Впрочем, ангел был правда умён и довольно быстро разобрался: смартфон действительно его заинтересовал. Особенно ему пришёлся по душе голосовой набор текста, позволивший быстрее переносить полёт мысли в телефон. Но с Сири он может познакомиться и попозже, а то будет слишком много впечатлений за один день.
В какой-то момент воодушевлённый Азирафаэль даже выхватил смарт из рук Кроули. Смазанное прикосновение пальцев — но на что ещё можно рассчитывать, если с тобой обычно держатся на расстоянии фута (как приличная барышня семнадцатого века, право слово). Сейчас, однако, Азирафаэль был настолько увлечен планами и занятной игрушкой, что не обращал внимания ни на то, как близко они сидят (плечо к плечу, колено к бедру), ни на то, насколько напрягся всем телом демон. Последний не ожидал, насколько несправедливой оказалась его мысль про футовую дистанцию.
***
Вообще говоря, Азирафаэль несколько переосмыслил своё отношение к миру после неАрмагеддона. Нет, неправильно. Азирафаэль кардинально сменил точку зрения и расслабился.
С начала времён на каждом собрании в Раю рассказывали о природе демонов: коварной, порочной, злобной, уничтожающей. Демоны не способны к эмпатии, к заботе, к любви, как утверждал Гавриил. Но один определённый демон точно имел склонность к заботе. По крайней мере, об одном определённом ангеле.
Долгое время Азирафаэль пытался убедить себя, что Кроули просто пытается искусить его во имя пополнения рядов Проклятых. Даже немножко поддавался искушению тогда, когда считал это безопасным (ничего ведь дурного не случится от пары бокалов вина или от лишнего персика, или от прогулки под звёздами, так?). К тому времени, которое люди стали потом назвать Новой Эрой, он подумал, что, возможно, демон просто получает удовольствие от его общества. Им всегда было, что обсудить: и люди придумывали что-то новенькое, и работа оставляла желать лучшего. Азирафаэль так увлёкся, что только к елизаветинской эпохе заметил, что любит Кроули совсем не так, как всех остальных существ, больших и малых.
Небесные брошюры, тем не менее, выходили всё так же регулярно, заставляя колебаться между двумя равносильно правильными и желанными сторонами. Приходилось огораживаться от всего: от Рая, от Кроули, от самого себя. Выходило плохо, топорно, неправильно. Постоянно потряхивало от внутреннего дисбаланса. Только после неАрмагеддона ангел перестал убеждать себя в наличии хотя бы остатков чего-то общего с бывшими коллегами и позволил себе задуматься о действительно важном.
А важно было то, что Кроули всё ещё был рядом, помогал ему и поддерживал. Всегда был. Всегда тянулся к ангелу — взглядом, плечами, незаконченным движением руки. Азирафаэль знал за собой отчаянное стремление к другу, отмечая у себя в голове, что его руки опять направлены в сторону демона. Что все его мысли — о демоне. Мысли самого разного сорта. До неАрмагеддона он изредка позволял себе надежду на взаимность чувств, но на практике приходилось себя одёргивать, сдерживать, чтобы не сближаться с “коварным созданием”, не раскрывать себя и не навредить случайно им обоим. Теперь он мог не беспокоиться о подобном, а распланировать приведение себя в порядок.
Вот уже два месяца во время бесед в общественных местах Азирафаэль мог не сканировать местность на наличие других ангелов, мог не думать о демонических планах “врага” и вполне себе даже мог позволить свободно откинуться на спинку скамейки во время прогулки, иногда отмечая невесомые касания руки самого близкого ему существа. Он с огромной радостью принял новые правила игры. Ведь они были такими приятными, приближали его к мечте последних пяти столетий.
Он ощущал себя плотно набитым мечтой об их жизни на двоих без удушающего контроля начальства, без бесполезных заданий. Только они и эта бесконечно интересная жизнь, наполненная выдумками людей. Теперь, после неАрмагеддона, он был твёрдо уверен (хотя с начала времён он упорно внушал себе обратное), что демон считает себя не конкурентом, но другом. Это вселяло надежду. Это позволяло строить планы на будущее.
