— Ни на что, — смерил его взглядом Какаши. — Как бы тебе ни хотелось.
— Ах ты!!! — Обито рванулся к выходу, и маленькая рука попыталась его остановить — но лишь чиркнула по предплечью ногтями.
— Ребята! Прекратите немедленно! Обито! — Рин резко села и вдруг охнула, схватившись за голову.
Обито не успел преодолеть инерцию собственного движения, чтобы развернуться с достаточной скоростью, и мимо него в палатку влетел Какаши.
Тот на ходу содрал с себя поясную сумку и выбросил из неё аптечку — старую, когда-то ещё подаренную ему Рин. Так же ловко, одним движением, он извлёк из неё нашатырный спирт — и сунул Рин в лицо, придерживая её за плечо: та вздрогнула и оживилась. Затем Какаши осторожно уложил её на спину, словно делал это каждый день. Откровенно говоря, Обито впервые видел, как тот оказывает кому-то медпомощь. И где он научился? Неужели он это помнит ещё с уроков в Академии?
— Идиот, — бросил ему Какаши. Или Обито так показалось: во всяком случае, посмотрел тот на него именно так. Ему непреодолимо захотелось уйти, очень: чтобы не продолжать срывать на нём свою злость при Рин.
Однако что-то заставило его остаться, и стоило взглянуть на беспомощную Рин, как клокочущая внутри ярость стала утихать. В конце концов, что он тут устроил? Действительно — идиот.
— Какаши? Что происходит?.. — слабым голосом спросила она, приоткрывая глаза.
Тот пожал её запястье.
— Всё нормально. Просто тебе нужно спать, а не слушать его болтовню, — Какаши снова укоризненно взглянул на Обито, отчего у того зубы стали крошиться от злости.
«Да что он себе позволяет…» — промелькнуло в голове.
— Обито… иди сюда, — позвала Рин и дождалась, когда тот приблизится и займёт место рядом, с противоположной стороны от Какаши. Она взяла его за руку — как Какаши только что держал её: — Я хочу, чтобы вы двое помирились.
Какаши преспокойно собирал назад рассыпанную аптечку. Похоже, ему было всё равно — и это раздражало.
— Исключено, — Обито отвернул голову. Но вдруг он почувствовал, что по животу что-то скользнуло…
Недоумённый взгляд вниз прояснил ситуацию — или ещё больше запутал. Рин рассеянно согнула руку в локте — и нечаянно приподняла этим движением его форменную водолазку, таким образом погладив Обито тыльной стороной ладони. Мурашки от этого места побежали вниз и вверх. Обито замер, не в силах пошевелиться. Прикосновение исчезло так же быстро, как и случилось, — а живот всё ещё ласкала прохлада её кожи и мысли застряли на одном месте.
При этом сама Рин смотрела на Какаши и тянулась к нему второй рукой, что давало понять, что таким образом она просто привлекла внимание Обито.
Таким жестоким образом.
Нет. Она не специально. Она наверняка и сама смущена. Нужно сделать вид, что ничего не случилось. Обито как мог незаметно опустил водолазку на место.
Он чувствовал себя теперь загипнотизированным кроликом, которого лишили возможности двигаться. Чёрт с ним, помирится он с Какаши, что им делить. Ради Рин. Чтобы ей было спокойнее. Наверняка не очень комфортно находиться в команде, где вечно кто-то цапается друг с другом. Обито погрустнел. Он впервые представил, каково на самом деле с ними может быть Рин.
Похоже, Какаши вовсе не был настроен враждебно — и это придало Обито храбрости.
— Ладно, я переборщил, — выдавил он.
— Всё верно, — как ни в чём не бывало подтвердил мерзавец Какаши.
— А ты? — Обито терял терпение.
Какаши закончил свои дела и привстал, чтобы уйти. Рин выбросила дальше ему вслед и так вытянутую к нему руку, которой тот до сих пор не заметил. Обито что-то царапнуло по сердцу — он расценил это как стыд за невнимательного Какаши.
— Мы ещё не договорили! — бросил он тому в спину. — Изволь остаться и выслушать, — чуть спокойнее добавил он.
Какаши медленно развернулся.
— Что ты ещё хочешь сказать?
