— А как насчёт здесь? — уже нервно спросил Обито. — Минато-сенсей?
— Да, — сосредоточенно ответил Минато, оглядев поляну. — Эта вполне подходит, Обито. Молодец.
Обито фыркнул. Это уже было третье из предложенных им мест для ночёвки, такое же удобно расположенное и достаточно скрытое от посторонних глаз, как другие. Не известно, почему сенсей одобрил именно его. Благодаря наличию карманного измерения на одиночных миссиях у Обито проблем с этим не возникало, но безопасное расположение всей команде обычно подбиралось кем-то другим — иначе следовал бы неизбежный перерасход чакры: на каждого находящегося в Камуи человека. В этот раз же Минато заявил, что нужно отработать соответствующий навык на местности у Обито.
По мере того как все предосторожности были соблюдены, они развели костёр. Рин стала распаковывать пайки, когда Минато вдруг кашлянул и натянуто произнёс:
— Я ждал окончания миссии, чтобы поделиться с вами одной хорошей новостью…
Сидящий рядом Какаши безэмоционально повернул голову в его сторону, Рин встрепенулась (и как только она услышала его слова из-за шуршания упаковок?), Обито замер в предвкушении, готовясь к сообщению о том, что тот наконец-то передаёт пост Хокаге…
— В общем, Кушина ждёт ребёнка.
— Как? Опять? — почти совсем не разочарованно выпалил Обито, за что получил укоризненный взгляд от Рин.
Разрумянившийся Минато, улыбаясь, принялся рассказывать о том, как они придумывали имя девочке и на всякий случай второму мальчику.
— Так это надо отметить! — воскликнула Рин, складывая перед собой ладошки, как в минуты особенно радостных волнений. — У нас есть фрукты, если докупить приправ, можно сварить согревающий компот…
— Компот? — с презрением обронил Какаши. — Я думал, такие вещи отмечают как-то по-другому. И точно после возвращения в деревню.
Рин смутилась, и Обито поспешил на помощь, бросая свирепый взгляд на умника:
— Я сгоняю за приправами! — с энтузиазмом объявил он и добавил с иронией: — И, так и быть, захвачу бутылку для тебя, зануды, который не умеет, оказывается, что-то отмечать без алкоголя.
— Не старайся, я не пью во время миссии.
— Не стоит, Обито, — вмешался Минато. — Побереги свой шаринган. Я куплю всё необходимое.
— Я сегодня почти не использовал мангёкё, всё нормально. А у вас сегодня праздник, Минато-сенсей. Я всё сделаю, — уверенно настоял Обито.
Минато серьёзно посмотрел на него, а потом улыбнулся.
— Что ж, не думаю, что это займёт много времени. Будь осторожен и возвращайся поскорее.
— Рин, что нам нужно?
Закончив перечислять, она посмотрела на Обито с беспокойством, тот послал ей широкую улыбку:
— Я скоро.
И растворился в пространстве.
Обито не мог не купить, помимо прочего, саке, чтобы позлить Какаши. Увидев это, тот лишь закатил глаза, не утруждая себя повторением, что пить не будет.
Обито деактивировал шаринган и прислушался к себе, как только ступил из Камуи на траву. В последнее время ему начало казаться, что он стал хуже видеть. Но говорить об этом он никому не собирался: ещё не хватало, чтобы они стали его жалеть и ругать за использование мангёкё. Обито сам был в состоянии разобраться, в каких случаях цель оправдывает средства. Защищать товарищей — безусловно, такая цель. Он почти никогда не применял камуи для собственной защиты, хотя мог пропускать любые удары сквозь себя. Тело заживёт, а к ослепшему шарингану острота зрения не вернётся.
Вот и сегодня Обито словил множество ударов, неизвестно почему вбив себе в голову, что должен сосредоточиться на защите, и совершенно забыв о себе и о нападении. Он только и следил, чтобы никто из остальных — особенно Рин! — не пропустил лишний удар — и, если возникала такая опасность, то перемещал врагов целиком в Камуи (или по частям). Закончилось тем, что он по своей невнимательности был ранен, а Рин после схватки вынуждена была отдать остатки чакры на возвращение ему способности двигаться без вероятности умереть от потери крови. Обито тогда мало что соображал, но стоило ему прийти в себя, весь извёлся от стыда и теперь изо всех сил старался об этом не вспоминать.
Он высыпал прямо из рук добычу — не известно, почему он не догадался приобрести пакет. Рин распечатала из свитка котелок; Обито поморщился — неужели она не могла попросить его оставить тот в Камуи? Зачем было тащить лишний свиток, пусть даже маленький?
