— Следи за их глазами!
Квартира промолчала. И Рей пошла на кухню. Включила газ, поставила воду. Нашла в шкафчике макароны и рыбные консервы с нормальным сроком годности. Удивилась: на кухне было опрятно, чисто. Просроченных продуктов в холодильнике не наблюдалось, ведро истошно не воняло. Пока закипала вода, Рей натерла сыру, отложив на потом консервы, забросила макароны и пошла в ванную — та тоже оказалась удивительно опрятной. Рей выкрутила горячую воду до максимума — сегодня она будет есть в ванной! А потом — хоть потоп.
На десятой минуте блаженствования в обжигающе горячей воде в обнимку с огромной тарелкой, в которую уместилась вся кастрюля макарон, в ванную ввалился тот самый мужик, недовольно сверкая на нее глазами. Идеальная шевелюра растрепалась, балахон запылился.
— Ну хоть кол с собой не притащил. И то хорошо, — на Рей напала какая-то непристойная веселость и она протянула вошедшему свой тазик с едой. — Будешь?
Он молча нависал над ней черной злобной и растерянной какой-то громадой. Рей даже стало чуточку жалко его. Странный псих. Упомянутый псих взял у нее из рук тазик, принюхался. Поднял взгляд на нее и, внезапно разозлившись, грохнул тарелку об пол. Макароны разлетелись по всей ванной, сыр налип на полы его черного балахона. Рей, возмутившись, окатила незнакомца водой.
— Это была моя еда, придурок! — у неё просто крышу от негодования снесло. — Я не наелась еще!
И тут внезапно ее снова парализовало, как в том зале. Рей погрузилась под воду, не в силах даже дернуться. Задерживала дыхание так долго, как могла, но от неожиданности пустила воду в легкие и начала задыхаться. И когда уже совсем было попрощалась с жизнью, что-то резко выдернуло ее на поверхность. Она замерла в воздухе над заполненной уже только наполовину ванной, едва дотрагиваясь пальцами ног до колышущейся глади, а перед ней, протянув вперед руку, стоял взбешенный незнакомец. Его глаза снова стали желтыми — и Рей испугалась бы, если бы полы его одеяния не мокли в воде среди колосящихся водорослями макаронин.
Рей давилась, хрипела, но дышать не могла. В глазах стремительно темнело. Псих моргнул — глаза стали снова похожи на человеческие — и медленно опустил руку. Рей осела в воду и закашлялась.
— Что ты такое? — прокаркала, едва отдышавшись. И своим вопросом снова всколыхнула в нем гнев. Он резко наклонился к ней, приблизив свое лицо почти вплотную.
— Я буквально старше времени, Рей. Эта планета только зарождалась, а я уже был древним. Я храню этот мир своим сном! — он выпрямился, пафосно вскинув подбородок, но эффект немного подпортился, потому что он поскользнулся и едва не потерял равновесие.
Рей нервно икнула.
— С самого твоего рождения все пошло не так! — он казался злым и расстроенным. Мужчина всплеснул руками: — Ты просто не понимаешь! Если им удастся разбудить меня, весь ваш мир сгинет!
Он сделал шаг к ней, намереваясь что-то сказать, но тут вдруг поскользнулся и грохнулся на пол, в падении опрокинув на себя раковину. Рей испугалась: не убился бы! И как была — голая, полезла откапывать из-под завалов опасного психа, который почему-то считал, что он спит.
Рей нашла для себя чистую одежду в одном из шкафов — та, похоже, принадлежала сбежавшей однокласснице. Для Психа — так она решила называть странного мужчину — одежды не нашлось. А раздеть его пришлось. Потому что после того, как она сбросила с него обломки раковины и волоком, отшвыривая макаронины, оттащила в хозяйскую спальню, его черные тряпки годились только в помойку. Оставила лежать на ковре, на кровать поднять не смогла — слишком тяжелый — и пошла искать аптечку. Псих прилично рассадил себе голову, когда падал, но дышал — значит, не убился. Как могла, забинтовала ему рану на голове, и принялась раздевать, чтобы проверить, не сломала ли упавшая раковина ему чего-нибудь. Но похоже мужчина оказался крепче раковины.
