Мы могли еще долго ходить тут, находя какие-то вещи рассказывая их историю, если бы Питер не сказал:
− Мы должны взять то, что хотим и вернуться. В крайнем случае, сможем спуститься сюда завтра. – и потом добавил, когда заметил, какой растерянный взгляд все опустили на эти сокровища. – Думаю, мы должны взять подарки.
Давным-давно он, Сьюзен и Люси получили в Нарнии на Рождество подарки, которые ценили больше, чем все остальное королевство. Мой алетиометр был тоже подарком, но с ним я не расставалась ни на минуту. Только Эдмунд не получил подарка, потому что не был с нами в те дни − это случилось по его собственной вине. Все согласились с Питером и пошли к дальней стене сокровищницы. Они были уверены, что там висят их подарки. Подарок Люси был самый маленький − небольшая бутылочка. Она была сделана не из стекла, а из алмаза и до половины наполнена волшебной жидкостью, которая исцеляла все раны и болезни. Люси молча, но очень торжественно, взяла свой подарок, надела ремень через плечо и снова почувствовала бутылку на боку, там, где она обычно висела в старые дни. Подарок Сьюзен был лук со стрелами и рог. Лук и колчан слоновой кости, полный хорошо оперенных стрел, были здесь, но…
− Сью, а где твой рог? –спросила я, оглядываясь.
− Кажется, она взяла его с собой на ту охоту. – подал голос Рабадаш. – И мне кажется, его нашли, после чего передали Королеве Мелестине.
Эдмунд присвистнул. Это была обидная утрата, рог был волшебный; когда бы вы ни затрубили в него и где бы вы ни были, к вам приходила помощь.
− Он пригодился бы здесь, - заметил Эдмунд.
− Не беспокойся. − ответила Сьюзен. − У меня есть лук.
− Тетива не сгнила, Сью? − спросил Питер.
Наверно, в воздухе сокровищницы была какая-то магия - тетива была в полном порядке. Она моментально согнула лук и тронула тетиву. Тетива запела, звук заполнил всю комнату. И этот звук больше чем что-либо другое напомнил нам всем старые дни. Вспомнились битвы, охоты, пиры. Она разогнула лук и повесила колчан через плечо. Затем Питер взял свой подарок - щит с огромным алым львом и королевский меч. Он дунул и слегка стукнул их об пол, стряхивая пыль, надел щит на руку и повесил сбоку меч. Сначала он испугался, что меч мог заржаветь в ножнах, но все было в порядке. Питер взмахнул мечом, и тот засверкал в свете фонарика.
− Мой Риндон. − сказал он. − Которым я убил Волка.
В его голосе появились какие-то новые интонации, чувствовалось, что он снова Питер, Верховный Король.
− Это – оружие, а не игрушки. – вспомнила я слова отца Рождества. Питер согласно качнул головой.
− Оскалит Аслан зубы – зима пойдет на убыль.
− Гривой он тряхнет – нам весну вернет. – задумчиво, но с грустью добавила Люси.
− Хорошо. – сказала Сьюзен. В руках у нее был отрезок ткани и, присмотревшись, я поняла, что она держит платье. – Нам надо идти. Предлагаю еще взять что-то переодеться.
Парни тоже взяли какую-то одежду и вышли. Мы быстро переоделись. Мне нравились платья Нарнии с духом Средневековья: длинные рукава, нет пышности, но тем не менее элегантно и удобно. Одежда не была с корсетом или тысячи завязок, а держалась на простых пуговицах, которые шли вдоль всего позвонка. Еще мы взяли пару меховых плащей, чтобы не замерзнуть ночью и постелить что-то под себя. Люси хихикнула, пояснив это тем, что вспомнила как мы ходили шубах в наш первый приход в Нарнию. Я улыбнулась. Осмотрев другую часть отделения я поняла, что сокровищницу присоединили к оружейной. Я смотрела на мечи, щиты, луки и кинжалы, но внезапно протянула руку к одному мечу, который висел в центре. Он имел серебристую перекладину, черную рукоять и золотое навершие в виде головы грифона. При правильном угле, то есть, когда свет попадал на само лезвие, появлялись слова, которые гномы вытачивали для важных людей. Я присмотрелась.
− Верховный Король Анабесс Мудрый. – продекламировал у меня за спиной Эдмунд. Я даже не заметила, когда он подошел настолько близко. – Хороший меч. Возьмешь себе?
− Думаю да.
По ступеням мы поднимались в другом порядке. Получалось так, что последними шли я, Эдмунд и Питер. Внезапно Верховный Король остановился, а так как мы шли за ним и цепочку завершала я, нам с Эдмундом тоже пришлось остановиться. Питер оглянулся и, немного нерешительно, спросил:
− Ты могла бы мне сказать…как звали близнецов?