***
Кроули не мог понять, нравился ли ему обновлённый Антихристом Азирафаэль. По крайней мере, он списывал всё на дурное влияние Адама.
Уже на следующий вечер после неАрмагеддона, в Ритце, ангел сам подсел так непривычно близко, что Кроули почувствовал себя слегка некомфортно (даром, что хотел этого последнее всегда). Было тепло от улыбки Азирафаэля: тот улыбался не шутке, а как будто самому себе, своим мыслям. Глаза его блестели и иногда озорно быстро поглядывали на мгновение в сторону демона, заставляя всё внутри замирать и раскаляться. Кроули подвинул стул поближе, наполовину скрывшись под кремовой скатертью стола, и был искренне рад кондиционеру в ресторане.
Постепенно Азирафаэль расправлялся, скинув всю тяжесть небес, стал чуть ли не ростом повыше и даже почти светился, оказавшись вновь таким же неожиданно открытым (но только капельку менее нервным), как в ту первую встречу на стене Сада. Кроули стал гораздо чаще слышать от него вещи, которые уже были больше похожи на личное отношение, чем на выдержки из райских брошюр. И (с особым замиранием сердца) он слышал теперь… комплименты? Коварству, изяществу и живому воображению. Внутри все органы совершали весёлый переворот, а на лице непроизвольно появлялась улыбка.
Теперь, когда Кроули возвращался в книжный, его ожидала кружка кофе. Он чувствовал, что кофе помолот и сварен вручную и лишь самая капелька чуда позволяла ему сохраняться таким, будто это произошло мгновения назад.
Кроули не мог чувствовать любовь — эта способность была изъята из него при Падении. Но он слышал достаточно песен, подслушивал достаточно разговоров, смотрел достаточно сериалов, чтобы понимать, что она живёт внутри него. Она была такой переменчивой. Мягкая, тягучая и царапающая рёбра коготками, горячая и леденящая, заставляющая сбегать и заботиться. Ответная забота, не связанная непосредственно со спасением жизни, а только лишь с созданием комфорта персонально для него, вызывала трепет. Кроули никогда точно не знал, может ли он сам излучать любовь. Спрашивать у Азирафаэля он не хотел, боясь лишиться дружбы, а с ней и заботы, которая бесконечно грела его и снаружи, и, пробираясь с кофе, внутри.
С другой стороны, Кроули постоянно напоминал себе, что вся эта благодать проливается на него только потому, что ангелы — существа, созданные в любви и для любви ко всему сущему. Даже к демонам, если какой-то осмелится находиться рядом так долго. Азирафаэль просто перестал ощущать давление руководства и ответственности, не более, нет. Теперь Кроули не конкурент, а, возможно, приятель в его глазах, не стоит надеяться на большее. От этого было чуть-чуть больно.
***
Азирафаэль давно представлял в своих мечтах, каким он хочет видеть их общий с Кроули дом, поэтому, когда они по очереди диктовали смартфону свои требования, он всё больше переполнялся счастьем от того, насколько совпадают их представления. Их близость мышления в очередной раз приятно щекотала изнутри, распространяя мысли не только на общее жильё.
В целом, список требований получался не слишком большой, но со стороны звучал так, словно им нужно целое поместье, разве что без конюшни (никаких, чёрт возьми, лошадей). Две спальни (как будто ангел спал хоть раз за всю историю, хватит ему и чулана с креслом). Два рабочих кабинета (как будто демон работал не на улицах, плазму повесит в спальне). Кухня и оранжерея. Музыкальная комната, разумеется. Погреб — самое нужное в доме. Гараж или место под него. И неизвестно сколько (но чем больше, тем лучше) комнат под книги.
Конечно, нужна ещё комната, где можно было бы “наслаждаться обществом друг друга”. На этой формулировке Кроули не слишком весело ухмыльнулся, но тему решил не развивать. Просто забрал у ангела смартфон и вручную заменил этот пункт на “просторная гостиная”.
— Таааак, — протянул он. — Вроде, основное всё. Остались сущие мелочи: решить, платим ли мы настоящими деньгами, нанять толкового управляющего для твоей лавки — и найти достойный дом.
