Сам Каин обнаруживается на кухне. Девушка замирает, опираясь на косяк и смотря на спину Каина. Глубоко вдыхая, Колетт говорит так, как хотела – сильно, твердо, уверенно:
− Каин.
Мужчина откладывает нож и оборачивается. Медленно, словно испытывая нервы девушки на прочность. А спустя пару секунд – хотя казалось, прошло много-много часов – голубые глаза сталкиваются взглядом с карими. Колетт продолжает опираться на дверной косяк, который является ее опорой и поддержкой, иначе она просто упадет.
Когда она открывает рот снова, ее голос звучит все так же самоуверенно:
− Здравствуй, Каин. – и с глубоким вздохом. – Рада тебя видеть.
Он тянет время, осматривая ее. Хмурится. Колетт хочется взглянуть на себя его глазами: худая – точнее, сильно похудевшая – девушка, с многочисленными царапинами, шрамом на лбу, который не исчезает уже три месяца, с синяками под глазами. Если у нее еще и глаза, опухшие от многочисленных слез, то картина «мисс ничтожество» готова. И все-таки, Колетт Маллен пытается держаться со всем достоинством, на которое способна.
− Здравствуй, Колетт. – надо же, он соизволил ответить. – Садись, тебе надо поесть. Ты выглядишь сильно похудевшей.
За четыре месяца скинула почти десять килограмм. Девушка внезапно осознает, что не может вспомнить, когда ела нормально. Хотя нет, может – в гостинице, утром пятницы. Правда, ее потом вырвало из-за количества еды – желудок уже отвык. Первый месяц ее держали как взаправдашнюю мученицу на воде и черном хлебе. Резкий переход был бы вреден – два месяца на фруктах и овощах, последний был с добавлением мяса в рацион. Эти два дня, кроме пустого завтрака, она существовала на латте и диетической коле – держалась на кофеине, а в этом нет ничего хорошего.
И все же девушка не смогла вернуть утерянные килограммы, а перестать выглядеть как обтянутая кожей скелет ей очень уж сильно хотелось. Пока не получалось.
Каин наблюдает за ней, поэтому ей приходится отлипнуть от косяка и двинутся к столу. Мужчина отворачивается на секунду, и она тут же находит новую точку опоры – стул. Тем временем демон вновь возвращается взглядом к Колетт, и она неуклюже садится на стул. Голова болит.
− Когда я ударилась головой? – спрашивает она, решая задавать вопросы по одному и ненавязчиво. Перед ней суповая тарелка, салфетки, ложка, маленькая корзинка с булочками, серебряная солонка и перечница с дырочками.
− Ты не ударялась. – спокойно сообщает демон, присаживаясь напротив нее. – Из-за алкоголя, нервов и холодного дождя у тебя разболелась голова. Соедини это с недоеданием и стрессом.
− Но голова перебинтована.
− Наложил компресс, пока ты была без сознание. – Каин именно спокоен, Колетт старается казаться равнодушной. Хотя, вряд ли она сможет провести Рыцаря Ада, даже если психолог ей не верит. – А теперь ешь.
Колетт хочется банку пива, которая находится в руках Каина. В холодильнике должно быть еще несколько. А если в доме еще есть и кофе, то тогда… Она уже порывается встать, когда холодный голос приказывает ей:
− Даже не думай. – Колетт переводит взгляд на Каина. Надо же: встретится с ним взглядом на самом деле проще, чем она себе нафантазировала. – Сядь и ешь уже, наконец.
Отвечать ему не имеет смысл, да и нечего. Кроме того, она ему как-никак обязана: он позаботился о ней, проявляет беспокойство и пытается накормить. Все это совсем не то, чего она ожидала.
В животе урчит. Колетт понимает, что умирает с голоду, но не уверенна, что ее желудок этого вынесет. Что ж, в конце концов это всего лишь куриный бульон и пара булочек. Она кивает, словно говоря спасибо. Бульон восхитительно пахнет, и спиральки пара соблазнительно поднимаются с его поверхности. Колетт пробует, и суп не обманывает ее обещаний. Аппетит просто волчий. Прерывается лишь для того, чтобы вытереть рот льняной салфеткой.
