Любовь или наркотик? Кто она ему?
- Не жалей, – проскрипел перстень
Девушка кивнула и направилась к себе.
Татьяна с удовольствием скинула , натянула ночную сорочку, начала вычесывать роскошные непослушные волосы. Свечи она так и не зажгла, – предпочла полумрак и свет луны, который так нравился ее Владу. Некромаг есть некромаг – пусть и маленький.
Новоявленная преподавательница ментальной магии вздрогнула, кожей почувствовав на себе взгляд черных, как бездна, глаз. Взгляд ласкал ее кожу, жадно пожирал, заставлял дрожать все существо. Казалось, по ее бедрам проводят полоской меха, а шею жжет каленое железо.
- Глеб? – неуверенно спросила Таня, оглядываясь по сторонам.
Комната была пуста.
Таня потрясла головой, отгоняя наваждение, и устало опустилась на широкую кровать.
- Слава богам, что они всего не знают... – пробормотала Таня.
Родив некромага от могущественного некромага, она невольно подписалась на их судьбу: однолюбие, долголетие и колоссальная мощь – хотя бы не некромажья. Маланья Нефертити – единственная, кому доверилась Таня, сама не верила, когда сообщала это.
Гроттер отогнала нежеланные мысли и в очередной раз оглядела свои покои. Они ей несказанно нравились – за исключением того, что прямо за стеной жил Глеб.
Огромный, по сравнению с ее студенческой комнатушкой, кабинет с теплыми бежевыми стенами казался необычайно уютным. Две стены заставлены шкафами с книгами по менталистике, почти посреди помещения красовался массивный стол. Около камина с тяжелой гранитной полкой постелен шикарный белый ковер с длинным ворсом. Светлое окно с широким подоконником ненавязчиво приглашало присесть и помечтать. В дальнем углу – вход в крохотную ванную комнату.
Спаленная часть отделена широким арочным перекрытием, создававшим ощущение простора. По краям арки – резные крючки, которые держат ленты раскрытых тяжелых штор золотистого цвета. Двуспальная кровать с черным пушистым покрывалом, длинный узкий шкаф, крохотный прикроватный столик с вазой.
Сарданапал умел создать условия, от которых не захочется отказываться. Таня присела у незажженного камина.
- Кошерно живем, – довольно отозвался перстень, – наконец-то, дочь Гроттеров обитает не в очередной ветхой избушке! И наконец-то не в статусе беженки, позорящем мои седины!
- Дед, – поморщилась девушка, падая на ковер и буквально проваливаясь в мягкую шерсть.
- Что дед! Что – дед?! Я уже десять лет, как прадед! Правнука, прижитого во грехе и от богомерзкого некромага!
- ДЕД!
- Единственное, что меня утешает – что мальчишка носит фамилию Гроттер, – перстень внезапно сменил гнев на милость и ехидно добавил, – пока.
- Деда?... – Таня нехорошо посмотрела на кольцо.
- Другого слова не знаем, да? Прохиндей твой некромаг, вот что! Посмотришь еще – пройдет немного времени, и Владислав будет с ним нежить препарировать и восторгаться, что у него такой славный батюшка. И это, милая моя, будет лучшим из исходов! Некромаг есть некромаг, даже если мой правнук! Суть не обманешь! Сама знала, ЧТО ему нужно, когда сюда везла.
Девушка промолчала. Возразить было нечем.
У окна танинной комнаты стоял Глеб.
- Ты... ты останешься? – с какой-то надеждой вопросила девушка.
Некромаг покачал головой.
- Просто решил нормально попрощаться.
Гроттер сама шагнула к нему. Обвивая парня за шею, магспирантка с горечью отвечала на жгущие поцелуи со вкусом ее слез. В негодовании вспыхнувший перстень был безбожно выкинут куда-то в район стола; туда же вскоре полетела и одежда.
«Я люблю тебя», – прошептала Таня, в следующую секунду вскрикивая от пронзившей ее боли.
Они были вместе до самого рассвета, не в силах насытиться объятиями друг друга. Некромаг ушел утром, запечатлев на ее губах прощальный мягкий поцелуй. На мгновение Глеб обернулся – девушка все также спала, завернувшись в ворох окровавленных простынь.