− Двойняшек. – поправила я, поняв, что он говорил о своих с Элодеей детях, которых никогда не видел он, и которые никогда не видели отца. Я откинула крышку алитиометра и взглянула на циферблат. Глаза заволок уже знакомый туман, я вгляделась в него. Картинка была смутной, я могла лишь рассмотреть какое-то золотое пламя, а точнее – волосы Элодии, которая лежала в своей постели. Потом услышала голос, который принадлежал девочке, Перлит, скорее всего:
− Как мы их назовем, мама?
− Девочку будут звать Ваана. – услышала я знакомый, но усталый голос Элодии. – А мальчика… Анабесс, хочешь выбрать?
Я увидела стоящих чуть поодаль своего сына и на его руках Мелестину. Анабесс поднял глаза на тетю, грустно улыбнулся. Тетя Сьюзен не раз ему рассказывала, что его мама и отец долго спорили, какие имена давать детям, пока Люси не предложила, чтобы мужчины давали имена новорожденным мальчикам, а женщины – девочкам. Эдмунд этой идеей тогда очень воодушевился, а потому вопрос был решен. Анабесс, как единственный законный представитель ушедших Королей, подошел к ложу тети и аккуратно взял мальчика на руки. Посмотрел на малыша темными глазами, улыбнулся ему:
− Мама моя говорила, что какое имя ребенку дашь – такая у него, и судьба будет. Я хочу пожелать своему брату быть смелым, богатым и покорить весь мир. Потому имя его – Фридрих.
− Ваана. Фридрих. – Питер усмехнулся. – Спасибо, Элизабет.
Питер поднялся вперед нас. Эдмунд легко подтолкнул меня в спину, и небрежно бросил:
− У тебя глаза слезятся. Мы не можем плакать каждый раз, когда вспоминаем о них. – ловко обойдя меня, парень возник прямо передо мной, заглядывая в глаза. Губы у Эдмунда всегда отчего-то сухие, мои, по его словам, тоже. Это даже не поцелуй: он обхватывает руками мое лицо и просто прикасается к губам. Не целует. Я цепляюсь за его руки, и целую. Совсем не детский поцелуй.
− Так тяжело, видеть, как ты грустишь. Улыбайся чаще. Для меня.
Еще в Англии часто засыпали вместе. Дело не было в чем-то особенном, просто спустя много лет совместной жизни заснуть без него – как и ему без меня – было сложно. Свернуться в его объятьях и чувствовать себя защищённой – было жизненно необходимом. Несмотря на большой костер становилось холодно, а земля была жесткая, лежать было неудобно. Рабадаш и Сьюзен, о чем-то тихо разговаривая, притащили все меховые плащи, что смогли найти. Мы устроились на них, накрываясь поверх другими. Рядом со мной и Эдмундом устроились Сьюзен и Рабадаш, они лежали лицом друг к другу и о чем-то тихо беседовали. Тихие голоса Питера и Люси слышались где-то по другую сторону костра, а мы с Эдом лежали молча. Он обнял меня одной рукой за талию, я поглаживала внешнюю сторону его ладони, согревая своими прикосновениями. Я почувствовала, как его тело постепенно расслабилось, мышцы, до этого сведенные холодом, приятно заныли. Эдмунд прерывисто выдохнул и крепко обнял меня, помогая устроиться на своем плече. Зарывшись носом в мои длинные волосы и вдыхая их запах, ставший уже родным, он уснул. Потом заснула я.
Комментарий к Сокровищница древних Королей и Королев
возможно, это последняя глава Pоv, потому что мне надо немного передохнуть от “я”, “меня” и т.д
да и дальнейшие события не очень удобно будет описывать от первого лица
========== Сны и новые знакомства ==========
Все молчали в почтенном уважением перед Ним, посетившим ещё одну коронацию правителей Нарнии. Великий Лев касался мраморного пола бесшумно, приближаясь к коронованной пятёрке. Все ему низко поклонились, и только шестеро смотрели прямо на Аслана. Два Короля обнажили мечи, приветствуя Льва. Он не дошёл до них совсем немного, мягко, по-кошачьи улыбаясь. Три Королевы улыбнулись ему в ответ, Короли продолжали смотреть спокойно. Лев обвёл их взглядом полным гордости и заговорил:
– Вот я снова в Кэр-Паравеле, в сердце всей Нарнии. И вновь я вижу восход новых Королей и Королев. – казалось, даже вода остановила свой поток, каждый ловил слово Аслана. – Поднесите ко мне их венцы. Я освещу их светом солнц и лун.
