- Знаю-знаю! Чтобы мои люди не трогали ваших девушек! Неужели, Вы! Воспитанница Матери Церкви, думаете, что мои люди способны на такое?! - с сарказмом спрашивал Ферре.
Нет, Инквизиторов нельзя было обвинить в строгом целомудрии, но целительниц не трогали, поскольку как те умели исцелять раны, так могли и перестать это делать. Навредить не позволяли догмы Всевышнего, но вот сослаться на слабость вполне могли. А Целительные молитвы Всевышнего действовали только при условии, что их произносит женщина.
- В любом стаде есть паршивая овца, - строго проговорила та.
Охотник сощурил глаза, сказать такое инквизитору, значит, нанести ему оскорбление. Но у мужчины созрел другой план, он знал, как можно больно ударить эту женщину.
- Возможно и так, но я вас уверяю! Ни один из моих подчинённых и пальцем не коснётся ни одной из Ваших послушниц.
- Этого я и ожидала. Спасибо Вам, Святой Отец!
После этих слов Ферре чуть склонил голову и вышел из помещения. Он ухмыльнулся и пошел искать одного человека. А то, что он найдёт этого служителя в стенах монастыря, Инквизитор даже не сомневался.
***
Мина возвращалась после бани и вечерней молитвы. Просидеть два дня в клетке, не имея возможности справить необходимые нужды нормально, - это ужасно. Когда монашка узнала, что войско сюда прибыло чтобы пополнить свои ряды целителей, то та сразу вызвалась добровольцем. Всё лучше помогать людям, которые возложили на себя миссию избавления от слуг Бэтрезена, чем сидеть и ничего не делать в стенах этого Богом забытого монастыря.
Паладин, что вел войско, сказал, что уходят они завтра и Мина должна постараться не проспать это время.
Она шла к своей келье, но зайдя туда обнаружила отца Ферре.
- Что Вы здесь делаете? - спросила она, опешив от такой наглости. Пускай этот охотник и был одним из тех, кто претендовал в будущем на место Верховного Инквизитора, но нужно же иметь хоть какие-то манеры приличия.
- Я осматриваюсь! Разве это запрещено? - скучающим голосом поведал мужчина, доставая кинжалы из ножен и кладя их на стол, где монахиня обычно занималась письмом.
- Нет, просто! Я не ожидала вас здесь увидеть, - стараясь не смотреть на него, говорила монахиня.
- А я вот ожидал, - хитро сощурив глаза пробормотал охотник, а потом встал с койки, где спала Мина.
Девушка отступила на шаг, поскольку её очень пугал этот нехороший блеск зелёных глаз. Монашка попятилась назад, но упёрлась в стену, в этот момент Ферре резко подался вперёд. Она только успела вскрикнуть, когда Инквизитор прижал её к стене и впился в губы: сильно, резко, жестоко. Он нагло проник языком в её рот, прижимая всем телом к стене.
Мине только и оставалось, что бессильно биться, как раненой птичке, поскольку слабенькая девочка супротив сильного мужчины - ничто.
В дверь неожиданно застучали
- Мина с тобой всё в порядке? - говорил голос сестры Тамары. - Тебе плохо?
Ферре отпустил её, но посмотрел настолько строго, настолько хищно, что девушка поняла, если она скажет, что здесь Инквизитор, то ей не поздоровиться. А Тамара вполне могла зайти сюда просто толкнув дверь, - кельи не запирались изнутри, поскольку считалось, что последователям Всевышнего нечего скрывать и прятать.
- Нет, Тамара! Всё хорошо! Я просто случайно задела горящую свечу, - кричала девушка.
- Ты уверена, что всё хорошо? Может помочь?
- Нет, Тамара! Не надо! - при этих словах монашка чуть вскрикнула, поскольку Инквизитор вжал своё бедро между её. Мужчина откровенно наслаждался её робкими попытками спровадить другую воспитанницу монастыря. - Иди, со мной всё будет хорошо!
- Ладно! Спокойной ночи!
Шаги удалялись с каждым ударом сердца. Оно, словно, проваливалось куда-то вглубь, поскольку мужчина всё ещё стоял тесно прижавшись к Мине. А по всему телу девушки шла волна нестерпимого жара, которого она никогда раньше не чувствовала.
- Отец Ферре! Пожалуйста! Оставьте меня! Это грех! - пыталась вразумить его Мина.
