— Из тебя бы не вышла прекрасная Джульетта, Рина, — начал Стэн, протягивая девушке руку, к которой она покорно прижалась, как котенок. — Потому что потом ты начала бы биться в конвульсиях, а из твоего рта, с большой вероятностью, начала бы лезть пена, из-за которой ты бы и умерла, захлебнувшись, как алкоголик водкой или пивом. Со мной была бы та же история, — дальше Стэн понизил голос и, сомкнув пальцы на щеках Эрин, потрепал за них и проговорил следующее в ее губы наставническим тоном. — Никто бы не счел этот момент милым или, упаси боже, романтичным. К тому же, ты не была бы идеальной Джульеттой, точно так же, как я не был бы идеальным Ромео. Я мог бы сравнить тебя с Бонни Паркер, дорогая, но не стану этого делать. Потому что я не тот Клайд, который тебе нужен. И я не хочу, чтобы ты продолжала своим дурным характером идти против всего мира. Одна. — Стэн закончил свою речь таким образом, словно она была наполнена сплошными комплиментами и похвалой. Он продолжал держать пальцы на ее щеках и сейчас потянулся к ним, чтобы поцеловать одну, но Эрин ловко вывернулась и отвернулась. На фырканье Дример можно было только ясно спросить. — Обиделась? Будет тебе. — Урис без разрешения заключил ее в объятьях, так, что голова Эрин оказалась на его плече, а руки тут же начали свободно тарабанить по спине парня, как по закрытой двери. Стэн говорил спокойно и уже сам выглядел не особо нормальным. — Мы не умрем сейчас, Рина. Еще слишком рано, к тому же, наше существование более-менее сносное — жить можно. Но, когда станет плохо — настолько, что я готов буду уйти из этого мира один, без тебя — вот тогда будь рядом, пожалуйста. И мы сделаем это вместе.
— Обещаешь? — спросила девушка, когда Стэн отпустил ее. Бледно-розовые губы, вытянутые до этого в трубочку, сейчас расслабились и изогнулись в легкой улыбке. Она повторила свой вопрос.
— Я ничего не обещаю, — но Стэн ответил совсем не то, что ей хотелось услышать. — Это делают только неуверенные люди, а я полностью уверен в своих словах.
— Жаль только, что ты не обо всем мне рассказываешь.
— Ты о секретах? Если так, то у тебя их гораздо больше, чем у меня.
— Пфф. От кого я это слышу?
— И то верно.
Последующее молчание подтолкнуло ее к дальнейшим действиям. Невнимательный Стэн (или, наверное, еще не пришедший до конца в себя) не сразу заметил, как Эрин сняла с ноги кед, а следом носок. Он остановил девушку, когда она потянулась к другой ноге. Ей все еще хотелось зарыться ногами в листья, и она ничего не могла поделать с этим желанием. Это можно было считать даже еще одним обещанием.
— Вик был прав. Я никогда не держу слово, — говорила она, когда Стэн с тихим чертыханьем натягивал носок назад на ее ногу. Эрин любезно сама просунула ее в кед, не желая высказывать никаких благодарностей. Раздражение ее было слишком очевидным, хоть и в голосе не было привычного шипения, а то и рычания. — Но одно обещание мне бы очень хотелось сдержать, будь у меня на него время.
— Почему это у тебя нет времени?
— Не знаю, — пожала Дример плечами, не внимая тому, как голос Уриса напрягся. — У меня странное предчувствие.
— Ладно, — будничным тоном, как будто такое происходило каждый день, ответил Стэн. Он ненадолго отвернул голову, чтобы Эрин не видела его закатившиеся, почти до черепа, глаза. — А какое именно обещание? Их было слишком много.
— Подъебываешь меня, Урис? — еврей чуть не заржал, услышав эту непередаваемую интонацию. Теперь она не раздражала, а пробивала на смех лучше, чем шутки в «Симпсонах».
— Нет, — Стэн еле придал голосу прежнюю серьезность. — Мне просто интересно, чтобы ты выбрала, Рина. Для очистки кармы одним обещанием не отделаешься.
— Для очистки кармы… А кто сказал, что я стала бы ее очищать? Забыл с кем имеешь дело, Стэн?
— Ты бы убила нелюбимую мать? — через какое-то время спросил Стэн, а следующая его фраза непонятно как звучала — то ли очевидным вопросом, то ли неоспоримым фактом. — Я прав?
— Сам ответь на свой вопрос, Урис. Ты ведь очень хорошо меня знаешь.