Она покидала в быстро закипевшую воду яблоки, груши, вишню, апельсины и лимон и щедро присыпала сверху имбирём, гвоздикой и корицей; ароматные коричневые пылинки осели на её пальцах. Обито засмотрелся на них и не заметил даже, что автоматически активировал для этого шаринган. Рин как ни в чём не бывало проворно слизнула их с пальцев, и Обито подавился слюной. Вскоре всё вокруг заполнил пряный запах. Даже невозмутимый Какаши подсел поближе к огню: то ли на запах, то ли стремясь к теплу.
— Хорошая идея, Рин, — похвалил Минато. Обито неизвестно почему ощутил гордость за неё.
Костёр мягко журчал. Вечер скрёб ледяной ладонью влажный затылок Обито. Становилось всё прохладнее, и Рин начинала ёжиться в воротник жилета, повыше натягивая горловину форменной водолазки.
Сидящий напротив Минато заметил взгляд Обито, брошенный на бутылку со спиртным, валяющуюся рядом с ними.
— Думаю, ничего страшного в этом нет. Вы уже достаточно взрослые, а опасности никакой не предвидится. Во всяком случае, у нас есть Какаши, который пить точно не собирается. Какаши, назначаю тебя капитаном. Ты сегодня за старшего.
— Но почему… — выпалил было Обито, а потом сообразил, что, если напросится в капитаны сам, то ему придётся всю ночь дежурить. А вымотан он был неслабо. Возможно, ему тоже расслабиться не помешает… Но Рин?
— Минато-сенсей, вы уверены?.. Конечно, мне ничего не стоит превратить это в глинтвейн, но… — она засуетилась.
— Рин? — удивился Какаши. — И ты туда же?
— Всегда мечтал попробовать глинтвейн! — Обито наконец-то нашёл повод, который позволит и согреться, и сохранить лицо.
— Я пробовал однажды, — снова взял слово Минато, — но он был, мягко говоря, не очень. Уверен, у Рин получится лучше. Кстати, Рин… Откуда ты это умеешь?
— Как и всё остальное, из кулинарной книги, — смутилась она.
— Обито, передай, пожалуйста, саке, — мягко проговорил Минато и подмигнул.
Обито упрашивать было не надо. Бутылка оказалась в руках у сенсея, и тот тут же принял озабоченный вид, откупоривая её и затем разглядывая на свет костра.
— Только… Кушине не рассказывайте, — он заискивающе улыбнулся и привстал над котелком. — Вряд ли она будет рада тому, что я вас спаиваю.
«И тому, что мы ей наврём», — закончил про себя Обито и сглотнул, вспоминая последний тумак от разъярённой Кровавой Хабанеро.
Дождавшись разрешающего кивка от Рин, Минато аккуратно вылил три четверти бутылки в красно-бордовое варево. Потом подумал — и вылил целиком. Какаши смотрел на всё это скептически и явно неодобрительно, но молчал — на его же счастье. Потому что язык у Обито так и чесался высказаться насчёт того, что он думает об этом его поведении. А кулак чесался подкрепить это мнение.
Обито помог Рин убрать котелок с огня, когда тот почти достиг кипения. Сыроватая земля зашипела, принимая его горячее пузатое дно и прилипая к нему травинками. Дав жидкости чуть настояться, они осторожно разлили её по кружкам — походным, из свитка Минато. Обито обжёг пальцы и язык и теперь морщился, подтянув рукава на ладони и не в силах дождаться, пока самодельный глинтвейн остынет. Рин догадалась поставить кружку на холодную землю, Обито последовал её примеру с таким видом, словно сам это придумал. Какаши давно, фыркнув, отвернулся, а теперь и вовсе исчез в кроне соседнего дерева: занял пост.
Минато уже прихлёбывал, щурился от удовольствия и нахваливал Рин, заставляя её краснеть. Наверное, у него есть какая-то подходящая техника стихии ветра, остужающая напитки, уж среди его тысячной коллекции должна быть, подумал Обито. Он уже хотел заикнуться об этом, как Рин тоже подгребла к себе кружку и сделала глоток — скорее испуганно, чем с удовольствием. Обито только сейчас понял, что для неё, наверное, это первый опыт, — и внезапно почувствовал себя очень взрослым. Он уже успел нахвататься этого — вплоть до беспамятства и недомоганий наутро. Как раз поэтому забеспокоиться о Рин он уже тоже успел и пообещал себе следить, чтобы больше одной кружки ей не досталось.