Сложен Псих был как один из тех римских борцов, чьи статуи Рей приходилось рисовать на выездных школьных занятиях в местном музее. Девушка задумчиво вела пальцами по его торсу, думая, что вот с такой бы натуры она точно порисовала, как вдруг ее руку резко перехватили и дернули в сторону.
— Ты что делаешь? — он смотрел на нее так, будто она не пальцами, а раскаленным лезвием по нему провела. Рей пожала плечами и выдернула запястье.
— Ты хорошо сложен. Я бы порисовала тебя.
— Что? — он будто не понимал. Даже на локтях приподнялся и попытался отползти, но застонал и не смог двинуться. Похоже, встреча с раковиной все же на нем сказалась.
Рей раздраженно махнула рукой, мол, забудь.
— А вообще мог бы и спасибо сказать. Ты упал и расшиб голову, — она начала раздраженно собирать медикаменты в аптечку: и чем она только думала! — Я перебинтовала тебя, а могла просто свалить, знаешь ли.
Он все еще ошарашено смотрел на нее, смысл слов до него явно не доходил.
— Расшиб голову?
Вот же ж раздражающий субъект!
— Да, расшиб! — Рей аж крикнула, так он взбесил её. И ткнула мужчине в нос окровавленную вату. — Вот, твоя кровь! А теперь там повязка, и кровь больше не идет!
И пробормотала уже почти про себя, поднимаясь:
— Нет, ты не псих. Ты — дурак!
Упоминаемый дурак застонал, как будто его по больной голове ломом огрели, и рухнул на спину. Рей упала на колени рядом, проверяя повязку — крови не было. И чего он разорался?! Напугал, черт!
И только хотела высказать ему, как он простонал:
— Началось…
Рей только ткнула его в плечо, заставляя вздрогнуть.
— Что началось?
Он открыл глаза и уставился на нее обреченно.
— Пробуждение. — Он поднял руку: на запястье запеклась кровью небольшая ранка. — А это — пресуществление.
Рей уселась возле него, скрестив ноги, и внимательно посмотрела в глаза.
— Расскажи все с самого начала, — попросила. Он было открыл рот, но она его перебила. — Только скажи прежде, как тебя зовут.
Он задумался на секунду. Потом покачал головой и поднял на нее взгляд.
— Рей, у меня очень много имен, но ни одно из них тебе ничего не скажет. Придумай мне имя сама — так будет проще.
Девушка рассерженно скрестила руки на груди: ну для чего весь этот пафос?
— Давай рассказывай, а то я начинаю терять терпение, Бенни! — она назвала первое попавшееся имя и удовлетворенно фыркнула, увидев, как мистер-у-меня-много-имен страдальчески скривился. Имя ему удивительно не подходило, и Рей получила от этого дополнительное мстительное удовольствие.
И он рассказал. Да такое, что у Рей на голове волосы зашевелились. А когда закончил, она даже отползла он него немного.
— То есть ты — это лишь небольшой осколок сознания древнего существа? — она принялась дрожащим голосом повторять то, что он ей только что рассказал, пытаясь упорядочить все это в своем разуме.
Мужчина кивнул.
— Ты — Великий Змей, что спит и охраняет наш мир, а стоит тебе проснуться — и что? Мы все умрем? — она изобразила панический вопль.
Снова молчаливый кивок. Рей сглотнула.
— То есть — та статуя в зале…
Он только фыркнул.
— Это не зал и не статуя. Это и есть я — тот, кто спит в параллельном измерении, которое способны видеть лишь единицы в вашем мире. Но чувствуют его все. Те люди, что жили здесь… — он помолчал, подбирая слова. — Близость к проходу свела их с ума. Но дело даже не в этом. — Бен (он назвал-таки свое настоящее имя «Уро-как-то-там» — лучше пусть будет Бен) снова приподнялся на локтях и застонал: — Дело в том, что они поселились здесь уже после того, как у меня отняли жертву.
Он снова говорил об этом, как об обыденности и Рей начала злиться:
— Я чувствовал, что предназначенное мне дитя живет. Я пытался найти тебя, смотрел на мир их глазами. А когда нашел, пытался привлечь твоё внимание, — он печально улыбнулся. — И у меня получилось. Но поздно.
— И что бы ты сделал со мной? Съел? — Рей изо всех сил старалась не заплакать от обиды.
Бен посмотрел на нее с непониманием. А потом нахмурился, будто что-то припоминая, и скривился.
— Ты имеешь в виду, как вы едите пищу?
