел в его глазах страшное равнодушие. Габриэля интересовали только два существа во всей Вселенной: Хассалех и Вельзевул, существование других его не трогало. Даже Михаил, преданная как никто, мучилась в аду только потому, что она гипотетически могла помешать идеальному плану. Теперь же Габриэль вновь признал необходимость ее услуг. — К тому же я не был уверен, что смогу открыть клетку, войти туда один и выйти вместе с Михаил и душой этого человека. Там Люцифер, Люцифер провел в ней много времени и привык. Михаил могла впасть в отчаяние.
— Это не в духе Михаил, — мягко успокоил Азирафаэль, понимая теперь, почему более воинственная архангел оказалась на вторых позициях после Габриэля: во главе должен стоять тот, у кого всегда будет холодная голова. Легче от этого не становилось. — Она всегда борется до последнего. Как только ты войдешь в клетку, вас будет двое против одного Люцифера. Если хочешь, я могу пойти с тобой.
— Нет, — Габриэль наконец повернулся к нему всем телом и смерил взглядом. — Жди нас наверху, Михаил может потребоваться помощь. Хасс будет с Дином и Сэмом, они не позволят ни демону, ни Кастиэлю к нему прикоснуться. И попробуй донести до Кастиэля, что если я увижу в нем угрозу своему сыну, он не то что крыльев, он головы не снесет.
Когда они вернулись, Кроули и Дин как раз собирались идти создавать проход к клетке: Фергюс теперь знал заклинание, разобрался в ходе ритуала, но ритуал необходимо было проводить вдвоем — и это должно было занять практически всю ночь. Наутро король ада обязан был заявиться в ад и сообщить Вельзевул, что он нашел архангела: планировалось, что как раз в это время Габриэль и вытащит Михаил.
— Кастиэль, мне хотелось бы с тобой побеседовать, — сказал Азирафаэль, подходя к ангелу под пристальным взглядом Габриэля и уводя его в сторону жилых комнат.
— Сэмми, нарисуй сигнализацию от ангелов, — шепнул Дин на прощание брату, но ответил Габриэль: спокойно и даже не поднимая головы.
— Это не подействует на меня и Азирафаэля, вы изгоните только собственного друга, — сказал он. — О древних не написано даже в ангельской скрижали.
— Почему? — спросил Сэм.
— Потому что они сами писали ее, — отозвался за архангела Кроули, пряча исправленное заклинание на папирусном свитке в кейс, покрытый защитными символами. — Пошли, Дин.
— Откуда ты знаешь про древних ангелов? — пыхтя, спросил Дин. Они с Кроули расчищали поле, точнее, выкашивали на нем огромный символ пути, который должен был открыть проход туда, куда укажет заклинание.
— В аду, не в том аду, где ты был, а глубоком аду, где обитают древние, и где человеческих душ последних тысячелетий почти нет, только демоны, существуют легенды. Древние видели лицо Бога и знали его имя, они его дети, их не убить из кольта, их не изгнать из собственных тел, не поразить ангельским или демонским клинком, — Кроули пассом обеих рук поднял перед собой тяжелый свиток. — Не касайся его, он отравлен, — и магией развернул. — Будем читать по очереди, — сказал он. — А легенды говорят о трех архангелах, великих даже среди древних, и двух ангелах, светлых, как сам Денница, и о третьем ангеле, владевшим временем, и четвертом, ангеле ночи и глубин. Бог задумал Землю, и одна из ангелов сотворила в руке огонь такой силы, что тот стал плотным. Второй обернул огонь твердью, но он опалил его, и весь побелел он нестерпимого света. Третий ангел остановил время и создал звезду и другие небесные тела. Четвертый пролил на новорожденную Землю воду. Они трудились четыре дня…
— Дня? — прервал Дин.
— Тогда все называли днями, суток как таковых еще не было. Возможно надеяться, что ты не будешь меня перебивать, когда я пытаюсь хоть что-то вбить в пустую коробку, которую некоторые люди с большой претензией называют головой?!
— Да.
— Так вот. И тогда подошли три архангела, и они решили помочь: на ровной Земле выросли горы и прорезались реки, появились животные и птицы, все зажило, потому что один из архангелов своим дыханием создал воздух. Богу все пришлось по душе, он одобрил, но после этого один из архангелов, пожалев, что тигров придумал не он, слепил из глины существо. Как он сам говорил, сделал так себе, просто чтоб хоть что-то сделать новое, не похожее на остальных, но все равно получился плагиат.
