Мадам Жири вдруг склоняется к его холодному лбу и запечатлеет на нём невесомый, бесконечно трепетный поцелуй.
— Ты сняла маску, — замечает женщина, и в её голосе сквозят нотки радости, — он особенный, знаешь.
— Знаю, — подтверждает Кристина, утирая ладонями выступившие на глазах слёзы.
Ей страшно думать о том, что он может больше не проснуться, что все те слова, что она обратила к нему, так и не будут донесены, что она никогда больше не услышит его волшебной Музыки Ночи.
— Он мне, как сын, — вдруг говорит Антуанетта, нежно поправляя спавшие на его жуткое лицо пряди жидких волос, — как брат… Он был рядом в самое тяжелое для нашей семьи время и не позволял нам лишиться последней надежды.
— Я понимаю, — выдыхает Кристина, неловко накрывая ладонью его костлявую руку, безвольно лежащую на багровом от травмы торсе.
Сидя вот так рядом с ним и держа за тонкую руку, Даае не понимает, почему она боялась, почему так бездумно осудила этого глубоко несчастного, изможденного Судьбой человека, почему даже не дала Эрику шанса объясниться.
— Могу я просить тебя остаться с ним этой ночью? — спрашивает напряженно женщина, боясь отказа, — Думаю, Мэг уже вся извелась дома, но если ты против…
— Сколько будет необходимо, — твердо прерывает её Кристина, вглядываясь в неживые черты лица мужчины, — меня не нужно просить.
Мадам Жири расплывается в усталой улыбке и аккуратно поднимается с кровати, чтобы затем заключить Кристину в теплые объятия.
— Дай Бог, если он придет в себя, — шепчет Антуанетта, вынимая из принесенного пакета ампулки, — вколи ему морфий. Боль будет почти не выносима, а он об этом даже не обмолвится, уж я знаю.
— Всё сделаю, — откликается девушка, не сводя глаз со своего Ангела, — Вам не о чем переживать.
Женщина облегченно выдыхает и, плотнее закутавшись в плащ, торопливо покидает дом у озера, оставляя Кристину наедине с её вечным покровителем, наедине с её собственными спутанными мыслями и обвинениями.
— Эрик, — тихо выдыхает девушка, будто пробуя на вкус и смакуя, — до чего же красивое имя…
В этот вечер она так и не выпускает его холодных пальцев из своей окольцованной де Шаньи руки, напротив, лишь отчаяннее сжимает их, надеясь почувствовать хоть мимолетное движение, надеясь ощутить долгожданное тепло такого робкого, нужного жеста.
========== Вторая глава ==========
Сдавленный стон, прозвучавший где-то над ухом, заставляет Кристину пробудиться ото сна. Она рассеяно моргает, не сразу понимая, отчего в спальне так темно, и лишь затем осознает, что проспала так долго, что все свечи успели сгореть, кроме одной, стоящей в изящном подсвечнике у постели.
Холодные пальцы мужчины, до этого недвижимо покоящиеся в её ладони, вдруг судорожно сжимают её руку — сердце Кристины пропускает удар. Она подскакивает с кровати, словно обожженная, и хватает с прикроватного столика шприц и ампулу, оставленные так предусмотрительно мадам Жири.
— Тише, родной, — шепчет Даае на грани паники, протыкая острой иглой флакон морфия, — тише, сейчас будет легче.
Девушка действует лишь интуитивно, не зная наверняка, как выполнять укол правильно. Выпустив из шприца лишний воздух, она крепко обхватывает запястье содрогающегося от повсеместной боли Призрака, и поджимает губы, вводя осторожно, но очень-очень быстро, в вену на тыльной стороне его хрупкой руки болеутоляющее.
Спустя несколько минут, показавшихся Кристине часами, напряжение мужчины начинает сходить на нет: гримаса боли, искажающая его лицо, уходит, кулаки, отчаянно удерживающие в жесткой хватке простыни, расслабляются и он делает глубокий, такой необходимый вдох.
В свете догорающей свечи Даае замечает на тусклой коже его худых щек дорожки слёз и машинально протягивает, будто боясь спугнуть, руку к лицу Эрика, чтобы мягко стереть пальцами соленую влагу.
— Я рядом, — выдыхает Кристина, а её ладони сами собой замирают на его острых скулах, — Эрик, рядом.
