― Ты не спишь, ― грубо звучит сзади. Ровенна не поворачивается. Она холодно усмехается.
― Ты тоже, ― замечает она. Субару молча подходит к ней, становясь рядом. Ровенна косится на него с настороженностью, готовая в любой момент атаковать. Но Субару не делает попыток напасть, а просто смотрит на луну, подняв голову.
― Гроза? ― спрашивает Ровенна. ― В грозу ты плохо спишь. Помню по детству.
Он окидывает ее взглядом. Мужская белая рубашка доходит ей до середины бедер, длинные каштановые волосы были как всегда распущенны. В глаза не было и намека на сна.
― Ровенна… ― предупреждающе протягивает Субару. Вновь раскат грома. Он переводит взгляд на открытое окно. Он довольно вспыльчив и немного нервный, также он проявляет черты одиночки и не любит, когда его беспокоят. Но, несмотря на это, может быть неожиданно милым.
Ровенна усмехается.
― Не волнуйся, я не дам Аято и Райто поводы для шуток, ― говорит она. ― Аято и так веселит факт, что ты не чувствуешь вкус.
Аято давал Субару какую-то неприятную на вкус жидкость и младший ничего не почувствовал. Аято сделал вывод, что у Субару не работают вкусовые рецепторы. На основе этого же можно было сделать вывод, что у Субару нет любимой еды.
― В детстве мы неплохо ладили. Ты этого не помнишь, но так и было. Ты, конечно, не мой любимый брат, но ничего против тебя я не имею.
― Рад это слышать, ― холодно съязвил Субару.
― Так в чем моя вина, что ты так меня ненавидишь?
Слова ― как гром средь ясного неба. Субару пришлось признаться самому себе, что он ждал этого вопроса. И ему пришлось бы на него ответить, рано или поздно. Отвечать за это.
― Ненавижу тебя, ― медленно повторил Субару. ― Ты мне не особо нравишься, но…
― Хорошо, ― отрезала Ровенна, полностью поворачиваясь к Субару и смотря ему прямо в глаза. Субару так же повернулся к ней. Ему пришлось также признать, что когда Райто в шутку сказал: «Ровенна, тебе нельзя смотреть в глаза» ― шутки в тех словах не было.
Сиреневые глаза словно выворачивали наизнанку душу, проникая в самые потаённые закоулки, узнавая тайны, разрушая мечты, оставляя лишь тьму. Тьму и холод. Это было то, в чем существовала Ровенна.
― Хорошо, ― повторила девушка. ― Задам вопрос по-другому. Почему я тебе не особо нравлюсь?
― Пытаешься со мной подружиться? ― усмехнулся Субару, по-прежнему стараясь говорить спокойно. Раздражение было похоже на волну ― оно накатывало и отступало обратно очень быстро.
― Что…В смысле?
― Ты пытаешься всем нравиться, ― коротко прокомментировал Субару. ― Ты знаешь о нас все ― то, что мы любим и то, что ненавидим. Играешь на этом. И получаешь нечто, что хочешь получить. Ты ― жестокая манипулирующая стерва, и с этим ты ничего не сделаешь.
Ровенна жёстко ухмыльнулась. Она повела рукой, и окно бесшумно закрылось.
― Да, я ― жестока манипулирующая стерва. И в этом состояние мне хорошо. Лучше, чем вечно ненавидеть себя, ― Ровенна перестала улыбаться. Субару впервые увидел ее без улыбки ― будь то оскал или усмешка, искренняя или натянутая улыбка, но это было наиболее частое выражение лица Ровенны. Сейчас Сакамаки была необычайно угрожающе сосредоточенно. Невольно, Субару готовился к нападению.
― Желание смерти из-за потерянной невинности. Это значение увядшей белой розы на языке цветов.
Субару яростно скрипнул зубами, и дернулся, словно желая ударить Ровенну. Девушка приготовилась защищаться, и эта поза заставила Субару остановиться. Два вампира замерли друг напротив друга.
― Возвращайся к Рейджи, ― грубо приказал Сакамаки. ― И не показывайся мне на глаза.
― Знаешь, почему она говорила «Я могла быть на ее месте»? ― внезапно спросила девушка. ― Твоя мать. Почему она так говорила? Она могла быть не на моем месте, а на месте Беатрис. Она могла быть моей матерью. Он почти выбрал ее. Но потом передумал, ― Ровенна нахмурилась. ― При другом раскладе…
― Мне не интересно.