Монахиня старалась не замечать того, что руки Инквизитора уже проникли под робу и касались голой кожи, распространяя волны огня, заставляя тело сладко ныть.
- Мы оба служители Всевышнего, - шептал ей на ухо Инквизитор. - Как это может быть грехом?
Застежка на робе быстро поддалась, а потом мужчина подхватил её и посадил на кровать. Мина всё-таки забилась в его руках, поскольку отчётливо поняла, что сейчас будет. Но надеяться на его жалость не пришлось, Ферре резко ударил её по щеке, отчего та повалилась на кровать.
- Будешь сопротивляться, - будет больнее, - прорычал Инквизитор, резко стаскивая с неё робу, а затем начиная снимать штаны и туфли.
Девушка слабо сопротивлялась, но после очередного ощутимого удара, испуганно сжалась в комочек и отвернулась к стене, беззвучно молилась, чтобы это был всего лишь сон. Чтобы этот обезумевший от похоти человек на самом деле был кем угодно, только не последователем Всевышнего. Не мог… не мог Бог держать в своём стане такого человека, не мог позволять ему произносить своё имя, не мог дать ему ходить по земле.
Когда охотник избавился от одежды, то схватил всё ещё упирающуюся девушку, грубо раздвинул ей бёдра и одним резким движением вошел.
Мина распахнула глаза от дикой боли, что сковала её внизу живота. Вслух та не закричала лишь потому, что Ферре зажал ей рот. Подержав её так около минуты не двигаясь, чтобы чувство боли схлынуло, мужчина прошептал ей на ухо:
- Если хоть кто-нибудь услышит твой крик и ворвётся сюда, то будет убит на месте! И мне будет всё равно, кто это! Поняла? А обвиню я в этом тебя, скажу что ты меня соблазнила! Так что в твоих интересах не издавать лишних звуков
Единственное, что смогла та сделать, - кивнуть головой, поскольку сил отвечать словами просто не было. Мужчина поднялся и посмотрел вниз, а потом скривил губы в жестокой ухмылке.
- И ты ещё смеешь называть себя послушницей! Я не первый! - с этими словами он снова двинул бёдрами ещё более жестоко, ещё более резко врываясь в это тело.
Мине оставалось только до крови закусить кожу на руке, чтобы не закричать, поскольку боль была просто невыносимой, словно кто-то раздирает тебя на две части изнутри.
Из глаз пошли слёзы, а в голове звучали только обидные вопросы: “За что? Почему он так со мной? Что я такого сделала? За что заслужила такое?”
Постепенно боль стала привычной, а движения Инквизитора стали размеренными и не такими болезненными. Девушке оставалось только мычать сквозь зубы и молить чтобы всё это быстрее закончилось, чтобы боль ушла насовсем и этот человек ушел отсюда. Покинул её жизнь, её тело навсегда. Чтобы никогда больше не видеть, не чувствовать, не вспоминать!
Неожиданно он подхватил её за талию и с силой насадил на свою плоть. Она не закричала только потому что мужчина её поцеловал, но продолжал входить, до конца, резко, грубо, раздирая нежное девственное нутро.
От боли Мина впилась ногтями ему в лопатки, стараясь хоть так вернуть ему хотя бы частичку той боли, что причинял ей он. Неожиданно всё прекратилось, Ферре сильно застонал, сделал пару особенно сильных движений и остановился, тяжело дыша.
Монахиня не успела понять, что эта пытка прекратилась, как тот оттолкнул от себя девушку. Она ударилась головой об деревянное изголовье кровати, но этот взрыв боли в голове отвлёк её от той, что была ещё сильнее, - душевной.
Инквизитор встал с кровати и пошел одеваться, когда тот уже был в дверях, то бросил:
- Завтра ты будешь среди тех послушниц, что пойдут с нами. И если мать-настоятельница узнает, что произошло, то всё это место будет сожжено!
- Ты не посмеешь, - слабо отозвалась девушка, сворачиваясь калачиком.
- Кому больше поверят? Тебе, жалкой монашке? Или же мне? Самому знаменитому охотнику на ведьм? А если настоятельница поверит… Что ж, она ведь давно жаловалась на своё здоровье, не так ли?
А ты! Ты такая же шлюха, как и все! А притворяешься невинной!
