— Смогла бы. — Ответил сухо. — Со временем.
— Которого у нас нет, — весело закончила за него Рей.
Бен открыл глаза и удивлённо на её взглянул.
— Ну же, Бен! — она подползла к нему вплотную на четвереньках, обхватила лицо грязными ладонями. — Чего грустить? Мы натянем этому древнему сукину сыну жопу на уши, и сольёмся в смертельном экстазе, спасая мир. — Бен не выдержал и улыбнулся. Рей, довольная произведённым эффектом продолжала, — Надеюсь, у Большого шипящего брата найдётся небольшое мягкое облачко, чтобы мы продолжили то, что начали… — Рей притворно нахмурилась. — Как оно там… Райские кущи, во!
Бен какое-то время просто смотрел на неё, а потом вдруг расхохотался. Она плюхнулась рядом и смеялась вместе с ним.
Внезапно, Бен замер, схватил её за руку. Из-за двери послышался какой-то шум. Что-то стукнуло, послышались приглушённые ругательства, и дверь наконец распахнулась. На пороге стояла невысокая женщина в простых синих джинсах и белой футболке. Задорно вздернутый нос, густые русые волосы до плеч, — она казалась чуть старше Рей. Стоило ей увидеть Бена, как тарелка, которую она держала в руках, выскользнула и, с громким стуком, ударившись об пол, раскололась на две половинки.
Рей снова расхохоталась, а за ней и Бен, — каменный пол залы усеяли макароны. Они смеялись, не прекращая, цепляясь друг за друга, судорожно хватая воздух. В конце концов, Рей наклонилась, уткнувшись лбом в его бедро, и постаралась успокоиться. Он сам ещё пофыркивал, гладя Рей по спине. Наконец, она совладала с собой достаточно, чтобы говорить. Выпрямилась и окинула взглядом замершую в дверях женщину.
— Я больше никогда не смогу спокойно смотреть на макароны, — заявила, стараясь не рассмеяться. — Здравствуй, мама.
Женщина в дверях чуть покачнулась, но устояла на ногах. Отвела глаза и сделала шаг назад, видимо, собираясь уйти. Что бы она не собиралась сделать, зачем бы не приходила, все это потеряло смысл, когда она увидела, что Рей в комнате не одна. Она собиралась сообщить Сноуку! — внезапно осознала Рей. Вскочила, готовая, — да хоть за волосы, — втащить матушку обратно, — второго свидания с ходячими мертвецами в шляпах ей не хотелось. Но от неё действий никаких не понадобилось: не успела Лея, — так, кажется, её звали, — выйти за порог, как что-то заставило её вскрикнуть и шагнуть обратно.
Она не глядела под ноги, поскользнулась и плюхнулась на задницу. Не отрывая взгляда от распахнутой двери, попыталась отползти подальше.
Рей и сама села, когда увидела, как тяжело ступая в комнату зашёл никто иной, как Люк. Обвёл нечитаемым взглядом всех присутствующих, задержался на Бене и коротко ему кивнул. Осторожно переступая, прошёл к Лее, что все ещё сидела на полу, и очумело на него таращилась. Подошёл, наклонился, и вруг залепил такую затрещину, что она не сумела усидеть, неловко растянулась на полу. Люк сделал странное движение пальцами, и дверь со скрипом захлопнулась.
— А теперь мы поговорим. — Медленно произнёс он, не отводя взгляда от Леи. — А ты, сестра, будешь молчать и слушать.
Люк вытянул руку, и согнул пальцы, словно сжимал их на чем-то. А Лея схватилась за горло. Открывала и закрывала рот, — но не издала ни звука. Люк опустил руку и уселся прямо на пол перед ними.
— До ритуала, что сделает Сноука самым могущественным существом во Вселенной, остался час, — заявил прямо.
========== Начало и конец ==========
Рей видела кино про зомби. Одно было даже про целительную силу любви. Там ходячий мертвец полюбил девушку, а девушка полюбила его в ответ, несмотря на то, что зомби сожрал мозг её парня. Но Рей знала, что так не бывает. После того, как зомби вколол Бену какую-то хрень, она прыгала на гнилой башке живого мертвеца, пока от неё ничего не осталось кроме вонючей жижи. Вонючей… Ключевое слово, потому что вонь неслась вперёд ходячих мертвецов. Вонь разложения, приторный запах давнишней смерти пришёл намного раньше тех, кто нёс её за собой.
С того момента, как Люк опустился на пол перед ними и принялся рассказывать, прошло не так много времени. А может Рей просто так казалось, потому что стоило ей сесть рядом с Беном, как её мысли оказались далеко от того, о чем говорил Люк.
