— СЛЫШНО МЕНЯ? — заорала Дример в трубку. Но вместо приятного голоса Крисса Эрин услышала треск. Он как ножом резанул по уху, и русоволосая с визгом убрала телефон, после чего вновь ударила им по комоду, — Ублюдок, ты что, сломаться мне тут решил?! Папа с меня шкуру спустит. Ну! Давай!!!
Дример никогда не дружила с техникой. Не могла почти ни с чем толком разобраться, не треснув предварительно по той же, скажем, стиральной машине, агрессивно крича «РАБОТАЙ!!!» Хотя ее мать часто говорила, что она с детства находила со всеми общий язык.
— Это бурное половое созревание, детка, — прошипела Эрин слова матери, прекратив мучить бедный телефон. Она поднесла его к уху, после она понизила голос до шепота, словно боялась, что ее услышат. — Я тебе не скажу сама, конечно, но все пройдет, когда у тебя из пизды начнет литься кровь. Отвечаю.
— ЧЕГО, БЛЯ? — кажется, что всю комнату заполнил ор Виктора. — Ты кому там про половое созревание втираешь, Эрин?
— Не ори, кретин, — бодро отозвалась Эрин, ликуя, что ее необычный способ справляться с техническими проблемами сработал и в этот раз.
— Детка! Ты готова? — вдруг раздался голос матери, а после ее живые шаги. С каждой секундой они становились все громче. Эрин начала крутиться по комнате, вспоминая, что времени до выхода осталось совсем немного, а она еще даже в душ не сходила.
— Я переодеваюсь, мама! — пришел сероглазой на ум способ решение проблемы очень вовремя. Мать остановилась, кажется, прямо возле ее двери. Может, уже успела схватиться за ручку.
— Поторапливайся, солнышко мое, у нас меньше десяти минут до выхода, — нетерпеливо ответила женщина, явно раздосадованная некомпетентностью своей дочери. Джейми Дример была самым пунктуальным человеком на свете. С детства Эрин была уверена, что и умрет она однажды по расписанию.
— Мамаша приходила? Что, опять куда-то намылились? — спросил Крисс, все еще находясь на другом конце провода.
Эрин положила телефон на комод и быстро начала в нем искать подходящую одежду. Папа сказал, что сегодня они идут ужинать в ресторан, и потому ей предстоит надеть платье. Желательно ниже колен и такое, в котором она будет выглядеть образцовой девочкой. Дример провела рукой по своим русым волосам и тут же зацепила пару из них пальцами. Конечно, они были спутанными. Растрепанными и адски сухими на кончиках. Длиной значительно ниже лопаток; Эрин не могла вспомнить, стриглась ли вообще хоть раз в жизни. Осознание того, что сегодня придется расчесываться и собирать волосы в какую-нибудь дурацкую прическу, пробуждало в ней зверя.
Драную кошку.
— Че молчишь? Предки подорвали с места и сразу стало на меня похуй? На нас? — возмущенно говорил Виктор. Эрин, тяжело дыша сквозь сжатые зубы, сдержанно ответила:
— Ты же знаешь, что с моим мнением никогда не считаются. Я бы с радостью провела этот вечер с вами, верша какую-нибудь очередную поеботню, но…
Дример прервалась, когда выдвинула вторую полку комода. На самом верху (как она умудрилась прямо сюда это положить?), на платье, которое было идеальным для сегодняшнего вечера, лежал спичечный коробок. Крисс зло вякнул «Хватит молчать, сука!», но Эрин не слушала или, возможно, не слышала его; она, взяв коробок в руки, открыла тот. Впервые за неделю она взглянула на эти пару белоснежных таблеток, овальной формы и с зазубренными краешками.
— Иди нахуй, Дример, и не звони больше!
Вик повесил трубку. Последующие гудки в этой обстановке звучали слишком громко, бились, как бита об виски и застревали эхом в голове. Эрин прикрыла глаза и так, не глядя, достала сегодняшнее платье, спрятала коробок между двумя теплыми свитерами, после чего закрыла комод. Дальше снизу послышался сердитый голос матери и какие-то слова отца.
Дример прокляла про себя очередной вечер пятницы — самый, блять, нелюбимый день недели. Времени было в обрез, но сероглазая справилась. В душ, правда, сходить не успела, но проверилась на наличие неприятных запахов; надушилась после духами и решила, что так сойдет. В конце концов, может, из-за вони ее спровадят раньше времени. Подобная мысль в голове так воодушевила девушку, что она даже приоткрыла заранее окно, через которое всегда сбегала. Прямо к тем двум кретинам. Можно было еще предварительно подумать, какой пизды сегодня получит Крисс — моральной или физической. И ни в коем случае не буквальной.