Он ушел, едва слышно закрыв за собой дверь. Только потом Мина поняла, что имел ввиду Ферре. Крови на простынях не было… но ведь это не значит, что у неё были мужчины! Всё внизу живота горело огнём, а ноги тряслись и подкашивались. Когда та попыталась встать и подойти к кресту, чтобы замолить грех, то не смогла даже поднять своё измученное тело.
Монахиня заплакала в своей келье, тихо и беззвучно, но никто не услышал, как рыдания сменились поистине дьявольским смехом.
========== Глава 3. Причина нападения ==========
Восточная граница Империи,
земли захваченные эльфами.
Отряды Ламберта были сосредоточены на небольшом участке, поскольку захваченные земли были не слишком обширными. Эльфы проникали к границам Империи лишь в одном месте, детей Галлеана очень сильно интересовал именно этот клочок земли. Лазутчики людей сообщали, что любые бунты жестоко подавлялись, а дальше не шли.
- Странно это, - говорил Ламберт своему главному помощнику и советнику Стаффорду. - Эльфы - максималисты, если они решили вернуть “свои исконные земли”, то почему они так вцепились в этот клочок земли? почему не идут дальше?
- Не знаю, сер, - отозвался Стаффорд, стоя рядом со своим военачальником. - Но мне это тоже не нравиться. Эльфы так себя не ведут. К тому же сейчас, когда на нас напали демоны… такое ощущение, что остроухие с ними заодно…
- Да быть такого не может!
- В мире ничего невозможного нет. В любом случае, сэр, завтра мы доедем до Заречья. Именно там и начинается территория, захваченная детьми Галлеана, там мы всё и выясним.
Отряд под непосредственным предводительством Ламберта остановился на ночь в лесу. Дозорные были выставлены, ловушки поставлены, а лазутчики отправлены вперёд, если эльфы захотят сунуться сюда, то встретят жестокий отпор.
На их удивление ночь прошла спокойно, без каких-либо потрясений или сюрпризов. Это было очень странно, поскольку остроухие очень ревностно защищают свои территории и не дают кому-либо туда пройти, а тут тишь да гладь, да Божья благодать.
Радоваться не стоило, - это вполне могла быть ловушка, поскольку противники были хитрыми и изворотливыми. В деревню “Заречье” отряд имперцев вошел спокойно, вот только на улицах никого не было. Дома были на месте, из труб шел дым, но никого: ни людей, ни скота, даже звуков никаких не было. Такое ощущение, что все занимались своими делами, а потом в одночасье испарились.
Шпионы говорили, что в этом поселении происходит что-то странное, ночью здесь было довольно людно, но только все двигались очень быстро, стараясь держаться теней… Может, боялись того, что их подстрелят эльфы? Но тогда почему отряд впустили? Чтобы перестрелять их? На это остроухие были вполне способны…
- Эй, есть тут кто?! - крикнул один из солдат.
Ни ответа, ни привета. Только эхо было ответом на этот призыв.
- Проверьте дома, нужно убедиться, что с людьми всё в порядке, - говорил Ламберт.
Люди рассредоточились вдоль нескольких улиц. Заречье являла собой даже не деревню, а небольшой городок. Здесь был даже небольшой храм, куда могли приходить люди и молиться Всевышнему.
Двери домов были не заперты, поэтому солдаты Ламберта смогли без проблем войти внутрь и осмотреться. Через полчаса лазутчики выдали одно, - в домах никого нет.
- Но этого быть не может! Чес, ты точно уверен, что твои люди ночью не могли ошибиться? - спрашивал Стаффорд у предводителя лазутчиков.
- Нет, мы ходили всю ночь вдоль деревни, здесь были жители, но где они сейчас, я не знаю, - отвечал командир имперских шпионов.
- Милорд! Сэр! - услышали они крики одного из солдат. - Вы должны на это взглянуть!
Половину отряда было решено оставить в деревне, на случай непредвиденного нападения эльфов или же появления сельчан. Вот только на появление поселенцев не стоило рассчитывать.
Солдат провёл командиров в храм… Там им предстала жуткая картина. Весь пол был усеян трупами, повсюду витали мухи, а так же стоял запах разложения. Открыв нараспашку дверь, чтобы хоть как-то проветрить помещение, Стаффорд и Ламберт прошли вперёд, вслед за ними пошли несколько магов, поскольку вокруг Алтаря была нарисована какая-то символика. Нанесён этот рисунок кровью, кровью этих бедных крестьян.