Нет, ну конечно она теперь знала, что Люк был служителем культа, целью которого было остановить жертвоприношения, но достучаться до Спящего культисты не могли, как ни старались.
Мастера его ордена пытались определить алгоритм посвящения добровольной жертвы Спящему, но ни одному из них это не удалось. Великие маги кончали с собой — в надежде, что вот эта жертва будет принята, но нет. Колебания в Силе, подтверждающие, что жертвоприношение принято, сопутствовали только ритуалам Сноука. Люк был последним мастером, который пытался разгадать эту тайну. По его наущению Лея пришла к Сноуку. Её Силы было достаточно, чтобы стать жрицей. Поначалу все шло хорошо, но потом Люк потерял связь с сестрой. Он жил в далёком Тибете. Посвятил себя медитации и упустил…
Явственная вонь из приоткрытой двери и звук шаркающих шагов за стеной, напомнили Рей о встрече с живыми мертвецами в парке.
— А ты видел мертвых альпинистов? — невпопад спросила она, вспомнив статью, которую как-то прочла. Там рассказывали, как через тех, кто замерзает на склонах высоких гор просто переступают идущие вверх. Рей плакала тогда и думала, что не смогла бы оставить человека умирать.
— Видел, — коротко ответил Люк и хмуро глянул на неё. А Рей только теснее прижалась к Бену и закрыла глаза.
Жизнь! Как же она не хотела умирать! Как же она хотела сейчас оказаться далеко-далеко! Да хоть в том же Тибете! Они с Беном спасали бы замёрзших альпинистов. А жили бы они в красивом небольшом домике, окружённом горными цветами… Рей всхлипнула, а Бен тяжело вздохнул и провёл рукой по её волосам.
Вонь выедала глаза, шаги замерли перед самой дверью.
В голове у Рей зашумело. Домик в горах представился во всех деталях, цветы пахли отчаянно, а воздух был кристально чист. Рядом с ней был любимый мужчина. Они вместе встречали… Нет только будут встречать рассвет в горах. Рей видела, как синие шапки вершин светлеют до бирюзового, позже салатового. И вот он, миг, когда пики горят золотом и багрянцем…
Здравствуй новый день! Вершины гор сверкают девственной белизной… Жизнь продолжается. Дальше Рей видит море, на котором никогда не была. Её ступни целует прибой, — снова словно в полузабытом кино. Кто-то рядом смеётся, но Рей не может разобрать кто. Ей хорошо… Так хорошо и спокойно. Перед мысленным взором мелькают прекрасные картинки из будущего, — Рей точно знает, что это будущее, — собственный дом, громадный кот, похожий на рысь, и слюнявая собака во дворе, оливковые обои и чайник из нержавейки. А на каминной полке фотография её большой семьи. Рей видит себя — старше и тяжелее, но ей идёт. Она всматривается в лица своих детей и смеётся: они все такие красивые! Муж тоже здесь, как же без него. Рей хмурится, потому что не может разглядеть его черты. Она напрягает зрение, силится вспомнить, тянется к снимку, но лицо любимого человека остаётся размытым. Рей зажмуривается, трёт глаза и снова глядит вокруг. Камин с фото, чертов чайник и кот теперь кажутся двухмерными, сработанными из картона. Пёс неестественно долго виляет хвостом, а в доме пахнёт дешевым освежителем воздуха. Рей задыхается от этого запаха, выбегает во двор, а там — нарисованные горы и море на широком экране. А тот, кто клялся быть рядом до конца уходит, уходит из памяти…
— Бен! — Рей распахнула глаза, давясь слезами и вонью ебаной смерти вместо воздуха. Но Рей была рада вони, ведь она напоминала ей, что случилось в парке. Как она убила, как хотела умереть сама…
— … Вся семейка в сборе, да ещё и с прицепом! — высокий уродливый человек в чёрном, сутулый, как вампир в дешёвом кино, смотрел поверх её головы. — Молодой человек, вы первоклассный практик! Так дурить голову девицам… Это талант!
Рей обернулась, чтобы увидеть позади себя красивого, но осунувшегося и смертельно уставшего мужчину. Он не смотрел на неё, и Рей показалось, что она прозрачный, невесомый призрак, и только рука незнакомца, что крепко сжимает её лодыжку, держит её якорем. А так бы встала и ушла из этого жуткого места, никем не замеченная. Мужчина показался Рей знакомым, его имя буквально вертелось на языке. Он важен, нужен, — она это откуда-то знала. Но не знала, откуда и почему. Её память, вела себя странно: словно старый компьютер, изъеденный вирусами. «Ошибка. Ошибка. Частичная потеря данных. Не удаётся загрузить файл. Системная ошибка…», — только вместо синего экрана смерти какие-то обрывки, мельтешение и белый шум на грани слышимости.
