− Та Ровенна которая любит тебя, и которая любила Гадриэля разные. В их отношениях было довольно много ограничений, вызванные тем, что они разной расы. Тебе она позволяет намного больше, даже в простом моральном смысле. И с тобой она другая. Да даже ее волосы – они длинные, она позволяет тебе касаться их. Это знак…избранности, точно. И возможно, Ровенна даже бы оставила его ради тебя, если бы…Если бы не вырвала ему сердец еще тогда.
− Гадриэль?!
Ровенна подхватывает ангела, который кашляет кровью и пытается понять, где находится. Демон пока еще не паникует, просто немного сбита с толку. Демоны не чувствуют жалости, сострадания, демоны не умеют утешать, демоны не привязываются ни к кому… Черт возьми, может ли она считать себя демоном? Но главный вопрос – на что она вообще надеяться сейчас?
− Твою же мать, − ругается демон, чувствуя что-то липкое и горячее на руках, которыми она держит ангела. Гадриэлю стыдно, а еще до ужаса больно. Особенно – больно, Ровенна чувствует это каждой клеточкой своего тела. И сейчас она волей-неволей сама загибается от страха. Аккуратно усадив Гадриэля на кресло, она села напротив него, внимательно вглядываясь в его нынешнее состояние.
А оно оставляло желать лучшего. Он был весь в пыли и грязи, некогда белая рубашка стала чуть ли не коричневой, а пиджак в некоторых местах был даже порван.
− Что с тобой? – дрожащим голосом спрашивает демон, метаясь на кухню, за аптечкой. Гадриэль тяжело дышит и истекает кровью. Сердце демона начинает болеть.
− На небесах…они все узнали.
Гадриэль глухо застонал, когда девушка снимала намертво прилипшую к коже ткань, но она делала это так аккуратно, что он хотел сказать ей, что не надо этого делать… Из горла вырвался лишь слабый хрип, а она продолжила раздевать его. Его тихие стоны и хрип демоница не смогла пропустить мимо ушей, но она сняла с него футболку, и притащила виски со стаканом. Поднеся стакан к его рту, она прошептала – Пей, это вместо обезболивающего. Он, с трудом, но все-таки при ее помощи, выпил весь стакан и зажмурился, боясь смотреть на свое тело. Ангел сжал руки в кулаки и закусил губу, боль, бывшая невыносимой, от алкоголя становилась терпимее.
− Гэл, что они сделали? – она слышит ужасный рассказ о том, что сделали ангелы с братом, узнав о его связи с демоном. Они вырвали ему крылья, ломали его морально и физически, выжгли глаза. Кровь заливала глаза. Гадриэль видел все вокруг в кровавом тумане. Но кричать и стонать было не в его стиле. Это же ангел Господин. А Ровенна…Ровенна ничего не могла сделать. Демон сидел рядом со слепым ангелом, сжимая его руку и рассказывая их прошлое. Ровенна ненавидит это чувство – чувство беспомощности, невозможности сделать хот что-то. Она просто…просто может быть рядом, пока ее ангелу больно. В груди внезапно стало нестерпимо больно. Гадриэль занялся кашлем, выплевывая собственные легкие.
− Расскажи мне ещё раз, - еле слышно прошептал ангел, когда Ровенна замолчала, нарушая повисшую гнетущую тишину, слабо улыбнувшись, и его глаза вновь загорелись искрой мимолётного быстро проходящего счастья.
− Что? – дрогнувшим голосом спросила она.
− Расскажи про нашу… жизнь. Какой она будет, - совсем без сил прошептал Гадриэль. Все его существо было пропитано отчаянием, усталостью и безнадёжностью, что лишь усиливало трагический смысл его просьбы. Он понимал, как не будет сильна демон, она не сможет что-то изменить.
Тихий стон, похожий на вой раненного животного, сорвался с губ Ровенна, но она старалась заглушить его, чтобы ее возлюбленный не видел в каком она отчаянии. Ровенна тоже понимала, что всё предрешено, хотя до сих пор рьяно сопротивлялась ужасной действительности, не хотела в неё верить. Глаза вновь заблестели от непролитых слёз, голос дрожал от натиска горя, что затуманивает разум, и единственное чего хочешь в этот момент: просто выть от накатившей вновь боли и отчаяния.