Каин смотрит не отрываясь. Есть очень тяжело, но сейчас чувство голода затмевает другое. Колетт, опустошив половину тарелки, спрашивает то, что ее интересовало с самого начала:
− Ты знал, что я здесь? – мужчина кивает. – И… как давно?
− С самого начала. – отвечает Каин, словно ничего необычного. – Видел вас с братом у магазина. Вы похожи.
− Да, спасибо. – значит не показалось. – А больница? Гостинцы?
− Даже слышал твой разговор с психологом. – признается Каин. – Помогает?
Девушка молчит пару минут. Прежде чем ответить, она откусывает кусочек восхитительно свежей белой булочки.
− Ты будешь удивлен, но да.
Колетт подчищает остатки супа кусочком хлеба и бросает его в рот. Впервые за долгое время чувствует себя наевшейся до отвала, несмотря на разговор. Так, теперь главное удержать это в себе. Маллен встает и берет свою тарелку. Быстро моет ее и начинает убирать со стола.
− Мне надо съездить в город, в больницу к брату. – сообщает она. Не спрашивает, а просто ставит перед фактом.
− Я отвезу тебя. – он тоже сообщает ей факт. Колетт усмехается: спорить бесполезно, как и ему с ней. Да, следующие дни будут интересными. Если, она останется конечно.
− Почему ты была так уверена, что я убью тебя? – вопрос неожиданный. Солонка чуть не падает из рук, но Маллен успевает зажать ее еще крепче. Вопрос словно разряд тока, Колетт внутри ощутимо тряхнуло. Пытаясь сдержать дрожь в руках, ногах, да и во всем теле, она ставит солонку на стол. Знакомое ощущение, когда тебя прожигают взглядом.
Колетт испускает истерический смешок, опираясь руками по разные стороны от раковины.
− Потому что ты рассказывал мне о метке. – говорит она, с истерической улыбкой на губах. – Я знаю, на что ты способен, насколько ты опасен находясь под ее влиянием. Когда ты ушел убивать Аббадон. – она вздергивает брови, но Каин этого, конечно, не видит. – Я тогда подумала о том, что может все еще обойдется. Может если я останусь в живых… а потом мой отец просто…
− Ты. – шипит Хагерти, ее отец, и вновь ударяет. Голова Колетт ударяется о деревянный пол. Хорошо, что не металлический стол. Маллен хочет громко плакать и позвать Каина. – Ты – демонская подстилка, оскверненная, порочная, безбожная.
Колетт прикрывает глаза – их щиплют слезы. Но Колетт не могла расплакаться: не сейчас, не перед Каином, который так внимательно смотрит на нее. И, как будто, сочувствующее. Маллен не нужно сочувствие. Ей нужнее живой и невредимый брат рядом. Каин, она была уверена, понимал, но вряд ли позволит ей продать душу. Если задуматься, душа единственное, что осталось у Колетт. Но если должен был случится какой-то обмен, девушка была готова обменять душу на брата.
− Ладно. – бутылка ударяет о деревянную поверхность стола. Колетт не видит, но слышит, как демон встаёт – отодвигает стул. Она резким небрежным движением оттирает слезы с щек. Каин подходит к выходу из кухни и говорит ей. – Успокаивайся и поехали.
12:43, дорога в город
− Ох, какое несчастье. – с искренним сожалением произносит преподавательница в институте − мисс Нассл, когда Колетт разговаривает с ней в машине. – Колетт, мне очень жаль. Если так случилось, то можешь пропустить эту сдачу материала. У тебя все равно автомат, ты моя лучшая ученица!
− Спасибо, мисс Нассл. – вежливо произносит Колетт. Она не смотрит на демона, ведущего машину. Облокотившись на стекло, договаривается с Нассл. Эта женщина была строга, но ничего человеческое ей не чуждо. Колетт не сомневалась, что будет легко. − Я закрою все хвосты, как только ситуация стабилизируется.
− Это совсем не обязательно. – тут же отмахивается женщина. – Колетт, я видела твои работы, знаю, на что ты способна. Все равно, у вас начинаются каникулы. Но я вышлю тебе список фильмов, на которые требуется рецензия. Это поможет отвлечься.
Колетт думает, что каждый преподаватель тоже психолог, в какой-то мере. Отвлечься ей не помешает. Вспоминая милую женщину, ее губы дергаются в улыбке.