— Присоединяйся ко мне! — предложил мужчине «вампир» и шагнул к ним. А Рей наконец обратила внимание на других. На тех, вонючих. Они стояли полукругом, перекрывая единственный выход. Смотрели вперёд себя кто гнилыми бельмам, а кто и подавно провалами глазниц. Их всего четверо, так же, как и «вампир», одетых в чёрное, но Рей откуда-то знала, что когда-то их было шестеро, и одеты они были иначе.
Красные колпаки, красное на белом, деревянный кол со стальным наконечником… Полузатертые воспоминания мелькали перед глазами, словно просачивались сквозь мелкую сетку тяжёлого похмельного сна.
Ах, как же в груди тесно! На глаза сами собой навернулись слезы, шум в висках усилился, а комната замельтешила, зарябила помехами перед глазами.
Рей пропустила момент, когда Люк с проклятиями вскочил на ноги и выбросил руки в направлении «вампира». Но даже не видя его толком сквозь пелену едких слез, Рей почувствовала, как воздух около него сгустился, словно само время и пространство стало оружием: секунды и века существования этого места, междумирья, сжались до точки, став остриём копья чистой энергии, что неостановимым валом покатилась к «вампиру». Но Сноук, Рей наконец-то вспомнила его имя, даже не шелохнулся, как и его жуткое воинство. Их словно невидимый купол защищал. Вся безудержная мощь удара, казалось, просто растворилась в защитном барьере, ухнула в чёрную дыру и рассеялась. Дом содрогнулся от фундамента до крыши. И Рей против воли вскрикнула, когда ей на голову посыпались мелкие песчинки и строительная пыль. Сноук ухмыльнулся, изобразив издевательский жест приглашения. А Люк и не собирался сдаваться. Расставил ноги пошире для лучшего упора и даже присел немного. Выдвинул вперёд подбородок и скрючил пальцы на расставленных в стороны руках.
Рей чувствовала, что он копит энергию для последнего удара. Как оказалось, не только свою. Из неё самой к нему протянулась невидимая, но ощутимая ниточка. Рей видела, как осела на пол Лея, как заострились черты и ввалились глаза самого Люка. К одной нити добавилась другая. Они множились, складывались в паутину. В плотный кокон, который высасывал из неё силы, отдавая её радости и горести, её мечты, взлеты и падения, — всю её жизнь — по капле, ему. Чтобы сокрушить своего врага, Люк не брезговал ничем.
Позади послышалось приглушённое шипение, её нога полыхнула болью.
Через силу, — ведь она так устала! — Рей повернула голову, и дёрнулась в страхе. Черты мужчины, что все ещё стискивал железной хваткой её лодыжку, были искажены презрением и гневом. Если бы взглядом можно было убивать, от Люка не осталось бы и горки пепла. Мужчина ещё сильнее сжал пальцы, его глаза на миг полыхнули жёлтым, вызвав у Рей смутное чувство узнавания. Но имени его она так и не вспомнила. Нити паутины, связующей её с Люком лопнули со звоном на грани слышимости, и Рей опустилась на пол, задыхаясь. В то же мгновение Сноук взмахнул рукой, — небрежно, словно муху отгонял.
— Не пыжься, старик, надорвёшься, — бросил презрительно, а Люк, повинуясь движению его руки, впечатался в стену, да так и застыл, распластавшись, словно пришпиленный к серому камню огромный ночной мотылёк. Взмах руки — и Лея на стене рядом с братом. В такой же нелепой позе, такая же безголосая.
— Ты и твой нелепый орден посвятили себя поиску некого секретного заговора, ритуала, что помогает мне обращаться к Спящему, — медленно протянул Сноук, оглядывая своих пленников. — Так вот, сегодня, в день моего триумфа и его, — он усмехнулся, отечески так, по-доброму, — пробуждения…
Улыбка Сноука стала шире, превратилась в оскал.
— Частичного, — добавил он, показывая что-то очень маленькое длинными костлявыми пальцами. — Но мне хватит, чтобы стать самым могущественным существом во Вселенной… В этот день, я сделаю тебе подарок, старик.
Он хохотнул, страшно довольный собой и, рисуясь, ступил к Люку ближе.
— Я поведаю тебе, маг: секрет в том, что секрета нет! Все эти ритуалы — мишура, пыль в глаза тебе и подобным… — Сноук даже как-то изящно пожал плечами, — вся суть жертвы в безусловной добровольности, непротивлении смерти.
