Миссис Маллен – Вирджиния – производила совсем иное впечатление. Радостная, общительная и полная любви она словно освещала все вокруг. Даже когда она смеялась, неприлично громко, никто ее не осуждал и даже пожилые люди невольно улыбались. То, что она соединила свою судьбу с Хагерти Маленном казалось странным даже их детям – Колетт и ее старшему брату. Они познакомились на какой-то из служб. Был праздник, и Вирджиния должна была там присутствовать. Они встретились раз, два, а на пятый уже сбежали вместе. Дальше шла часть, о которой Сэм Винчестер не знал, а Каин немного посмеивался. Колетт тоже сперва казалось это смешным, но было что-то, что затыкало ее каждый раз. Рано расписавшиеся, молодожены Маллен пережили свой конфетно-букетный период, и далее последовал череда ссор и ругань. Как правило, они всегда были основаны на фанатизме Хагерти, но вслух об этом не говорили. Мать тогда была беременна, особенно вспыльчива, но отцу не дано было это понять. Он ушел, когда Вирджиния была на восьмом месяце беременности. Старший брат Колетт родился через неделю, и Вирджиния назвала его Белиаром. Когда отец все-таки одумался и вернулся, он был в гневе. В семью вернулся, но сына называл Билл. Имя Колетт дал именно он.
Давление отца было слишком велико, постепенно, он начал подавлять мать. Дети, в абсолютно равной степени, были подвержены «очищению» и прочей ересью каждый раз, когда отца переклинивала. Мать стала совсем уже куклой в руках Хагерти и не могла выступить против, хотя по началу защищала сына и дочь. Когда в мае прошлого года она скончалась, Колетт поспешила покинуть дом и отправилась учиться в другой штат. Хорошее образование она могла получить и в родном штате, но настолько хотелось сбросить с себя всю эту творившеюся ерунду, что наплела отцу про то, что просто уезжает чтобы обрести единство со своей душой и Богом. В итоге, она сняла все деньги с маминой карточки – то, что ей завещали – и уехала. Про то, что никуда она не доехала, а завела роман с Каином знал только брат. Конечно, немного поворчал, но ничего отцу не сказал. Колетт иногда связывалась с отцом, в основном, когда Каина не было дома. Однако чаще, она общалась с братом. Белиар всегда думал, что выражение «настоящий демон» имеет лишь переносное значение, немного нервничал, но Колетт представляла, что будет, узнай отец исинное значение этих слов. Белиар, Колетт почему-то всегда была в это уверенна, явно будет в восторге от того, что у его «младшей сестрёнки» отношения – или подобия на отношения – с первенцам Адама и Евы.
Сэм знал лишь то, что ее отец – фанатик, а мать умерла. Больше рассказывать желания не было. Перед самым уходом, Дин отдал Колетт книгу, старую и потрепанную. Похожие хранились у Каина дома. Винчестер объяснил, как призвать Каина, оставил ей, с большой неохотой, нож Руби и они распрощались. Сэм, немного помедлив, сказал, что они оставили деньги и еду дня на три. Колетт почувствовала себя жалкой. Хлопнула входная дверь. Колетт осталась одна.
В течении всего дня Маллен в одиночестве слонялась по номеру. По телевизору не было ничего интересного. Только люди в костюмах, рассуждающие о рынке капитала и спортивные программы. В конце концов, отыскала кое-что интересное: заключительные части биологоческой передачи о защитной окрасе животных. В основном показывали птиц и насекомых, которые, чтобы уцелеть, маскировались под листья, камни или под других животных. Колетт даже сначала заинтересовалась, но передача слишком быстро подошла к концу, сменившись репортажем о кондитерской фабрике. Маллен снова осталась без дела.