Здесь были все: мужчины женщины, дети… Среди низкородных эльфов были и отъявленные головорезы, но в большинстве своём те никогда не опускались до такой жестокости. Женщин и детей они не трогали, мужчин же вполне могли убивать, но проводить какие-то кровавые ритуалы… Это было не в их стиле.
Маги подошли к этому рисунку. Это была девятилучевая звезда в круге, возле каждого луча была руна или символ. В центре этого круга был Алтарь Всевышнего, это был прямой вызов, кощунство и оскорбление самой Веры.
- Был бы здесь Ферре, так он бы ринулся на территорию эльфов, - задумчиво произнёс Ламберт. - Эта работа для него… Почему Мизраэль отправил нас сюда?
- Он лишь исполняет Волю Всевышнего, - отозвался Стаффорд. - Кто мы такое, чтобы ей противиться?
- Стаффорд, только не говори, что ты стал таким набожным? - скривился лорд.
- Нет, сэр! - улыбнулся советник. - Но Мизраэль всегда делал так, как было лучше для людей! Его преданность делу и его любовь к людям абсолютна, но он не может противиться Воле Его.
- Это да.
По преданиям Мизраэль спустился на землю сразу после того, как возникли люди. Архангел охранял покой людей, никогда не покидал их и готов был отдать за них жизнь. Это был единственный ангел из легионов Всевышнего, который был постоянно с людьми и который настолько беззаветно любил своих подопечных, как не всякая мать любит своё дитя. Поговаривали даже, что когда Бэтрезен создавал людей, то Мизраэль тоже приложил к этому руку. Ну, не может ангел постоянно быть внизу, защищать города Империи, жертвовать собой только лишь из-за чувства долга.
- Что можете сказать? Что она означает? - спросил военачальник.
Ламберт взял с собой нескольких Белых Магов из магистрата Империи. Те пошли за самым преданным человеком в стане Императора с радостью. Умудрённые сединами старцы были не слишком приспособлены к долгим переходам в силу возраста, но всё-таки долг перед Империей был выше удобств.
- Это Печать Бэтрезена, - говорил один из магов. - Интересно… Эльфы никогда не поклонялись ему…
- А вы уверены, что это сделали именно дети Галлеана? На них не похоже, - уверенно говорил лорд. - Да и потом, их здесь нет.
Остроухие почитали только своих богов, Бэтрезена те считали своим врагом.
- Считаете, что кто-то мог замаскироваться под них? - спросил второй маг.
Стаффорд в этот момент начал обходить рисунок, присматриваясь к символам, иногда останавливаясь и прищуриваясь.
- Я ничего не считаю, господа, - пожал плечами лорд. - Я обычный солдат и во всей этой символике, магии и ритуалах ничего не понимаю. Да и зачем рисовать Печать?
- Это не Печать, - отозвал вдруг побледневший советник. - Это Призыв!
Словно в ответ на эти слова круг начал сиять оранжевым светом, причём свет исходил всё ярче и ярче.
- Бежим! Бежим! - закричали волшебники.
Они успели выбежать из церкви, но пол тут содрогнулся. Там где был рисунок, провалилась земля и оттуда вылезло огромное демоническое существо - Тварь.
- Надо дать бой здесь, на открытой местности с этой гадиной не справиться! - заорал Стаффорд.
Вторая половина отряда, что стояла у входа в церковь испугалась этого чудовища, но выбора не было. Если они выпустят это отродье на улицу, то справиться с ней они не смогут.
Бэтрезен постарался на славу, создавая это орудие: коричневая гладкая кожа, огромные руки свисавшие чуть ниже колен были увенчаны острыми когтями, которыми вполне можно было разрубить всадника одетого в полные латы. На голове были небольшие рога, изо рта наружу торчали тонкие иглы-зубы. Глаза же огромные: две светящиеся точки, красно-оранжевого оттенка. Роста эта гадина была огромного, рога доставали до потолка, а стены стесняли движения рук.
Именно из-за таких огромных размеров Тварь не могла развернуться в помещении, а вот на открытом пространстве против неё было мало шансов.
- Лучники! Бейте в глаза! - орал Ламберт.
Стрелки заняли позиции у входа и окон, через которые можно было увидеть демона.