Мальчик с каким-то мрачным любопытством разглядывал сильнейшего некромага современности, тот глядел в ответ – по их лицам невозможно было что-то прочитать. Внезапно Бейбарсов поморщился.
- Побудь здесь, – сообщил декан, – вернусь через пять минут. Твои однокурсники устроили очередной бедлам.
Владислав огляделся. Оказаться в личных покоях великого некромага было очень, очень, очень интересно.
Комната была оформлена в черно-белых тонах – по мнению Влада, лучше, чем обиталище его матери. На полках книжных шкафов – черепа животных. На столе из черного дуба аккуратно разложены бумаги, журналы и свитки – в плане порядка Бейбарсов оказался настоящим педантом. Стол мальчика, впрочем, не заинтересовал – гораздо больше его влекло помещение, проход которого был прикрыт поблескивающим в воздухе охранным черномагическим заклинанием. Наличие защиты явно сообщало и о наличии тайны – а противиться унаследованному от матери любопытству было тяжело.
«Завеса тьмы», – сообразил Влад. Он читал про это в одной из книг, которые доставала ему мать: один из излюбленных черномагических способов хранить секреты. Читал он и про, как это обойти.
Рядом с громадным ложем стоял предмет, вызывающий у него наибольшее любопытство – мольберт, за которым были аккуратно составлены картины. Размывающее действие заклятия не давало никакой возможности рассмотреть нарисованное на них – а еще на покрывале лежала интригующая черная папка.
Врожденные способности к телепатии порой позволяли Владиславу выхватывать отдельные воспоминания из памяти матери – среди таковых были уже упомянутая черная папка, черные розы, каменный шар на крыше замка, разбитый бокал, кровавые простыни.
Прошептав антиблок, юный некромаг осторожно скользнул за завесу.
Портрет изображал молодую рыжеволосую девушку. Обнаженная красавица, кое-как прикрытая простынями, полулежала на кровати. Смугловатая кожа, огненные кудри, волевой взгляд чуть раскосых глаз...
С картины, точно живая, смотрела его мать.
Влад приоткрыл папку, пролистнул кипу рисунков, изображающих одно и то же. Поразительное сходство, – отметил мальчик и осторожно шагнул обратно в кабинет. Он узнал, что хотел.
Влад не спрашивал. Этот жесткий, взрослый для своих лет ребенок убедился, сделал для себя выводы и удовлетворился ими.
Он любил мать, но справедливо считал, что она разберется сама.
Мальчик только-только успел поправить заклинание, как вернулся хозяин кабинета. Взглянув сначала на арку, потом на Влада, невозмутимо топтавшегося у шкафа, Глеб усмехнулся.
- Сначала проверим твой потенциал, – сообщил Бейбарсов, – потом выясним, сколько ты уже знаешь, и составим программу обучения.
Влад уже пять минут сосредоточенно пялился в громадный шар, выставленный перед ним некромагом. В шаре активно шевелилось что-то черное, но что, мальчик из-за недостатка знаний понять не мог. Взгляд Бейбарсова становился более и более заинтересованным.
- Отойди в центр комнаты, – приказал Глеб, выпуская в него темно-синюю искру.
Последнее, что почувствовал Владислав – как сердце громко стукнуло и остановилось. Затем его обдало ледяным холодом и потянуло сначала вниз, потом вверх, а потом наступила спасительная тьма.
На голову легло что-то холодное и до одури приятное. Распахнув глаза, Влад узрел некромага, который сидел перед ним на корточках и невозмутимо вытирал его лоб мокрым, пахнущим мятой полотенцем. Заметив, что мальчик очнулся, Глеб вернулся за стол.
- Вода на столике у окна, – негромко произнес он.
Владислав никак не мог напиться. Жидкость, на которую ему указал преподаватель, была странной – не сказать, чтобы вкусной, но придавала сил.
- Вода с кладбища, – пояснил декан темного отделения на вопросительный взгляд, – самое то для некромага.
Мальчик невозмутимо кивнул, допил и сел напротив черноволосого мужчины.
- И что у меня с потенциалом? – хрипло поинтересовался он.
- Очень неплохой потенциал, особенно для унаследованного по крови. Чтобы быть вдвое-втрое сильнее обычных магов, тебе более чем хватит. Пожалуй... примерно равен моему до моих манипуляций с Зеркалом Тантала, но нужно развивать.