Он подошел к каменной лежанке-алтарю, подобрал с нее тот самый жуткий кол и какое-то время задумчиво его рассматривал.
— Смерти не станет противиться тот, кто не успел познать жизнь, — проговорил глухо, как заклинание, глядя куда-то внутрь себя. Потом криво ухмыльнулся и, подбрасывая кол на ладони, продолжил, — Вся ваша деятельность, ваша идея с самого начала была огромной ложью, отвратительным лицемерием…
Сноук снова замолчал, и Рей физически почувствовала, как искренне он ненавидит Люка. Ненавидит и презирает. Он резко взмахнул рукой и оба его пленника рухнули на колени. Сноук швырнул Люку кол, как кость собаке. Но тот, видимо, недостаточно пришёл в себя, чтобы поймать его, и кол покатился по полу с раздражающе громким стуком.
— Мастера до тебя изощрялись в способах самоубийства, — тянул дальше Сноук с усмешкой. — Один даже велел похоронить себя заживо, насколько мне известно. Но у каждого, у каждого, — повторил он чуть ли не по слогам, — перед самым концом крохотная часть души противилась смерти. Тоненький голосок ее нашептывал, — Сноук попытался изобразить детский голос. Вышло, как у ребенка, что с пеленок хлестал дешевый скотч и курил говенные сигары, — «Почему я должен умирать за них. Я не хочу страдать. Я жить хочу. Я-я-я-я-я…»
Он закашлялся в конце своей тирады и пнул кол носком сапога. Тот подкатился к ладони Люка, что как рухнул, так и сидел на полу, не шевелясь. Даже головы не поднял. Лея рядом с ним просто прислонилась к стене и закрыла глаза.
— Ты пошел еще дальше, маг. — выплюнул презрительно Сноук. — Ты подослал ко мне собственную сестру. Хотя, прекрасно знал, в чем состоит мой ритуал, ведь за века у вас скопилось достаточно данных от соглядатаев, чтобы составить его график хоть по минутам, хоть в лицах.
Он сделал шаг к Лее.
— Ты не сказал сестре, через что ей придется пройти. Что ты наплел ей, Люк? Что прискачешь ей на выручку в последний момент? Лишь бы она секрет жертвы узнала?
Его голос был ядовит от сарказма, а Лея вздрагивала так, словно жестокие слова ранили ее физически.
— Так вот тот парень, Хан, оказался, в отличие от тебя, настоящим мужчиной. — Сноук криво ухмыльнулся, и снова повернулся к Люку, — Он убил меня, маг. Выкрал ребенка. А ведь по Силе он тебе в подметки не годился.
Сноук помолчал. Покачал головой и медленно произнес:
— Ты много, много хуже меня, маг. Я никогда не притворялся спасителем мира. Ты же, — он усмехнулся, — вечно в белом, вечно непогрешим. А на деле — ничтожный приспособленец и лицемер. Ты из тех, кто рубит другим голову при головной боли, кастрирует при едином взгляде в сторону соблазна, кто разрежет на куски невиновного ради высшей цели, продаст невинную ради благих намерений, у тебя всегда виноваты другие, потому что недостаточно чисты.
Люк рваным движением схватил кол, и дернулся встать, но Сноук снова обездвижил его Силой. Поднял на уровень глаз и заговорил елейно, хоть за притворной мягкостью чувствовалась жестокая сталь:
— Я дам тебе шанс доказать, что это не так. Вот кол в твоих руках. Принеси добровольную жертву. Останови пробуждение.
Сноук ухватил Люка за одежду и притянул к себе, приблизил к самым глазам.
— Останови меня, маг, если намерения твои чисты Спящий примет жертву. Ежели нет — ты просто сдохнешь, ни за медный грош.
Что-то звякнуло, потом глухо стукнуло. Кол с кованым наконечником выпал из безвольно разжавшихся пальцев. Звук падения показался Рей похоронным звоном. И стоило затихнуть эху этого звона, что пронеслось по комнате словно по огромной пещере, как сломленный человек тяжело осел на пол.
Сноук отвернулся от него, презрительно отряхивая руки.
— Итак, — проговорил деловито, обращаясь к мужчине позади нее, — Каким будет твой положительный ответ, юноша?
Хватка на ее ноге разжалась, и Рей словно полной грудью на мгновенье вздохнула. Бен медленно поднялся, тяжело опираясь на алтарь. Бен! Рей наконец-то вспомнила, как его зовут! Белый шум в голове что мешал ей думать, наконец заткнулся. Полудохлый процессор её памяти перезапустился и спешно дефрагментировался, регистрируя частичную потерю данных.