А вот желтая броня Бамблби.
Без охраны и блокираторов… и с фиолетовой инсигнией прямо над искрой. Да ладно…
В отличие от Оптимуса, Дрифт кое-что знал о переписывании и перепрошивке. В первое время поля у таких ботов дёрганые, словно изорванные в клочья и сшитые заново. Чего у жёлтого… нет, золотого трансформера совершенно не наблюдалось. И даже наоборот…
Они конечно не были такими близкими друзьями, но намётанный взгляд разведчика всегда замечал зажатость полей младшего меха, сейчас же полностью исчезнувшую. Только не говорите, что пчела всё это время…
— Голдвайсп, — Турмоил чуть склонил голову в приветствии. — Чем обязан?
— Турмоил. Дэдлок. — Бывший Шмель чуть улыбается и явно не испытывает никаких проблем от прожигающих спину автоботских взглядов. — Мне бы твоего мечника утащить на разведку, — говорит он старшему десептикону. Бросает взгляд на Дрифта и как-то странно замирает, смешно округляя голубую оптику.
— Что-то не так?
— Да. Не так. — Бывший автобот демонстрирует всё большую степень изумления. — Забудь, что я только что сказал. Ему нельзя в разведку.
— Э-эт-то почему еще? — от растерянности и возмущения — так вот, кто был предателем! — у Дрифта даже начал сбоить вокалайзер.
— Потому, что заискренным нужен покой и комфорт, — бывший Шмель наставительно покачал пальцем. — А кишащие всякой дрянью руины с этими понятиями не согласуются.
— Заискренным? — недоверчиво переспросил Турмоил.
— Заискрённым. Вторая искра уже чувствуется, — вздохнул золотой кон, рассматривая белого мечника. — Я за вас, конечно, рад, но когда успели-то?
Дрифт молчал, не зная как реагировать то ли на шутку, то ли на правду. Да нет, не может быть…
— Так, пошли к Хуку, быстро! — Бамблби… или, наверное, теперь Голдвайсп? — схватил его за запястье и потащил в сторону медицинского корпуса.
Мнения Турмоила он, что показательно, даже не спрашивал. А командир, не говоря ни слова, последовал за ними.
В медблоке, уже лежа на платформе, Дрифт наконец-то осознал новость. Десептиконский медик водил сканером по его корпусу, Турмоил стоял у платформы, защелкнув маску, а Бамблби крутился рядом, излагая теорию резонанса искр и старую легенду о благословении Праймаса.
В итоге оказалось, что Чтецы Искр определяют заискрённость быстрее медицинского оборудования.
— Я тебя прикончу! Турмоил, ты покойник! Нашёл время!
— Тихо-тихо-тихо! — Голдвайсп удерживал Дрифта поперёк корпуса и честно старался не смеяться. — Тебе нельзя нервничать!
Турмоил выглядел растеряно, но виноватым себя не чувствовал.
Он был полностью и беспардонно счастлив. Теперь его белое сокровище точно никуда не сбежит.
========== По следам прошлого 1 ==========
Где он ошибся?
Ряды символов бегут перед оптикой — ровные, бесконечные. Спокойные и умиротворяющие. Тут все ясно и просто — логистика, дело, не требующее большого труда — нужны лишь внимательность и немного знаний. Но ее много, очень много на разрушенной планете.
Он работает.
Он работает хорошо и добросовестно, не пытаясь навредить. Потому, что от его работы зависят жизни его соратников, автоботов, отправленных на восстановление планеты. Глупо было бы вредить по мелочи, особенно, понимая, что нехватка оружия, инструментов, деталей и энергона в первую очередь скажется на автоботах. В кишащих всякой дрянью руинах и под надзором победившей стороны… экономить на себе десептиконы не будут — и любую недостачу компенсируют за счет проигравших.
Поэтому он работает хорошо, радуясь количеству дел, позволяющему торчать за терминалами почти безотрывно. Он спокоен — как и всегда, он не обращает внимания на попытки работающих с ним десептиконов его зацепить, затеяв ссору.
Ему некогда. Он занят.
Но никто не догадывается, что занят он не только той работой, которая у всех на виду. Его процессор способен обрабатывать гораздо большие объемы информации, и он думает… анализирует… ищет…
Где он ошибся?