Лицо ангела в недоумении поморщилось:
— Управляющего? Но, дорогой мой, зачем? Я уверен, что ты сможешь научить меня работать — как ты сейчас говорил? — онлайн. Тем более, ты прекрасно знаешь, насколько далеко я захожу в своём желании не продавать свою коллекцию. Давай лучше сосредоточимся непосредственно на доме.
Азирафаэль прекрасно понимал, что это всё только начало долгого пути бюрократических страданий. В конце концов, он сам лично покупал свою лавку, а не подменил имя в реестре собственности, как некий демон. Маловероятно, что законы Британии сильно изменились за двести лет (что они вообще хоть сколько-нибудь изменились), поэтому пока просто не хотелось об этом думать, а хотелось наслаждаться процессом поиска. Он поёрзал от нетерпения, притёршись боком, и стрельнул своим отработанным веками выпрашивающим взглядом.
“Сатана, дай мне сил”.
***
Они решили пока не уезжать с островов, слишком много забот для такого спонтанного решения (по невысказанному мнению обеих сторон, нужен был тщательно продуманный план). Пара-тройка часов понадобилась, чтобы прошерстить бóльшую часть сайтов с недвижимостью и обнаружить, что дом, точно соответствующий всем их запросам, всего один во всей чёртовой Британии. По мнению Кроули дом выглядел как пряничный домик на Рождество, не хватало разве что разбросанных полосатых леденцов на лужайке перед ним. Азирафаэль тоже так считал, и дом ему очень понравился.
Человеческие дома недолговечны. Лавка Азирафаэля пережила многое за свои двести с хвостиком лет, но и выглядела она на весь свой возраст, даже будучи обновлённая Антихристом. Вероятно, здание проживет без вмешательства чудес ещё не больше двухста лет, хотя его могут захотеть снести, чтобы освежить район. Их будущий дом (Азирафаэль уже начал думать об этом симпатичном месте только так), их будущий дом был молод, вероятно, даже построен сразу на продажу; наверное, не стоит ожидать, что он продержится хотя бы сто лет, но для старта неплохо. И Кроули полностью согласился с этой мыслью, когда она была высказана вслух.
В целом, Кроули был готов просто остаться жить на диване в книжной лавке. И городские развлечения близко, и ангел под присмотром, и растения не забалуют. С другой стороны, въехав в новый дом, он потерял бы только развлечения, да и то, до них можно было домчаться с ветерком. И как же притягательно прозвучало “наш будущий дом” от Азирафаэля.
Скинув заявку на просмотр риелтору, они решили отметить своё будущее ещё бутылочкой вина.
========== Часть 3 ==========
Риелтор встретила своих клиентов с профессиональным радушием. Ей казалось чем-то нереальным, настоящим чудом, что заявка на просмотр её первого же крупного проекта поступила буквально через час после выставления дома на продажу. Дом был несколько своеобразным и снаружи, и внутри, да и объявление было выставлено специально в ночи, чтобы успеть утром ещё немного обдумать детали до первых звонков, но она была разбужена тонким пиликаньем уведомления. Свинство, конечно, но встреча была назначена, а будильник переставлен на час пораньше.
Пришедшие на встречу мужчины представились как Кроули, который ночью и назначал встречу, и Фелл. Среднего возраста. Контрастные. Явно не родственники и не деловые партнёры. Странно напряжённые. Мистер Кроули после выхода из машины и до начала осмотра молча слушал риелтора, скрестив руки на груди, а мистер Фелл, казалось, вообще был в полуобморочном состоянии, но, зайдя в дом, немного успокоился.
Они держались немного в стороне друг от друга, но явно обращали внимание на одни и те же детали дома, хоть и вразнобой. Они не задавали вопросов, в отличие от обычных клиентов, а просто молча осматривали каждый угол, странно принюхивались и трогали каждую поверхность, кроме разве что потолка. Затем, не сговариваясь, они как будто поделили дом на квадраты, и каждый изучал свой участок. Слегка сонная риелтор сопровождала их перемещения комментариями механическим голосом о площадях комнат, материалах отделки, качестве проводки, составе воды в местном водопроводе, заодно рассказала всё, что знала, про ближайшую деревеньку. Молчание клиентов становилось некомфортным.