Джейми уже зашла к ней в комнату, не стучась. Женщина скрестила руки на груди, рассматривая нерадивую дочь, которая сейчас возилась с хвостом.
— Сейчас, мам, — ответила Эрин, вспоминая как раз, с кем они сегодня ужинают. — Урисы могут подождать.
— Пошевеливайтесь, юная леди, — произнес отец, также заглядывая к дочери, но уже из-за угла. Он взял жену под руку. — Не смущай ее. Она так еще дольше провозится.
Джейми ничего не ответила Эштону — может потому, что слишком сильно любила мужа или просто верила его словам. Она лишь пустила в сторону дочери злой взгляд, мысленно сообщая, наверно, о том, какая она плохая. Хвост Эрин получился с петухами, а несколько прядок выпустились и сейчас свисали по бокам. Выглядело все очень неопрятно, и потому девушка не стала ничего не справлять. Она обожала так выглядеть и даже не бесилась, когда Реджи сравнивал ее с бомжом. Разношенные джинсы, футболки и даже платья на несколько размеров больше — да! Побольше дырок и ниток — да, да! Чулки и колготки в сетку и очень накрашенные глаза, как будто потекшая тушь от воды — детка, продолжай.
Поторапливайся, солнышко!
Оставалось надеть только туфли. Выбор девушки пал на черные, лакированные и на достаточно большом каблуке. Эрин обожала носить туфли и вообще выбирать одежду — ее увлечение в этом иногда доходило до всех возможных пределов «девочек-девочек». Но иногда, даже оно было не в силах бороться с желанием надеть старые и, откровенно говоря, страшные кеды к такому милому платью. Эрин знала, что мать в душе будет беситься от этого, но все равно ничего не могла с собой поделать. В кедах было удобно и как-то уютно — не так сильно хотелось орать на весь мир, в котором сегодня место только ее семье и проклятым Урисам. Стэнли.
Вспомнив, что в последнее время вечером весьма прохладно, девушка взяла шаль, которая была даже прилежно повешена на спинку кровати. Бежевая, теплая и очень большая, так, что в нее могли укутаться еще две Эрин, помимо основной.
Но она была одна. Одна неудачница, с отвращением смотрящая на свое отражение в большом зеркале, в полный рост. Оно было вторым по счету. Первое Дример разбила и потом сидела месяца два под домашним арестом.
На Додден-8, улице, примыкающей почти к самому центру, находился один ресторанчик. Хозяева его были чересчур дотошными и каждый раз проверяли каждого посетителя на наличие опасных предметов. Кухня здесь была китайской, с примесью тайской и еще какой-то азиатской, трудно поддающейся пониманию вообще. «Дикий огонь» был в лучших традициях диким и взрывным. Каждый раз пробуждающим в Эрин желание убивать и когда-нибудь сжечь его с друзьями дотла. К хуям.
— Что будешь, котика? — честное слово, издевательски спросил Эштон дочь, назвав еще ее детским прозвищем. Иза Урис, сидящая прямо напротив нее, растянула надолго губы в улыбке. Как будто специально позволяла Эрин пересчитать все зубы в своем рту и прикинуть, сколько по времени их нужно выбивать.
— Не называй меня так, папа, — на деле лишь шикнула Дример, надеясь, что ее не услышали. Но Маршалл Урис присоединился к Изе в конкурсе, под названием «Кто сильней всего выведет Эрин из себя и первый окажется ночью в земле под мостом.» Чета Урисов лыбились во весь рот, и Эрин отвела взгляд, не в силах смотреть на этих уродов.
Какого они еще посадили своего гадкого сыночка прямо возле нее? Возможно, что Стэна одолевали те же мысли, поскольку он сразу же, как присел, отодвинулся на максимально допустимое от нее расстояние, так, что почти уперся в плечо Джейми Дример. Но нисколько не смущался этому.
— Кадришь мою мамашу, жиденок? — шепнула Эрин, когда официант принес заказанные напитки. Родители отвлеклись на него, так, что теперь эти двое могли поговорить. Обменяться любезностями и мысленными пожеланиями поскорее сдохнуть.
— Я вообще не хотел приходить, — сдержанно сообщил Стэн. Он взял из рук отца стакан со своим томатным соком (какая же это гадость, блять!) и с улыбкой повернулся к ней. Тошнотной улыбкой. — Давай ты сегодня оставишь свой прелестный характер при себе, ладно? Я не хочу потом расспросов от родителей и вообще не хочу испортить этот вечер.
— Ты такой мерзкий, — «от души» улыбаясь, отвечала Эрин, получая от отца в руки крем-соду.
— Взаимно, — ответил Стэн. Они оба давили лыбу. Родители этих закадычных друзей тоже, очень радостные тому, что их дети наконец нашли общий язык. В прошлые ужины такого не было. Та же Эрин смотрела на Стэнли так, что кровь в жилах застывала. В такие моменты до каждого из родителей доходил смысл выражения «убить взглядом». Стэн почти никогда не обращал на такое внимание, но иногда на него все-таки находило.
— Все хорошо, Иза, не переживай! — лепетала Джейми, когда Эштон держал дочь мертвой хваткой, а та подрывалась расцарапать Урису лицо. — Это всего лишь пятно. Уверена, что это мясное рагу отлично смоется, а если и нет, то все равно!
И Стэнли все равно также спокойно улыбался.
— Может ты на тяжелых наркотиках, Урис? — спросила Эрин, уже когда поглощала свою жареную свинину в сливочном соусе. Единственное, что было здесь вкусным и вообще терпимым. — Если на нас сейчас сбросят ядерную бомбу, то хоть тогда на твоей могильной роже пробьется другая эмоция?
— Если на нас сбросят ядерную бомбу, Эрин, я и пикнуть ничего не успею, — ответил Стэнли. Он сделал глоток своего сока. — Но я уверен, что даже тогда ты бы успела еще кучу всякого дерьма сказать.
Эрин замахнулась вилкой. Быстро подметив, что никто из взрослых на них не смотрит, она приставила вилку к жилке еврея на шее. Слава богу, что Дример не умеет пользоваться сраными палочками и всегда ест этим столовым и удачно травмоопасным прибором. Стэн мастерски отправил палочками кусок риса к себе в рот и не говорил ни слова, будто вилка, практически упирающаяся ему в горло, ничуть его не смущает.
Маршалл Урис повернулся к ней. Русоволосая еле успела отстраниться и надеялась сейчас, что мужчина ничего не заметил. Но раввин нахмурил брови и посмотрел на сына. Эрин не видела, каким взглядом Стэнли наградил отца, поскольку тут же уткнулась чуть ли не рожей в свою тарелку. Но Маршалл ничего не говорил и снова вмешался в общий разговор о каких-то невъебенно важных взрослых делах.
Стэнли доел свое блюдо, допил напиток и сейчас спокойно сидел, скрестив руки на груди. Еврей потянулся к своему рюкзаку, порыскал в одном из карманов. Эрин невзначай обратила на него внимание — как никак, этот ублюдок был одет также, как в школе, ни капли не наряжаясь для похода в такое псевдолакшерное место. Еще и рюкзак его предки разрешили ему принести. Небось, нахватал хороших оценок или свои еврейские книжечки на зубок выучил, а может, помог мамке с готовкой пирожков. Сколько вариантов того, что он мог сделать, чтобы его родители так спокойно к нему относились и такое разрешали.
«Аааррр, подонок!» — в мыслях орала Эрин. Она зацепила вилкой сразу несколько последних кусочков свинины, после чего стала жевать с таким видом, будто сейчас сам Урис у нее во рту.
Стэнли отпросился на улицу подышать свежим воздухом, и родители ему разрешили. Он еще схватил свой рюкзак, но никто не посчитал это странным. Кроме Эрин. Она сразу поняла, что проклятый еврей решил сбежать. Нет уж! Раз повелась такая конченая традиция в их ебанутых семьях, значит, мучиться должны все.
Куда съебался, Урис? А как же отвратительный желейный десерт и вопли обеих мамаш про то, какой он полезный? Охуел?!
Но Стэнли никуда не уходил. Эрин выбежала на улицу с таким лицом, будто убеждала остальных в том, что ей тоже срочно нужен свежий воздух, или она вот-вот откинется. Урис глядел на бешеную Дример, стоя чуть дольше от входа, прямо возле одного из окон.
— И куда ты съебался? — уперев руки в бока, с порога налетела сероглазая. Стэн неопределенно пожал плечами. Дример зло топнула ногой и понеслась. — Думаешь мне нравится вот так вот проводить почти каждые пятничные вечера?! В кругу своих стариков и твоей паршивой семьи? Еще и видеть твою рожу перед выходными — они, между прочим, от этого уже становятся не такими крутыми. Ненавижу тебя, Урис. Так что не смей уходить и терпи заебы наших семей вместе со мной. А то пасть разорву! Я могу, ты знаешь!
Стэн сокрушительно покачал головой, не найдя ответов на такую пылкую речь. Эрин поняла его без слов. Урис вернулся к тому, для чего изначально вышел. Он достал из рюкзака пачку сигарет и покрутил сначала ее в руках.
— Ты куришь? — удивилась Эрин. Стэнли кивнул головой и закурил. В отличие от Беверли, у него была зажигалка, которая стоила больших денег — целых два доллара, если не больше. Только на один доллар можно было купить билет на весь день просмотра фильмов в кинотеатре. Урис — ебаный мажор!
— Не говори родителям, — попросил Стэнли, выдыхая дым.
— Не говорить? — усмехнулась Эрин. — С чего бы это? Малыш Стэнли боится получить пизды, да? Ты же хороший у нас мальчик.
— Не говори, — лишь повторил Стэн. Его безразличие достигло невероятных масштабов — казалось, что если здесь вдруг начнется землетрясение, то тут же прекратится, подхватив спокойствие Уриса. Этим он раздражал больше всего. Стэн был самым нелюбимым неудачником.
— А вот расскажу, — зло отрезала Эрин. Она развернулась и начала медленными шагами приближаться назад ко входу. — Расскажу, Урис. Смотри, я уже почти вернулась назад. Вот, уже чуть-чуть и открою дверь. И твои предки, особенно любимая мамаша, уже на горизонте. Урис… Урис! Урис, блять, тебе что, вообще похуй?! Я сказала, что расскажу! Смотри, я уже почти. Ублюдок ебаный, тебе вообще все равно что ли? УРИС!!!
Дример развернулась, как в резком пируэте и подорвалась назад.
— Какой же ты уе… ААА!
Русоволосая полетела на землю, очевидно, споткнувшись обо что-то. Трепыхаясь и под пристальным взглядом еврея, она развернулась на спину.
— Что за… — тихо выдавила Эрин, после чего поджала одну ногу. Весь Дерри готов был сейчас разразиться оглушительным ором — Эрин даже в такой момент это понимала и сама заткнула руками рот. Дыхание ее было быстрым, тяжелым и таким громким, что даже Урис удивленно спросил:
— Чего ты?
Он потушил сигарету и подошел к ней. Дример не мигающим взглядом смотрела на один из кед, что был на левой ноге.
— А, — заметил неладное Стэнли и пожал плечами. — Подошва отклеилась. Я-то думал…
— Ты думал? Что ты думал, Урис? Ты знаешь, что это мои самые любимые кеды? Я их с начала средней школы ношу! — гневно протараторила Дример, а потом и вовсе зарычала. Это действительно были ее самые любимые кеды. Настолько, что даже сейчас, когда только началась старшая школа, девушка все еще не могла с ними расстаться. Вот за что? ЗА ЧТО?
— Успокойся, — мирно ответил Стэнли. Он отошел в сторону. Через некоторое время кудрявый вернулся, усмехаясь потом тому, что Дример так и не изменила своего положения. Будто мать родная умерла, не иначе.
— Держи.
— Эм…
Эрин больше не знала, что сказать. Стэн протягивал ей тоже кеды, очень отличающиеся от ее собственных, начиная от размера и заканчивая цветом. У Эрин была очень маленькая ножка — размер тридцать пятый, наверно — и кеды чисто черного цвета. Кеды Стэнли (очевидно, что они его) точно превышали аж сороковой и были белыми. Чисто белыми.
— Надевай. В своих ты далеко не утопаешь, — по тону Уриса можно было подумать, что он просто делает одолжение. Не знает, наверно, куда деть свое джентельменское начало. Эрин, в лучших традициях черного юмора, подумала о том, что он бы на электрический стул ее тоже первой пропустил, грози вдруг им обоим смертная казнь.
— Где ты их взял? — спросила Дример, когда смешные картинки ушли из мыслей.
— Из рюкзака, конечно.
— Ты носишь кеды в рюкзаке?
— Всегда.
— Почему? Ты что, ебанутый?
— У меня всегда с собой запасная пара обуви, — Урис уже с раздражением пихал Дример обувь в руки. — Никогда не знаешь, что у моих друзей на уме. Тот же Билл ни с того, ни с с сего может неожиданно решить отправиться на какое-нибудь болото, и никто не будет против. А я не хочу пачкать свои туфли. Они стоят больше, чем моя жизнь.