― А я думаю что интересно, ― возразила Ровенна. ― Ты прав, мотивы у меня иные, чем я показываю. Я ненавижу этот особняк до мозга костей, но вы мне не чужие. Мысль о том, что мы семья укреплялась во мне до четырнадцати лет и искоренить ее сложно.
Ровенна видела его насквозь ― почти как каждого в этом особняке. Экстремальный садист, который был зачат в ходе инцеста, потому что Карлхайнц использовал свою сестру в качестве эксперимента. Криста постоянно звала его грязной мерзостью, но он все равно любил ее больше всех. Из-за подобного испытывает недоверие к женщинам и постоянно думает о суициде.
― Какой мотив? ― рычит вампир. Ровенна щурится. ― Отлично, говорить ты не хочешь. Ты действительно двуликая дрянь, Ровенна.
Ровенна кривит губы в усмешке.
― Не без этого.
Сакамаки делает резкий выпад вперед, ударяя его ладонью в область сердца.
― Прости, я не хотела, ― с толикой искренней жалостью произносит вампирша. Субару лежал на полу. Распростертый на каменных плитах, он корчился от боли. Ровенна глянула на дверь и, убедившись, что за ней никого нет, присела рядом с вампиром. ― Ты не оставляешь мне выбора, Субару. Я все сделаю для него.
В рубиновых глазах, обращенных на нее, сверкала настоящая ярость. Ровенна провела уже знакомым клыкообразном кольцом по шее Субару, пуская ему кровь. Кольцо, в которое она собирала кровь, было другим ― если «сосуд» с кровью Канато имел лиловый оттенок, то камень шестого Сакамаки был белый.
Едва кольцо заполнилось, Ровенна закрыла его и, пригладила белые волосы.
― Прости, ― еще раз повторила девушка, но в этот раз в ее голосе звучало куда меньше сожаления. ― Я делаю это ради тех, кого я люблю. Но и вас я люблю, так и сложилась. Да, я стерва, манипуляторша… змея. Но я единственная, кто способен спасти вас.
Бесшумной тенью в комнату скользнула Назлы. Она остановилась около лежащего на полу вампира, смотрев на него холодно и без выражения. Субару едва ли не рычал от бессилия. Ровенна прикоснулась пальцами к его виску, сжала до головной боли.
― Ты будешь помнишь, что мы помирились. Мы говорили о твоем прошлом, ты вспомнил, как я утешала тебя во время грозы. Мы смеялись, и расстались друзьями, ― она подняла сиреневые глаза Назлы. Та послушно склонила голову. ― Сделай все быстро.
― Конечно, Госпожа моя.
Ровенна встала и, уже у выхода бросив прощальный взгляд на Субару, вышла. Назлы ― вся в черном ― опустилась на колени перед ним, наклонилась к его лицу максимально близко. На ее лице не читалось ничего, кроме слепой преданности этой женщине.
― Начнем с того, что вы собирали розы… Спи, Субару. Все будет хорошо.
***
Ровенна неслышно вошла в комнату. Шторы были плотно закрыты, терпкий запах боярышника наполнял помещение. Рейджи спал, и девушка скользнула к нему, положив голову на грудь брюнета. Где-то за гниющем сердцем появились отголоски вины, но вампирша заглушила их. Не в ее положении было испытывать вину.
Она приподняла голову, посмотрев на Рейджи. Очки лежат на тумбочке, волосы растрепались. Такой Рейджи был необычайно…мирным. Если не знать кто он, то можно легко принять его за простого красивого парня. Но Ровенна помнила, как он холодный и самоуверенный. И, как ни странно, такой вампир нравился ей больше. Такой вампир принадлежал только ей, был под стать ей. Она вглядывалась в любимое лицо, словно стараясь запомнить каждую деталь.
***
Утро началось с того, что Ровенну разбудил холодный голос. Да, вампиры не знали, что такое нежность ― они любили только своей прочностью и извращёнными удовольствиями. Но было что-то, что Рейджи неуловимо ей показывал ― может, это была привязанность к ее крови, может, к ней самой, но они засыпали и просыпались вместе. До романтики было далеко, потому как каждый раз их глаза встречались, это было похоже на столкновение двух сильных личностей.
― Просыпайся, ― сказал Рейджи. ― Ты опоздаешь на завтрак.
Ровенна слабо застонала.
― Мне обязательно быть там?
― Да, ― твердо произнёс вампир. Ровенна приподнялась в кровати, смотря на то, как вампир застегивает безукоризненную белую рубашку. Она встала, и помогла завязать ему галстук. Рейджи не возражал.