− Спасибо. Всего доброго, мисс Нассл. – девушка отключает телефон и с тихими вздохом откидывается на спинку сидения.
Каин, сидящий за рулём, смотрит на неё, словно украдкой. Колетт показательно не смотрит на него, делая вид, словно ей безумно интересен пейзаж на окном. Телефон в сумку не убрала – нервно вертит в руках. Ее руки мелком дрожат; вены словно стали ближе к коже, так отчётливо их видно. Она вся выглядела так, словно только обтянулась кожей и еще не успела прибавить в весе. Под глазами – круги от недосыпы и нерв и всю ее шатает от недоедание и, пусть этого и незаметно как все остальное, но ее руки постоянно дрожат, не в состояние удерживать даже легкие вещи. Сама она тоже изменилась: в манере поведения, походке. Каин не мог себе представить, что надо было сделать с той жизнерадостной девушкой, с которой он познакомился, чтобы довести ее до такого состояния. Когда он увидел ее на парковке около магазина, уже тогда заметил, что ходить она стала медленно, словно состарившись на несколько лет, ее улыбка стала натянутой. Когда она перестала улыбаться вовсе – после злосчастной автокатастрофы с братом – он решил, что надо предпринимать какие-то действия. Тщательно следить за ней, при случае забрать. Колетт сама предоставила ему такой случай − на том перекрёстке.
Почему он тянул? Наверное, после всего случившегося между ними, он просто не мог поставить Колетт перед фактом, что он забирает ее.
Каин тяжело вздыхает:
– Ты должна хорошо питаться. – говорит он. Колетт вздрагивает от того, насколько неожиданно звучит его голос в тишине. – Такими темпами ты ляжешь рядом с братом под капельницу.
Колетт смотрит на него молча, лишь моргает. Потом, словно переборов страх, говорит тихо:
– Тебя уже не должно это волновать. – она не старается оскорбить или пристыдить его этими словами, но получается. После слов Колетт, Каин вновь чувствует разъедающую горечь, вызванную гнилью ее слов. Верно, он может об этом не волноваться. Но причина была совершенно другой, нежели решила Колетт – теперь она находится в зоне досягаемости. Контролировать ее рацион и питание будет намного легче, даже если она против.
Даже если Каин не имеет на это уже никакого права.
13:17, городская больница
Колетт выпрыгивает из машина и говорит:
– Можешь подождать меня здесь? Я хочу побыть с братом наедине.
– Я слышал все, что ты могла ему сказать. – напоминает мужчина. Он слышал: она ненавидит, когда Каин сравнивает ее с бывшей женой; боится – или боялась – что он любит не саму Колетт, а образ жены. Но сейчас Маллен не чувствует ровным счетом ничего. – Рано или поздно нам придётся поговорить о случившемся.
Большие глаза, занимающие из-за худобы пол лица, впираются в Каина. Где-то на самом их дне плещется дикая боль, которую Каин вряд ли сможет вырвать оттуда. Потому что Колетт сама не хочет этого, оставаясь в этом коконе страданий. Находясь в нем, она защищалась от того, что приносил ей этот мир, будь то счастье или разочарование. К ней пришел единственный на данный момент лекарь – равнодушие.
Лучше бы она злилась на него, чем вела себя так убийственно спокойно. Словно умирает не ее брат, а она сама.
Помедлив, она кивает:
– Не сейчас. Вечером поговорим.
Она закрывает дверь и исчезает в дверях больницы. Каин смотрит, как ее фигурка исчезает в здании. Вечерний разговор обещал быть сложным.
14:17 – выходит она оттуда спустя ровно час. Каин не знает, о чем она говорила с братом, хотя ему и интересно. Немного, кончено, но сам Каин себе не за что в этом не признается. Как и не признается в том, что благодаря этому подслушанному разговору, смог немного разобраться в чувствах самой Колетт.
Маллен имела право на что-то личное и тайное. Именно по этой причине, все что сделал демон за этот час – съездил за продуктами. Когда она возвращается в машину, лицо ее немного просветлело, исчезло написанный на нем страх. Демон понимает сразу – ее брат не умер, а разговор с ним принес девушке облегчение.
Каин не расспрашивает, ограничиваясь лишь кратким:
– Как он?