Ровенна кое-как совладала с собой и эмоциями, что захлестнули ее. И медленно проговорила безжизненным голосом:
− Мы будем самыми счастливыми, − проговорила демон, стараясь, чтобы голос звучал ровно и бесстрастно. Затем замолчал, вновь борясь с самим собой. Гадриэль невероятно изогнулся, застонав от боли, но все-таки положил голову на колени демона. Посмотрел на нее пустыми глазницами, и Ровенна не смогла подавить всхлип. Провела рукой по слипшимся от крови волосам, и Гадриэль протянул руку наугад к ее.
− «Потому что…» - прохрипел Гадриэль. Ровенна послушно провела своей рукой по волосам, заставляя их отрасти практически до пят, и ангел зарылся в них лицом. Светлые пряди окрасились кровью, и это так раздражало Ровенну, но сейчас она не могла вымолвить и слова.
− Потому что у меня есть ты, − вновь дрогнувшим голосом проговорила она. И вновь замолчала. Потому что на этом было все. Эти слова — пусты. В них нет смысла, они никогда не станут явью. Потому что через несколько минут – часов, секунд – он погибнет, и никакого «мы будем счастливы» не будет. Но никто же, не запрещал им помечтать немного, верно?
− А у меня ты… - подхватил Гадриэль. И с хрипом внезапно говорит. – Я хочу попросить тебя…
− Все что захочешь. – с улыбкой, которую он не увидит, отвечает демон.
− Они…они хотят убить меня. – демон горько усмехается. Они уже убили тебя. – Если я умру от ран, что они нанесли мне, тогда можно считать, что они убили меня. – его голос затихает, а до Ровенны не доходит смысл его слов до сих пор. Что он от нее хочет? – Прошу, вырви мне сердце.
Глаза Ровенны расширяются. Он не может просить ее об этом. Демон может вырвать сердца кому угодно, любому существу. Но вот может она это сделать с умирающим на ее руках ангелом? Нет, точно нет. Она вновь подавляет истерическое рыданье, хотя слезы крупными градинами скатываются по ее лицу.
− Нет…нетнетнетнет. – панический голос Ровенна, больше похожий на несвязное бормотание, заставил Гадриэля вырваться из той тьмы, куда его сознание уже медленно начинало погружаться.
− Ты должна. – Гадриэль отводит руку от своих волос и прикладывает руку к тому месту, где бьется сердце. Точнее, трепещет как крылья колибри. – Давай. Я…не могу позволить им убить себя. Я верил тебе мою жизнь. – Ровенна судорожно выдыхает, заходится в приступе рыданья, но все еще в сознание соображать. Она лишь крепко зажмуривается и часто-часто качает головой. Быстро, настолько, что серебрение длинные сережки больно бьют по щекам. – Теперь я вверяю тебе свою смерть.
Ровенна сжимает рубашку ангела в области сердца. Всего лишь протолкнуть руку внутрь. Вытащить сердце и раздавить. Ничего сложного. Но почему рука так предательски трясётся? Почему демону не дано убить ангела.
− Гадриэль. – прошептала девушка, стараясь не плакать. Она поможет. Она сделает всё. Ради него. Возводит глаза к небу и начинает напивать какую-то незамысловатую песню.
I will not make
Я не повторю
The same mistakes that you did
Твоих ошибок.
I will not let myself
Я не позволю своему сердцу
Cause my heart so much misery
Так страдать.
Проталкивает руку туда, в самое сердце. Чувствует, как орган трепещет в ее руках, но внезапно спокойно замирает, отбивая ровный ритм, пусть и с паузами. Ровенна не смотрит на то, что делает. А даже если бы и хотела, не смогла бы: длинные волосы лезут в глаза, а слезы застилают глаза.
I will not break
Я не сломлюсь,
The way you did, you fell so hard
Как ты. Тебе было так больно падать!
I’ve learned the hard way
Нелёгким путём, но я научилась
To never let it get that far
Не доводить себя до такого состояния.
Гадриэль чувствовал, что для него все закончено. И он больше не боролся с этим. Он сделал главное - он победил. Вновь. Он защитил своего демона, ту, кого любил. Да, пусть в этот раз ценой собственной жизни. Но так вышло. И сердце сжалось от страха. Он оставляет ее здесь. Чтобы отправиться в неизвестность. Чтобы больше не быть. Никогда. И даже его демон, его Ровенна, не сумеет его спасти. Не в этот раз. Прости.
Because of you
Благодаря тебе
I never stray too far from the sidewalk
Я научилась не сворачивать с верного пути.