― Я спущусь минут через десять, ― пообещала Ровенна. Брат кивнул и поцеловав ее в макушку. Ровенна его обняла. Отчаянно, так, словно видя в последний раз. Рейджи не стал ее отстранять.
― Что на счет своего свободолюбия? ― внезапно поинтересовался он. Ровенна непонимающе глянула на него. ― В первые недели твоего приезда ты утверждала, что ты уйдешь при любой возможности.
Ровенна усмехнулась. Да, в первую неделю она действительно сопротивлялась всем своим существом пребыванию здесь, однако уже после того, как ее было приятно решение вернуть отношения с Рейджи. И все же, все же…
― Ну, я все еще люблю свободу больше, чем роскошь и такую жизнь, ― с усмешкой произнесла Ровенна. Рейджи нахмурился. ― Пройдет месяц, год, век… Но я устану от жизни здесь. Я многое повидала, едва ли не весь мир, но каждый год появляется что-то новое, ― вампирша посмотрела на сосредоточенное лицо брата. ― Разве тебе иногда не хочется уйти? Жить здесь с братьями, которые совершенно на тебя не похожи… Не появлялось желание бросить все?
― Появлялось, ― признался вампир. Он отступил на шаг. ― Но тогда бы я стал похож на них. На мне лежит ответственность.
Ровенна зло фыркнула.
― Которую ты сам себе придумал, ― заметила она. ― Я не могу долго жить на одном месте. Скорее поздно, чем рано, но я уйду. Исчезну ― возможно, не навсегда, но на долгий срок. И ты сможешь опустить меня?
Злая усмешка исказила красивое лицо Рейджи.
― Ты слишком много на себя берешь. Ты свободна, я не могу заставлять тебя сидеть в этом особняке, который и мне противен. Но и не думай, что я сразу последую за тобой, Ровенна.
Комментарий к Свободолюбие
перекроила весь роман Рейджи/Ровенна едва ли не основательно, но я стараюсь убирать ООС - как из Рейджи, так и из своего собственного персонажа
любители этой пары - не волнуйтесь, их отношения вскоре потеплеют
и мне очень-очень-очень интересно ваше мнение по поводу нового варианта)
========== Потеря бдительности ==========
Ровенна не сразу поняла, что с едой что-то не так. Она успела съесть половину, дойдя до десерта. Все это время она была погружена в свои мысли ― начиная от разговора с Рейджи до своего плана. Но вампир предательски выходил на первый план.
Ровенна не могла поверить, что Рейджи ее не любит. Да, напрямую он ей об этом не скажет, но вампирша чувствовала особое отношение к себе. Любовь для вампира ― слишком сильное чувство, но Ровенна чувствовала влюбленность. Она знала свой типаж ― она самовлюбленная, эгоистичная, взбалмошная и избалованная девчонка, которая привыкла получать то, что хочет. Такая девушка… вероятно, не была во вкусе второго Сакамаки, но Ровенна так отчаянно была влюблена.
Рейджи был ей нужен. Она ненавидела копаться в себе, стараться разобрать то, что чувствует, но вывод был прост ― она нуждалась в Рейджи. Возможно, многим больше, чем он в ней, но девушка надеялась на то, что скоро их отношения изменяться.
Назлы обеспокоенно глянула на нее и неуверенно протянула:
― Госпожа, с вами все хорошо? ― но в тишине столовой голос служанки прозвучал очень громко. Сакамаки посмотрели на Ровенну, и та заметила, как крайняя степень озабоченности проступила на лице Рейджи. Потом выражение лица сменилось на волнующееся.
― Что? ― не поняла девушка. Стоило Назлы сказать про горло, Ровенна тут же почувствовала жжение и неприятное желание расчесать горло. Она обхватила его руками. Ощущая небольшую выпуклость, Ровенна встала из-за стола.
― Простите, ― проронила она и стремительно вышла. Назлы быстрой тенью метнулась за ней. Сакамаки проводили их озабоченным взглядом. Аято подвинул тарелку Ровенны к себе и принюхался, потом пожал плечами:
― Вполне съедобное. Может, у нее аллергия на что-то?
― У вампиров не бывает аллергий, ― жестко прервал Рейджи. ― По крайней мере
―… если они чистокровные, ― с кривой усмешкой продолжил Райто. ― По правде, мы мало что о ней знаем.
― Не мели чушь, ― ответил Рейджи и вышел их комнаты. Аято проводил его ироничным взглядом.