Рей потянула носом и кивнула.
— Нет. Я же сплю. Я не ем и не пью, Рей, — он посмотрел на нее в упор. — Мне нужна твоя душа.
Девушка дернулась и инстинктивно прижала руки к груди. Несколько раз судорожно выдохнула, силясь поверить в происходящее. Тот, кого она звала Беном — тот самый, что изгваздался в макаронах и разбил голову в ванной, тот самый Бен, которому она эту самую голову бинтовала, — заявлял права на ее душу. Причем выходило, что собственная мать отдала ее в жертву.
Рей сначала криво усмехнулась, а потом спрятала лицо в ладонях и заплакала. Услышала, как древний змей в человеческом обличье садится, стоически сдерживая стон, и пододвигается к ней.
— Что ты делаешь? Я чувствую, что тебе больно.
От его голоса — удивленного, сбитого с толку, Рей только пуще заревела. А потом убрала руки от лица и злобно уставилась на него.
— Ты… Ты так спокойно говоришь о том, что пожираешь души детей! Да как ты! Как ты можешь! — она замахнулась и ударила его в грудь со всей силы открытой ладонью — запястье резануло болью, но она не останавливалась. Бен удивленно смотрел на нее, но инстинктивно поймал за руку, когда она занесла её для второго удара. Рей взвыла и засветила ему левой — куда попала — по предплечью уже поднятой для защиты руки. В этот раз точно кисть выбила. Захныкала, повиснув в его руках, а потом дернулась и плюнула в лицо.
— Ну давай! Покусай меня! Проткни меня своим колом, или как ты там это делаешь! — Его глаза расширились, казалось бы, до невозможных размеров, и он резко отпустил ее руки. Рей упала на пол безвольной куклой.
— Я не могу убить тебя Рей. Жертва должна быть добровольной.
Она вскинулась снова.
— А поглощать души новорожденных детей для тебя нормально? Это что, их добровольная жертва? — Рей сжалась в комок, скребя ногтями по ковру. Он долго молчал. Рей почувствовала, как змеи снова начинают тихо шипеть где-то в подкорке. Махнула рукой вяло.
— Вали из моей головы, больной ты ублюдок.
И внезапно ощутила тяжелую ладонь на макушке. Бен гладил ее по голове, но как-то неумело, — слишком сильно, но старательно.
— Я правильно делаю? Так нужно поступать, когда плачут?
Рей попыталась скинуть его руку, снова ударить. Но выбитая кисть уже начала опухать, а из-за слез она ничего не видела. Она не промахнулась, но не рассчитала рывок и рухнула прямо ему на грудь. Он помедлил и обнял ее — обеими руками за плечи. Снова слишком сильно, но она затихла.
— Кажется, работает, — пробормотал про себя, а потом чуть громче сказал: — Рей, не я устанавливал этот порядок. Ваша планета давно должна была быть уничтожена. Я и так слишком долго сплю. Но люди на то и люди, чтобы торговаться. Иногда я смотрю на мир глазами людей, иногда посещаю ваши сны. Я никогда раньше не принимал формы, но некоторые смогли ощутить меня, познать мою мощь и предназначение. И один из них взмолился, дескать посмотри сколько жизней, помилуй.
Он помолчал, видимо пытаясь подобрать слова, чтобы описать то, чему в человеческом языке описания не было.
— Я и Начало и Конец, Рей. Но вы, люди, так не хотите умирать, даже когда приходит ваше время. Цепляетесь за жизнь из последних сил, торгуетесь со смертью, без зазрения совести забираете жизни других, чтобы жить самим, а иногда и просто ради забавы, — он говорил об этом с таким искренним отвращением, что Рей стало стыдно.
Бен вздохнул, успокаиваясь и продолжил:
— Тот человек предложил мне добровольную жертву — одна невинная душа, добровольная жертва, чтобы другие могли еще пожить. Он просил и просил, а мне стало вдруг любопытно, способно ли ваше эгоистичное племя породить тех, кто добровольно отдаст свою душу, чтобы другие жили. — Он сделал долгую паузу, казалось, ему тяжело говорить. — Раз в сто лет я ощущал, как новая душа сливается с моей сущностью. Рей, я не разбираю ваших понятий добра и зла. Из того, что ты говоришь, выходит, что души тех детей не были отданы добровольно.
