Она заранее подготовила письма, прихватила и те, которые любезно попросила подписать Радовида – подтверждающие ее свободу действий. Погода стояла прохладная, но приятная, и от мелкого дождя она пряталась на почте, пока объясняла служащему, куда направить послания. Личные гонцы, тем более королевские, разумеется, представляли более безопасный способ доставки посланий. Но ей требовалась относительная анонимность, а щедро оплаченный заказ срочного отправления всегда достигал пункта назначения.
Хоть немного, но Алетта отвела душу – если ей дали три месяца, то не стоило терять ни минуты. За столь короткий срок вряд ли удастся поднять экономику края с колен, но как минимум на полу она уже не будет помирать. Сейчас одна из главных задач – восстановить Сорбец, несмотря на личную привязанность к городу, он был сердцем земледелия и скотоводства.
Советников, которых ей доверил король, Алетта рассчитывала отправить на разведку в Темерию. Возможно, удастся подняться за счет оккупированных территорий, но к этому она еще успеет вернуться. Уже неплохо, что ей удалось вырваться на свободу. Но все хорошее подходит к концу, верно?
Отобедав в рыбном ресторане, на улице Алетта обнаружила не только ее эскорт, но и других солдат в реданской униформе.
– Госпожа Валхольм, просим вас вернуться на корабль. Его Величество крайне недоволен вашем неожиданным отбытием.
Ну еще бы он оказался доволен. Алетта внимательно посмотрела на солдат и не узнала их, за минувшие дни она успела запомнить в лицо всех, кто охранял корабль Радовида.
– А вы откуда будете?
– Мы из портового дозора, госпожа. Его Величество приказал нам отыскать вас, так как его личным телохранителям и страже не положено оставлять Его Светлость.
Вполне резонно, и так похоже на Радовида, который пекся о собственной безопасности даже чересчур трепетно.
– Я вернусь к Его Величеству немедля, можете быть свободны.
– М-м… боюсь, нам придется сопроводить нас. – Мужчина нервничал, постоянно облизывая губы, что выглядело неприятно. – Вы поймите, у нас приказ, а приказы не обсуждаются.
Хотелось вознегодовать, ведь у нее и так имелась охрана, однако Алетта понимала тревогу стражников. Неповиновение приказам могло кончится для них скверно, а брать на себя ответственность за очередные смерти она пока не хотела.
– Идите впереди, мы пойдем следом.
Как бы не хотелось верить в желание Радовида все и вся держать под контролем, Алетта не упускала возможность ловушки. Вообще удивительно, что люди, которые с утра бегали за ней по всему городу, не предупредили о прибывших стражниках. Неужели боялись побеспокоить? Ожидаемо, учитывая, какой она обзавелась славой.
К собственному удивлению, страх перед наказанием она не испытывала, да и подозревала, что ей удастся отделаться предупреждением или выговором. Куда сильнее Алетта беспокоилась из-за поцелуя, который Радовид даровал ей на палубе. Первый жест, наполненный мягкостью, обескуражил ее и в последствии заставил искать подвох везде, готовиться к чему-то неожиданному. Из серии «я был с тобой добр при людях, но наедине буду делать все, что угодно» – подобного она ожидала тем вечером, но король к ней не притронулся, она даже не заметила, когда он лег спать. Вчерашний секс ничем особым не отличался, но кое-что Алетта заметила благодаря обострившейся паранойе. Мужчина наблюдал за ней все чаще, задерживал взгляд, пока думал, что она не видит. Как бы это действительно не стало проблемой.
Не важно, по одной сложности за раз.
Стражник открыл дверцу кареты, позволив девушке беспрепятственно забраться внутрь, где оказалось довольно темно из-за задернутых занавесок. Странно, она вроде оставляла их открытыми – уж не в таком полумраке она разъезжала по городу.
– Ну здравствуй, княгиня.
– Что?..
Алетта успела лишь вздрогнуть от раздавшегося поблизости голоса, прежде чем ей в лицо ударило облако порошка. Резкий запах лаванды, словно концентрат, обжог ноздри, вынудив девушку закашляться. Она поняла, что это не стертое в пыль растение, а приправленная магией смесь, которую сдула на нее незнакомка.