Гордо держа головы, Аслану поднесли короны. Венцы прошлых правителей пропали вместе с ними, и гномы сделали новые, похожие, но чём-то все-таки отличающиеся. Короны подносил уже построившийся мистер Тумнус, и грифон Корделий, но право возвести их на головы новым правителям проставлялось женщине, которая правила Нарнией долгие десятилетия. Которая воспитывала всех пятерых наследников, даруя любовь им без разделения на племянников и родных детей, а еще была все также ласкова с поданными и хитра в политике. Аслан дыхнул на короны и те заискрились, становясь чистым золотом, а камни заменились на неведомые до сели, но сверкающми тысячами огней. Все поражённо ахнули, а на глазах темноволосой Королевы заблестели слезы, ведь она узнала камни, которые украшали обручальные кольца ее родителей. Старший Король узнал тоже и лицо его помрачнело. Аслан вновь повернулся к наследникам. Вот оно, будущее Нарнии, следующее поколение, живущее по заветам своих родителей, величайших правителей, вошедших в историю. Пятеро, как и гласит пророчество. Срок, который эти дети – уже Короли и Королевы – провели рядом с отцами и матерью, был настолько мало, что и сказать страшно, но вот они – сияющие, гордые и непоколебимые.
– Сегодня я вновь короную достойных. Королева Элодия, возьми венец своей младшей дочери – на нее первую мы наденем венец.
Трудно править после тех, чей век прозвали Золотым, но этим ребятам такой вызов был по плечу, ибо готовились они к этому с младых лет. Женщина величественно подошла к грифону и фавну, которые в уважение склонилась перед ней, несмотря на то, что сегодня она – держащая Нарнию столько лет – передаст официально корону другим. И казалось, ничего в ней не изменилось: она была столь же прекрасна, как и пятнадцать лет назад. Да вот только взгляд немного потух, стоило Верховному Королю исчезнуть вместе с ее сердцем, а походка стала совсем тихой. Элодия столько лет несла тяжкий груз регента, уча, показывая, любя, что наконец-то была рада стать просто семейным советчиком и прожить свою жизнь в спокойствии, смотря на новое поколение.
– Именем Вечно зеленого леса, да славится Королева Ваана – Милосердная. – диадема с изумрудами опустилась на голову светловолосой пятнадцатилетней девушки, которая была не по годам красива. Ей с братом всегда было немного неудобно появляться на людях: нарнийцы смотрели с сочувствием на тех, кто никогда не видели своего отца. Ваана всегда расстраивалась, грустила и опускала глаза, брат же наоборот – смотрел прямо. На брата ее глянешь –один цвет волос с матерью, та же стать, осанка, форма глаз. Да вот только взгляд отцовский: глубокий, понимающий и несколько насмешливый.
Элодия нежно улыбнулась дочери и взяла следующую корону. Она была для младшего короля: тяжелее диадемы Вааны, но все с тем же золотом и рубинами, которые были любимыми камнями его отца – Верховного Короля Питера Великолепного.
– Именем Золотистого солнечного света Нарнии, да славится король Фридрих – Неудержимый.
Фридрих задорно улыбнулся матери, которая надела на его голову золотую корону с красными камнями. Его первым провозгласили королем, и он устремил решительный, горящий взгляд поверх голов собравшихся. Он будет достойным своего отца. Они с сестрой устремили свой взгляд на трех самых старших, которым посчастливилось запомнить лик родителей, а не видеть их просто на портретах.
– Именем Серебряной сияющий луны, да славится Королева Мелестина – Верная.
Глаза Мелестины и слезились, и сияли радостью, стоило Элодии опустить на голову девушки ее корону. Темно-фиолетовые топазы были любимыми камнями ее матери, которые украшали ее корону и обручальное кольцо. Мелестина считала эти камни волшебными и даже священными. Они были рядом с ней в самые опасные и счастливые мгновения ее жизни.
После исчезновения Королей и Королев, Главный Королевский Совет вместе с Элодеей решили, что коронация пройдёт, когда самым младшим будет пятнадцать. Такое решение было принято, поскольку после «серости» жизни нужны были правители готовые и достигшие собственных побед. Как их родители одержали вверх над Белой Колдуньей, так и им предстояло совершить нечто похожее. Их требовалось воспитать и совсем не важно, что самому старшему – будущему Верховному Королю − было уже двадцать четыре года. Они с братом не раз представляли Нарнию на турнирах, одерживая такие победы, и более сложные – военные. Фридрих участвовал уже в трех походах и в одном из них проявил именно неудержимость, рискнув всем и вырвав победу из лап врага. Эта была победа над Тельмар, которая окончательно поставила бунтующих и неверных на колени перед величием Нарнии.