Дин с честью выдержал паузу, понимая, что если признается, что не понял, Кроули взбесится и вообще ничего не объяснит.
— Плагиат на то, что сделал другой архангел, — продолжил король ада. — Только без шерсти, хвоста, с более вытянутой головой и ногами, приспособленными к передвижению по земле, а не по веткам.
И тут до Дина дошло.
— Только не говори, что безволосую обезьяну создал Люцифер!
— Именно он, — с удовольствием кивнул Кроули. — Но Богу понравилось! Он поправил, доделал, вдохнул душу, и теперь вас тут семь миллиардов, — он помолчал. — Ты ведь осознаешь, что происходит? Здесь сходятся те, кто все это сделал. Слово было в самом начале, Бог дал им Слово, и Вельзевул создала ядро Земли, Хастур — твердь, Дагон — океан, Кроули, древний, чье имя я взял, про которого толкует Страж Эдема постоянно, — Солнце и другие планеты, Габриэль — атмосферу, Михаил — все живое, а Люцифер… Люцифер создал вас. Технически. Вами вас сделал Бог, но он тоже руку приложил.
— Почему ты тогда на нашей стороне? — не понял Дин. — Логичнее было бы примкнуть к Вельзевул, Хастуру, настоящему Кроули и Дагон, их больше. А ты всегда ищешь, где заднице теплее.
— Потому что теперь это наша Земля, — отозвался Фергюс. — Пусть остаются в клетках, нижних кругах и сферах, теперь Земля — это наше жизненное пространство, а не их. И насколько я понял, архангел хочет просто спокойной жизни своему отпрыску, который, по сути, не должен существовать. Много кого не должно существовать, поэтому одну аномалию мы потерпим. Но если придет Вельзевул, она не успокоится, заперев Хассалеха просто в аду, нет. Она все уничтожит. Она ненавидит всех в аду также, как и Люцифер, потому что древние помнят свою ангельскую природу. Сказать тебе, что они делают? Они нас едят. Мы для них скот. Вельзевул с Дагон на пару при мне съели демона из моей стражи без всякой на то причины, или были голодны, или хотели показать мне мое место. Ты помнишь Голод, Дин? Он не был одним из нас, а древние… Они как левиафаны от мира демонов; так я объединюсь хоть с архангелом, хоть с собственной матушкой, только бы от них избавиться. Читай первый абзац, дальше я.
***
— Кастиэль, — Азирафаэль сел напротив ангела и наклонился, чтобы заглянуть ему в глаза. — Я вижу в твоих глазах сомнение и понимаю, я сам, когда встретил Антихриста, думал, что мое дело — убить его, чтобы один ребенок погиб во имя жизни всех остальных. Но потом я понял, что так не должно быть: на крови невинного не может стоять храм правды. Хассалех не угроза миру, потому что он любит его. Он с восторгом относится ко всему, что есть в мире (Азирафаэлю некстати вспомнились крысы, принесенные в жертву Хастуру, но он постарался отогнать эту мысль). Если его воспитать в духе истины и любви, он будет беречь землю, может стать Хранителем целой планеты, не встающий на сторону какой-то одной стороны, а совершенно объективный и беспристрастный, но милосердный!
— Ты словно не понимаешь, Азирафаэль, — покачал головой Кас. — Люди…
— Он не человек, — перебил Азирафаэль. — В нем нет первородного греха. Вообще нет.
Кастиэль молча пораженно замер: он не думал об этом.
— Но ведь его мать демон…
— Его мать — падший ангел, а не просто демон. И неужели ты думаешь, что если бы его рождение не входило в непостижимый план Бога, он бы не уничтожил его?
— Бога давно нет с нами, — отозвался Кастиэль. — Мы не знаем, где он.
— Габриэль знает, — пожал плечами Азирафаэль. — Да и я разговаривал с Всевышним лет пять назад.
На Кастиэля было жалко смотреть: он начал объяснять, что пытался найти его, связаться с ним хоть как-то, попросить о помощи, но все было бесполезно, и Люцифер вышел на свободу, и только ценой жертвы Сэма и жизнью Адама удалось загнать его назад в клетку, а Бог все не появлялся…
— Значит, он решил, что вы справитесь сами, — ответил Азирафаэль. — Он не оставляет своих детей наедине с тем, с чем они не в силах справиться. Пути его неисповедимы, а план непостижим. Вполне вероятно, у Хассалеха есть особая миссия, о которой он пока не знает. Еще никогда не рождалось нефилимов от архангелов, еще никогда не зачинал в своем истинном теле падший ангел.
