Тогда Кисаме-сэнсэй и Итачи вышли со мной из учительской. Учиха выглядел крайне задумчивым, а физрук — напротив: так и светился энтузиазмом.
— Так! — решительно хлопнул он кулаком по ладони. — Я проверю крыльцо, двор, спорткомплекс и столовую. Остальное — на вас.
С этими словами сэнсэй без лишних послесловий направился к лестнице. И почему-то у меня сложилось впечатление, что неспроста столовую он оставил за собой. Наверняка захотел половину школьной самодеятельности пропустить, наворачивая онигири за обе щеки.
— Итак, — с самым что ни на есть серьезным видом повернулся ко мне Итачи. — Что стряслось?
— Ничего, — не моргнув глазом, соврала я. — Может, Тсукури-сан всё-таки решила прийти, и он побежал ее встречать на остановку, но я не уверена.
Несколько секунд Итачи испытующе смотрел мне в глаза, будто ожидая, что я выдам более правдоподобную версию, а затем выдохнул, пряча руки в карманы.
— Что ж. Тогда я проверю пару мест и пойду в актовый, чтобы дать тебе знать, если он туда явится или Кисаме его найдет.
— И я напишу, если что, — кивнула я, насилу заставляя себя улыбнуться. На самом же деле от мысли о предстоящем разговоре с Тсукури у меня поджилки тряслись. Он зол. Определенно зол. А говорить о чем-то с озлобленным Дейдарой… проще по минному полю пройти в темноте.
Итачи украдкой, всего на пару секунд сжал мои пальцы, но и этой пары мгновений хватило, чтобы я услышала его тихое «будь осторожна». Однако стоило мне в изумлении взглянуть на него, как он отвернулся и стремительным шагом направился в противоположную от актового зала сторону. Он как в воду глядит. А врать у меня, похоже, выходит из рук вон плохо.
Мои поиски продолжались минут пятнадцать. Сначала я проверила запасной выход, рядом с которым Тсукури частенько курил и пару раз даже попадался. Затем убедилась, что он не затихарился под лестницами и у шкафчиков с обувью, выбежала на улицу и огляделась. А после на меня снизошло озарение, где он еще может быть.
Когда я взялась за ручку двери, ведущей на крышу, часть меня уже знала — Дей определенно там. Потому я почти не удивилась, когда увидела его, сидящего на полу с сигаретой в руке, прислонившись спиной к сетчатому ограждению. Моё появление он заметил сразу, и лицо его при этом исказила такая гримаса, будто ничего, гаже меня, он в жизни не видел.
— Вы только гляньте, м, — его тон предсказуемо оказался не самым приветливым. — Хигураши, собственной персоной. Чем обязан? А впрочем, — он глубоко затянулся и с вымученной усталостью прикрыл глаза, — срать.
Меня не должно было терзать чувство вины за свои новые отношения. С Дейдарой мы давно расстались, и даже если и были шансы что-то вернуть, то он сам их и уничтожил. Не должно было. Но меня терзало.
— Слушай… Я понимаю, что ты не в духе, — глубоко вдохнув, начала я. Тсукури то ли усмехнулся, то ли фыркнул, однако глаза открыл, принявшись излишне внимательно меня рассматривать, — но нужно пойти и отыграть сценку, иначе у нас будут крупные неприятности.
— Ты с ним трахалась?
Пару раз моргнув в недоумении, решив, что мне, должно быть, послышалось, я скрестила на груди руки, чтобы хоть как-то закрыться от его пытливого взгляда и придать себе уверенности.
— Что, прости?
— Ты. С ним. Трахалась? — Не послышалось. От нарастающего внутри возмущения к лицу хлынула кровь, а дыхание стало резче. Дейдара спрашивал меня об этом так, будто имел на это полное право. Будто у нас пять лет брака за спиной, а я внезапно завела на стороне интрижку.
— Ты больной, — нервно усмехнувшись, констатировала я. — Это вообще тебя не касается.
— Это значит «да»? — приподняв брови, спросил он.
— Это значит «иди на хрен с такими вопросами»!
Я уж было развернулась на каблуках, чтобы уйти, наплевав на то, что мне поручили притащить его в главный зал отыгрывать чёртову сценку, но следующая реплика стерла на нет всю мою решимость.
— Интересно, что скажет Мадара-сама, когда узнает, что у Итачи-сэнсэя интрижка с ученицей.
Сердце пропустило пару ударов. Он это серьезно?