Мелестина, которой сейчас было уже восемнадцать, завоевала себе титул «Верная» в предшествующей битве Фридриха, когда оказалась в ловушке вместе со своими войнами. Она стала не просто принцессой, а еще и воином, когда отказалась бежать с поля боя и храбро шла к смерти вместе со своими войнами. Ее сестра Ваана всегда отличалась милосердием, но не столь яростным. Она до последнего твердила о невиновности обвинённого человека, которую смогла доказать. Ее милосердие спасло невинного и указало на виновных ни единожды.
– Именем Светлых вод, дающих жизнь и омывающие все страны, да славится Королева Перлита – Решительная.
Некогда задорная и неугомонная принцесса превратилась в ответственную и серьезную девушку, которая всегда была старшей Королевой. Удивительно, как смогла изменить ответственность – опустившееся на хрупкие плечи – непослушного ребенка. Перлита с того дня никогда больше не капризничала, не сопротивлялась, а даже наоборот – усердно училась, значит подавать пример младшим, ходить на приемы в неудобных платьях, значит делать так, как советует мать. Потому что она должна была быть примером. С юности эта девочка ничего не боялась, она четко знала, что боятся и уважать должны именно ее. Сильная, преданная, знающая цену своему слову. Ее короновали в двадцать два года; ей на голову опустили венец, и Перлита с лихвой ощутила тяжесть золотой Короны. И сейчас настал самый ответственный момент. Когда сын младшего становиться Верховным.
– Именем всех глубоких морей, зелёных лесов и бесконечной Нарнии, да славится Верховный Король Анабесс – Мудрый.
Анабесс почтительно опустил голову, позволяя тёте короновать его, а потом выпрямился. Мистер Тумнус и Корделий узнавали в этом юноше другого, который был счастлив и влюблён, а его наследник смотрит прямо, холодно и решительно. Он занимал место, которое не довелось занять его отцу, место государя, не уступая ему ни в силе духа, ни в мужестве. Престарелый мистер Тумнус, который не покидал дворец с тех самых пор, вытер слезы носовым платочком. В осанке юных королей и королев он увидел тень тех, кто давным-давно подарил Нарнии мир и спокойствие. Теперь пятеро трона занимали их наследники, несущие в себе отпечатки предшественников. Анабесс, мудрость и решительность Эдмунда Справедливого. Перлита, сила воли Питера Великолепного. Мелестина, преданность Элизабет Чарующей. Фридрих, рассудительность Сьюзен Великодушной. Ваана, доброта Люси Отважной.
Вся пятерка величественно опустилась на трон, и зал Кэр-Параваля наполнили радостные крики, аплодисменты и фразы, которые когда-то кричали другим. И как другим, пели русалки, играла музыка. Они подвели черту под одним веком Нарнии, начиная совершенно другой – Новый.
Аслан дождался, пока крики стихнут и вновь заговорил:
– Кто хоть правил Нарнией, тот всегда Король или Королева. Сегодня закончился один Век Нарнии и начался другой. Вы, дети Великих, будьте столь же Великими, как и ваши родители. А теперь празднуйте и веселитесь, ведь сегодня великий праздник.
И пока все решили запечатлеть своё почтение Королям и Королевам, Великий Лев вышел, направляясь к морю. Верховный Король проводил его тяжелым взглядом, а потом встал и стремительно направился следом. Его плащ, сделанный из тончайшей серебряный ткани сверху, а снизу синим бархатом, взмылся за королём и благодаря этому был замечен своей сестрой. Королева Мелестина вежливо улыбнулась посланцам из Тархистана, попыталась последовать за братом. У неё бы не получилось, если бы прибивший царевич Рабадаш не заметил метания Королевы и элегантно не помог ей протиснуться мимо гостей. Мелестина благодарно кивнула ему, улыбнулась и, приподняв подол платья, поспешила к лестнице, где исчез плащ Короля и метнулась за ним. Рабадаш долгие пятнадцать лет жил в пламенном Тархистане, неся вечный траур по своей возлюбленной. О любви, которая успела лишь зародиться, складывались легенды, а сам царевич стремился в край, который так любила его луноликая Королева. Нарния была воспоминанием, полнилась ими, а потому причиняла боль каждому, кто видел и знал прошлых Королей и Королев. И все равно, никто не решался покинуть его. Даже Элодия, нашедшая в себе силы жить ради детей, не могла покинуть и оставить то, что Питер – ее Питер – так старательно возводил с братом и сёстрами.