***
Весь час с четвертью до дома оккультные силы ехали без обычных разговоров. И даже без панических замечаний Азирафаэля об абсолютно убийственной скорости и манере вождения. В машине тихонько играл Моцарт (ангел закинул диск в бардачок в прошлую поездку, буквально дней пять назад), и только музыка немного оттеняла напряженность в салоне.
Азирафаэль мучительно думал, что всё-таки слишком расслабился и поэтому всё идёт наперекосяк. С каждым дорожным столбиком он накручивал себя всё больше.
Кроули думал, что ангел расслабился недостаточно, и не знал, что ему теперь с этим делать.
***
В какой-то момент риелтор заметила, что в замке крепко сцепленных рук блондина сверкнуло кольцо. В её забитой мыслями о сделке сонной голове начала разворачиваться логическая цепочка. Конечно же! Они пара и ищут себе дом. Кольцо (после внимательного изучения) оказалось на непривычной руке, но это ведь не запрещено законом. Риелтор присмотрелась ещё тщательнее — и, о боже, оно было на мизинце. У мистера Кроули кольца не было. От сформировавшейся картины мира отказываться не хотелось (или не хватало мощностей для раскручивания другой мысли), поэтому, хотя и странным образом, всё сразу встало на свои места.
Кое-кто, очевидно, накосячил с кольцом и купил его как на свои хрупкие пальцы. А кое-кто второй обиделся и теперь с ним не разговаривает. Так иногда случается, даже среди знакомых были примеры. Глупости, конечно, но такой уж встречается склад характера. Королевы драмы, пф. Это объясняло и подрагивающие губы мистера Фелла, когда он украдкой поглядывал в сторону жениха (конечно, он уже простил, ведь принял же предложение, но хочет ещё показательно подуться), и то, что мистер Кроули каждую секунду, в которую не был занят осмотром дома, был весь устремлён каждой частичкой тела к своему партнёру (возможно, он не может понять, зачем обижаться из-за такого легко исправимого пустяка).
Неужели для этих двоих Событие произошло только вчера, сразу, как была назначена встреча? Тон беседы был спокойным, хотя в голосе мистера Кроули сквозили пьяные нотки. Возможно, это был бокал вина для храбрости (в его-то возрасте). Кажется, кто-то романтик, несмотря на мрачный внешний вид.
***
Утром об их молчание можно было порезаться. Оно наполняло всю книжную лавку, и об него, кажется, даже ударялась книжная пыль, струящаяся в лучах света.
Их обоих это угнетало, но оба не знали, как начать диалог. Шесть тысяч лет жизни не смогли подготовить их к подобному разговору.
Кроули сказал первые с ночи и на ближайшее время последние слова: “Поехали, ангел”, — и быстро вышел на улицу к своей Бентли.
С глубоким вздохом Азирафаэль проследовал за ним.
***
В доме был осмотрен, ощупан и обнюхан каждый уголок. Риелтору даже показалось, что один уголок был облизан (по крайней мере, она видела, как мистер Кроули быстро стрельнул неприлично тонким языком, параллельно принюхиваясь).
— Милая барышня, — риелтор чуть не подпрыгнула от неожиданности, забыв, что клиенты всё-таки умеют разговаривать. — Не могли бы Вы показать нам и земли при этом доме.
Да уж. Разговаривал мистер Фелл так же винтажно, как и выглядел. Риелтор заметила, как мистер Кроули поморщил нос при такой формулировке, но всё равно видно было, что его это, скорее, забавляет, чем раздражает.
Двор можно было назвать безграничным: с трёх сторон он был окружен обычной для загорода стеной высотой по колено из камней и мха, но четвёртая заканчивалась обрывом (достаточно высокий, чтобы не залезали всякие проходимцы, достаточно низкий, чтобы не умереть при падении, а вызвать себе скорую, лёжа на песке). Под обрывом был пляж, в хорошую погоду заполненный местными жителями; набегая на песок, шумели воды Ла-Манша. При достаточно мощном воображении (или с превосходным зрением) можно было увидеть Францию где-то вдалеке.