– Небольшие сдвиги в положительную сторону. – спокойно произносит Колетт, хотя распирающее ее счастье нельзя пропустить. Она словно светилась изнутри. – Надеюсь, ему скоро станет лучше.
Каин кивает.
− Уверен, что так и будет.
Колетт смотрит на него какие-то три минуты, а потом отворачивается. С облегчением прикрывает глаза и, как думает демон, погружается в легкую дремоту.
Каин вспоминает Авеля. Младшего брата, которого ему пришлось спасти убийством. Толкование их истории всегда вызывали у Каина двоякие чувства: гнев и боль. Еще обиду, возможно. Его брат, после того как его жертву принял Господь возгордился, смотрел на родителей и брата с презрением. Вы не ровня мне, читалось в его некогда светлых глазах, но уже поддернутых дымкой мрака. И в одну ночь, когда вновь Авель разговор с Богом, Каину явилась истина. Не Бог, Дьявол говорил с его братом. Он травил душу второго сына Адама и Евы, превращая его в гордеца, неверного сына, желая, чтобы он сам извратился подобно ему. Мог ли позволить старший брат такое? Нет, конечно, нет. И когда Люцифер предложил ему обмен, Каин не думал не секунду.
Так же, как и девушка, готовая продать за брата единственное, что считала ценным – душу. Колетт не могла жить в одиночестве, Каин понял это быстро, стоило ему глубже проникнуть в самую ее суть. Уверенная в том, что Каину она не нужна, с погибшей семьей, и умирающим братом, она ломалась с хрустом. Мучительно, словно кости внутри у нее трещали, а осколки ранили изнутри. Ей некому было помочь. Там на перекрестке, Каин впервые посмотрел ей в глаза. Не нужен ей был целый свет. Колетт Маллен как никогда остро нужно было чье-то присутствие и поддержка.
Но она нужна была Каину. Это можно было назвать эгоизмом, но чтобы там не было, как бы Колетт не рвалась, демон не мог позволить ей навредить самой себе. Не мог потерять еще одного любимого человека. Когда Каин нашел её – точнее, она не смогла найти дорогу в город, и сама нашлась ему – он наполнил полотно своей жизни светом. Её смех отгонял от Рыцаря мрачные думы. Её улыбка заставляла забыть о тяжелом бремени, присутствующего с Каином веками. Она стала ярким солнечным лучиком: всегда озорная, весёлая, задорно смеющаяся и дарящая тепло. Колетт была нужна ему. Как и сейчас.
Колетт не спала, поэтому, когда они подъехали к дому, тут же отстегнула ремень. Она была немного сонной, но не решалась заснуть. Ей часто снились кошмары, в основном потому что она не соглашалась часто принимать таблетки, прописанные миссис Доратее. Не хотелось, но если она и засыпала без них, то вскоре вскакивала от криков. Собственных криков. Билл первое время – очень долго – прибегал из соседней комнаты чтобы разбудить ее или защитить, но вскоре перестал этого делать, зная, что его сестру не душит маньяк. Белиару пришлось научится не вскакивать от криков Колетт.
Зайдя в дом, девушка первым делом направилась на кухню. Ей надо было «отвлечься», приготовить что-то, болтая с Доратее. Что она и поспешила объяснить Каину. Мужчина смотрел на нее взглядом, словно предлагая высказаться ему, но в итоге ничего не сказал и лишь молча кивнул.
Миссис Доратея была шокирован, когда ее пациентка все рассказала. Про Билла, про Каина, про свое состояние. Колетт приходилось говорить в полголоса, постоянно прислушиваясь, но искренни надеясь, что Каин не станет подслушивать. В гостиной работал телевизор.
− Значит не произошло того, что ты так боялась? – быстро справившись с собой, спросила Доратея. Колетт запекала картошку, надеясь, что сможет съесть хоть кусочек. – Отвечай «да» или «нет». Ты боишься сейчас Каина?
− Нет.
Колетт улыбнулась, когда поняла, что это действительно так. Эта улыбка… такой она улыбалась когда-то давно, когда разговорила с братом по телефону. Тогда она рассказывала Биллу о том, как счастлива, смеялась над его комментариями и от них же краснела. Кажется, это было так давно, хотя минуло всего лишь четыре месяца. Сколько всего произошло, и несмотря на это, Колетт Маллен чувствовал себя счастливой.