Теперь всё встало на свои места. Постоянная неутолимая ярость старкадов, их бесстрашие, странный блеск в глазах: они же постоянно это пьют. Сила! Да они криффовы наркоманы!
Тем временем, как бы в подтверждение моим мыслям, за столом начали то и дело вспыхивать споры, сидящий напротив меня старкад буквально пожирал меня глазами, играя желваками. Вёрт, который, как я заметил, пил значительно меньше остальных, резко свистнул, поднялся, и, указав на двух особо разошедшихся бойцов, бросил:
— На арену!
Те беспрекословно подчинились, и, прекратив перебранку, разделись до пояса, сняв также и обувь.
— Смотри внимательно, — Вёрт двинул меня локтем, не отрывая взгляд от арены, — похоже, его искренне интересовало то, что сейчас будет происходить. — Наше любимое развлечение, — он хохотнул, покосившись на меня. Бойцы уже сходились на песке. — Что может быть лучше, чем хорошенько размяться после доброго обеда.
Я кивнул, украдкой оглядываясь на своих: большинство солдат было в порядке: ели, наблюдали за дракой, болтали о чем-то с соседями, но двое, я отметил, уже тяжело дышали и бессмысленно ворочали глазами. Дерьмо! Либо глотнули много, либо индивидуальная непереносимость. Сержант, молча сидевший рядом, проследил мой взгляд и нахмурился: сам-то он, судя по содержимому кружки, даже не притронулся к пойлу.
Мужики тем временем катались по арене, стараясь взять друг друга в захват. Старкады поднялись с мест — все глаза сосредоточены на бое. Я рискнул и мысленно коснулся сознания сержанта — он лишь едва заметно вздрогнул.
— Сержант, напиток — сильный галлюциноген. Все наши солдаты должны немедленно принять детокс. А тех двоих нужно вывести на воздух, возможно, даже усыпить.
Я услышал его ответную мысль:
— Согласен, но как? Они с нас глаз не сводят. Опозоримся.
Тут с арены раздался возглас: один из бойцов лежал на песке. Победитель уже успел подняться и потрясал кулаками с радостным ревом. Публика вторила ему. Я глубоко вздохнул.
— Займитесь этим, когда все будут смотреть. Я постараюсь дать вам как можно больше времени.
Я чувствую его удивление, но, выскользнув из его сознания, тут же обращаюсь к главарю наемников:
— Вёрт, а какие правила? — стараюсь говорить многозначительно, с ухмылкой.
Он удивленно поворачивается ко мне:
— Ты что, попробовать хочешь?
Я небрежно пожал плечами.
— А почему нет? — улыбаясь во весь рот, небрежно стукнул его в плечо. — В конце концов, что может быть лучше, чем хорошенько размяться после доброго обеда? Составишь компанию?
Я заметил, как хищно блеснули его глаза, как внезапно упала тщательно поддерживаемая им личина: я осознал, что Вёрт едва ли не самый зависимый от наркотика в этой комнате. Он подсел на ярость и адреналин не меньше, чем на глючный кактус, и только железная воля и выдержка дают ему силы держать всю эту команду в узде. У меня мелькнула мысль о том, сколько своих бойцов он убил сам, когда они окончательно опустились и перестали себя контролировать?
Вёрт, тем временем, поднялся и произвел какие-то сложные манипуляции со своим доспехом, видимо дезактивируя экзоскелет. Сбросил броню, с ухмылкой глядя на меня:
— Всё, что дорогой гость пожелает! — он не сомневался в своей победе. Ему нравилась идея унизить меня перед всеми присутствующими, чтобы утвердиться в лидерстве.
Я поднялся вслед за ним, расстегивая форму.
— Так какие правила?
— О, всего несколько, — наемник уже снимал сапоги. — Захваты проводятся только руками; побеждает в схватке тот, кому удается положить противника на обе лопатки; нельзя душить, бить и разговаривать, — он кровожадно улыбнулся. — Три раунда.
Я кивнул. Вёрт снова свистнул, жестом приказав очистить арену. Когда мы поднялись с мест и пошли на песок, я заметил, что уже ни один старкад не сидел за столом: всем хотелось поглядеть на борьбу командиров. Сержант также поднялся, и я расслабился, увидев, как он, используя скупые жесты, отдает приказания. Двух солдат, потерявших голову от напитка, незаметно вывели из пещеры.