Рука быстро скользнула вниз, но тело становилось непослушным, и в попытках достать кинжал Алетта только смяла юбки и завалилась на бок. Веки тяжелели, и образ женщины со спрятанными за повязкой глазами расплывался в темноте.
– Поспи пока, нам предстоит долгая дорога. А потом мы поговорим, и ты объяснишь, почему убила мою подругу и присягнула на верность этому ублюдку королю.
***
Из одной клетки в другую. Знала бы, что так закончится, не стала бы пренебрежительно относиться к предупреждениям Радовида. Но его опасения напоминали зацикленность безумца или глупца, не способного оценить обстановку. А теперь реальность такова, что Алетта уже бог знает который день сидела в каком-то погребе в компании крыс.
Сначала она пыталась отбиваться от грызунов, шугалась по углам, налетая на стены – ко мраку глаза привыкли не сразу, тонкие струйки света, пробивающиеся сквозь потолок, были единственным источником освещения. Хуже всего приходилось от кандалов и цепей, жесткий металл натер кожу, кровь пошла уже после того как она бросила попытки освободиться.
Еду приносили, но не лучшего качества и не первой свежести. Всего девять раз, похоже, по утрам и вечерам, а, значит, она является пленницей четыре дня. Пугало то, что Филиппа ее не навещала, быть может, пыталась извести томительным ожиданием, но куда сильнее Алетту мучал голод и злость. Тошнота все чаще подкатывала к горлу, непривычная еда вызывала отвращение, да и пахло от нее не розами.
Томиться в неведении и перебирать мысли оказалось занятием… привычным. Да и неведение можно назвать относительным, поскольку за похищением стояла Филиппа, и цели ее ясны как солнце в безоблачный день.
Иногда до девушки доносились разговоры – незнакомый мужской голос и звучное мурлыканье колдуньи. Они обсуждали переворот, как избавиться от Радовида. Незнакомец предлагал действенные методы, но Филиппа желала мести, доставить человеку, выколовшему ей глаза, не меньшую боль.
Споры длились долго, то затихали, то вновь вспыхивали с неожиданным жаром. Для Алетты они служили единственным развлечением, пока о ней, наконец, не вспомнили.
Почтить пленницу своей персоной чародейка решила ближе к вечеру, когда от скуки Алетта начала засыпать на ободранном матрасе. Ее разбудил скрип потолочных досок, и вскоре в подвал по крутой лестнице спустилась Филиппа, позади которой шел вооруженный бандит, держа масляную лампу. Яркий свет неприятно ударил по глазам, заставив девушку зажмуриться. Она отпрянула к стене и поднялась на ослабших ногах.
– Неважно выглядишь.
– И это говорит человек с повязкой на глазах? – Не удержалась от иронии Алетта.
– Хм, не нужно видеть тебя, чтобы понять, насколько худо обстоят дела. От тебя разит, как от дворовой собаки.
Возможно, собаки пахнут лучше, ведь им не приходится спать там же, где и гадить.
– Это твой великий план? Запереть меня здесь и позволить сгнить в собственном дерьме?
– Думаешь, я настолько милосердна?
Княгиня только пожала плечами, и плевать, что собеседница не заметит ее жеста.
– Скажи мне вот что, – велела Филиппа, уверенно приблизившись к пленнице. – Кто дал тебе право поднимать руку на мою сестру? На мою подругу. Насколько мне известно, она жила у тебя в городе долгие годы, помогала твоим людям. А ты ее посадила на кол в благодарность.
Отвечать ли? Алетта долго смотрела на Филиппу, в которой невольно узнавала черты своей старшей сестры – такие же гладкие темные волосы, точеные скулы и прямая осанка. Неожиданная мысль позабавила девушку, и чародейка восприняла это по-своему и с раздражением ударила ее по лицу.
– Смешно тебе? Так тебе тоже будет смешно?
Невидимые иглы впились в мозг Алетты, когда чародейка захватила ее сознание магией. Перед глазами замелькали пугающие картины из прошлого, которые шокировали девушку неожиданным появлением. Свежие раны вскрылись, демонстрируя замерзший Сорбец, хладные тела Агасфера и Эделя. Схватившись за голову, Алетта попыталась сопротивляться, но ей не хватило сил, и она упала на колени. Из горла рвался крик отчаяния, который она сдерживала как могла.