Он проверял всех, кто поднимался достаточно высоко по карьерной лестнице, каждого офицера и почти всех командиров. Так как же так вышло, что Бамблби…
Десептиконы особо и не скрывали, кому обязаны победой. Вот было потрясение! Почему-то его Проул в расчёт никогда и не брал. А должен был! Ведь тот побывал в плену, не у кого-нибудь, а у самого Мегатрона! И отделался так легко — всего-то голосом, если подумать.
Тактик даже Дрифта подозревал — особенно Дрифта! А этот… спарк… ведь не было ни следа переписки личности, ни тени фальши!
До горечи обидно.
И злиться можно было только на себя. За свою ошибку. За свой промах.
— Ты закончил? — спросили за спиной.
А вот и главная его проблема.
— Нет. Мне ещё многое нужно сделать, Тарантулас.
— Скоро начнётся новый суточный цикл. Хватит. Тебе необходим отдых.
Медленный вдох — и выдох. Спокойно.
— Сейчас.
Он уже знает, что произойдет, если он попробует спорить. Его просто возьмут в охапку и пронесут по всей базе десептиконам на радость.
Это совершенно ни к чему.
Он отправляет коллегам уведомление об уходе, поднимается, и на миг замирает — затекшая спина и не зажившие до конца повреждения отзываются тянущей болью. Шлак, неудачно… Паук слышит, как на клик сбивается вентиляция, и прекрасно понимает, что к чему. Полуорганические манипуляторы обхватывают корпус.
— Не надо.
Конечно, он не просит. Просто надеется, что надзиратель послушает его. Примет во внимание его желание не устраивать развлечения для охраны комплекса, следящей за камерами.
— Хорошо. Пойдем.
Они идут к выходу, и редкие автоботы, попадающиеся на пути, смотрят такими глазами, словно его ведут на казнь.
И не удивительно. Вид у его… куратора, специфический. Ему самому пришлось долго привыкать, но здесь проще — всё же он видит его каждый день, не по одному разу.
Паук идёт не спеша, подстраиваясь под шаг тактика. До жилых отсеков идти не долго. Отдохнуть, и правда — надо бы, но Проул не может себе этого позволить. Ему надо работать — ночные часы самые продуктивные, нет необходимости отвлекаться на другие задачи.
Увы, Тарантулас следит, чтобы он действительно уходил в офф. И обмануть его получается не часто.
— Я осмотрю твою спину, — говорит он, открывая дверь.
— В этом нет необходимости.
— Ты говоришь глупости и сам это знаешь.
Он молча пожимает плечами.
— Вы, автоботы, забавные существа, — продолжает паук. — Казалось бы, имея такого врача, как Рэтчет, можно и побольше знать о том, как о себе заботиться… чтоб пореже попадать в ласковые руки медицины. Или это своеобразный протест? Как спарки, когда они в определенном возрасте начинают дурить и делать все наперекор воспитателям.
— Это просто усталость.
— Это не просто усталость, а удар Мегатрона, который ломал и более крепких противников. Конечно, белый лидер прекрасно умеет рассчитывать силу, но лучше держать твое состояние под контролем. Тебе же не нужны проблемы с нейростволом?
Проул только скрипнул дентапластом, не в силах оспорить истинность слов. Налетев в общей схватке на десептиконского вождя, он на всякий случай простился с жизнью, и собственное выживание, как и передачу под опеку, отнес к желанию Мегатрона поиздеваться над поверженным врагом…
— Я не медик, однако в данном случае, могу и хочу помочь. Не упрямься, ведь это не первый раз. Или все же будет лучше, если я отведу тебя к Хуку?
— Зачем тебе это? — Мрачно сверкнул оптикой тактик.
— Потому, что могу, и потому, что хочу. Итак, мы договорились?
— Да.
Протестовать было бы глупо. К тому же — и правда, не первый раз. Было время привыкнуть и принять собственническое отношение Паука, тем более, что пока он не переступал границ навязчивой заботы.
Кварта у них была одна на двоих, но просторная, и когда Проул отошел от шока, вызванного поражением и такими крутыми переменами в активе, то смог заметить и удобство и уют нового жилища. А мягкая платформа была достаточно широка, чтобы не мешать друг другу, хотя Паук все равно притягивал оффлайнового тактика к себе. Но на удивление не лез в порты, и довольно скоро Проул привык воспринимать куратора, как элемент платформы. Мягкий, подвижный элемент с функцией массажа… для него это было особенно важно. Когда сконструирован так, что ни на спину, ни на грудь нормально не ляжешь — начнешь ценить то, что кто-то делает для твоего комфорта.