Мы остановились лицом друг к другу на арене. Мелкий белый песок приятно холодил ступни. Вёрт снова сбросил свою личину безупречного командира и радушного хозяина: в его взгляде не осталось ничего, кроме холодной ярости и безумного желания победить. Он оскалился:
— Ну что, начнем, гость дорогой?
— Глянь, Мист, наши мальчики развлекаются без нас!
Голос Рандгрид заставил меня вздрогнуть. Судя по тому, как резко выдохнул Вёрт, ее появление не сулило ничего хорошего.
Владычица в сопровождении Линн важно проследовала к своему трону. Охранницы держались немного позади, а когда Рандгрид села, опустились на свои прежние места на ступенях. Линн осталась стоять подле трона, глядя на меня с выражением чистейшего ужаса на лице. Я тоже ее разглядывал: было на что посмотреть. Черный кожаный доспех с искусно отделанными металлическими вставками плотно облегал торс. Наручи и поножи с первого взгляда напоминали обмотку, но я безошибочно узнал в них оправленные в кожу металлические пластины из редкого сплава — гибкие, но очень прочные полоски оборачивались вокруг рук и ног, подстраивались под форму конечностей носителя, и защищали лучше, чем любая известная мне легкая броня из стали или композитного материала. Из таких же полосок состояла и юбка, что доходила Линн до колен, но при каждом движении пластины смещались, обнажая бедра. Я сглотнул, заставив себя поднять глаза выше, попутно отмечая, что к энергоплети на бедре Линн добавила два топора, закрепленные крест-накрест за спиной.
— Что же ты наделал, Дерек! — я услышал ее паническую мысль, но ответить не успел — она снова закрылась.
Тем временем Рандгрид разглядывала меня, рассеянно играясь с небольшим ножичком.
— Мист, сестра моя, как ты могла спрятать от меня такого бойца? — с наигранной обидой произнесла она, не отрывая от меня взгляда. — Ты же знаешь, как я ценю… таланты.
Я не понял, что именно она имела ввиду, но Линн, видимо, действительно знала, потому что стиснула челюсти и, сверля меня злым взглядом, буквально прошипела:
— Дерек не входит в мою команду, Рандгрид, он не в моей власти.
Я снова ничего не понял в этой пафосной чепухе и покосился на Вёрта. Старкад преклонил колено и с явным обожанием глядел на свою предводительницу. Она же на него даже не глянула с тех пор, как зашла.
— Не в твоей власти, говоришь… — она ухмыльнулась. — Ты не можешь ему приказать, но он же может и сам захотеть… — тут она сделала странное: издевательски подмигнула мне и наконец глянула на Вёрта.
— Сделаем развлечение интересней!
В глазах Рандгирд блеснула жестокость, и она резко выбросила вперед руку с ножом — тот воткнулся в песок ровно между нами с противоположной от трона стороны арены.
— Правила те же. Но, — она посмотрела долгим взглядом сначала на Вёрта, потом на меня. — Победитель получает всё. Начинайте!
Вёрт поднялся и поклонился в пояс. Когда он обернулся ко мне, в его глазах была лишь жажда убийства.
***
За восемь дней до этого…
— И давно ты здесь стоишь?
Бен усмехнулся и молча призвал к себе Силой бутылку с самогоном. Я не успел сказать и слова, как он откупорил ее и сделал два больших глотка прямо из горлышка. Мне стоило огромного труда не заржать, наблюдая за тем, как он давится выпивкой, кашляет, едва не роняя бутылку, пытается выморгать слезы… Я Силой притянул бутылку обратно, отмечая, что успел, однако, опорожнить ее уже на треть, плеснул себе на палец в стакан и убрал ее под стол: мне уже, похоже, на сегодня хватит, да и этому кашляющему Сатурну тоже больше наливать не стоит.
Дав ему прийти в себя, как ни в чем не бывало спросил:
— Так как давно ты здесь?
Бен поднял на меня глаза, вытирая слезы.
— Твою мать, Дерек, что ты такое пьешь…? Ох и жгучая, зараза! Есть вода?
Я покачал головой.
— Это местный самогон. Если запьешь сейчас — развезет напрочь, а тебе еще на Превосходство лететь.