Филиппа остановила пытку, позволив пленнице перевести дух. Никогда ранее на Алетте не применяли подобного рода заклинания, выворачивающие душу наизнанку. Ее била дрожь, сердце колотилось от насильно пережитых чувств утраты и боли.
– Уж не знаю, что ты видела, но это всего лишь разминка. Если и дальше продолжишь молчать, я буду копать глубже. Так что можешь начинать говорить.
– А что говорить? – Надрывистым голосом зашипела Алетта, подняв на собеседницу влажные от слез глаза. – Мой отец, рискуя всем, позволил Изимире жить рядом с городом. Условия были просты – она помогает людям и никому не причиняет вред, а он не сдает ее королю. Поначалу все было прекрасно, но дамочка вдруг осознала, что с ней обходятся неподобающем образом – как так, жить на отшибе в какой-то халупе? Она сговорилась с князем, пыталась убить меня и мою сестру. Я отплатила ей.
Долгий миг Филиппа молчала, а затем знакомая боль опустила Алетту на колени. Звон в ушах нарастал с невероятной силой, вызывая уже не только болезненные воспоминания, но и мигрень. Теперь чародейка пыталась залезть к ней в голову, и к ее сожалению она связалась не с тем противником.
Не пришлось прикладывать больших усилий, чтобы дать ментальный пинок Филиппе и вытолкнуть ее прочь. Не ожидая подобного, женщина отшатнулась, к ней моментально подбежал мужчина, уже вытягивая меч из ножен, но она остановила его. Долгий миг длилась тишина, прежде чем чародейка залилась звонким смехом.
– О-ох, невероятно! Серьезно? Да это же лучшая шутка, какую могла судьба сыграть с Радовидом. Вот я думала… может, обыграть все так, что ты сбежала, или выпустить тебе кишки у него на глазах. Но нет, это будет не так забавно, как увидеть выражение его лица, когда он узнает, что влюбился в ведьму.
– Не оскорбляй меня этим жалким словом, – зарычала Алетта. – Я тебе не ведьма и не колдунья. Я куда большее, чем ты можешь представить.
– Да будь ты хоть дважды самим богом, факты таковы, что ты сидишь у меня на поводке в подвале.
– И ты действительно полагаешь, что Радовид и пальцем пошевелит, чтобы меня спасти? Я для него временная забава, максимум – ценное стратегическое приобретение.
– Думай, что хочешь, но я знаю его куда дольше тебя, и научилась видеть его слабости.
– Поэтому он и лишил тебя глаз, да? – Ухмыльнулась Алетта.
Не оценив шутку, Филиппа взмахнула рукой и отбросила пленницу к стене. Удар пришелся на спину, воздух вышибло из легких, а перед глазами заплясали темные пятна. Боль мелкой паутиной растянулась по ребрам, вынудив девушку вытянуться.
– Я приведу тебя к нему, выколю твои глаза, полюбуюсь его выражением лица, а затем расскажу о твоей истинной сущности и уйду. Подожду, пока твое тело не будет украшать главную мачту его корабля, а потом уже приду по его голову. Отдыхай, пока есть время.
Скверно складываются дела. Алетта выждала, когда Филиппа в сопровождении стражника покинет подвал, а затем присела на матрасе. Спину ломило, но благо, что кости остались целы. Вряд ли чародейка запугивала ее понапрасну, скорее всего она в ближайшее время исполнит угрозу, так что требовалось выбираться отсюда.
Жаль, что сделать это не так просто. Цепь крепко удерживала ее на месте, словно бешеную дворнягу, ни одного намека на оружие, а ее ритуальный кинжал Филиппа забрала. Ее единственное оружие – некромантия, управление душами и сознанием, но не так-то просто совладать с человеческой энергией, как с магией. По щелчку пальцев это так просто не сделать. Тем более у нее будет только одна попытка.
Ползать в полумраке, ощупывая каждую перемычку и доску, оказалось неприятно, но когда дело дошло до выковыривания ржавого гвоздя, стало еще хуже. Других острых предметов Алетта не нашла, да и времени на поиски не оставалось. Она доставала до деревянной сваи только пальцами, поэтому пришлось ногтями раздирать гнилое дерево. Занозы кололи подушечки пальцев, ногти слоились и ломались, девушка даже не знала, отчего соскальзывают пальцы – из-за крови или липкой ржавчины. Кожу жгло, и каждый раз, когда она хотела сделать передышку, напоминала себе о менее приятной участи.