— Детям и прежде приходилось погибать, — заметил Кастиэль, явно сдаваясь.
— Да, — ответил Азирафаэль. — Но сейчас в этом нет надобности: дитя не хочет во тьму, и все то зло, которое есть в нем, он не осознает. Ты знаешь, как он попал сюда? Он вызвал демона, но не для сделки или охоты, а потому что соскучился.
— Он водит дружбу с демонами?
— Прости меня, Кастиэль, но не тебя ли демон перекрестка при мне назвал «сладеньким»? Насколько я понимаю, подобные прозвища дают близким.
— Он демон! А это — оскорбления! Нам просто… приходилось работать сообща.
— Хассалех вырос в окружении демонов в аду, не в обычном аду, откуда ты вытащил когда-то Дина, а в самой преисподней. И худшее, что он сделал в своей жизни — это попытался поговорить с одним из своих учителей. Не руби с плеча, Кастиэль. Этот ребенок дорог не только Габриэлю и Вельзевул, и сражаться за него будут создатели всего сущего.
***
Габриэль сел на край кровати Хасса и провел пальцами по его волосам, с нежностью, сразу же воспринятую собственным разумом как постыдная слабость, отмечая с необъяснимой радостью его невероятное сходство с Вельзевул. Он взял от них обоих лучшие черты: нос и большие глаза от матери, губы и скулы от него самого. На Земле бытовало поверье, что похожие на матерей сыновья особенно счастливы; Габриэль мечтал о счастье собственного ребенка больше, чем о чем-то в своей вечности, скорее всего потому, что он не мечтал ни о чем другом. Хотел — и получал, но не мечтал.
— Мне нужна твоя помощь, Хасс, — тихо сказал Габриэль и начал объяснять, что собирается вытащить Михаил из западни, в которую та угодила, сражаясь на Земле с вырвавшимся из преисподней Люцифером. Проблема в том, что в аду Люцифер, естественно, гораздо сильнее прочих архангелов, ведь он на своей территории, но нельзя же оставить Михаил там.
— Мне надо будет пойти с тобой? — у Хасса глаза загорелись. Он осознавал свои способности и возможности, не использовал, потому что отец запрещал, но теперь ему точно позволят.
— Нет, — Габриэль покачал головой. — Помнишь, я сделал тебе палочку? То, что в ней было — это моя благодать. Немного, но все же. И сейчас я прошу тебя о том же.
— Ты хочешь мою благодать? — уточнил Хасс.
— На время, — сразу оговорился Габриэль. — Но если я сунусь в клетку Люцифера только со своими силами, я боюсь, я не смогу и помочь Михаил, и не упустить сатану.
— Будет больно? — подумав, тихо спросил Хасс.
— Немного, — честно ответил Габриэль. — Ты почувствуешь слабость и усталость, так люди ощущают себя, когда больны. Но как только все кончится, я верну, и все станет как прежде.
— Ты точно спасешь Михаил так? — опять задал вопрос Хассалех. Габриэль уверенно кивнул. — Хорошо. Что мне делать?
— Ляг и закрой глаза, — Габриэль поднялся на ноги, заводя руку за спину, где всегда носил нож, наклонился над кроватью Хасса. — Потерпи немного, — и сделал тонкие надрезы на его горле и запястьях.
Благодать нефилима была ярче его собственной и вливалась в вены чистым потоком холодной силы. Габриэль, хотя это был его собственный сын, едва удержался в разуме и не забрал ее полностью, но все равно взял больше, чем планировал. Провел руками по ранам, те мгновенно затянулись под его прикосновениями. Хасс медленно открыл мокрые глаза.
— Теперь ты можешь спасти ее? — шепотом спросил он, вытирая щеки, садясь и обнимая архангела за шею.
— Конечно, — Габриэль снял ботинки и лег на кровать рядом с ним, обнимая в ответ и успокаивая; планы изменились — если он и хотел вернуть благодать Хассу после того, как вернется из клетки, теперь он решил сделать это после схватки с Вельзевул. — Теперь я могу все…
Утро в бункере началось с возвращения Кроули и Дина. Демон постоянно нерввно взглядывал на часы, подсчитывая, когда истекут отмеренные ему Вельзевул двадцать часов, а Дин набросился на еду, как будто не ел вечность.