— Оставайся здесь, чтобы Рин видела, что мы можем взаимодействовать нормально, — через силу выговорил Обито. — Чем быстрее Рин убедится в этом, тем быстрее успокоится и заснёт. Не веди себя, чёрт, как эгоист!
Какаши устало посмотрел на него, потёр рукой лицо, а затем сел по другую сторону от Рин.
— Это только ради Рин, — произнёс он.
— Эй, я всё ещё здесь! — шутливо заметила та и взглянула на Обито — как ему показалось, благодарно. — Теперь ваша задача: не поругаться, пока я не засну! Уж с этим-то вы справитесь?
Какаши не ответил и сел так, чтобы ему было видно выход из палатки. «Чёртов зануда! Ни на миг не забывает про наблюдение», — подумал Обито и тоже развернулся в ту сторону. Уж его-то шаринган в такой темноте точно будет полезнее.
— Спокойной ночи, Рин, — бросил он через плечо со всем возможным теплом.
И Рин в ответ на это погладила его по спине.
Нет. Ему не показалось. Точно погладила. Обито готов был поклясться своим мангёкё — как минимум, левым из них.
Что происходит? Это… действие глинтвейна?
Дурман в голове Обито самого ещё до конца не отпустил, но Рин ведь, по словам Минато-сенсея, выпила всего кружку… Неужели это так действует? Или это он до сих пор так пьян, что ему кажется невесть что?
Рин задержала руку на его пояснице, и ему непреодолимо захотелось обернуться. Это ведь не гендзюцу?.. Но когда, как? У него шаринган.
Она массирующим движением прошлась по позвоночнику — до середины спины — докуда дотянулась.
Чёрт, что происходит.
Обито наконец собрал все нервы в кучу и оглянулся.
Рин смотрела на него кротко и просто. Как обычно. Как сестра.
Он не должен был так думать. Он же сам себе хуже делает. Он ведь давно пообещал себе в этом направлении не идти. Он этим ставит её в неловкое положение. Он не станет. Рин и так слишком много делает для него. Незачем взваливать на неё неподъёмный груз.
Но эта рука… Почему она это делает? Неужели она не видит, что Обито никак это правильно не воспринять?
Рин… Рин…
Пусть это будет гендзюцу. Иначе Обито с этим никак не разберётся.
Давление на спину исчезло. Обито одновременно стало легче и горше. Но, по крайней мере, теперь можно убедить себя, что это ему показалось.
— Как твоё плечо, Какаши? — вдруг тихо раздалось сзади.
— А что у него с плечом? — немедленно покосился на того Обито. Он был уверен, что никаких промахов в обороне команды не допускал. По крайней мере, пока сам был цел.
— Какаши вывихнул плечо, когда противник неудачно отразил его чидори… А у меня всегда было плохо со сращиванием связок. Я боюсь, что сделала что-то неверно или не до конца. Какаши?
— Кое-что чувствуется. Но это не повод волноваться. Тебе нужно отдыхать, — Какаши даже не повернулся, словно приклеился взглядом к улице.
Мерзавец! Мог бы и соврать. Не отвалится его плечо.
— Я должна посмотреть. Я всё равно не успокоюсь, пока не сделаю всё, что могу. Но ты облегчишь мне задачу, если подвинешься поближе: тогда мне не придётся вставать, — Рин говорила мягко, но уверенно. Они оба уже знали этот тон: он означал, что спорить бесполезно. Хотя вот сейчас — когда Рин совсем без сил — Обито бы поспорил, ещё как поспорил, что ей нужно так убиваться ради кого-то. Тем более — неблагодарного Какаши.
Тот приблизился и, чуть наклонясь, дал Рин возможность ощупать его плечо, а затем — сравнить с другим.
Обито заставил себя смотреть в другую сторону.
Наконец, процедура, похоже, закончилась, и Какаши обронил: «Спасибо».
А нет, бывает и благодарный. Но всё равно мерзавец.
Обито уже и забыл, что собирался с ним мириться. Однако довольно было и того, что вслух он свои последние мысли не озвучил.
Сквозь плотную ткань их окружал приглушённый стрёкот ночного леса. Горизонт тронула тонкая полосочка намёка на рассвет, однако само солнце было ещё далеко, и в палатке словно стало только темнее.
И тут те странные ощущения вернулись: спины касалась нежная ладонь, теперь — под водолазкой, выжигая следы удовольствия напрямую на коже.