Успокаивало немного, что Филиппа не могла доказать ее причастность к магии. Вряд ли она даже поймет истинное назначение кинжала – Алетта носила его не только как оружие самообороны: мелкий узор на лезвии избавлял от необходимости каждый раз рисовать печать.
Гвоздь уже свободно ходил в деревяшке. Убедившись, что никого нет в комнате сверху, Алетта рванула его на себя, но в первой попытке только содрала кожу. Боль жгла руки, наворачивались слезы, но куда сильнее припекала злость. Так что вскоре желанное оружие было получено.
Маленький штырь размером с указательный палец. Просто невероятно – и с этим она собралась идти в бой. Посмешище.
Найдя наиболее освещенный угол, Алетта закатала левый рукав. Обычно она разрезала ладонь и рисовала печать кровью, но затупившийся от времени гвоздь не даст ей нужное количество алой жидкости. Единственный способ – наносить узор царапинами. Что может быть безопаснее, верно?
Очистив инструмент от ржавчины, насколько это было возможно, Алетта лишь молилась, чтобы не заболеть столбняком. Давить глубоко она также не стала, когда принялась наносить рисунок на тыльную сторону предплечья.
План был паршивый. Каждая секунда ожидания угнетала Алетту, навязчивая мысль о провале вводила в состояние нервной истерии. Она понятия не имела, когда к ней явится охранник или Филиппа, и к их прибытию необходимо держать печать свежей, не дать крови засохнуть. Будь оно все проклято.
Послышались быстрые тяжелые шаги. Спустив трясущимися пальцами рукав платья, Алетта собралась с духом и резанула гвоздем по ладони. Она содрала больше кожи, чем пустила кровь – но алые капли вместе с болью обожгли руку так, что хотелось попросту ее отсечь. Обильно смазав гвоздь кровью, Алетта спрятала его в кулаке и отступила к стене.
К ней пожаловал знакомый громила, несущий вместе с лампой тарелку с бурдой, которая должна являться кашей.
– Ваша последняя трапеза, сударыня, – гадко ухмыльнулся мужчина и бросил под ноги посуду, отчего половина содержимого расплескалась по матрасу.
– Сам жри, ублюдок, – с нарочным раздражением бросила девушка, пнув миску так, чтобы каша испачкала сапоги охранника.
Добиться желаемой реакции не составило труда, мужик с такой яростью отреагировал на непослушание, что позабыл о безопасности и двинулся вперед и прижал Алетту к стене, схватив за шею.
– Думаешь, раз пленница чародейки, я тебя не трону? Никто не говорил о твоей сохранности, милочка, и я очень буду рад…
Чему бы он оказался рад, Алетта предпочла не выслушивать, ей хватило, что он подошел достаточно близко, если не сказать вплотную. Со всей силы вогнав гвоздь в открытую шею незнакомца, девушка пнула его между ног, не дав сразу же вытащить посторонний предмет из тела.
– Kiratomesaneauno, sertsaakabe, – она повторяла заклинание, как завороженная, обхватив кровоточащей ладонью вырезанные на коже символы. – Kiratomesaneauno.
На гвозде ей вырезать магические символы было нереально, а для заговора крови потребовалось куда больше времени, чем у нее имелось в запасе. У Кастеонов она попросту выкачала энергию, охранник же ей понадобится для другой задачи. И чем обильнее вытечет кровь у него из разорванной артерии, смешиваясь с ее кровью, тем быстрее она возымеет над ним контроль. Главное, чтобы ублюдок не вытащил проводник – гребанный ржавый гвоздь.
Ощущая, как слабеет воля охранника, Алетта поспешила подчинить его сознание и душу себе. В отличие от грифона, в которого она ударила ножом, переселяться в тело мужчины не хотелось – все равно что заточить себя в гробу.
– Освободи меня.
При всем желании, заполучив ключ, Алетта чисто физически не смогла бы вставить его в скважину и снять колодки. Трясущийся в конвульсиях мужчина тоже не оправдал ее ожиданий, минуты растянулись вечностью, прежде чем девушка обрела свободу.
– Боже, – запястья горели, кожа стерлась и покрылась кровоподтеками.