Чуть позже за ужином, она погрузилась в чтение книги, что дал ей Дин − книжица, обитая блёклой кожей, покрытая пылью, казалась невзрачной - хотя на обложке и угадывался каприз владельца (или владелицы?): по периметру и по корешку шла вязь из золотистых парчовых нитей, образуя как можно более простой узор. Однако в глазах Колетт, которая собиралась поступать на Изящные искусства, сия вещица смотрелась достаточно богато, чтобы определить в ней принадлежность к знатному роду. Если этак книжка останется у нее после возращения домой – в дом Каина – можно будет расспросить у него. Колетт пролистала пожелтевшие листы от корки до корки - мелькали различные записи и зарисовки, изложение мыслей явно кого-то начитанного, полноценно вкусивших плод запретных знаний. Кем бы не был владелец (или владелица) книги, он явно увлекался алхимией, и это подтолкнуло к мысли, что это был скорей всего мужчина – обычно это мужская стезя. Бывший хозяин книги увлекался гербологией, и…. да, там были и выдержки из Библии! Однако, если одни цитаты были просто переписаны, то напротив других (и контекста) хозяин излагал свои сомнения и рассуждения (а также, по поводу слов и действий некоторых священнослужителей). Колетт на секунду возмутилась
«Сомневаться в Святом Слове! Да как это можно, как посметь подвергать сомнению Писание и слова посредников?! Допускать то, что они лгут?!»
Но после вспомнила, что сама является «подругой» Первого демона и успокоилась. Дальнейшие страницы рассказывали о том же самом - об алхимии, ботанике, религии (и философии). Вот наткнулась Маллен и на оккультизм. Простейший. Сие было лишь началом великого познания, незначительные отметки. И как венец всего написанного, посередине книги был в подробностях расписан обряд призыва Рыцаря Ада. Колетт мгновенно стало дурно, и она резко выдохнула. Ужин остыл, доедать его не хотелось. На самом деле Колетт просто храбрилась. Старалась не думать о том, что может решить на ее счет Каин. Все эти тридцать два часов она старалась гнать только одну мысль – ее пытала, осквернила Аббадон. Каин полюбил в ней – кроме образа свой первой жены, конечно – только эту ее чистоту и наивность. Что будет после всего этого, думать страх как не хотелось…
Все ингредиенты нашлись в тумбочке около ее кровати. Пять минут Колетт тупо читала сделанные в ручную маркировки и сам обряд. Пару раз прочитала само заклинание, которое без транскрипции Сэма вряд ли поняла. Храбрилась. В голове мелькнула шальная мысль, плана: «Нужен ли тебе этот обряд?» Деньги есть. Села в автобус, попутками добралась до дома – до дома Каина – и там уже выяснять отношения. Нет, то что он ее в течение недели никуда одну не выпустит было совершенно ясно, и если все обойдётся только этим, Колетт была бы счастлива… Только вот женская интуиция никак не замолкал. Что-то должно произойти, что-то неприятное, причём очень скоро.
Смешать в нужном порядке и прочитать заклинание. Должно получится. На последнем слове запнулась: а что если ее сначала услышит не Каин, а другой демон. Будет ли он пытать ее как Аббадон или испугается гнева Каина? А что если ее услышит сама Аббадон, а не Каин? Колетт яростно мотнула головой, злясь на саму себя. Надейся на лучшее – именно так говорила ее мать. Обычно, отец еще правда добавлял «Всегда верь в Господа, ибо он укажет тебе премудрые пути», но тут это явно было лишним. Хорошо, надеяться в лучшее, так надеяться в лучшее.
Первое, что произошло, после того как Колетт закончила, это вырубила все пробки. Свет погас во всем мотеле. Маллен несколько испугано завертела головой. Ну и что теперь делать?! Хорошо, без паники. Пока неизвестно, получилось или нет. Если получилось, то уже спустя пару мгновений, злой Каин появится перед ней и Колетт придётся не сладко. Если не получилось, то дело обретает совсем жуткий оборот. Девушка выдыхает, что-то шепчет одними губами – сказать то нельзя, языка нет, спасибо Аббадон – и поворачивается. И как в самом дешевом роман утыкается во что-то теплое, но твердое. Прелесть! Демоны? Аббадон? Винчестеры?
− Не совсем, Колетт. – Маллен быстро и свободно выдыхает и обнимает Каина. Нежную щеку царапает грубая ткань Каиновского плаща, и Колетт мгновенно узнает его – именно в нем появлялся Каин в ее кошмарах. В этой одежде Каин ходит убивать.
− Где ты была? – голос Рыцаря убийственно спокоен, но Колетт едва не шарахается в сторону. Каин не даёт ей даже шелохнуться, обнимая так, словно пытаясь сломать ребра. Возможно, именно это он и хотел сделать.
Колетт открывает рот, чтобы что-то ответить и внезапно вспоминает о том, что говорить не может. Ее начинает бить крупная дрожь, и Каин отстраняется, обеспокоенно смотря в любимое лицо. Колетт прикрывает глаза, стараясь не расплакаться хотя бы перед ним, потом снова открывает и медленно качает головой.
− Что? Ты кого-то покрываешь? – Колетт порывисто выдыхает, но тут же приходит другая идея. Он же прочитал ее мысли и ответил, так может… Девушка, под удивленный взгляд рыцаря, указывает на свой висок, потом на него и, чувствуя себя дурой, спрашивает:
«Ты же умеешь читать мысли? Слышишь меня сейчас?»
− Да. – озадаченно отвечает Каин. – Только я не понимаю, почему бы тебе не ответить вслух?
«Аббадон отрезала мне язык».
Каин каменеет. Она видит, как его лицо приобретает бесстрастно-отстраненное выражение. Первый порыв – убежать, чтоб не стать его мишенью, но Маллен упорно стоит на месте. Она видит, как руки Каина сжимаются, словно пытаясь удержать невидимый клинок, как правую руку едва заметно потряхивает. Метка. Колетт делает шаг в сторону, чувствуя на себе тяжелый взгляд голубых глаз. Перед глазами проносится Аббадон с горящими глазами. Она всегда внушала ужас Колетт, хотя та даже не знала, как Рыцарь выглядит. Просто бессвязные кошмары, всегда полные боли. Теперь же эти кошмары стали реальны, приняли вполне точный образ. Пытки, которым ее подвергли, только страх и бесконечная боль от искусных пыток. Пыткам, которым…
− Рыцарей обучал я. Весь демонский орден создан моими руками, и Аббадон в том числе.
Каин вскидывает голову и смотрит на сжавшуюся Колетт.
− Прекрати об этом думать. – мягко приказывает он. Колетт становится смешно от мысли, что этот приказ звучит как просьба. – Ты же знаешь, я с ними завязал и перебил их всех.
«Не всех ты убил, и Аббадон видимо с тобой не завязала».− напоминает Колетт. Каин выдыхает, явно не зная, что на это ответить. Колетт права. Его главная ошибка в том, что он не убил Аббадон. Он дал обещание, нарушать которое не собирался, однако… Новые обстоятельства, новые покушения, но Колетт жива и не требует от него прекратить. Возможно ли, только возможно, что он может взять Клинок и самолично прикончить Аббадон? Не поддастся ли он власти метки и Клинка, если Колетт будет рядом? Будет живой.
«Хорошо, я хочу уйти отсюда. Не перенесёшь нас к себе?» − Каин совершенно машинально кивает, все еще думая о том, что может прикончить Аббадон. Протягивает руку Колетт, и та принимает ее с секундным колебанием. Демоны, по крайней мере Каин, вовсе не холодные, а очень даже теплые. В его объятьях очень удобно. Почувствовав, как ноги отрываются от пола и словно растворяются, Колетт внезапно ощутила сильную слабость и головокружение – они не часто перемещались подобным образом.
В гостиной царит полумрак, разгоняемый только единственным торшером. Колетт молча – иначе быть не может – проходит к противоположной стене и включает свет. Глаза режет от яркого света, и Маллен пару раз моргает, прежде чем привыкнуть к свету.
«Сколько меня не было?» − поинтересовалась Колетт, оглядываясь так, как обычно делают люди, вернувшиеся домой после долгой отлучки.
− Два дня. – последовал лаконичный ответ. – Прибавляем еще пару часов.
Колетт протягивает «Ммм», потому что на другое не способна. Ей то казалось прошло больше времени. Чувствует, как Каин прожигает ее спину взглядом голубых глаз. До ужаса боится повернуться, встретится взглядом с расплавленными сапфирами. Это был одно из тех мгновений, когда Колетт до дрожи в коленках, до смерти, боялась своего… возлюбленного, если на то пошло. Поэтому Маллен делает вид, что ей безумно интересно, что творится в комнате. Неловко поправляет рукава рубашки. Вспоминает, что по-прежнему одета в рубашку Дина Винчестера.
«Я, пожалуй, пойду переоденусь». – мысленно оповещает Колетт, и направляется к лестнице. Легкое дуновение ветерка извещают о передвижение Каина, и прежде чем Колетт успевает повернуться, ее руку, выше локтя, сжимает Каин. Настойчиво, но аккуратно. Колетт бросает взгляд сначала на остановившую ее руку, потом посмотрела в глаза Каину. Прямо, без страха. Потому что не всегда то, чего мы боимся так страшно. Посмотреть в глаза своему страху, верно? Ну вот, Колетт это сделала… и нечего. Ничего, кроме вопроса в глазах демона.
− Это была только Аббадон? Или кто-то еще. – Колетт смотрит на Каина, слегка хмурится, словно спрашивая его, зачем ему это знать. Потом просто равнодушно пожимает плечами, из-за всех сил надеясь, что ноги не подкосятся прямо сейчас. От внимательного взгляда, от плохих воспоминаний, от внезапно засаднивших ран.
«Сначала, я подумала, что это Кроули. Ну, это и был он. Аббадон, кажется, просто заняла его сосуд, или поддавила его. Не знаю. Кроули… Кроули не мог такое сделать, он тебя боится. Я так решила. А вот Аббадон…». – Каин сжимает челюсти, и тот звук холодком отдается в позвоночнике. Рука, однако, крепче не сжимается, и Колетт не больно – просто неуютно. – «Она наделась, что ты либо вернешься к ним, либо убьешь Кроули. Винчестеры, кажется, в ее планы не входили».
− Она что-то еще говорила? – слова вылетают с каким-то нечеловеческим свистом, словно Каин говорит, превозмогая боль. Предательский смешок вырывается, стоит осознать, что все, что сказала Аббадон (из лжи) – тупая шлюха. Единственная неправда. А все остальное… Аббадон была права, Колетт лишь замена. Замела той любви, которую Каин потерял. Тут она была права. Колетт хочется смеяться до ноющей боли в ребрах.
«Кроме того, что хочет вернуть тебя – нет».
− Хорошо. – рука разжимается. Колетт машинально потирает ее. – Знаешь, молчаливая ты… Забавно, читать твои мысли.
«Разве ты этого раньше не делал?»
− Нет.
Колетт снова хмыкает, в этот раз и правду от забавы, и улыбается. Губы Каина дергаются в ответной улыбки, он смотрит на нее сверху вниз. Сейчас, Колетт чувствует себя намного лучше. Становится намного легче. Дома уютно, рядом с Каином – надежно. Чтож, в следующий раз она будет осторожней, но столь неприятный опыт должен послужить уроком. Отец всегда говорил, что Бог посылает испытания, которые люди могут пройти. Наверное, любовь к Каину и станет ее испытанием.
Тяжёлая ладонь ложится ей на затылок. Колетт машинально тянется к демону. Каин, вот интересно, всегда притягивает ее за затылок. Это кажется безумно смешным. Каин осторожно прижался ледяными губами к ее. Как глоток свежего воздуха, после многих дней сухого воздуха пустынь. По телу пробежала приятная дрожь, стало невероятно легко. То, чего она боялась не произошло – Каин не считал ее осквернённой. Колетт почувствовала, как что-то в ней соединяется вместе. Потянувшись рукой к волосам Каина – приоткрыла глаза. Раны, которые Кастиэль не смог убрать до конца затягиваются. И когда Каин отстраняется, довольно глядя на Колетт, она смеется.
− Спасибо. – выдыхает она. Немного хрипло, как после долго сна, но Колетт смеется лишь еще громче. И правда: спасибо. Каин улыбается. Сдержанно, но все же тепло. Колетт рада, что ей вернули язык. По-другому и быть не могло.
− Иди переодевайся. – ладонь Каина соскользнула с ее затылка. Колетт еще раз благодарно улыбнулась. К ней возвращались крупицы эйфории, всегда сопровождающую юную Маллен. Поэтому, замерев у подножья лестницы, она наигранно строго посмотрела на Каина:
«Поскольку необходимость отпала, больше не читай мои мысли».
Каин, остановившийся у подножья лестницы, вскинул голову и посмотрел на Колетт. Уловил ее мысль и улыбнулся.
− Хорошо, не буду.
Колетт улыбнулась в ответ – намного шире, чем Каин – и повернулось. Хотелось поскорее сменить эту одежду, окунуться в теплую ванну, а не мыться под холодными струями воды, как это было в отеле. В отеле, где она была с Винчестерами, было холодно, неуютно, напряжённо. А тут, дома – в доме Каина – было тепло. Вечером, Колетт позвонит брат, они поговорят около часа, потом трубку возьмет отец, и она придумает историю о своих достижениях в университете. И все будет хо-ро-шо, обязательно будет.