— Подожди! — остановила она короля, — обязательно сразу запей водой.
— Что это? — он оглядел фляжку.
— Я предупредила. Запей.
Жидкий огонь ударил его изнутри, проник, казалось, в каждый уголок тела вместе с кровотоком, мягко стукнул в затылок. Вытаращив глаза, он хватал ртом воздух, глотку жгло, в носу щипало. Дис, не мешкая, отобрала флягу и уверенно к ней приложилась.
— Эх, тут и закуски никакой! — сокрушалась она, умываясь в роднике, — но надо ж нам было как-то согреться.
На ум Трандуилу приходили самые разные способы согреться. Точнее, способ был один, а пути исполнения представали весьма неожиданные.
— Возьми…те мою одежду, земля все-таки холодная, — выдавил он, стараясь не смотреть в сторону сделавшейся немыслимо обольстительной Дис.
— Места хватит, — она плюхнулась рядом с ним, и ее жесткие волосы на мгновение накрыли его лицо ароматной волной. Дис хихикнула, он задержал дыхание.
Бархатистая ночь окутывала Лес. Снопы искр от разгоравшегося костра взлетали в воздух. Подсыхала верхняя одежда, но теперь Трандуилу уже было жарко и без нее.
— Поесть бы, — жалобно подала голос Дис. Он усмехнулся, по-прежнему завороженно глядя в костер.
— Нам повезло, что нет грозы.
Словно услышав его, где-то на северо-западе прогромыхало в облаках. Дис вздрогнула, распахнув глаза.
— Страшно? — улыбнулся Трандуил. Гномка покачала головой, присматриваясь к бьющим далеко-далеко молниям.
— Я никогда не видела грозу… так.
— Никогда? — поразился Трандуил, да так, что едва не вскочил с места, — не может быть.
— С гор она совсем другая. А здесь красиво.
Необычно жаркий воздух для мая разогнал первый порыв свежего ветра. Снова сидели молча, поглядывая на грозу. Тишина словно искрила напряжением. Давно забытые ощущения с легкой примесью неожиданной новизны тревожили Трандуила.
— Скучно сидим, — пожаловалась Дис, пытливо заглядывая эльфу в глаза.
— Мне спеть для дорогой гостьи?
— Опять о звездах, веточках и цветочках? Эти ваши лесные мотивчики приелись. Как соберетесь, как запоете — зубы ломит, тоску нагоняет. Ничего хорошего.
— Ты просто не видела. Я покажу.
Он развернулся к ней, не давая себе передумать. Протянул руки ладонями вверх.
— Попробуй.
Чуть не сказал «попробуйте, миледи», но это было так неуместно. Из другого времени и мира. Оттуда, где всех равняющая ночь не смыкалась над ними сплошной стеной вместе с загадочным Лесом, умевшим хранить тайны.
— Попробуй же. Не трусь.
Она лишь поджала губы и нахмурила свои изящные бровки, но протянула ему руки.
— Это придет не сразу, — предупредил он, закрывая глаза, — откройся Лесу. Почувствуй.
Глубоко вздохнув, она расслабилась — и пустила в себя Лес. Сразу и весь, кинувшись, как в омут с головой, смело и не оглядываясь, бесстрашно и без ненужной притворной отваги. Вооруженная чистым любопытством первооткрывателя, смелая без того, чтобы превозмогать себя. Лес шептал мягко и умиротворенно. Лес щедро делился с Дис через своего хранителя, признавая ее и гостеприимно приветствуя. Он дарил без меры и счета, не предъявляя условий: дарил знойные полудни августа, гуд шмелей над лугами клевера и нивяника, плеск степенных бобров в заводи, тихую задумчивость октября, хрустальное безмолвие январского морозного утра и, конечно, май, вечный май!
А попробовав на вкус пьянящий дар Леса, они уже не смогли отпустить руки друг друга.
И Трандуил был первым, кто потянулся навстречу. Опередив Дис на долю секунды, быть может. Медленно, самому себе не веря — но не в силах не верить тому, что было сильнее его. И оно звало поступить единственно верным образом.