Он кивнул, закрыл глаза и какое-то время просто размеренно дышал, а потом вдруг улыбнулся:
— Ух и забористая штука. За штурвал я уже не сяду, — открыл глаза, продолжая улыбаться. — Я был на встрече с местным руководством, узнал, что ты тут прячешься… — он отмахнулся от моего вялого протеста, — Дерек, я тебя сто лет знаю. Думаешь, я не понимаю, что раз ты не связался со мной, когда очнулся, и взялся добровольно за ненавистное мозгоправство, лишь бы с Величия сбежать, — что-то произошло? — Бен глянул на меня с хмельной проницательностью. — Это из-за Линн, да?
Я собрался с духом и молча кивнул. Ох, как же я не хочу об этом говорить!
— Не хочешь — не будем, — он выудил бутылку из-под стола и снова приложился, но на этот раз едва-едва. — Ты взрослый дядя, Дерек. Разберешься сам. Но, если захочешь поговорить об этом… — он не закончил, но, ухмыляясь во весь рот, показал на себя обеими руками.
Я засмеялся. Бен присоединился, отправив бутылку в полет к столу. Впервые за последние двое суток меня отпустила эта странная скованность, которая не уходила с тех пор, как я встретил Линн в медблоке. И это было прекрасно.
Отсмеявшись, я кивнул на бутылку.
— Ты не налегай, Бен, серьезно. Эта штука крепкая. Рей вряд ли понравится твое пьяное храпящее высочество под боком. Я, конечно, найду тебе пилота — доставят на корабль в лучшем виде, — но как бы твоя дама не разозлилась, — я попытался пошутить. — С нее станется в меня мечом потыкать за то, что тебя напоил.
Бен помрачнел и скривился.
— Я не полечу сегодня на Превосходство. Завтра мы улетаем на Крейт. Ты, Линн, Рита, адмирал Валлен, Митси и Тод остаётесь на Величии — заканчивать дела. Присоединитесь к нам через месяц, — он помолчал разглядывая свои руки. — А Рей попросила отдельную каюту и со мной не разговаривает. Как и Хакс.
Я вскинул брови, он отмахнулся.
— Из-за того, что я Зиру из комы вытащил… — Бен поднял на меня глаза и упрямо поджал губы. — Не хочу об этом говорить.
Я кивнул и выпил. Главное, что все целы. Остальное образуется. Я задумался над тем, что могло заставить Хакса так сильно разозлиться, но Бен прервал мои размышления, снова призвав бутылку.
— Я не знал, что Люк с тобой так поступил.
Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, о чем он говорит. А поняв, неожиданно для самого себя раздраженно фыркнул. Видимо, алкоголь всё же всколыхнул давнюю обиду.
— А почему, ты думал, я там валялся в луже крови? Шел-шел, упал и ударился головой?
Он виновато как-то взглянул на меня и пожал плечами, но я почему-то еще сильнее разозлился.
— Раз уж мы вспоминаем, Бен, — я плеснул себе выпивки, пытаясь справиться с нахлынувшей обидой. — Мне всегда было интересно узнать, почему ты не захотел говорить со мной, когда я прилетел в отпуск спустя два года.
Я вздрогнул, вспоминая. В глазах предательски защипало. Криффов самогон!
— Я ведь вернулся, как и обещал. Я писал тебе каждый месяц, наснимал кучу видео с планет, на которых побывал, как ты просил, — я глянул на него в упор, а он отвел глаза. — Ты мне так ни разу и не ответил. А потом даже поговорить со мной не соизволил!
Криффов самогон! Я изо всех сил боролся с собой, убеждая себя в том, что всё это — дела давно минувших дней, важно только то, что сейчас, и вообще, не пристало взрослому мужику париться, почему четырнадцатилетний пацан когда-то передумал с ним дружить… Но воспоминания захлестнули меня без остатка.
Отслужив два года по контракту, я получил месячный отпуск и, взяв в части истребитель под расписку, полетел к Люку в лагерь, хотел увидеться с парнем до нового, теперь уже значительно более длительного, захода на службу. Моя мать долго болела, но все наши усилия оказались напрасны — через год она умерла. За ней слег отец, и задержался он недолго. Я остался один, но с неподъемной кучей долгов. Чтобы разгрести их, мне пришлось наняться на войну еще на шесть лет.