Нет, Рин пьяна. Другого объяснения этому нет.
Или всё-таки Обито?..
Он попробовал отдаться ощущениям, чтобы разобраться.
Стоило расслабиться — и усталость разлилась по мышцам тяжестью и болью. И как же кстати сейчас была её ладонь там, где все эти ниточки напряжений соединялись…
Обито приказал себе очнуться тогда, когда отследил недвусмысленную реакцию своего тела на такие касания. Ему стало нечеловечески стыдно: это просто дружеский массаж, тем более Рин помнит, что ранен он был как раз в спину… Если она увидит, как сильно ему это нравится, она больше никогда к нему не прикоснётся. Во всяком случае, не прикоснётся так.
Обито поёрзал, чтобы спрятать смущение. И тут он вдруг понял, что больше никто — ни Рин, ни Какаши — его постыдную реакцию заметить не могут. Он шаринганом видит всё, как кошка, а для них здесь, в безлунную ночь, кромешная тьма. Обито словно отпустило. Он обмяк и расслабился окончательно, позволив себе даже обернуться навстречу руке Рин — очень уж снова хотелось того случайного прикосновения к животу…
И Рин погладила. Более того, она снова — уже намеренно — задрала его водолазку и прошлась под ней. Обито казалось, что это какой-то непрошенный рай. Если это мгновение даже никогда больше не повторится, то ради него всё равно стоило жить.
Её нежные пальцы прошлись по волосам от пупка и вниз, и задели штаны совсем случайно, и у Обито перебило дыхание. Наверное, темнота. Просто Рин не рассчитала, просто не рассчитала. Обито простит ей это, пусть это и очень жестокое испытание — девушки, скорее всего, и не догадываются, насколько… Обито вытерпит.
«Какаши», — вдруг ударило ему в голову. Он ведь всё ещё был здесь. Сейчас отпустит какой-нибудь едкий комментарий — и Обито просто свернёт ему шею. Но вот хуже всего от этого станет Рин… Обито понял, что у него, как у прикормленного зверя, в сотню раз возрос инстинкт защищать хозяина от всего: он сейчас не задумываясь перегрызёт глотку кому угодно: и Какаши, и Минато, и даже Кушине, — пусть он только унюхает от кого одну даже мысль обидеть Рин. И лучше в таких условиях Какаши было бы ему под руку не соваться.
Но Рин решила иначе.
— Какаши…
И если бы это было не её решение, Какаши было бы уже не сносить головы, издай он хоть звук.
— Да?
— Дай руку, пожалуйста.
Обито почувствовал, что в глаза словно насыпали песка, и деактивировал шаринган. К чёртовой матери такие зрелища.
Раздался странный влажный звук — и Какаши резко выдохнул — это было слышно.
Какаши. Шиноби с безупречным самообладанием.
Что же такого происходит?!
Обито взвыл про себя и впился зубами в кисть.
Это больно. Это так больно.
Чёртов Какаши. Включи своё занудство, испарись.
«Я не выдержу».
Какаши ощутил прикосновение сухой ладони, затем — кажется, мокрой, и почувствовал запах слюны. Нет, что-то не так.
— Рин?.. — слово застряло в горле, так и не будучи произнесённым, когда Какаши вдруг понял, что это.
Губы. Язык.
С ней совсем нехорошо, надо это прекращать. Чёртов Обито, он её споил. Он совсем сошёл с ума.
— Рин, — голос захрипел и дрогнул. Какаши не мог себя заставить резать по живому. — Не…
Ещё один поцелуй. Чуть выше запястья. Какое, чёрт…
Он не может.
Рин этого не заслужила.
Он будет мусором и последней мразью, если оттолкнёт её.
Но будет ли она сама этому рада? Когда эффект алкоголя пройдёт? Смогут ли они вообще после этого нормально взаимодействовать? Выполнять вместе миссии, быть командой?..
И… Обито.
Какаши должен был что-то предпринять. Из любой ситуации должен быть выход.
Но он опоздал. Рин явно знала, где у мужчин слабое место.
От внезапности её руки между ног стало жарко, и мысли Какаши заметались ещё более лихорадочно. Шанс уладить ситуацию ускользал.
Нужно было срочно понять реакцию Обито.
Кроме запаха возбуждения, Какаши ничего не чувствовал — и даже не мог разобрать, чьё это возбуждение: Рин, Обито или его собственное.