Эрин послала Стэну воздушный поцелуй, граничащий со все той же красной тряпкой для быка. Урис не отреагировал. Эрин подметила, что сегодня он был чересчур расслаблен. Наверно, это было связано с тем, что первые уроки и обед Стэнли провел дома под крылышком толстой мамочки и только сейчас пришел к школу. Вечером по телефону он говорил ей, что Иза не хочет пускать его в школу после таких страшных травм. Но он обещал выбраться из толстых лап старухи. Тогда Эрин, кладя трубку, была счастлива, что более-менее избавилась от такой чрезмерной опеки. Она вернулась назад в реальность тогда, когда Стэн потрепал ее за плечо, а после сунул к лицу раскрытую ладонь. Он опустил ее пониже, чтобы Эрин могла увидеть в центре капли, очевидно, воды.
— На меня что-то капнуло, — сообщил еврей. Он точно шутил. Эрин уже и забыла, насколько несмешными были его шутки. Но дальнейшего сарказма от Дример не последовало, так как в следующий момент ей на щеку тоже приземлилось что-то мокрое. А потом еще на темные джинсы, после чего все язвительные комментарии совсем отпали. Стэнли спросил. — Это что, дождь?
— Нет, снег, — абсолютно серьезно ответила Эрин. Они синхронно подняли голову. Тут же снежинки начали приземляться им на лицо, в частности — в глаза, из-за чего пришлось опустить головы назад. Дример, под чих Уриса, вызванный попаданием одной снежинки в ноздрю, недоуменно спросила. — Какое сегодня число?
— Шестнадцатое октября, — мигом выдал Стэн, как настенный календарь. — Рановато для снега.
— Так символично… — бессвязным шепотом проговорила Дример. — Он засыпает меня, словно могильной землей.
— Рина-Мечтательница уже тронулась умом? — хмыкая, спрашивал Стэн, так скрывая свое волнение, вызванное таким странным поведением девушки.
— Мечтательница, да… — слова Эрин все еще были лишены хоть какого-либо смысла. — ТА ЕЩЕ мечтательница!
— Мне не нравятся твои разговоры. Депрессия, апатия? — спрашивал Стэн.
— Месячные, — отвечала Эрин. Пунцовые щеки Уриса нелепо сочетались с ее серьезным настроем. Она подняла палец вверх, дальше беспрекословно заявляя. — Но это тут не причем.
— Тогда в чем дело? Тебе хочется уйти из этого мира? А не рано?
— Какой ты иногда глупый, Урис. Не рано. Там, наверху, вон, уже даже снег пустили — мол, поторапливайся, чертова Дример, пока еще всю погоду не испортила! Вечно ты все портишь! Особенно херово, что кроме меня под удар еще вечно попадают близкие люди. Их всех… уже даже сложно пересчитать.
— Я знаю главного! — воскликнул Стэн. Он поднял руку, как ученик, желающий с нетерпением дать ответ на какой-то сложный вопрос от учителя. — Генри!
— Ха-ха, Стэн, — Эрин хлопнула несколько раз в ладоши, стараясь не показывать, как ее впечатлила его ревность. Был идеальный момент для того, чтобы подъебать его. Но он исчез тогда, когда Дример начала говорить следующее. — А я знаю, что Генри вообще под удар не попал. Мне тут пришло осознание: слишком поздно, но лучше так, да? Очень странно, что Бауэрс проявил ко мне внимание как раз в тот момент, когда я в нем так отчаянно нуждалась. Он взял меня под свое крылышко, избавив от страданий… Чтобы потом пустить камнем в воздух, разбить и, к чему все и в итоге пришло, уничтожить… — она наклонилась к листикам, чтобы подцепить самый красивый — красный — и чтобы Стэнли ее не услышал. — Чертов клоун… Он все-таки победил.
— Рина, ты говоришь слишком загадочно, чтобы я мог что-либо понять… — ответил Стэн. Лицо его, правда, даже не говорило о том, что он пытался это сделать. Эрин взяла красивый листик в руки, а свободной рукой провела по щеке парня, еще не знавшей прелести подростковой щетины.
— Люблю тебя, Стэнли. Надеюсь, что это правда взаимно, как говорят все остальные. Все, кроме тебя самого. Хотя, в церкви ты в этом признался. Так, мимолетно, еще кроя меня оскорблениями, но это, черт возьми, уже что-то.
Начавшийся снег повлек за собой ожидаемые изменения погоды. Ветер, ставший еще более холодным, теплая рубашка Дример уже не останавливала. Стэнли не знал, насколько она теплая, когда выдергивал куртку из-под симпатичной (если честно, конечно) задницы русоволосой. Она выхватила ее из рук еврея, больше не желая, чтобы ее опять укутывали, как маленькую. То Стэн, то Ричи, то Билл и Эдди в прошлом — да сколько можно-то?! Вы, главное, посмотрите: не важно где и при каких обстоятельствах, но полуголую Дример всегда одевает назад кто-то другой. Благо, это распространяется только на верхнюю одежду.
— Боже, Стэн, какая у тебя смешная рожа! Боже, ха-ха-ха! Ха-ха-ха! — от лица Стэнли, мгновенно ставшего растерянным, Эрин засмеялась только больше и в итоге свалилась со ступеньки. Она так и застыла, продолжая смеяться. Урису пришлось схватить ее за руку, но девушка, вместо того, чтобы подняться, перекантовалась на колени еврея. В них отозвалась та же боль, какая была в Синагоге.
И сейчас Стэн тоже не мог согнать Рину.
— Щеки красные, — говорила Эрин, прикасаясь к каждой части лица, какую упоминала. — Нос красный, губы синие, но, блять, эта вечная страдальческая гримаса до сих пор на месте! Как это возможно, Стэн?
— Дример, мать тво…
— Тихо! — совсем не тихо воскликнула русоволосая. На рот еврея упали обе ладони, сквозь которые он умудрялся раздраженно мычать. — Тихо, Урис, заткнись. Когда еще я могу насладиться снегом, учитывая то, во что превратилась моя жизнь? — Эрин убрала руки. Немигающим взглядом они смотрели друг на друга. Ожидаемо, Дример нарушила молчание первой, говоря с ненормальной радостью и вселенской скорбью в глазах. — Я умираю, Стэн. И знаешь что?
— Что? — выжидающе спросил Урис.
Он наблюдал, как Эрин ловила пару снежинок рукой и тут же сжимала их в кулаке. С ее лица не сходила улыбка, а мрачность в глазах не сменялась какой-либо другой эмоцией.
— Снег — это перья и пушинки из крыльев ангелов…
Комментарий к Часть 17 Как вы уже заметили, эта часть не последняя. Да-да, я, как всегда, не сдерживаю своих обещаний, но ¯\_(ツ)_/¯
По идее, следующая точно должна быть последней. Я в этом уверена, но точно не гарантирую, потому что ¯\_(ツ)_/¯
Спасибо, что все еще это читаете. Если уже разочарованы, то опять же ¯\_(ツ)_/¯
====== Часть 18 ======
«Кто раскаивается в своем прегрешении,
тот уже почти и невиновен.» Луция Сенеки
Эта ночь не была похожа ни на одну другую. Хотя, мысли о том, что случится что-то странное, возникли у Эрин еще в школе. Она никогда не отличалась хорошей интуицией, даже в момент выбора нужного лотерейного билетика, когда деньги были позарез нужны. Но в последнее время она стала совсем другим человеком. Потому что Эрин Дример — та, которая была прежде — не выдала бы из себя лишь сонный зевок, когда на ее пороге появился он.
У девушки не было никаких мыслей насчет того, кто этот человек, скрытый за безразмерным синим дождевиком. Он был таким длинным, что закрывал ему ноги и еще волочился по полу. Это был мужчина, потому что такое тяжелое дыхание, чуть ли не бычье, не могло принадлежать даже самой мужественной женщине. Нежеланный ночной гость протянул Эрин руку в тот момент, когда она привстала на локтях. Она протянула руку в ответ: неизвестно какие чувства двигали ей, но это правда хотелось сделать. Он посмотрел на ее руку, зависшую в воздухе, после чего шмыгнул. Было похоже, что у него заложен нос. Вдруг человек развернулся, и Дример увидела, что спина его сильно согнута. В таком неудобном положении он прошел в открытую дверь, из которой появился, и застыл в коридоре. Тут же Эрин слезла с кровати, опуская босые ноги на пол, поднялась и подорвалась к тому месту, где стоял человек. Она сделала это, чтобы лучше видеть его — видеть все, что он решит делать дальше. Какое-то время он смиренно стоял боком. Ни разу в голове Дример не возникло мысли о том, чтобы позвать на помощь родителей или пробежать мимо вниз, к телефону. И она боялась не его, а осознания, что такое жуткое существо ей действительно не страшно.
Словно услышав мысли о жутком существе, человек резко развернулся. В капюшоне дождевика все еще не было видно его лица, даже тогда, когда он посмотрел на нее в упор. Человек снова зашевелился и в этот раз прошел в ванную, дверь в которую находилась напротив него. Он не включил там свет и не закрыл за собой дверь. Она закрылась сама, словно от ветра, которого, правда, не было бы сейчас даже со всеми открытыми окнами.
«Удивительно хорошая выдалась погода», — думала так Дример, проходя вперед. На ее теле была самая стандартная пижама — черные шорты и белая майка — а на лице присутствовали совсем не стандартные эмоции. По крайней мере, где-то в два часа ночи редко где найдешь человека с такой удрученностью в глазах. Она с покорностью вошла следом в ванную, так, как преступник входит в комнату с электрическим стулом с конвоем охраны. Эрин считала, что у нее просто нет выбора: если она не войдет туда сама, то тогда кто-то другой сделает это за нее.
Темнота её поглотила сразу же. Эрин замерла, мигом забыв, где здесь выключатель и был ли он тут вообще. Она была не одна. Этому служило не столь седьмое чувство, сколько все то же напряженное (бычье) дыхание, направленное ей прямо в лоб. Человек был гораздо выше девушки, но сгорбленное положение позволяло ему свободно дышать даже в ее нос. Ванная дома Дримеров не блистала роскошными размерами, потому Дример выпала в осадок, когда человек пошел вперед. Он не останавливался. С каждой секундой шаги становились все чаще, словно человек находился не в ванной, а на какой-нибудь улице, большой дорожке или, может, на бордюре: там, где погасли все фонари. Тут все прервалось. У Эрин зашумело в ушах, будто в них попала в вода. Она опустила голову на один бок, дернув ей, затем на другой. Но это не дало никаких результатов. И в этот момент раздался щелчок.
Щелк.
Темнота быстро рассеялась, будто ее здесь никогда не было. От неожиданного прилива света защипало глаза, которые Дример тут же поспешила закрыть. Она потерла их сразу несколькими пальцами одной руки, с нетерпеливым ожиданием увидеть то место, где они теперь находятся. Дример душой чувствовала то большое пространство, не сравнимое с их маленькой, едва ли не крошечной ванной. Эрин закончила свои действия, опустила голову, но тут же подняла ее обратно. Перед распахнутыми глазами предстала пустота. В буквальном смысле. Она стояла на белом полу, окруженная белыми стенами. Но такое впечатление создавалось только с виду, потому что Дример, не чувствуя под ногами опоры и не ощущая никакого давления замкнутого пространства, была уверена, что здесь нет ничего. Она решила, что может даже взлететь, если подпрыгнет, подняв руки к верху. Но совершенно не было времени это проверять. Человек так и стоял перед ней и опять протянул ей руку. Рука Эрин вновь непроизвольно потянулась в ответ, но застыла, еще не повиснув в воздухе. Он вытянул один палец и покачал им. То же самое часто делала Джейми, когда читала ей нотации. Так часто делали многие, когда что-то запрещали.
Так изображали стрелку часов, показывая, что чье-то время истекло.
Человек стянул с головы капюшон. Под раскрытым ртом Дример прошел в сторону, к простому деревянному стулу, появившемуся, наверное, в тот момент, когда она моргнула. Дождевик полетел на пол за ненадобностью. Он присел. Эрин моргнула. А открыв глаза увидела, что под его ногами образовалась еще и маленькая табуретка. Парень вальяжно раскинулся на стуле, с запрокинутыми за голову руками. Ноги его были скрещены.
Перед ней сидел Ричи Тозиер собственной персоной.
— Ну что? Конец?
Когда Эрин моргнула еще раз, то уже стояла рядом с Ричи, глядя на него свысока, чему он не смущался. Зная, наверно, что через секунду она опустится перед ним на колени, из-за резкой боли в голове, с которой просто невозможно стоять. И жить тоже, если она будет длиться не эти тринадцать секунд, а еще дольше. Моргая в этот раз, Дример ушла.
Ушла из этой безграничной фантазии, возвращаясь в реальность. Ей в глаза слабым лучиком сверху светил дневной свет, немного освещая чертову пещеру. Ночь ушла, забрав за собой темноту, но не воспоминания. Эрин упала в эту пещеру следом за Ричи примерно несколько дней назад. Холод и боль, парализовавшие ее до костей, не давали даже шевельнуться. Она лежала на земле в собственной крови и не сдержанных экспериментах. Ее левая нога была сломана: в области колена виднелись разорванные связки, похожие на кусочки вкусной вяленой говядины, какой обычно ее отец закупался в супермаркете. Пальцы на обеих руках были растопырены и искусаны до крови какими-то пещерными насекомыми. На некоторых из них выросли волдыри, размером со свежий угорь на подростковой коже. При падении Дример сломала ребро. Отломленные его осколки задели легкое и ранили его, вызвав разрыв. Она дышала чаще, чем самый жирный человек с больным сердцем. Харкая кровью и еще чудом ей не захлебываясь, русоволосая оставила ее на губах, подбородке, открытой шее. Одна из летучих мышей, прижавшись ртом к ее правой руке, пила кровь, высасывая жизнь вместе со всем остальным. Честно, эта картина не была бы настолько жуткой, если бы дрожащие губы умирающей Эрин Дример не растянулись в тонкую ниточку. Эту нездоровую улыбку сопровождал блеск в серых глазах, вызванный наплывом приятных фантазий в голове. Она только в один день сполна оправдала свое прозвище «Мечтательница», воображая свой счастливый конец. Начиная с того, как они с Ричи выбрались из этой пещеры и заканчивая всем остальным.