Однако пришлось заторопиться, чтобы не отстать от них — и спустя полчаса Обито не только не помнил, досталось ли больше одной кружки Рин, но и сколько выпил сам, уже не помнил. Тепло было так, что хотелось снять жилет, и даже отсутствие Какаши уже не радовало, а напрягало — Обито казалось, что он непременно должен поделиться с ним, как хорошо здесь, какой восхитительный глинтвейн сварила Рин и как вообще можно оставаться в стороне от любящей его команды, и сколько можно уже играть в индюка-отшельника. Минато рассказывал какие-то байки из своих юношеских лет, Рин смеялась, румянилась и расстегнула молнию у шеи. Реакция у Обито в целом словно ускорилась во много раз, поэтому он удивился, когда странным образом не успел вовремя подхватить покачнувшуюся было Рин — её придержал за спину Минато. Она напряжённо смотрела перед собой и вниз и тёрла виски. Обито словно мгновенно протрезвел, и пальцы у него похолодели.
— Рин?.. — не уберёг, идиотище, алкоголик конченый… — Рин? Ты как? — он прихватил её за плечи и заглянул в лицо — аж сам вздрогнул от внезапной близости.
— Подожди… Сейчас… — она закрыла глаза и сдвинула брови, а потом устало взглянула на них с Минато и вымученно улыбнулась. — Я просто переборщила сегодня с чакрой… Наверное, мне надо поспать.
Это было ударом ниже пояса для Обито, который больше всех был виновен в её перерасходе чакры. Он скрипнул зубами от ощущения собственной никчёмности.
Рин привстала и покачнулась снова. На этот раз Обито успел её удержать.
— Что у вас здесь? — хлопнулся рядом серьёзный Какаши. За этой серьёзностью беспокойство разглядеть было сложно, но в голосе оно всё же угадывалось. В любой другой момент Обито бы еле удержался, чтобы не послать того куда-нибудь, где ему и место, но только не сегодня — когда паника от самочувствия Рин подсказывала, что любая помощь будет кстати.
— Расстели спальник! — скомандовал он. Какаши невозмутимо взглянул на него, подняв одну бровь, но затем неожиданно подчинился и отправился к их вещам.
— Ребята, не волнуйтесь, я правда… — слабым голосом прошептала Рин куда-то в плечо Обито.
— Рин, они правы, в таком состоянии тебя лучше одну не оставлять, — заметил Минато. — Это я виноват, я не думал, что один бокал так на тебе скажется… А должен был. Это была плохая идея. Я подежурю. Проверьте, чтобы с ней было всё в порядке, — приказал он Обито и — в спину — Какаши.
Минато затушил костёр и смазался в воздухе — слово испарился.
Рин шла сама, но Обито обхватил её кругом и не выпускал. Тёплые плечи под тонкой рубашкой… Надо было ей одеться поплотнее, куда она так. Обито постепенно становилось дурно. Он глубоко вдыхал и долго выдыхал, стараясь не начать вести себя по-дурацки.
Какаши выполз из только что установленной им палатки и коротко бросил, что всё готово. Обито проследовал туда за Рин, ведомый желанием всё проконтролировать, и не подумав вовремя, что это может быть неуместно. Зато потом он почти сразу постарался сбежать.
— Какаши… — позвала Рин, и Обито больно кольнуло.
Какаши присел на корточках в проёме входа в палатку.
Он не ушёл. Он всё ещё стоял снаружи.
— Я оставила свою флягу у костра. Не мог бы ты…
— Конечно, — спокойно ответил тот и спустя пятнадцать секунд вернулся с флягой.
Чтобы передать её уже улёгшейся в спальник Рин, ему пришлось пролезть в палатку. Обито словно прирос к месту и вдруг поймал себя на том, что лихорадочно ищет оправдание своему тут нахождению: Минато-сенсей сказал, что нельзя оставлять Рин одну… Но с Какаши её не хотелось оставлять тем более. Поэтому он ревностно ждал, пока тот выберется наружу.
— Обито, скажи, а это всегда так… плохо? — смущённо прошептала Рин, когда уже задница Какаши наконец-то исчезла из их поля зрения.
— Ты имеешь в виду, пить? — рука его сама собой зарылась в волосы на затылке.
Она кивнула. Обито замешкался.
— Ну… э-э… когда как. Обычно нет. Но это нормально! Ты ведь первый раз. К тому же ты девушка, — он умолк, поняв, что несёт чушь.