— Ты же не станешь ему рассказывать? — произнесла я, поворачиваясь и с опаской вглядываясь в такие знакомые, но теперь смертельно озлобленные глаза. А ведь я, кажется, умею распознать в них практически любую эмоцию… чего не скажешь о глазах Итачи. Они просто не способны выдать ничего, что он сам не захочет показать.
— Попробуй убедить меня этого не делать, м, — язвительно выплюнул Дейдара. — Чёрт тебя дери, Хигураши! Мне было гораздо проще принять, что тебя имеет какой-то левый хрен с горы, но Учиха, мать его, Итачи?!
Мои руки сжались в кулаки, но бездумно пороть горячку я не хотела, памятуя, что будущее Учихи сейчас зависит от Дея. Даже при раскладе «его слово против слова Итачи» из этого не выйдет ничего хорошего. Итачи всё равно будет скомпрометирован, и в жизни не найдет работу вне Акатсуки. То, что и моя репутация будет испорчена, меня совсем не волновало, ведь к концу учебного года меня здесь и след простынет.
— Чего ты хочешь? — спросила я, скрещивая на груди руки.
— Правду, м, — Дейдара едко усмехнулся, прикуривая очередную сигарету, а затем похлопал по месту рядом с собой. — Нам ведь некуда торопиться? — Очевидно, это означает, что ни на какой концерт спускаться он не собирается. — Давай, я жду, — его лицо приняло такое серьезное выражение, что я, в полной мере осознав, что всё сейчас в его руках, села чуть поодаль, стараясь не измять новую юбку.
— В том видео я много чего наболтал, м, — мрачно начал Дей и кашлянул в ладонь, а я неволей на него взглянула. На меня он не смотрел и, похоже, делал это намеренно. — Не знаю, на что я надеялся. Наверное, что ты оценишь мою честность, и что-то натолкнёт тебя на мысль, что я… что мы…
— Я поняла, — неуютно поерзав на месте, кивнула я и отвернулась. Мне вдруг стало неловко наблюдать, с каким трудом всегда говорливый Дейдара подбирает слова.
— Теперь я жалею, что напустил соплей и подбросил тебе тот диск… Тебе ведь нахер всё это не упало. Представляю, как знатно ты посмеялась с него со своим любимым сэнсэем.
— Никто кроме меня его не видел, можешь не волноваться, — оборвала я, оскорбленно поджав губы. Я, конечно, не подарок, но уж делать из меня настолько циничную тварь…
— Это не важно, — ответил Дей, но в его голосе слишком уж отчетливо прозвучал выдох облегчения. Чёрт знает, что он еще себе успел надумать. — Просто… Можешь же ты отплатить мне откровенностью на откровенность, м?
Откровенностью на откровенность, да? Я не могу быть уверена, что всегда бываю честна даже с самой собой, а уж между мной и Дейдарой скопилось столько недомолвок… Хотя после того, как он узнал об Итачи, любая другая недосказанность казалась несущественной мелочью, которая едва ли что-то изменит.
— Я попробую, — с неудовольствием отозвалась я. — Что ты хочешь знать? — Тсукури медленно выдохнул, отбрасывая и наполовину не истлевший окурок в сторону.
— Только ответь мне честно, а не так, как обычно, м, — хмыкнул он, не упустив возможность в очередной раз кинуть камень в мой огород. — В походе ты сказала, что порвала со мной не из-за заморочек с сохранностью девственности или чего-то в этом роде.
И вот тут я поняла, что погорячилась, когда подумала, что скрывать мне больше нечего. У меня ещё остался один скелет в шкафу в запасе, о котором я никому не рассказывала. Да и о котором я сама старалась не вспоминать, стыдливо запихивая его вываливающиеся наружу костяные ноги обратно и плотно закрывая дверцы на ключ.
— Но тогда… из-за чего? — ожидаемо спросил Дей, и я отвела взгляд, прикусив изнутри щеку.
Тсукури в том видео действительно наговорил мне слишком много личного, чтобы я и дальше продолжала включать дурочку и бормотать что-то про разные характеры, темпераменты и взгляды на жизнь, но как он отнесется к правде, я не знала.
— Ты долго собираешься молчать, м? — злость так и заплескалась в его голосе. Впрочем, она никуда и не исчезала. Я сделала глубокий вдох, зажмурившись, и тряхнула головой, избавляясь от наваждения собственных мыслей. Чёрт, Нами, просто скажи ему.
— Твоя мама, — глухо произнесла я, так и не обращая взгляда к Дейдаре. Тот выдержал долгую паузу, очевидно, переваривая информацию, а после так же глухо, в тон мне, переспросил:
— Что «моя мама»?..
От нахлынувших воспоминаний пальцы начало потряхивать так, что руки пришлось сжать в кулаки. Возможно, случись всё это со мной сейчас, а не тем слякотным февральским вечером, я бы реагировала иначе, но тогда я просто… испугалась.
— Тсукури-сан пришла ко мне вскоре после… после нашего с ней знакомства, — продолжила я, намеренно опуская фразу «после того, как застала меня полуголой у вас дома». Дейдара не хуже меня помнил, все обстоятельства, и в каком его мать была бешенстве — разве что за волосы меня не оттаскала, и на том спасибо. — Не знаю, где она достала адрес, — как бы оправдываясь, пожала плечами. — Она была очень пьяна. — И пахло от нее мочой и рвотой, но этот факт я тоже решила опустить. Дею ли не знать, в каком состоянии она бывает в периоды запоев. — Кричала, что не потерпит рядом со своим сыном девчонку психбольную, влепила мне пощечину, когда ей не понравился мой ответ… В общем… — я уставилась на свои руки.
— Ты струсила и пошла у нее на поводу, — подытожил за меня Тсукури.
Я кивнула и закусила щеку изнутри. Так всё и было.
Какое-то время мы сидели молча. Дейдара скурил целую сигарету, безучастно глядя куда-то вперед, а я без конца теребила верхний слой своей юбки, стыдясь своей слабохарактерности. Да-а, вовсе я не Джульетта, да и вообще не похожа на героинь книжек о любви — капитулировала перед первым же препятствием, вставшим на нашем с Деем пути. Может, и не было никакой любви, раз я даже бороться не стала, но тогда всё казалось иначе.
— Ты должна была мне об этом сказать, — наконец, подал голос он.
— Должна была, — не стала спорить я. — Но толку сейчас это обсуждать.
Дей хмыкнул, будто бы соглашаясь. Откуда-то из недр школы уже минут десять как доносилась громкая музыка и голоса, усиленные динамиками. Концерт начался без нас.
— Рассказывай дальше. Всё, что я о тебе не знаю, вплоть до сегодняшнего дня.
Я могла бы воспротивиться, но отлично знала, что всё равно не отделаюсь, когда Дей снова помянет при мне имя директора. К тому же, было уже плевать, что Тсукури обо мне подумает. Я как бусы на нитку нанизывала события с того момента, как мы расстались, а он внимательно слушал, не произнося ни слова и выкуривая одну сигарету за другой.
— Не понимаю, чего ради ты пытаешься ехать на уже дохлой лошади, — дернув плечами, закончила рассказ я. — Мы попытались сохранить тёплые отношения, но ничего не вышло. Так с чего…
— «Мы»? — с нескрываемым презрением выплюнул Дейдара. — Какие еще «мы»?! Да все мои шаги навстречу пошли насмарку, потому что ты ни хрена не делала, чтобы стать ближе. Только выдумывала тысячи отговорок, чтобы не оставаться со мной наедине.
— Так это я во всем виновата? — не веря своим ушам переспросила я. — То есть, это я решила заработать деньги на чувствах того, кого якобы люблю»?! Как у тебя вообще язык поворачивается меня в чем-то упрекать после того, что ты натво…
— Я натворил? — проорал Дей мне в лицо, больно схватив руками за плечи. — Я натворил?! — намеренно выделяя местоимение, переспросил он. От его крика стало действительно страшно и инстинктивно попыталась вырваться, но от этого — Ты-то чем лучше, святая Изанами?! Выбросила меня из своей жизни, как облезлую шавку, когда решила все свои проблемы, и я стал не нужен!
На глаза предательски навернулись слезы от его пугающих криков и понимания, что Тсукури, в общем-то, прав. Никакая я не хорошая, и обвиняет он меня вполне справедливо. Кто из нас двоих больше виноват, что мы сидим сейчас здесь, на прогретой солнцем смолянистой крыше, съедаемые обоюдными обидами и претензиями, и понимаем, что ничего уже не вернуть? Кто знает… Дейдара поджал губы, заметив моё состояние, и, отпустив, отвернулся и поднялся на ноги. Я тоже поднялась и, проглотив слезы, дабы сохранить макияж, направилась к выходу.
— Я бы поехал за тобой, м, — вдруг снова заговорил он, и я, замерев, обернулась, в непонимании глядя на его фигуру, прислонившуюся к ограждению. Дей как-то криво усмехнулся и насмешливо фыркнул: — Я про Токио. Он ведь не едет, так?
От тона, которым Тсукури задал свой вопрос, внутри что-то болезненно сжалось, заставляя меня неопределенно тряхнуть головой и отвернуться. Всё верно. Итачи не едет. Но я и не ждала, что он сделает для меня нечто подобное. Было бы глупо предполагать, что он будет всерьез обдумывать такой ход событий. Однако стоило Дейдаре озвучить, что всё могло бы быть и по-другому, будь на месте него другой человек, как обида накатила с новой силой.
— Ну разумеется, — он хмыкнул, так и не дождавшись от меня прямого ответа, как бы рассуждая вслух. — У него здесь родня, дом, работа, фамилия на слуху. На кой-ему тащиться незнамо куда незнамо зачем за какой-то малолеткой.
— А вот это не твоё дело, — сухо заметила я. — Я понимаю, принимаю и уважаю его решение.
— Ой, да хорош заливать, Хигураши, — со снисхождением протянул Дей. — Все так любят тыкать в то, какие мы разные, но я не знаю ни одного человека, с кем у меня было бы столько общего, м. Ты, как и я, можешь сколько угодно храбриться, но остаться одна ты боишься. А в Токио это снова с тобой случится.
Одарив его очередным хмурым взглядом, я лишь покачала головой. Когда мы с ним сблизились, я с охотой и каким-то восторгом принимала эти идеи, но сейчас мысль о нашей схожести казалась бредовой. Да, мы во многом могли друг друга понять, как одиночки, сутками предоставленные самим себе и выросшие без отцов, но тем не менее… мы разные.
— А что, — замялась я, — насчет похода к Мадаре?
Лицо Дейдары, которое до этого было почти дружелюбным, ожесточилось. В два шага подлетев ко мне, он больно стиснул мои плечи и встряхнул:
— Иногда, — сквозь зубы процедил он, — я к херам хочу размозжить об стену твою бестолковую рыжую башку. Чего ты так трясешься из-за него, если он так просто решил от тебя отказаться?
— Он не…
— Да, черт возьми, да! — вскричал Дей, еще сильнее впиваясь в меня пальцами. — Я бы не отказался, — переходя на шепот, прислонился он лбом к моему лбу и закрыл глаза. — Я бы не отпустил тебя. Я бы отправился за тобой, стоило бы тебе только попросить. Скажи, просто скажи, что я тебе нужен, и мы всё начнём сначала. Нами… Нами….
Всего мгновение — и сухие губы, только что шептавшие моё имя, горькие от сигарет, прижались к моим, а я зажмурилась, не отвечая, но и не отталкивая. Слова Дейдары еще звучали в голове, обещая быть рядом, и я пыталась понять, чувствую ли хоть что-то. Подгибаются ли колени, бегут ли мурашки, заходится ли сердце от восторга…
Ни-че-го…
Дверь, ведущая на крышу, распахнулась, громко хлопнувшись о стену. Дейдара отстранился, а я, сразу же вырвавшись из его цепких рук, обернулась. И тогда сердце, кажется, остановилось, вбирая в себя всю кровь из холодеющего от потрясения тела. Это он. Это Итачи. В компании широко улыбающегося Кисаме.
— Мы дико извиняемся, что прерываем такой момент, голубки, — хохотнул физрук, будто и не замечая повисшего в воздухе напряжения, — но у вас там выступление вот-вот начнется, так что кончайте друг друга облизывать и спускайтесь.
Итачи придержал дверь, приглашающе указав рукой на лестницу, и Кисаме пошёл вперед. За ним, мельком глянув на меня и на Учиху, отправился Дейдара. Я успела заметить, каким торжествующим огнем блеснули его глаза, и стиснула зубы от досады. Тогда, подойдя к выходу, я поравнялась с сэнсэем.
— Я… могу объяснить, — только и смогла выдавить я осипшим от волнения голосом и слегка тронула его руку, которую он сразу же отдернул.
От взгляда Итачи меня как ледяной водой окатило.
— Не стоит, Хигураши, — и голос его засочился холодной сталью. — Совсем не стоит.
========== Глава 30. Письмо ==========