Вот и сейчас все было, как всегда. Паук устроил его на платформе, подцепил с полки манипулятором баночку смазки, а Проул привычно развел дверцы пошире, заодно приподнимая броню на перехвате талии. Тарантул погладил его по шейным магистралям, одновременно, вероятно, случайно, коснувшись паховой брони…
И свет в оптике окрасился фиолетовым, а потом померк.
…Онлайн.
Проул включил оптику, растерянно мигнул, заставив ее перезагрузиться. Что произошло? Казалось, в кварте Оверлорд погулял — все перевернуто, изломанно, сорвано с креплений, на стенах вмятины… он шевельнулся, и понял, что связан упругими нитями паутины.
— Эй… — вокалайзер скрипнул, как заржавевший. — Тарантулас?
— Я здесь, — отозвались из другого отсека. — Ты успокоился, или все еще хочешь перегрызть мне магистрали?
— Что?.. — В голове было тяжело, словно после предельных нагрузок.
— Ты не помнишь? — Паук вышел на освещённое место. Выглядел он… помятым. И растерянным.
— Не помню? То есть… это я тут все…
Паук отправил ему видеоролик, и Проул с большим изумлением увидел, как из сдержанного, разумного и контролирующего себя меха в один миг превращается в обезумевшего зверя.
Ступор был долгим. Тарантулас терпеливо ждал, а Проул пытался найти причину, вызвавшую такое буйство. Казалось, его переключили, как запрограммированного смертника, но чем и зачем? Паук не произносил никаких слов, значит, причина могла быть в случайном сочетании посторонних звуков, запахов, цветов или картинок…
Шлак.
Он дрогнул, пытаясь успокоиться, вентиляция захрипела. Тактик немногого боялся в своем активе — его не пугала боль, не пугала возможность остаться калекой. Дезактива он тоже не боялся. Сильно — до близости к определению «страх» — его тревожила вероятность обнародования неких сведений о его работе на посту помощника Оптимуса Прайма. И вот теперь он оказался лицом к лицу с тем, чего по-настоящему боялся, искренне и глубоко.
Потерять контроль.
Потерять себя.
Оказаться во власти слепых порывов, не понимать причины своих поступков, наконец — попасть под власть кого-то, кто будет смеяться, наблюдая за мечущимся корпусом и безумно мерцающей оптикой на искаженном фейсплейте…
— Я… не знаю, что случилось… почему я… — Он сбился на шёпот.
Оценив состояние тактика, Тарантулас понял, что ответов от него вряд ли добьётся. Страх, отразившийся на фейсплейте автобота, сказал больше него самого.
— Проул, — он позвал впадающего в панику меха. — Я сейчас развяжу тебя, хорошо?
— Ты… уверен?
— Один раз я тебя уже скрутил. — Паук подошёл ближе, стараясь двигаться спокойно и плавно, не провоцируя на угрозу.
Он отправил по закрытому каналу сообщение Хуку с записью произошедшего. Здесь нужны медики, его знания слишком поверхностны. Возможно, даже Саундвейв… или его партнер-искрочтец.
Повинуясь определенному импульсу, псевдоорганические нити распались, и тактик тяжело рухнул в подставленные манипуляторы. Сил не было — корпус казался застывшим, и Проул не стал сопротивляться, когда его осторожно уложили на пол. Спина отозвалась болью.
— Возьми, — Паук протянул ему маленький куб энергона, не простого, а высокоочищенного, как для спарков или больных. — Сейчас придет Хук. Рэтчет слишком далеко, — пояснил он.
Автобот ничего не ответил, мелкими глотками выпивая энергон. В корпусе поселилась неприятная, нервная дрожь, и он был согласен на Хука — лишь бы скорее сказали, что с ним случилось, и что ему делать теперь.
========== По следам прошлого 2 ==========
Медик что-то хмыкал почти беззвучно, посвистывал вокалайзером, водя сканером над все еще нервно вздрагивавшим автоботом. Конечности просветил мельком, надолго задержался у тазовой и брюшной секций, а над шлемом откровенно завис. Сканер работал, и Тарантулас считывал данные, стоя за плечом Хука и все больше мрачнея.