Взгляд его усталых глаз медленно скользит по лицу девушки, словно не веря, что это не иллюзия, не наваждение и даже не сон.
— Как, ты тут? — спрашивает он севшим голосом, неловко кладя ослабшую руку на колено сидящей на кровати девушки.
— Не могла же я оставить тебя там, — шепчет Кристина, не силясь отвести глаз от янтарных огоньков, горящих в его глубоких глазницах, — я так перепугалась, Боже…
— Почему? — не понимает Эрик, когда пальцы девушки мягко очерчивают шрамы на его лице.
— Ты оберегал меня с самого детства, — отвечает она, не колеблясь ни секунды, — я хочу дать тебе хоть толику той заботы, что была обращена лишь мне одной.
Призрак сглатывает подступивший к горлу ком и отводит взгляд, не силясь больше видеть жалости, яро плещущейся в глазах Кристины. Он совсем не может вспомнить, как оказался в таком плачевном состоянии, как попал в дом у озера… Полная пустота — зарождается ощущение, словно сразу несколько лет жизни выпали из его памяти в одночасье.
— Мадам Жири ужасно переживает за тебя, — решает сказать Даае, не зная, как ещё устранить повисшую тишину, — утром она обязательно придет сюда.
— Кто это? — вполголоса спрашивает Призрак, глядя рассеяно куда-то сквозь Кристину.
— Эрик, — серьезно обращается к нему Кристина, — ты чего?
— Мне не знакомо это имя, — поясняет он ей, словно ребенку, — кто она?
Девушку посещает страшная догадка, которую она страшится подтвердить. Выбора у нее не остается и она решается задать вопрос:
— А месье Андре? — спрашивает Кристина, и мужчина только отрицательно качает головой, — Может быть, виконт де Шаньи?
Он не понимает. Не понимает, о каких людях говорит Кристина — для него это только набор ничего не значащих имен. Не понимает, чего она хочет этим добиться.
— Ты не помнишь… — выдыхает она пораженно, хмуря аккуратные бровки.
— Чего? — теряется окончательно Эрик, чуть приподнимаясь на локтях и тут же шипя от боли, пронзающей всё его тело.
— Осторожнее, прошу тебя, — тут же шепчет взволнованная девушка, бережно укладывая мужчину обратно в кровать, — ты сорвался с большой высоты и, похоже, получил серьезную травму.
— Как это могло произойти? — спрашивает он хрипло, пока Кристина подтыкает под его искалеченное тело мягкое одеяло.
— Я еще успею рассказать, а пока попробуй поспать, родной, — обращается она к нему ласково, — пожалуйста…
— Ты останешься? — тихо спрашивает он, вглядываясь в её глаза с нескрываемой надеждой и беспокойством.
— Сколько тебе потребуется, — едва слышно шепчет Кристина и, повинуясь неизвестному порыву, склоняется к его жуткому лицу для едва уловимого поцелуя в висок, — отдыхай, мой Ангел.
На её глазах всё лицо Эрика преображается: тонкие, бледные губы вытягиваются в кривоватой улыбке, а в темных глазах зажигается такой красивый, яркий огонек трепетного счастья.
Она не может его узнать. Словно время обернулось вспять, отбросив их в такое нежное и приятное прошлое, где не было места крикам и обвинениям, боли и слезам, где были только он и она — незримый покровитель и его чистое сердцем дитя.
Невольно Кристина задумывается о том, что так могло быть всегда, если бы не…не её бессердечное поведение, не треклятое любопытство. Девушка отчего-то уверена, что будь она хоть немного терпеливее и мягче, то можно было бы избежать и жертв, и невыносимых страданий их душ.
Корить себя за это слишком поздно — Кристина тяжело вздыхает и оборачивается на Эрика, успевшего забыться тревожным сном. Она прикусывает губу, наблюдая за тем, как он хмурится и сжимает руки, до этого расслабленно лежащие вдоль его тела, в кулаки до побеления костяшек.
— Эрик, — ласково обращается к нему девушка и бережно берет его за одну из донельзя напряженных рук, а он лишь резко её выдергивает из мягких ладоней Кристины и сцепляет за головой, словно защищаясь.
— Не бей, — срывается хриплый шепот с его губ, — пожалуйста, мама.
Глаза Кристины распахиваются в ужасе, когда она осознает, что снится её Ангелу, и она тотчас склоняется к нему, чтобы обхватить его искаженное болью лицо ладонями.