За прошедшие два года меня несколько раз сильно ранили, даже Сила не помогала, и я не знал, переживу ли еще шесть в таком темпе. Я хотел попрощаться с Беном — в конце концов, он был единственным, с кем меня еще хоть что-то связывало. Но я знатно нервничал: хоть я и выполнил всё, что обещал ему, он ни разу за два года не ответил мне. Сначала я хотел забить: в конце концов, меня долго не было, парень мог найти себе друзей, забыть про меня… Но, подписывая свой «контракт в один конец», я не мог перестать думать о нем. Я должен был закрыть этот вопрос для себя, другого шанса в ближайшие годы не предвиделось. И я полетел к Люку, хотя видеть старого сарлакка после того, что он с моими мозгами сотворил, я хотел так же, как чувствовать вражеский нож у себя под ребрами, когда в очередной раз посреди боя у меня носом шла кровь и темнело в глазах — я мучился этими приступами еще несколько месяцев после нашего с ним «продуктивного» общения.
Когда я приземлился на окраине лагеря, Люк уже ждал меня.
— От тебя за версту несет кровью, Дерек, — сказал он мне вместо приветствия. — Я не пущу тебя в лагерь.
Я криво усмехнулся. Что бы между нами ни произошло, Люк Скайуокер по-прежнему оставался авторитетом для меня. Его слова резанули похлеще ножа.
— Я пал на Темную сторону, Учитель? — я пытался язвить, чтобы скрыть обиду, но Люк всё прекрасно понял.
— Нет, Дерек. Тьма и Свет в тебе удивительно сбалансированны. Но твоя Сила еще не пробудилась полноценно, я не знаю, куда тебя качнет, когда это произойдет, — он помолчал и смягчился. — Возвращайся, когда закончишь с убийствами. Если захочешь. — он криво усмехнулся.
— Если переживу шесть лет на войне, — я глубоко вздохнул, зная, что с Люком бесполезно спорить. — Хорошо, Учитель, — я покорно склонил голову, отмечая, как его передернуло. — Я улечу. Но прежде я хочу поговорить с Беном.
— Нет, — он даже не колебался.
Я начал злиться, вспоминая, к чему в прошлый раз привел подобный разговор.
— Но почему?! — я сжал кулаки, но его ответ пришиб меня как пыльным мешком.
— Потому что он не хочет.
Я стоял как дурак, хлопал глазами, а Люк продолжал с видом доброго любящего дядюшки:
— Я не запрещаю ему, — он сделал приглашающий жест. — Ну попробуй, почувствуй его. Позови. Если он придет, я не буду запрещать вам общаться, хоть по-прежнему считаю, что ты плохо на него влияешь.
Несколько минут я молча смотрел на него, пытаясь понять, в чем подвох, но потом просто сосредоточился и позвал мысленно… Но наткнулся на непроницаемую и враждебную какую-то стену. Бен был в лагере. И он знал, что я здесь. Но он действительно не хотел меня видеть!
Мне вдруг стало так больно, что я аж покачнулся. Из носа снова потекла кровь, хотя подобного уже больше года не случалось. Я привычным жестом стер красное с лица и отвернулся от Люка.
— Дерек… — в его голосе впервые за всё время, что я его знал, прорезалась какая-то странная неуверенность.
Я перебил его.
— Ступайте к детям, Учитель. Я не стану брать лагерь приступом. Переночую здесь пару ночей — нужно истребитель подлатать и отдохнуть немного, — я помахал в воздухе окровавленными пальцами, не оборачиваясь к нему. — И полечу убивать за деньги.
Люк резко выдохнул, постоял еще немного и ушел. А я с отработанной годами сноровкой стал разбивать лагерь — действия, доведенные до автоматизма, не требовали участия разума в процессе. Мне даже смотреть не нужно было, и это было прекрасно, потому что я не мог. Слезы мешали.
Я действительно остался на два дня. Я не лгал Люку: после перелеёта через полгалактики истребитель нуждался в мелком ремонте, а я в отдыхе. Каждое утро и каждый вечер я звал Бена, но натыкался на всё ту же враждебную стену. Хотя с каждым разом становилось легче. Причина не важна, важен факт: он не хочет знать меня больше. Двое суток я привыкал к этой мысли, а потом улетел, оставив на месте своей стоянки датапад, на котором было всё то, что я наснимал для него за эти два года. Перед самым отлетом я позвал снова, добавив мысленно, что могу не вернуться больше. Но ко мне так никто и не вышел.