Прикоснуться ладонью к ее лицу. Заглянуть пристально в огромные, светлые глаза. Задержать дыхание перед тем, как вдохнуть ее странный, нездешний аромат — каменистые склоны, поросшие мягким мхом валуны, чистые реки, берущие начало в высокогорных ледниках.
Пожалуй, так долго за последние пару тысяч лет своей жизни Трандуил Ороферион ни разу не целовался. Не стремясь к большему и не думая о возможности, забыв о времени, условностях — целуя то осторожно, то напористо, нежно — и страстно, снова и снова. Так, как возможно только в юности — до пересохших губ и испуганно распахнутых глаз, когда все-таки приходится остановиться.
Чтобы обнаружить, что хочется повторить все заново.
Комментарий к Неожиданно приключаясь
“вечно молодой, вечно пьяный” (с)
========== Находя пути ==========
В утро, когда Трандуил и Дис вернулись из своего неожиданного лесного путешествия, целитель прислал сообщение о том, что Фили после сеанса магического воздействия начал выздоравливать. Правда, большего ему не удалось — Трандуил надеялся, что получится чуть больше разузнать о внутренней политике Эребора и обстановке под Горой, но хитроумные наугрим умели хранить свои тайны.
Напоказ же они выставляли лишь то, что интереса не вызывало. Даже, скорее, отталкивало. Пример был у лесного короля перед глазами.
По возвращению во дворец Дис преподнесла ему пучок подорожника со словами:
— Ты попробуй, к болячке своей приложи. Может, пройдет? Моя бабушка так делала, а у нее подагра была. И артрит. И еще, знаешь, такие прыщи…
Нет, она не щадила его чувств. Даже самую малость.
— Вот у моего братца морда в шрамах, не таких, как у тебя, но тоже солидно. Но борода прикрывает, хотя мы-то таких штук не стесняемся. Может, тебе отрастить?
— Наш народ отличается от вашего.
— А ты везде такой лысый? — не сдавалась Дис. Трандуил чувствовал, как краснеют уже кончики пальцев. Это было поистине невыносимо.
— Каноны красоты разнятся. Возможно, вы не разделяете вкуса наших дам, как мы — ваших мужчин, — довольный тем, как ловко повернул беседу в сторону обсуждения эстетических предпочтений, он пригубил бокал с вином.
Определенным образом, вечера с Дис держали в тонусе. Гномка нахмурилась, чуть надув губы. Против воли лесной король вспомнил, каковы они на вкус — жаркие, жадные, податливые…
— Ну да, конечно. Вчера, помнится, ты не был так категоричен в верности своим пристрастиям.
— Я неоправданно поддался минутному расстройству. Мне нет прощения, — он был почти доволен этой сомнительной пикировкой, пусть даже его собеседницей была Дис.
— Да брось, можно подумать. Я так и вижу, как вы сокрушаетесь, ваше величество, — она издевательски сделала движение, напоминающее воздушный поцелуй, потягиваясь и отстраняясь, — кстати, что это такое я съела только что?
— Редкое лакомство. Это бобы, произрастающие на юге Гондора. Возделыванием земель там занимаются вольные кланы, когда-то пришедшие из Дунланда. Горсть таких бобов по питательности…
— Вот это еда, хоть и не мясо, — перебила гномка, одобрительно кивая, — и для огорода полезно, и во рту не вяжет.
— Я предпочитаю молодую вигну, — окрыленный, Трандуил поспешил вернуть разговор в приличное русло, — и полосатую фасоль в базиликовом соусе.
— Ваша правда, ваша правда. Только ты не особо-то на горох свой налегай, — она подалась вперед, — знаешь, как с него брюхо крутит? Пучит, не дай Махал…
Трандуила снова подташнивало.
***
Следующие несколько дней они провели вполне достойно. Трандуил организовал вечер для дам — на том, чтобы мужчины не допускались, настаивали гномы. Дис ворчала, что находится в неприлично трезвом состоянии. Не утешили ее даже песни — по ее словам, это был «тоскливый вой неудовлетворенных баб, и ничего более».