- А Вас победить – хватит? – спросил Влад.
Бейбарсов хмыкнул.
- Если будешь заниматься по двенадцать часов в день пару-тройку сотен лет подряд без перерывов и выходных, в принципе, можешь попробовать. А что, уже хочешь меня убить?
- Просто интересуюсь, насколько силен победитель Тантала.
Губы некромага внезапно растянулись в улыбке – не издевательской, к вящему удивлению мальчишки.
- Даже если мои сестры по дару объединятся с оставшимся учеником волхва, вряд ли они смогут причинить мне вред. На меня не хватило Магщества с их Раздирателями – не хватит и Сарданапала.
- Понятно, – пробормотал Владислав.
Глеб осторожно подзеркалил мальчишку – так, чтобы тот даже не заметил.
«Либо врала, либо заблуждалась. Значит, обиделась, что бросил».
- А теперь покажи мне, что умеешь и что знаешь, – продолжил помрачневший Глеб. Выполнение одного из некромажьих планов из четырех букв переходило на более высокий уровень сложности.
- Начнем? – чуть наклонив голову, ребенок с интересом смотрел на преподавателя.
Губы Бейбарсова скривила усмешка, которую Влад каждый день видел в зеркале.
- Начнем, – согласился он.
====== 3. К чему приводят зелья, сваренные в котле Древнира ======
Каким-то образом прошел месяц. В школе Таня и Влад не афишировали родство, но не проходило и вечера, чтобы юный некромаг не заходил к матери.
С каждым днем прорезалось его сходство с отцом, уменьшенной копией которого он был. “Дешевый косплей на декана “, – говорили за дверями спален, потому что вслух – боялись. Ванька ошибся: во Владе было мало от Тани – за исключением привычки находить приключения на мягкое место и лезть туда, куда не надо.
Таня закатывала глаза, Глеб молча устранял последствия сыновнего колдовства, а Влад шатался по подвалам, библиотекам и башням в поисках интересностей. Негласным развлечением остальных учителей стало наблюдение за некромагом-старшим и некромагом-младшим, которые в особо узких кругах (Таня с Глебом туда не входили) именовались Барс и Барсик.
Даже Поклеп прекратил предлагать зомбировать – Милюля находила это все достаточно... интересным.
С деканом темного отделения они практически не пересекались – разве что во время завтраков, обедов и ужинов, а также во время учительских собраний. Если разговаривали, то о работе или учениках. Но взгляд его она чувствовала на себе постоянно... И каждое утро просыпалась с черной розой на подушке.
Гроттер сидела на подоконнике своей комнаты. Прохладный воздух осенней ночи приятно холодил кожу, укрытую лишь белой тканью полупрозачной сорочки. Таня и камин зажигала разве что для уюта...
- Добрый вечер, Таня.
Бейбарсов точно соткался из тьмы, и теперь стоял рядом с окном, с плохо скрываемым желанием разглядывая бывшую драконболистку.
- Глеб... – с болью ответила Гроттер, даже не пытаясь прикрыться. – Все же сказано. Десять лет назад.
- Я уже месяц жду, когда ты заговоришь. Почему не сказала про ребенка? – вопросил Глеб, – ты же, что некромагию не скрыть.
- Потому что хотела, чтобы он жил. Хоть какое-то время... как нормальный человек. Скажи – если бы все узнали... Восприняли бы ребенка не как исчадие ада и угрозу? Некромагов всегда пытаются убить.
- Я бы защитил, – ответил Глеб, – я – сильнейший некромаг настоящего.
- Но ты не мог бы быть с нами все время. Где бы мы жили? В землянке на Алтае, постоянно ожидая нападения Магщества? На Лысой Горе остановиться бы не дали, даже в лопухоидном мире семья Танталова наследника тоже привлекала бы много внимания. Нет... все сделано верно, сам знаешь. Он вырос, стал учеником Тибидохса. Нам не о чем волноваться. Изгнание нас практически не затронуло, у Влада было нормальное детство.
- Что с тобой стало? – с какой-то яростью произнес Бейбарсов, – где та Татьяна Гроттер, которая ничего не боялась?! Что ты там себе придумала?!
- Много лет прошло, – ответила Таня.
Он не понимал.