— Ангел мой, — зовет она нежно, — Эрик, это лишь сон…
Но Призрак не просыпается, а только выворачивается из её слабых рук, стремясь укрыться в кипе многочисленных подушек.
— Мне больно, — выкрикивает он дрожащим голосом, сворачиваясь клубком, — мама, пожалуйста!
По сердцу Кристины будто бы высекают острым лезвием ножа, пока она вслушивается в его перепуганные, отчаянные слова. Ей невыносимо знать, что прямо сейчас он вновь окунается в своё детство, полное ненависти и жестокости.
— Проснись же! — не выдерживает Даае, громко вскрикивая, и резко прижимает его судорожно мечущиеся руки к постели с невероятной, не понятно откуда взявшейся силой.
Его заплаканные, раскрасневшиеся глаза тотчас распахиваются, а всё тело мякнет под весом Кристины. Тяжелое дыхание помаленьку начинает приходить в норму, пока он потерянно глядит на девушку, нависшую над ним.
— Всё хорошо, — ласково шепчет Даае, осторожно садясь под его искалеченным боком, — ты в безопасности, Эрик. Я рядом.
Он смаргивает застоявшиеся в глазах слёзы и сглатывает подступивший к горлу ком. Девушка медленно протягивает к нему руки, а Призрак бессознательно вздрагивает даже от этого легкого движения. Она тепло улыбается ему одними уголками губ, вверяя спокойствие, и трепетно проводит ладонью по спутанным, взмокшим от ночной агонии волосам.
— Тебе нужно поспать, — тихо говорит Кристина, задерживая руку на его горячем затылке, — хорошо?
— Я не хочу, — пытается соврать Эрик, но страх, плещущийся в глубине янтарных глаз, не позволяет обману свершиться.
— Прошу тебя, — едва слышно шепчет девушка, глядя на него молящим взглядом, — я ни на секунду тебя не оставлю.
Тихо вздохнув, Призрак, всё-таки, кивает и чуть ерзает на месте, устраиваясь в кровати поудобнее, а Кристина победно улыбается, поправляя одеяло на его бледной, исполосованной груди.
Этой ночью она так и не засыпает — только почти невесомо поглаживает его впалые щеки, тонкую шею и острые плечи, размышляя о том, как мало он ощущал таких простых человеческих прикосновений, как мало слышал добрых слов, как мало видел теплых улыбок, адресованных ему. Она виновато осознает и то, что оказалась ничем не лучше других людей, что подвела самого преданного ей человека, что осудила его, не дав права на раскаяние и прощение. Это понимание вдруг заставляет Кристину горько заплакать, сотрястись от рыданий, обжигающих легкие, и беззвучно попросить прощения у этого глубоко несчастного, одинокого мужчины, у своего родного Ангела Музыки, павшего из рая прямиком в ад, в руки бессердечного, жадного до свежей крови общества.
***
Головная боль ужасной силы заставляет Эрика очнуться от удивительно спокойного для него сна. С его губ сам собой слетает тяжелый стон, когда он пытается хоть немного приподняться с кровати, — всё его тело будто бы налито тягучим свинцом.
Он вдруг ощущает, как его оголенную сползшим одеялом грудь поглаживают нежно и неторопливо теплые пальцы, и опускает взгляд вниз, обнаруживая там задремавшую Кристину, волосы которой так красиво рассыпались по светлым простыням.
— Это сон, — выдыхает он едва слышно, — самый чудесный сон…
Его тихие слова доносятся до чуткого слуха Кристины — она медленно поднимает на него рассеянный взгляд заспанных глаз и смущенно улыбается, осознавая, как нелепо выглядит сейчас, лежа под его обнаженным боком и беспардонно скользя руками по прохладной, бледной коже костлявой груди.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она севшим голосом, усаживаясь рядом на кровати.
— Хорошо, — вновь пытается соврать Эрик, и Даае только укоризненно качает головой, протягивая руку к столику, на котором лежит еще один шприц с морфием, подготовленный ею ещё ночью на крайний случай.
— Тебе не обязательно храбриться передо мной, — шепчет Кристина, бережно беря мужчину за худую руку и поднося иглу к его вене, — я и без того знаю, какой ты сильный, Эрик.
Он поджимает губы, когда девушка аккуратно вводит препарат в его кровь, и невольно поражается тому, как, всё-таки, с ним нежна и осторожна Кристина.