Он заговорил медленнее, то и дело срываясь на глухое шипение:
— Тот человек. Он обманул меня.
Стены затряслись. Кольцо его рук сомкнулось так, что Рей показалось: ещё немного, и он сломает ей что-то. Она брыкалась, кричала, но он не слышал ее. Она извернулась и обомлела — его глаза снова стали полностью змеиными. В его лицо было просто страшно смотреть. Рей зажмурилась и подтянулась, вцепившись в его руки. Резко стукнувшись с ним лбами, крепко прижала свои губы к его рту.
Он вздрогнул и зажмурился. Тряска прекратилась. Когда Бен открыл глаза, они уже были человеческими.
Он так резко отпустил руки, что Рей, не удержав равновесие, проехалась губами по подбородку и уткнулась носом в его плечо. Пришлось снова хвататься за него, чтобы сесть ровно. Когда она, наконец, снова подняла на него глаза, он смотрел в ответ испуганно, касаясь пальцами губ.
— Что ты сделала? — прошептал, хлопая глазами.
— А на что похоже? — она нарочито грубо вытерла губы тыльной стороной ладони. Хотя не могла сказать со стопроцентной уверенностью, что ей это было так уж неприятно. — Ты, кажется, собрался проснуться раньше срока.
Бен — теперь, когда он снова был похож на человека, она снова могла его так называть — глубоко вздохнул и прикрыл глаза. А потом с горечью на неё посмотрел.
— А может стоило? Рей… — он провёл рукой по волосам. — Человек сумел обмануть абсолютную сущность, извратив саму идею самопожертвования. Может, не стоит мешать тем безумцам, что хотят пробудить меня?
Рей содрогнулась.
— Их можно остановить? — спросила тихо.
Он безучастно пожал плечами и откинулся на спину.
— Я не знаю. Мне непонятны ваши ритуалы, но я чувствую, что что-то готовится. Ощущаю волнение. Я думал, что жертва не была принесена по какой-то странной случайности — погибла Хранительница, разрушена связь между измерениями… — он посмотрел на неё снизу вверх. — Я даже не понял сразу, что ты — это ты, как раз потому, что хоть ты и была отмечена, но желания отдавать свою душу, чтобы остальные смогли жить, в тебе не чувствовалось. Но теперь я понял, что меня обманывали все это время.
Рей на четвереньках подобралась к нему ближе. И наклонилась к самому лицу.
— А если я захочу? Если я добровольно пожертвую собой сейчас?
Он внимательно вгляделся в её лицо.
— Зачем это тебе?
Его глаза гипнотизировали, в голове снова послышалось шипение, но Рей не сопротивлялась. Грустно ответила:
— Одна дерьмовая жизнь взамен шанса для миллионов? Если ты пойдёшь на это — продешевишь, уверяю тебя.
Тот, кто был так похож на её идеальный образ из грёз, вздрогнул, но глаз не отвёл. Поднял руку и снова погладил по голове. Снова — слишком сильно, но она промолчала. Глаза держала открытыми — чтобы видеть, смотреть на него до самого конца.
Он медленно покачал головой.
— Я не могу, Рей.
Она нахмурилась и резко села, стряхивая его руку.
— Я недостаточно хороша для тебя? Или мои намерения недостаточно чисты?
Он промолчал и с усилием сел.
— Ты прекрасна и чиста Рей. Но я не могу сделать этого. Те люди…. — он помедлил, — они уже начали свой ритуал. — Бен развёл руками. — Они буквально отрезали меня от основной сущности. Я застрял в этом теле, — он с отвращением оглядел себя, — и слабею, Рей. Через какое-то время я даже мыслей твоих читать не смогу. И вскоре стану таким же человеком, как и ты. Со знанием самой древней истории, но не понимающим элементарных вещей. И когда настоящий я проснусь, осколок моей сущности погибнет вместе с этим телом, — он криво ухмыльнулся, — вместе с этим миром.
Рей долго смотрела на него, а потом проговорила, глядя в глаза:
— Мы должны остановить их… А потом… — она осеклась. — Ты заберёшь своё.
Он снова дотронулся до неё — уже легче, не так нарочито и механически.
— Я не знаю, как это сделать, Рей.
Она поднялась и протянула ему руку. Он помедлил и сжал её ладонь в своей. Девушка искренне улыбнулась ему: