Но эта мысль тут же рассеялась в усталом мозгу. Вообще, все рассеялось, осталась только эта дымка. Сил не было больше не на что. Колетт разделась до нижнего белья, оставила майку и упала на кровать, кое-как накрывшись одеялом. А потом, словно вспомнив, выпила таблетки Доратеи. И вот тут точно все оборвалось.
21:23, гостиница
Просыпаясь, Колетт резко вдыхает через рот и садится на кровати. Она вся взмокла. Ей явно снилось что-то. Что-то плохое, отчего глаза и щеки начинает щипать от жуткого желания заплакать, но в силу сонного состояния организм не способен на слезы. Поэтому, девушка вытирает лицо простынею и пытается восстановить дыхание. За окном – темнота.
Колетт поднимает взгляд и готова поклясться, что опять видит Каина в зеркале. Девушка прикрывает глаза и задерживает дыхание.
Раз…
Но, открыв глаза, Колетт внезапно осознаёт, что ей до боли хочется увидеть в зеркале Каина. Настоящего. Прикоснуться к нему, осознать его реальность… Больше не быть одинокой. Но в комнате она совершенно одна – нет даже намёка на присутствие Каина. Она видит только себя, с мокрой майкой и прилипшей ко лбу пряди. Колетт становится противно от самой себя.
Она встаёт, хотя тело будто свинцом налито. Открывает окно, чтобы проветрить номер. Ощущает, насколько теперь этот мир далёк от неё, насколько далека она. Словно существует две реальности: счастливая и солнечная для всех, устрашающая и мрачная для неё.
Кто-то сказал, что после смерти родного человека мир делится на «до» и «после». Что ж, он был прав.
В ванной Колетт раздевается и лезет под холодный душ. В эти полчаса ей почти-что хорошо: она моется, с усилием расчёсывает волосы и бросает в старую стиральную машинку грязную одежду. Насухо вытирается и возвращается в спальню. Холодный ветер, гуляющий по помещению приятно ласкает голую кожу.
Колетт переводит окно в режим «термо», одевает ночную рубашку и меняет простыни с наволочкой. Второй раз она засыпает почти как человек. И до последнего смотрит в зеркало, надеясь, что увидит там отражение Первого демона. И когда она засыпает, ее надежда, неведомо для неё самой, оправдывается.
09:30
Вновь проснувшись, Колетт чувствует себя намного лучше. Глаза не болят, тело отдохнуло. Но вспомнив, из-за чего она здесь, морально поднятое настроение тут же упало. Это была не телесная боль, а боль внутри, которую не зашить, не заклеить и не заживить.
Но терять надежду она не могла. Что она могла, кроме того, как надеется?
Стараясь не думать о том, что ей сказал вчера врач, Колетт поспешила занять себя делами. Первым делом заказала еду в номер. Пока ее доставлял – заскочила в душ. Расчесала волосы, собрала их в высокий конский хвост и накрасила ресницы. Из большого рюкзака извлекла джинсы и какую-то рубашку. Колетт внимательно посмотрела на себя в зеркало: молодая, современная девушка. Интересно, сейчас Каин любил бы её? Когда она едва ли напоминает его погибшую жену.
За завтраком Колетт сметала со стола все, что было с невероятной скоростью. Внезапно, обнаружила, что так ужасно голодна! И как вживую слышала голос Билла: «Как приятно, что моя маленькая сестренка Колли вновь уплетает за обе щеки».
Да вот только брата здесь не было…
11:15
… он лежал в больнице. Левая рука и правая нога в гипсе. Голова перемотана. На щеке, судя по всему, глубокая ссадина, на которую наложили швы. Весь в бинтах, среди всего этого стерильно белого Белиар выглядил неуместно. По крайней мере, так считала сама Колетт. Сестра видела его живым, смеющимся, одетым как обычный сильный парень, где-нибудь на стоянке автомобилей. Но уж никак не подключённым к множеству аппаратам, трубки которых делали его таким слабым.
Равномерно трещал прибор показывающий ритм сердце.
– За ночь ничего не изменилось, но и хуже не стало. – Колетт не знала, что ей на это ответить, поэтому молчала. – Мы будем наблюдать. Если будут происходить сдвиги, судить станет легче…
– Я хочу побыть с братом наедине. – твёрдым голосом перебила его Маллен. – Пожалуйста.
Доктор понимающе кивает. И Колетт делает вид, что не замечает, как доктор, имя которого она не запомнила, оставляет на тумбочке брошюру «Как пережить смерть близкого?»
Колетт садится рядом с братом и, право, впервые не знает, о чем говорить. Она думает о том, что сейчас была бы не против, отрежь Аббадон ей язык. Молчание можно было как-то оправдать.
– Знаешь, так непривычно говорить с тобой… – Колетт запинается. – так. Но если все-таки ты меня слышишь… вернись, Билл, пожалуйста. Ты нужен мне… Ты обещал, что не оставишь меня одну. Билл, выполни обязательно… обещание.
Маллен сидит около брата ещё около часа. Говорит обо всем, впервые рассказывает о Каине, сеансах с Доратеей. Особенно про Каина, она говорит в полголоса, про ее страхи, про его жену. И как будто чувствует на спине взгляд его глаз. И все равно продолжает говорить, выплескивая все, что накопилось. Даже если Каин и правда здесь, пусть знает, пусть.
Ты же хотел знать.
Колетт замирает, когда настольная лампа с треском лопается. Она уверенна, что тяжёлая ладонь вот-вот ляжет ей на плечо и оттащит от брата, но ничего не происходит. Только спустя мгновение, ее легко трясет женская тонкая рука. Колетт моргает и переводит взгляд на молодую девушку. Она хорошенькая, вероятно, стажер.
− Простите, мисс. – вежливо, немного испуганно говорит она. Наверное, многим не нравится, когда их отвлекают от разговоров с родственниками. – Мне сейчас надо…мммм…помыть пациента. – Колетт замечает в ее руках таз с водой и мочалку. Странно, как она раньше не заметила? – Вы должны выйти. Кроме того, начинается комендантский час.
На дисплее телефона 14:05
17:14, бар
Она не собиралась напиваться, однако пару стаканчиков яблочного сидра приятно освежают. Это место – типичный полупаб-полубар, с небольшим телевизором у барной стойки, по которому непрерывно транслируются то новые, то старые записи футбольных матчей для сгруппировавшейся у стойки группы мужчин, лениво потягивающих пиво и кричащих на любой гол. Кое-где за одинокими столиками, хаотично расположенным по заведению, сидят люди, в основном пожилые, медленно поедающие свой заказ, сделанный, наверняка, не на самой чистой кухне.
Тут очень много людей; от их криков болит голова. Колетт кажется, останься она одна, сама кричать начнет. Ей нужно какое-то окружение, и совершенно плевать, что это чужие люди, плевавшие на нее.
Погода, словно выражая поддержку Маллен, была отвратной. Так же, как и самочувствие самой Колетт. Напиться и забыться – выход, но она не та девушка, которая попытается залить свои проблемы. Колетт Маллен не дура, знает, чем такое может закончится: ее просто поимеют в какой-нибудь комнате на вверху. Хотя, вряд ли демон позволит этому случится.
Я не собираюсь напиваться, Каин, поэтому можешь не убивать всех людей в баре
− Повторить? – спрашивает бармен. Это крупный мужчина лет сорока, с густыми рыжими усами, лысой головой, которая забита татуировками. Как и накаченные руки и часть груди. Байкер, или бывший заключенный.
Колетт смотрит на три пустых стакана перед собой.
− Нет, спасибо. – кидает на барную стойку деньги и выходит.
На улице льет дождь. Это даже слабо сказано. Сильный дождь, то льющий, как из ведра, то постепенно затихающий. Ветер, сносящий всё, что попадается ему на пути, и тёмное-тёмное небо, на котором изредка то тут, то там мелькает молния.
Колетт кривит губы. Надо было слушать прогноз погоды по радио, тогда бы она не оставила машину так далеко, с мыслью «пройдусь – голову проветрю». Сейчас голова не только проветрится. Но Колетт до одури хорошо – она натягивает на голову капюшон толстовки и идет к машине. Не медленно, но не так уж и быстро. Пока она доходит до машины, уже вся промокла, так что даже перестала прикрываться капюшоном.
Взгляд голубых глаз теперь недовольный, осуждающий.
Раз…два…
…и вы должны понимать, что все может быть…
…Чудеса случаются…
…Вашему брату вы помочь не сможете…
Озарение. Вместе со вспышкой молнии, Колетт внезапно понимает, что она может сделать. Дверца машины так и остается открытой, пока Маллен смеется, находясь в истерическом припадке. О, черт, ответ был так близок, но Колетт просто была слишком раздавлена чтобы его разглядеть.
Он был невероятен.
Ей надо было вызвать демона.
Дождь, казалось, не собирался сдавать обороты. Колетт ехала скорее на автопилоте, идеально зная, где находится тот перекресток. И девушка не знала, как его назвать: злосчастный или судьбоносный.
Жестяная коробочка лежала рядом с девушкой. Маллен уже давно ее с собой возила – на черный день, как говорится. Вот, черный день и настал.
− Не думаю, что ты, Господь, простишь меня… Но уповая на твою милость.
Холодный капли нещадно падали на молодую девушку. Руки были в грязи. Коробка была в ее руках. На лодыжке царапина, она жжется – напоролась на какую-то торчащую из-под земли железяку.
− Господь Всемогущий. – Колетт понимала, что после того, что она сделает, вряд ли она сможет обратится к Богу. Ее душа уже не будет ей принадлежать. – Я молю просить меня. Не могу смирится с тем, какая судьба уготована моему брату.
Ноги уже держат плохо. То ли от холода, то ли от страха, но Маллен чувствует, как ее тело начинает словно отделяться. Девушка опускается перед вырытой ямой и уже не на корточках, а прямо коленями встает на грязную землю. Грязную и мокрую; Колетт уже все равно. От холода она не чувствует пальцев, поэтому коробка то ли падает, то ли она сама ее опускает…
это все…
− Что ты делаешь?
ради брата
Голос ударяет в голову, по натянутым нервам, заглушает дождь. Ладонь обжигает болью – железная коробочка вылетает из рук слишком резко, все ее содержимое разлетается по земле. Колетт вскакивает и смотрит прямо перед собой.
Взгляд Каина горит, но это не ненависть. Это злость. Он злится на нее, на то, что она чуть не совершила такой опрометчивый и необдуманный поступок. Колетт приоткрывает рот, и пытается что-то сказать, но внезапно обнаруживает, что говорить не может: замерзла настолько, что челюсть бешено трясется. А Каин смотрит. Не пытается сделать шаг, понимая, в каком она положение, но и не уходит. Не исчезает, давая ей повод списать все на воспалённое сознание.
Колетт не пугается, она не делает ровным счетом ничего. Стоит и смотрит, хотя из-за дождя она не увидит даже протянутую руку. А силуэт Каина видит. Или думает, что видит. Она просто смотрит туда, откуда шел голос. Бросает попытки сказать что-то, связать два слова. Не открывает рот как рыба, но с хрипом, словно на выдохе, выдавливает из себя:
− Каин…
Сознание оставляет ее. Колетт падает в объятья темноты, кошмаров, а демон ловит ее до того, как ее голова ударится о железку.
========== Мы не прощаемся (не проверенна) ==========
Сначала появляется звук. Потом – свет.
Колетт приоткрывает глаза, опасаясь, что солнце ударит и ослепит. Но ничего не происходит. Видимо, она закрыла шторы, когда ложилась спать. Девушка зевает, поворачивается на бок и ее взгляд упирается в тумбочку. Тумбочку, которой в номере просто нет.
Маллен садится на кровати. Резко, отчего голова начинает неприятно побаливать. Не обращая внимание на эту боль, она осматривается и ее сердце готово остановится. Она знает это место, эту комнату. Потому, что когда-то она переждала здесь долгий, недельный шторм.
Это была одна из комнат в доме Каина. Колетт закрывает глаза.
Раз…два…три…четыре…пять…шесть…семь…восемь…девять…десять
Глубоко выдыхает и открывает глаза. Ничего не меняется, она все еще находится там, где есть. А это значит, что перекресток не был плодом воображения. Она, вполне осознано, решила продать демону душу. Однако Каин ей помещал.
И он злится.
У Колетт отсутствует чувства времени. Ее телефон лежит на тумбочке, но попытка включить его не увенчалась успехом. Впрочем, рядом лежит сумка, в ней должна быть зарядка. Девушка спускает ноги с кровати, касаясь обнажёнными ступнями теплого прикроватного коврика. Теперь видна разница – Колетт намного холоднее. Как только Маллен пытается встать, ей приходится с тихим «ой» опереться на тумбочку. Голова тут же отозвалась дикой болью, перед глазами «заплясали» точки. В горле и во рту сухо. Одета она в ночную рубашку – Колетт не помнит, когда и как ее переодели.
Рука тянется к голове, но вместо гладкой кожи натыкается на повязку. Ох, черт, видимо она ударилась головой. Обо что? Она точно не помнит, как упала на землю – Каин ее поймал. От множества вопросов голова начинает болеть только сильнее. Маллен думает о том, не вернутся ли в постель, но тут же появляется еще одна мысль – Билл. Болеть начинает не только голова, но и сердце. Теперь, даже если она и вернется в постель, то не сможет заснуть.
Медленно, держась за всю мебель, попадающую под руку, девушка смогла подключить телефон к зарядному устройству. Пару минут смотрела на то, как на черном экране замелькали «палочки» зарядки, а потом аппарат включился.
12:16, воскресенье – без сознания она провела почти сутки.
Ох, черт. Что могло случится за это время? Мисс Нассл еще не потерла свою студентку? Колетт ведь не говорила ничего о сложившейся ситуации. А самое главное – Билл. Он жив или…?
Колетт запустила руки в волосы. Так, спокойно. Паниковать сейчас нельзя. Алгоритм действия: она приведет себя в порядок, спустится вниз, разберется с Каином и поедет в больницу, узнать, что с братом. Вечером отошлёт материал мисс Нассл. Да, так хорошо.
В сумке она нашла сменную одежду – белую ситцевую рубашку и джинсы. Хорошо, есть во что переодеться. Берет в руку косметичку и подходит к двери. Она точно знает, что ванная должна находится напротив этой комнаты. Голова кружится: девушка опирается на дверь и пару раз глубоко вдыхает. Если так дело пойдет, Каин точно ее не выпустит из дома.
В коридоре никого нет, Колетт быстро прошмыгнула в ванную. Закрыла дверь на замок. Глубоко вдыхает, глядя на знакомое помещение. В последний раз, когда она здесь была, ей было так же плохо. Только тогда проблема была в Каине, а сейчас – в Белиаре.
Наполнять ванну нет смысла, да и не сможет Маллен просидеть в ней хотя бы час. Колетт поворачивает краник горячей воды, прибавляет немного холодной, лишь для того, чтобы вода не стала кипятком. Однако ее температура достаточная, чтобы шел пар, пеленой покрывающий белые кафельные плитки. Струйки приятно хлещут по лицу, вода стекает по телу, обнаруживая внезапные ранки. Их много, незаметные порезы, которые расположены по всему телу. Они неприятно щиплют из-за соприкосновения с водой, но Колетт терпит. Жмурится, но терпит. Многие из этих ран получены в эти чертовы два дня, другие же – следствие ее возвращения домой.
Теплая вода как будто смывает не только усталость, но еще и все сомнения с души, забирая с собой в слив все страхи. Все будет хорошо. Может, и вправду стоит поверить в чудо.
Колетт узнает свой шампунь забытый в папахах и берет его. Провидит руками по волосам, зарываясь в них пальцами, затем переводит их накрест по плечам, после чего выдавливает на них шампунь. Знакомый аромат. Массируя голову, она замечает небольшую выпуклость около виска. Чтож, значит она все же ударилась. Как именно?
Проведя в ванной еще около полчаса, Колетт все-таки вылезает. Насухо вытирается, заматывая волосы – фена тут нет. Не выходя из ванны красит ресницы, брови, одевается. Затягивает все еще влажные волосы в хвост и… храбрится. Провести время в его доме – одно, спустится и встретится с самим Каином – другое. Ей надо будет что-то говорить, как-то оправдываться. Колетт оглядывается: успеет ли она повесится на занавеске?
− Не будь дурой. – тут же одергивает себя девушка. – Все будет хорошо.
Смотрит в зеркало. Потом – выходит из ванны и спускается вниз.
Этот дом словно стоит вне времени. Колетт кажется, будто она и не уходила отсюда – все на том же месте, пыли совершенно нет, половицы не скрипят. Девушка спускается вниз, и не может не посмотреть в гостиную – фотография первой жены Каина занимает свое привычное место. Девушка качает головой, и этот жест не несет в себе ничего, кроме «ну что ж, ладно, мне плевать».