— Ты, должно быть, проголодался, да? — обращается к нему Даае, заботливо прикладывая к месту укола мягкую вату.
— Не переживай ни о чём, — откликается Призрак, с замиранием сердца наблюдая за тем, как её пальцы скользят по его руке, — ты ничем не обязана мне.
— Значит, голоден, — отвечает сама себе девушка и поднимается с кровати, затем склоняясь к нему, чтобы поправить одеяло, — потерпи немножко, я что-нибудь приготовлю.
Девушка тихонько удаляется за дверь, тяжело вздыхая. Её пугает то, что она начинает чувствовать, находясь рядом с таким беззащитным и скромным Призраком, — тепло так и разливается где-то в груди, когда она невольно касается его сухой кожи, когда сталкивается с его утомленными болью глазами.
Она замирает посреди кухни, растерянно оглядываясь по сторонам и никак не замечая ничего съедобного. Пройдя к холодильнику, девушка отворяет его дверцу и тут же находит там яйца и молоко, чего вполне хватит, чтобы сделать сытный завтрак.
Из спальни в стиле Луи-Филиппа внезапно доносится глухой грохот — Кристина тотчас бросает всё на столе и срывается с места, спеша скорее оказаться в комнате.
Сердце Кристины бьется так сильно, что она слышит шум собственной крови в ушах и задыхается от страха.
— Эрик! — восклицает Даае, резко отворяя дверь в комнату с мужчиной, и тут же замирает в оцепенении на пороге.
Она обнаруживает Призрака, лежащим на полу в полуметре от кровати, отчаянно сжимающим руками свою голову. Его тихие стенания доносятся до слуха Кристины и буквально сводят её с ума.
— Что же ты натворил? — шепчет Кристина, падая рядом с ним на колени, и осторожно касается его худого тела, вынуждая Эрика вовсе взвыть от боли.
Она тут же одергивает руку и прикусывает губу, хмуря брови и отчаянно соображая, как ему можно помочь. В любом случае, она причинит ему боль, как бы осторожно не действовала.
— Родной, — обращается к мужчине Кристина, — я тебе помогу встать, давай…
Она аккуратно проскальзывает ладонями под его руки, чтобы затем как можно бережнее потянуть наверх. Собрав все свои силы и волю, Эрик все же опирается на искалеченные ноги и делает неловкий шаг к постели, чтобы затем безвольно на неё повалиться.
— Ты с ума сошел, Эрик?! — срывается Даае, не выдержав плещущихся в ней чересчур сильно эмоций, — Я и так боюсь за тебя! И так страшусь оставить даже на секунду! О чём ты только думал?!
Она пытается уловить его взгляд, но вдруг понимает, что глаза Эрика словно застилает мрачная пелена, а сам он медленно, но верно теряет сознание, теряет всякую связь с реальностью.
— Ангел мой… — выдыхает Кристина, внезапно замечая каплю крови, скатывающуюся по его бледной шее.
Она резко шагает к изголовью его кровати, чтобы внимательнее рассмотреть его кровоточащую рану, и лишь тогда понимает, что повалившись с ног, он ударился об острый угол изящной кровати.
Быстро притянув к себе моток ваты, она зажимает ею кровоточащий ушиб на затылке, беззвучно шепча слова молитвы, прося о его скором выздоровлении.
— Горе ты моё, — по-доброму шепчет Кристина, делая оборот бинта вокруг его головы, чтобы зафиксировать вату, — и счастье…
Опустив руки на свои колени, Даае тяжело вздыхает, задумавшись о том, сколько времени она уже провела в подземельях. Отчего-то время, что она провела рядом с Эриком, кажется ей одним коротким мгновением.
Взгляд Кристины падает на поблескивающее на безымянном пальчике кольцо, и она печально усмехается — ещё вчера она молила Рауля о защите от вездесущего Призрака, от убийцы и монстра подземелий.
— Какая глупость, — насмешливо срывается с губ Даае, и она стягивает со своей руки, перепачканной кровью Эрика, дорогое кольцо, чтобы внимательнее его рассмотреть.
Сразу понятно, что Рауль ответственно подошел к выбору украшения, — оно прямо-таки является отражением самой Кристины: такое легкое и простое, но в то же время очень красивое. Прикусив пухленькую губу, девушка возвращает кольцо на место и переводит взгляд на бессознательного Эрика, невольно вспоминая то, как он едва не погиб на её глазах.