Because of you
Благодаря тебе
I learned to play on the safe side so I don’t get hurt
Я научилась оберегать себя от страданий.
Медленно, стараясь причинять ангелу как можно меньше боли, вытаскивает сердце. Гадриэль практически не морщиться, потому что эта боль теряется на фоне остальной. Та, которая в крыльях, та, которая в душе. Гадриэль чувствует, как теплые руки демона держат его сердце в своих руках. Так было всегда, только теперь более осязаемо. Все теперь стало реальным. Ровенна хочет раздавить сердце быстро, но давит его медленно. Гадриэль хрипит.
− Я люблю тебя. – признается Ровенна, и ангел внезапно понимает, что это первый раз, когда она призналась в этом. Чтож, если ради этого надо было умереть, это не напрасно.
Because of you
Из-за тебя
I find it hard to trust not only me,
Я разучилась доверять не только самой себе,
But everyone around me
Но и людям вокруг.
Because of you I am afraid
Из-за тебя мне страшно.
− Обещай, что когда ни будь скажешь это еще кому-нибудь. Ты не останешься одна. Ты полюбишь. – Гад вскрикивает последний раз, и его сердце рассыпается в песок. И тогда Ровенне действительно ощущает все горе, что на нее свалилось: она порывисто вскрывает, утыкается в грудь Гадриэля, где ранее бьется сердце и ревет. Нет, не плачет, а именно ревет. Это дикий вопль, это крик раненого зверя. И больше не было смысла быть сильной. Она не могла заставить себя перестать плакать, унять слезы. Ей было так больно, что если бы тысячи стрел пронзили ее тело, то это было бы не так нестерпимо, как сейчас. Ее сердце разбилось, разорвалось на части. И те, разбросанные по свету, уже не смогут собраться воедино. Никогда. Она знала это так же точно как то, что никогда больше не улыбнется и не посмотрит на нее ее возлюбленный.
И Ровенне больше не хотелось быть большой и храброй. Хотелось стать маленькой и незаметной, чтобы спрятаться, укрыться от всего мира. От этого самого большого горя. Проснуться бы и понять, что ничего этого еще не было. Что это все кошмар, сон, просто сон. И тогда бы Ровенна ни на миг не отошла от Гадриэля. Она бы сделала все, чтобы его спасти. Всё.
− Ее сердце разбилось. Тогда, мне было действительно больно и страшно за сестру. Она не двигалась около трех лет. Исхудавшее существо, которое было некогда прекрасной, полной жизни, красавицей. Лицо бледное, дыхание коротко и затруднительно, широко раскрытые блестящие глаза смотрели пристально и бесцельно. Она медленно умирала я не мог оставить ее, поэтому сидел возле нее неустанно, защищая своё единственное сокровище, потому что у меня тогда не было Анны. Я неотрывно вглядывался в любимое лицо сестры. Слезы наворачивались на глазах при виде несчастных запавших щек, провалившихся глаз и печати страдания на недавно еще молодом и красивом лице. Долгое время она лежала неподвижно. Я несколько раз прикладывал ухо к запавшей груди, стараясь уловить слабое биение отработавшего сердца. Казалось, что раздавив сердце Гадриэля, она убила саму себя. Эти три года были худшие в нашей жизни. Косвенно, но это повлияло на решение Повелителя переродить нас. И тогда, я надеялся, что Ровенна смоет быть счастлива. – Финник пристально вглядывался в лицо вампира. – И она стала, стала счастлива. Когда в те два года отсутствия, Азазель предложил ей воскресить Гадриэля, Ровенна лишь загадочно улыбнулась. Знаешь, так немного грустно, но в ее глазах было что-то другое…любовь. Она любила тебя уже тогда. И я понял, что она стала счастливой, что Ровенна восстановила свое сердце. Благодаря тебе. Я должен тебе сказать спасибо. Спасибо за сестру.
Шок? Нет, слабовато. Такое короткое слово, состоящее всего лишь из трех букв, вряд ли может передать все те чувства, которые вампир испытывал в тот момент. Тут нужно какое-то более точное определение, но мысли путаются, мешая подобрать подходящий эпитет, фразу, словосочетание… Да хоть что-то, способное помочь выразить эти ощущения. Рейджи даже сейчас не теряет всю свою серьезность: он короток кивает Финнику, встает и целеустремленно направляется в свои с супругой покои. Ровенна. Мысли крутятся вокруг этой девушки, вокруг ее прошлого. Что он еще о ней не знает?