Вышивку за развлечение она не признавала:
— Ну, по молодости и я, бывало, за штопкой любила глазки кхуздам строить. Но сейчас меня молотом не загонишь без крайней нужды за это дело.
Любоваться садами, Лесом и какими-либо красотами природы наотрез отказалась, сообщив, что хватило с нее и одного болота и последующей ночи в компании короля. При этих словах гномы хмурились, бросали на Трандуила злые взгляды, хватались за топоры. Потом Дис не без интонации недовольства и претензии говорила:
— И представляете, он не тронул меня даже пальцем!
И гномы посмотривали на хозяина с непониманием и неодобрением, словно он позорил весь мужской род.
Переговоры застопорились. А затем пришло срочное письмо от Леголаса, в котором он еще раз отказывался возвращаться в Лихолесье (причем слово «Лихо» было подчеркнуто тройной чертой), но просил у отца денег, так как «поиздержался в дороге». Позорить свое имя сыном, который будет одалживаться у человеческих ростовщиков, лесной король не был готов. И, скрепя сердце, вынужден был спонсировать очередную затею Леголаса на севере.
Казна нищала, запасы спиртного улетучивались с каждым днем пребывания гномов, несмотря на новые закупки, настроение Трандуила стремительно портилось. Именно таким его нашла Дис, забредшая под вечер в его кабинет — судя по виду, изрядно измаявшаяся бездельем.
— Был бы ты попроще, — вздохнула гномка, огибая его и шлепая босыми ногами к столу, — что тебя заставило нос повесить?
— Мой сын. Он не вернется, — глухо произнес Трандуил, глядя в стену. Отчего-то перестало беспокоить то, что волосы так и остались взъерошены, а вечернее домашнее одеяние сползло с плеч, придавая ему непростительно небрежный вид.
Сейчас эльфу было все равно. Он и сам не заметил, как, по старой привычке, подтянул ноги на подлокотник кресла. И плевать на чернильное пятно на колене. И на то, что беззвучно на его бумаги пялится гномка, на синдарине она все равно не читает.
— Что ты писал ему? — ее голос приобрел другую интонацию — мягкую, проникновенную, несколько привычную и долгожданную.
— Ничего нового. Ничего, что изменило бы хоть что-то.
Она понимает. У нее таких балбесов двое. И кстати, младший принял самое живое участие в той афере, благодаря которой Леголас совершенно от рук отбился. Он да его рыжая подружка с нарушением самоидентификации. Интересно, как Дис с этим справится. Хотя она справится, вот ее братец рад не будет.
— Ваш младший сын.
— Кили.
— Тауриэль…
— Убегает к ней дважды в неделю. Мне пришлось просить Двалина договариваться с Бардом — сама-то я не могу, чтобы тот выделил ей фрейлин. Представляешь, специальные тетки, которые следят, чтобы он ее не обесчестил. Или она его не соблазнила, — она фыркнула в сторону эльфа.
— Дороги нынче фрейлины? — усмехнулся Трандуил.
— Разорительно! — вздохнула гномка, бесцеремонно опускаясь на подлокотник его кресла, — если не для кошелька, то для репутации Дуринов перед гражданами Дейла. И Торин бесится. А главное, это бессмысленно. Я знаю своего сына. Если ему что стукнет в голову, клином не выбить.
— Как о моем говорите, — улыбнулся горько лесной владыка, и не сразу сообразил, как это, возможно, звучит.
— Не знаю, что хуже. Сыновья без отца или сыновья без матери.
— Отца можно заменить. Мать нельзя.
— Это звучит мило, но это не так. Сколько ему было, когда ее не стало?
— Восемь. Месяцев.
— Такой крошка.