Бейбарсов выругался и притянул к себе девушку. Чувствуя, как та упирается в его грудь кулаками, он раздраженно цыкнул: «Дай минуту».
Мужчина с наслаждением вдохнул запах ее волос – манящий, желанный, любимый. Скользнул жгущими губами по виску, пробежал пальцами по позвоночнику, вызывая дрожь, а затем вновь уткнулся носом в ее макушку.
- Глеб...
- Я рад тебя видеть, Гроттер.
Некромаг ушел.
Горячие губы бродили по всему ее телу; руки его были всюду.
Сорочка порвана, бедра разведены по сторонам. Не осталось ни одного препятствия.
«Глеб..., – прошептала девушка, – не надо...».
Кто сказал тебе, Татьяна Гроттер, что это сон?
Девушка выгибает спину, точно кошка. Она стоит на коленях у зажженного камина; руки ее утопают в шерсти роскошного ковра. Бейбарсов позади...
От болезненной, приятной наполненности хочется кричать.
Жарко... От пламени камина, от жгущих прикосновений, от бешеного ритма и рваного дыхания.
Сон закончился, а она все еще чувствует руки некромага.
На следующее утро пороге ее комнаты вновь стоял Глеб.
- Нам надо поговорить, – не признающим раздражения голосом сообщил Бейбарсов, шагая в покои, – о Владиславе.
- Мы же вчера…
Глеб испытывающе посмотрел в ее глаза и, вздохнув, опустился в мягкое кресло.
- Касательно наших родственных взаимоотношений – нет. Но, к сожалению, я не собираюсь обсуждать с тобой аспекты нашей личной жизни, – вздохнув, успокоил ее Глеб, – пока что. Наш сын…
Глаза некромага потемнели еще сильнее.
- Что он натворил?! – побледнела Гроттер.
- Сварил зелье, призывающих привидений, в котле Древнира. Талантливо, надо сказать, сварил – подействовало, можешь сходить в Башню Привидений и посмотреть.
- И?...
Котел Древнира был одним из источников магии на Тибидохсе. Если то, о чем она подумала, правда…
- Да, действие зелья многократно усилилось, – перехватывая ее мысль, сообщил декан.
- Зачем он это сделал?!
- Он некромаг. Ему стало любопытно…
Таня рухнула в кресло рядом.
- Боги святые… – изумрудные глаза уставились в темные омуты, – что же мы породили…
Глеб промолчал.
Башня привидений буквально до самого основания, до каждого камня кишела духами в полном смысле своего названия. У входа в башню летал поручик Ржевский, радостно вопящий что-то про Ахтырские и Мариупольские полки и корнета Оболенского, с которым они якобы служили вместе и вот, наконец, встретились.
По Тибидохсу носилось бешеное трио из Максимилана Робеспьера, Оливера Кромвеля и императора Севера. Первый требовал спалить остатки Бастилии, второй просил прощения у «короля Карла», а третий требовал выдать ему головы римских легионеров, в данный момент активно подбивающих клинья к маркизе де Помпадур. Все это общение представляло собой хаос у Вавилонской башни – по-другому назвать этот набор иностранной речи, почему-то не мешающей пониманию друг друга, назвать было нельзя.
Октавиан Август хотел хлеба и зрелищ и подбивал на мордобой двух первокурсников – дети как раз меняли маннокашную скатерть на блинную. Князь Олег пытался отодрать голову у коня Александра Македонского, Мессалина успешно совращала Родриго Боджиа, Понтий Пилат требовал яду.
И это только то, что успела заметить Таня. О том, что происходило еще, она предпочитала не думать.
- У вас два часа на разбор этого безобразия, – процедил сквозь зубы Поклеп и побежал прятать от неодобрительных взглядов Адольфа Алоизовича любимую Милюлю.
Владислав сидел на крыше Башни, по-турецки скрестив ноги. Рядом висел дух, который активно общался с мальчиком. Сердце Тани заболело – как когда-то на матче со Сборной вечности.
Юный некромаг повернул голову.
- Привет, мам. А мы тут с дедом разговариваем – присоединишься?
Леопольд с веселым интересом смотрел на дочь.
- Отлично летаешь, – улыбнулся он, – давно хотел сказать.
- Как и ты, папа. Спасибо тебе… за тогда.