— Ясно. Больше никогда! И, если честно, вкус мне тоже не очень понравился… Как будто антисептик во рту, — она изобразила языком, словно отфыркивается.
Обито не смог не улыбнуться.
— Ну, а сейчас ты как себя чувствуешь? Голова кружится? — он втайне малодушно надеялся, что ещё не всё прошло и он может посидеть с ней подольше.
— Не знаю… Как-то всё странно. Я как будто сон вижу.
А вот это Обито уже не понравилось.
— Рин, если ты… В общем, если почувствуешь, что… Ну… Тебе нужно будет остаться одной… То я уйду, только скажи! Не стесняйся! Я знаю, что это такое, — кисло закончил он, пряча глаза и вспоминая свой позорный первый опыт общения с выпивкой.
— Хорошо, — серьёзно сказала Рин, и у Обито отлегло от сердца. — Мне немного страшно, это изменённое состояние сознания… Я не знаю, чего ждать, поэтому я рада, что спать ты не торопишься. Спасибо, Обито. Извини, что заставила вас беспокоиться.
— О чём ты, я только рад быть полезным, — Обито улучил момент и зыркнул шаринганом в темноту снаружи. Какаши караулил около палатки в такой позе, что стало понятно: он обосновался на ночь.
— Ты можешь уже идти, Какаши, — вполголоса проговорил он, зная, что тот точно услышит. — Я справлюсь.
— Ты уже «справился», — был холодный ответ. — На тебя по-прежнему нельзя положиться. Если бы не твоя идиотская затея…
— Заткнись! Ты столько болтаешь, что нас обнаружат в два счёта. А ещё джонин!
Какаши пожал плечами, не оборачиваясь, и бросил что-то вроде: «Себя бы видел», — однако действительно заткнулся — и Обито успокоился, что победил. Вернувшись взглядом к Рин, он обнаружил, что та смотрит на него сердито.
— Ну сколько можно пререкаться по каждому поводу! Обито, тебе стоит быть посдержаннее.
— А причём здесь я? — ему стало невыносимо обидно. Рин всегда так яро выгораживала Какаши, что убеждать себя и делать вид, что это ничего не значит, становилось уже почти невозможно.
— Ты ведь старше нас обоих, в конце концов, — слегка улыбнулась Рин, очевидно, заметив его реакцию. — Тебе давно пора научиться не цепляться к нему по пустякам.
Это было сомнительное утешение, но Обито его проглотил. Вдруг Рин резко перестала улыбаться и прикрыла глаза. Её грудная клетка ходила часто-часто. Сердце Обито рухнуло в пятки.
— Эй… Рин? Ты меня слышишь?
— Да, — медленно ответила она, не открывая глаз. — Просто странное ощущение…
— Рин… Что я могу сделать, чтобы тебе стало лучше?
Она долго не отвечала. Когда Обито уже готов был начать её тормошить, Рин прошептала:
— Здесь так холодно…
Обито опешил и не знал, что ему сделать. Все напрашивающиеся сами собой выходы из положения могли быть расценены как невоспитанность. Он не мог позволить себе показаться Рин некультурным. Обито уже прикидывал, удастся ли немного подогреть воздух с помощью стихии огня и при этом не подпалить палатку, как идея пришла сама собой.
— Так возьми мой жилет! Чего проще! — он начал его снимать.
Рин улыбнулась и покачала головой.
— Мне не настолько холодно, чтобы оставлять тебя без тепла и защиты.
— Я Учиха, — буркнул Обито, — мне всегда тепло. А защита… Сама знаешь, — он вытянул руку и провёл её сквозь материал стенки палатки.
— Да уж, знаю! — теперь уже засмеялась Рин. Она говорила, определённо, о его сегодняшнем промахе. Обито обиженно отвёл взгляд и протянул ей жилет.
«Я не возьму», — ожидал услышать Обито. Какого же было его удивление, когда тот медленно выскочил у него из пальцев.
Он обернулся: Рин уже застёгивала его на себе.
— Спасибо, — мягко проговорила она и посмотрела, как ему показалось, по-особенному. — Ты очень хороший, Обито.
Рин вновь юркнула в спальник.
— Что у вас там происходит? — донёсся с улицы холодный голос. — Если ты уже в порядке, Рин, я пойду сменю Минато-сенсея. Дежурить сразу нескольким членам отряда нерационально.
— Какаши, чтоб тебя, — зарычал Обито, стараясь скрыть то, как сильно покраснел, — на что ты намекаешь?!