Тазовая секция — следы полной замены интерфейс-систем. Брюшная секция — следы вскрытия гестационной камеры. Центральный процессор — следы вмешательства мнемохирурга.
— Шлаковы дела, — заключил Хук, и свернул сканер.
Оптика Проула замерцала. Тарантулас напрягся, готовясь ловить взбесившегося тактика, но Хук, как ни в чем не бывало, продолжил:
— У вас, пациент, налицо все признаки крайнего истощения нейросети! Судя по всему, система принудительного выпадения в оффлайн вами была блокирована, и ваш корпус нашел другое решение — срабатывание боевых протоколов, дабы вырубиться чисто от недостатка энергии. Повезло еще, что в кварте, а не где-то еще.
— Ясно, — автобот отчетливо расслабился. — Но я должен работать…
— Отдохнуть вы должны, а работать потом. Иначе хуже будет, — припугнул медик. — Рекомендации: привести в порядок системы отключения, выпить энергона — и в оффлайн. И никакого таймера! Он не для того поставлен, чтоб меха без нужды надрывали корпуса. Узнаю, что включаете таймер без нужды — демонтирую, ясно? Ваш процессор нам нужен в рабочем состоянии — только поставки наладились, угодите на лечение — кто за вас работу сделает, гештальт?
Проул растерянно мигнул линзами, глядя на медика, как на заговоривший камень. Казалось, изумление автобота можно было пощупать.
— Х-хорошо. Я… отдохну.
— А я за этим прослежу, — вставил своё слово Паук.
Когда нервного Проула еще раз уверили, что всё это просто стресс и усталость, а затем уложили в принудительный оффлайн, Хук отозвал Тарантуласа в другой отсек.
— Что ты понял?
— Что дела шлаковы, — отозвался Тарантулас, вспоминая данные с экрана. — Я не проводил глубокое сканирование и не знал об этих повреждениях. И, судя по характеру травм и сегодняшней вспышке, Проул и сам мог о них не знать.
— Ты прав, — медик щелкнул суставами пальцев и покачал головой. — Я слышал о подобных случаях, ну, как слышал — медицинская страшилка, одна из многих, о которых впоследствии выясняется, что не байка, а жуткая правда. Картина — один в один… похоже, твой автобот из тех спарков, которых сенаторы специально набирали для развлечений. Коннектиться с интерботами им порой становилось скучно, вот и делали себе игрушки из спарков, брали, вроде как, на воспитание, а потом… ну, медики и мнемохирурги потренируются, а спарк останется на первый взгляд здоров и нормален, и по уши благодарен опекуну-сенатору. Ты же видел, ремонт был произведен качественный, следы почти незаметны — это я недавно сканер сменил, благодаря твоему подопечному, кстати. А вот потом, со временем, кто раньше, кто позже… кто процессором подвинулся, кто на определенное место ржу подхватил — замененные системы особого отношения требуют, а кто им вообще о замене скажет? Автоботские медики, они же, оквинтеть, какие тактичные, особенно тогда, когда за излишнюю заботу о пациентах можно лично от Сената неприятностей огрести.
— И что происходило с этими спарками потом?
— Ничего хорошего. И даже не в замененных системах дело — проблемы были в головах. Это только идиоты думают, что память можно стереть, как пятно с брони, бесследно. Нет таких мастеров, что могли бы совершенно незаметно влезть в чужую голову, что-то там подправить, и пациент бы потом прекрасно себя чувствовал, вообще нет таких в природе, понимаешь? Удачная операция для мнемохирурга означает не «без последствий», а «с минимальными последствиями», и мастерство — не переписать чужую личность, а насколько эта личность потом будет нормальна. Если пациент пригоден для функционирования в обществе — хорошо, если он при этом приносит пользу обществу — отлично. А если он, вернувшись с работы в кварту, выпадает в истерику, или не переносит интерфейс, или страдает фобиями и паранойей… кстати, вот Ред Алерт — типичный пример… тут, как говорится, «проблемы Каона не волнуют Аякон». Реакции останутся, глубинные поведенческие архивы останутся… Проулу сильно повезло — вмешательство в процессор перенес и занял не последнее место в обществе. Счастливчик, иначе и не скажешь. А истерическая агрессия в ответ на интерфейсные намеки — мелочь в сравнении с тем, что могло быть.