― Он покинул ужин ради этой женщиной, ― сказал Аято. ― Это… удивительно.
― Ему плевать на нее, ― кинул грубо Субару. Он невольно потянулся к тонкой белой полоске. На белоснежной коже ее нельзя было заметить, но вампир чувствовал шрам на своей шеи.
Шу лениво приоткрыл один взгляд, скользя равнодушным взглядом по месту, где до этого сидела Ровенна. Откровенно говоря, ему было все равно на отношения ненавистного брата и внезапно появившейся сестры. Что они есть, что их нет ― главное, чтобы его не трогали. Убьет ее Рейджи или нет было делом неважным. Все остальные братья понимали, что по всем законам их жестокого и кровавого мира, Ровенна ― женщина Рейджи. То есть, какие бы чувства они не испытывали к самой девушке, брюнет был волен поступать с ней так, как ему хотелось.
Но и Ровенна не была обычной женщиной. Чистокровные вампирши, как правило, ужасны в своем самолюбии и капризны. Ровенна была капризной и самовлюбленной, но детские черты характера неизменно переплетались с той жестокостью, которую она неосознанно проявляла. Слово чуть оскорбительнее, взгляд чуть надменнее ― она была королевой всем своим существом.
***
Желудок выворачивался наружу. Ровенна прикрыла глаза, чтоб не видеть то, что из нее выходит. Кожа зудела, а пряди волос раздражали еще больше. Назлы собирает непослушные, лезущие девушке в лицо волосы, и, намотав на ладонь, поднимает их вверх. Ровенна пытается что-то сказать, но новый приступ рвоты не дает ей этого сделать. Служанка ободряюще ей улыбнулась, но девушка скривилась. Назлы ловко делает тугой пучок на голове Ровенны, собирая волосы.
― Вас отравили.
― Спасибо, это я уже поняла, ― говорит Ровенна. Назлы слегка ударяет ребром ладони по ребрам Сакамаки, и ту снова выворачивает.
― Я сообщу Повелителю и Господину, ― говорит Назлы. Ровенна сплевывает желчь, и хватает Назлы за свисающую прядь волос, дёргает на себя, заставляя служанку опустить голову к ней.
― Ни слова, ни Ему, ни Финнику, ясно? ― угрожающе шипит Ровенна. От нее не пахнет рвотой, зато запах крови ощущается стойко. Назлы кидает взгляд на кровавую гущу в унитазе.
― У вас внутреннее кровотечение, ― спокойно говорит девушка. ― Вам нужно противоядие, моя госпожа.
Ровенна выпускает Назлы из своей крепкой хватки, и служанка выпрямляется. Захлопывает крышку и смывает, надеясь, что кровавые сгустки не останутся. Она потирает шею и бросает взгляд в зеркало: шея покраснела и распухла, вены стали проступать более четко. Создавалось ощущение, что при любом неверном прикосновение кожа лопнет.
Ровенна прикрыла глаза. Назлы внезапно отошла в сторону, и сделала легкий поклон.
― Господин Рейджи, ― почтительно произнесла она. Ровенна открыла глаза и заметила сосредоточенный взгляд вампира в отражения.
― Ты свободна, ― произнёс он, обращаясь к служанке. Назлы глянула на Ровенну, и та взмахов руки отправила ее прочь.
Назлы выскользнула из комнаты. Возможно, именно Рейджи Сакамаки нравился Тени больше всего. Назлы была необычной представительницей демонической расы. Она была одной из немногих, кому не нужно было тело для существование ― Черные Тени могли сами принимать любой вид. Назлы не знала, было ли это случайность, или Ровенна так захотела поиграть с новой прислужницей, но сейчас девушка не жаловалась.
― Если тебя интересует, я не знаю, что это было, ― говорит Ровенна, проходя мимо Рейджи в комнату.
― Я могу определить это, если ты позволишь мне помочь тебе.
Ровенна удивленно смотрит на брюнета, потом отворачивается. Она снимает испачканную кровью блузку и берет другую из шкафа.
― Что мне надо сделать? ― спрашивает Ровенна.
Уже через час она сидит на кожаном диване в лаборатории Рейджи и пьет горячий чай с малиной, в котором был растворен какой-то порошок. Рейджи довольно быстро определил вид яда в ее крови и так же быстро нашел в своей комнате антидот.
― Ты действительно талант, ― тянет девушка, сбрасывая туфли и протягивая ноги на диване. Блаженно улыбается.