— Да. Любопытный был — на месте не сидел ни минуты. Целыми днями я его отлавливал по своим покоям. На четвереньках удирал через Лес — и с какой скоростью. Все тянул в рот, пару раз сгрыз еще нераспечатанные письма от владыки Келеборна, — Трандуил усмехнулся, — а если у меня были гости, то эта мордашка в чернилах…
— Вы хороший отец, Трандуил.
Он вскинулся на этот мелодичный зов, но встретил только странный туман в глазах и легкое, едва уловимое прикосновение ее руки к плечу.
— Правда, хороший, — повторила Дис, ласково улыбаясь, — а значит, он вернется. Они всегда возвращаются.
— Я был другим, — покачал головой эльф, по-прежнему держа уже пустой бокал в руке.
— Наши дети лучше нас. Нам не всегда легко это признать, но они лучше, смелее, отважнее, чем были мы. Немного безрассудны, но тут уж ничего не поделать.
— Вы так считаете? Мы полагаем, каждое следующее поколение хуже предыдущего.
— Это не так. И вы увидите от своего сына то, что заставит вас передумать.
Она поднялась, направилась прочь, Трандуил поймал ее руку. Сам не очень понимая, чего ждет от этого касания. Пламени страсти? Разряда, удара молнии, знака свыше — чего-то, что снимет с него всякую ответственность за происходящее?
Но Дис лишь лукаво улыбнулась и покачала головой.
— Смотри, я себе тоже парочку фрейлин заведу. Бородатых и с топорами.
— Прошу, не стоит…
Но все-таки особое чувство, родившееся, когда он держал ее руку, давало надежду, правда, эльф и сам не знал, на что.
***
К празднику цветения слив — который, вообще-то, не предполагалось отмечать широко — дворец готовился, как к осаде. Особенно это касалось спиртного, которое пришлось заказывать издалека. Расходовать дорогие и редкие вина на гномов Трандуил зарекся, а наугрим удовлетворялись любой выпивкой, если она относилась к одной из двух категорий. В первую входили все горючие жидкости, во вторую — пиво.
Эллет радовались поводу принарядиться. Дис испарилась без следа.
— Ее нет в садах.
— Нет, ваше величество.
— Нет в мастерских.
— Нет, ваше величество.
— Нет в ее покоях, нет в купальнях, нет нигде. Куда она могла пропасть? — Трандуил строго воззрился на растерянную Этиль, — может быть, она осталась недовольна подарками твоих швей?
— Мерки были сняты точно. Даже на груди платье сошлось. Она была довольна, ваше величество.
— Тогда куда она подевалась? Не могла же она напиться до беспамятства и свалиться под кусты малины?
На лице эллет появилось замешательство. Все верно: гномка могла. И напиться, и найтись под кустами — крыжовника ли, смородины ли или волчьих ягод.
Правда оказалась более пугающей. Дис нашлась на дворцовой кухне, где бодро, закатав рукава, управлялась с вертелом, изготовленным, очевидно, тут же из подручных средств. На вертеле Трандуил, лично пожелавший увидеть принцессу, обнаружил злосчастного кабана.
— Вы недовольны нашей кухней? — слабо поинтересовался эльф. Гостья даже ухом не повела.
— Признаться, ваша кухня всем хороша. Только порции — врагов кормить, да и питания никакого. Здоровье себе погубите на одних овощах. Чем крепче выпивка, тем жирнее закуска, — пропела гномка, сдувая с лица волосы.
— Вам не стоило утруждать себя, миледи. Достаточно отдать распоряжение — и всё…
— Ну уж нет! — Дис в два раза интенсивнее завращала вертел, — если варенье варить или пироги печь я твоим девочкам доверю, то с этим гадом, — она кивнула на печально почившего лесного великана-секача, — я должна была разобраться сама, один на один.
— Один…
— Я эту падлу выследила.
-…на один? — Трандуил схватился за сердце. Гномка расплылась в кровожадной улыбке.
— Ага. Пошла с парой ребят на то болото, поставила силок, подождала, пока стадо пойдет… я его еще тогда приметила хорошо. Поймали троих, двух других ребята тебе на зиму посолят, будет еще и сало.
— Но… как вы…