− Она отказалась хранить Гадриэля в аду. – вспоминает он слова Финника. – И эту неделю она ходит на могилу ангела. Ровенна возвела ему прекрасный склеп, величественный. Она прощается с тем, кто когда-то научил ее любить. Это часть ее прошлого, тебе надо с ним смериться. А еще лучше − принять.
В их покоях мрак, разгоняемый лишь светом свечей. Ровенна в ванне – слышится звук плескаемой воды, а ее платье – темное как ночь – лежит на постели. Малышка Белла в своей комнате, которую получила в шесть лет. Если не считать служанок, которые бесшумно выскальзываю по одному только жесту, они в комнате одни. Вода стихает, звук босых ног по кафелю. Рейджи подходит к двери, и замирает. И что они скажут друг другу? Будет ли все по-прежнему? Рейджи бесшумно опускает руку на ручку, но не может заставить себя открыть дверь.
− Рейджи? – зовет Ровенна, и вампир толкает дверь. Ровенна стоит около большого зеркала, пытаясь покрепче закрепить полотенце. Ловит его отражение в зеркале и вновь опускает глаза.
− Болтался с Финником? – спрашивает шатенка, и слабая улыбка озаряет ее лицо. Неестественно бледное, отмечает Рейджи. – Даже знаю, что он тебе рассказывал.
− Спросил бы тебя, ты бы не ответила. – Ровенна приоткрывает рот, будто от удара, и Рейджи жалеет о своей резкости. Он бы ответил на ее месте? – Просто мне было легче слышать от Финника про твою…про твои отношения с кем-то. Тогда бы я не выдержал.
− Рейджи. – вновь повторяет демон, как-то растеряно оглядывая ванную. Впервые за это время Рейджи слышит в ее голосе не только недовольство, но и что-то другое. Что? Страх?
− Я бы хотел спросить тебя. – начинает вампир, и шатенка медленно кивает. – Я… Когда Финник рассказывал обо всем этом… у меня появился вопрос. Ты действительно любишь меня?
Ровенна разворачивается резко, мокрые волосы ударяют по лицу. Она смотрит на Рейджи округлившимся от удивления и…страха глазами. Сжимает края полотенца, и вампир замечает, как ее грудь начинает быстро подниматься и опускаться.
− Что? – надо было понять, что сейчас она чертовски расшатана, и каждая подобная мелочь может вывести ее из эмоционального равновесия. Рейджи мягко улыбнулся, стараясь успокоить взволнованную супругу, и делает шаг к ней. Ровенне не отступает, но и на встречу не идет.
− Реджина использовала Райто, и я просто подумал… − вампир быстро качает головой. – В прочем, это уже не важно.
— Что? — в ее глазах появляется тревога. — Почему ты так считаешь? Как ты можешь так думать?
− Прости, ляпнул глупость. – поспешно отнекивается вампир, вновь приближаясь к Ровенне. Она все еще в шоке от его вопроса, и мысли разбегаются. – Ровенна, подойди ко мне… пожалуйста.
Демон хлопает яркими желтыми глазами. Ровенну бьет крупная дрожь, хотя в ванной комнате довольно тепло; она не двигается.
− Как ты мог такое подумать? – в голосе явно зазвучали истерические нотки. – Я бы никогда… Я люблю тебя!
− И это все, что мне требовалось услышать. – вампир сам подходит к супруге и протягивает руку к ее щеке. Но Ровенна внезапно перехватывает его руку и отводит от своего лица. Малиновые глаза обводят ее лицо, в волнение непонимания что делать. Ровенна закусывает губу и внезапно ведет руку вампира вниз, прикладывает к своей груди. Туда, где бьется сердце. Прикрывает глаза и тихо приказывает.
− Почувствуй…Слушай его, Рейджи. – и Рейджи слышит. И чувствуют. Рейджи медленно выдыхает, заглядывая ей в глаза. Ровенна наблюдает за ним прикрыв глаза, и вампир внезапно вспоминает все те моменты, когда ему казалось, что ее сердце бьется. И это происходит снова. Как тогда. Тогда, много лет назад.
− Сердце демона может биться. – тихо говорит она. – Каждый раз, когда демоны искренни влюбляется, даже если оболочка мертва, сердце может биться на коротки мгновенья. Это показатель истинной любви. С Гадриэлем… − голос снижается до едва различимого шепота. – С ним мое сердце билось, но всего пару раз. А с тобой… с тобой оно бьется как будто постоянно. Слышишь?