Какаши сжал волю в кулак и, надеясь, что всё получится, взял руку Рин и мягко отодвинул. Воздействие на нужные точки прекратилось — и он ощутил едва не жалость, что это так.
Кроме того, от Рин пахло как от самки. Он ужаснулся этому чувству. Это же была Рин, его друг… И рядом находился ещё один друг, который никогда ему этой слабости не простил бы. Как так произошло, как Какаши в это попал?
И самое главное — как это безболезненно прекратить?
Какаши сам не поверил своим ушам, когда услышал стон Обито. Безошибочно: сладострастный стон. Он видел лишь силуэты, но, что именно происходит, догадаться стало несложно. Отвергнутая им, Какаши, ласка нашла более благодарное применение. И, судя по тому, что Обито было так хорошо, зол он не был. Какаши успел уже давно изучить вспыльчивого сокомандника: если бы его что-то мучило, он бы никогда не смог так искренне открыться сейчас, чтобы застонать вслух.
Здесь бы Какаши незаметно уйти, но, кажется, он снова упустил момент.
В темноте вспыхнул шаринган.
Обито смотрел на него. А затем он чуть опустил взгляд вниз. И снова поднял. И снова — вниз.
Он разрешил Какаши. И биджу его знает, чего ему это стоило.
Но раз он на это пошёл, значит, по-другому действительно никак. Значит, выбора у Какаши тоже не было.
Какаши знал, что Рин делает это в первую очередь из-за него; что Обито здесь просто снимает сливки заодно, рассеивает её напряжение, служит ей прикрытием.
И самое страшное — что он сам тоже это знает. Иначе он бы не разрешил Какаши. Тот, вне сомнения, принял решение: пусть это случится с ним хотя бы так. Хотя бы заодно.
И кто такой Какаши, чтобы не уважать решения друзей? Чтобы сломать одной своей умозрительной порядочностью то, на что они пошли с таким трудом?
Какаши знал, что ничто никогда уже не будет по-прежнему.
Но это уже от него не зависело.
За него всё было уже решено.
Первым делом нужно заткнуть Обито: не хватало ещё, чтобы Минато-сенсей оказался в курсе их произвола. Хотя, он наверняка уже в курсе. Так или иначе, усугублять всё было нельзя.
Рот Обито закрыло что-то, пахнущее потом и травой. Он от неожиданности мотнул головой, отплёвываясь.
Это оказалась перчатка Какаши. Тот держал его рот рукой крепко, шепча:
— Тихо. Минато-сенсей.
Чёрт, Обито почти забыл, что Какаши здесь. Он немедленно хряпнул того за палец в надежде откусить совсем. Тот отпрянул и зашипел, откинув назад голову и тряся рукой — сбивая капли крови.
— Сам знаю, — угрожающе прорычал Обито. Он был застигнут Какаши врасплох, в минуту слабости… Это было недопустимо.
А во рту остался привкус земли с его рук.
— Какаши?.. — вслепую позвала Рин, и Обито обнаружил, что она уже сидит. — Тебе больно? Я слышала…
Обито готов был выть оттого, что этот придурок всё испортил.
— Ложись, Рин, — тот уже был тут как тут, укладывал её за плечи.
Рин, похоже, почувствовала влажное сквозь рукав и перехватила — насильно — его руку.
— Пустяки, — отмахнулся Какаши и, поколебавшись, наклонился к ней — как будто только для того, чтобы отвлечь её от медицинских рефлексов.
Обито не поверил своим глазам, когда тот коснулся маской её щеки, а Рин обвила его рукой за шею.
И вдруг он почувствовал, как в его член одновременно что-то тычется. Обито замер на вдохе. Рин твёрдо потянула его за резинку брюк. Обито сглотнул.
Что происходит?
Это неправильно.
Что, чёрт возьми, происходит?..
Член стоял колом и просился к её рукам. Обито показалось, что он сходит с ума. Внутри всё саднило от ощущения того, что он лишний, но тело было готово в бой.
И Какаши всё меньше казался конкурентом.
Им овладевал боевой азарт.
Рин про него не забывает. Ей мало Какаши. Значит, Обито просто обязан заменить его — тот всё равно ничего не умеет, даже целоваться полез через маску.
То, что у Обито самого ничего подобного не было, его сейчас волновало меньше всего.