Сама комната фонила страхом даже через все поднятые мною щиты. Листер, сняв шлем, судя по всему, в ожидании следующего «посетителя», стоял у окна, сжав пальцами переносицу, около стула суетился дроид-уборщик.
— А вы тут неплохо всё наладили, — я пытаюсь шутить, понимая, что ему сейчас не до юмора с его-то чувствительностью. — Обычно к таким вот местам даже подойти страшно, а здесь почти как в медблоке: стерильно и тихо.
Листер покосился в мою сторону, иронично приподняв бровь, но от окна не отвернулся. Я подошел и встал рядом.
— Лис, я прилетел сменить вас.
Он фыркнул.
— Ты? Дерек, ты же ненавидишь ментальное сканирование больше всех нас. Мы с Тодом вдвоем едва справляемся — через каждого человек по пятьдесят в день проходит, а ты хочешь один этим заняться?
Я молча кивнул. Листер повернулся ко мне, внимательно разглядывая.
— Что случилось, Дерек? Зачем ты так задраился — я даже поверхностных мыслей не чувствую.
Я скривился — говорить об этом мне категорически не хотелось.
— Давай не будем об этом. Митси нужна новая рука, да и для тебя задачка есть.
Он вскинул брови и скрестил руки на груди, облокотившись плечом о стену. Я продолжил:
— Ты знаешь майора Линн Тан? — продолжил я, и он кивнул. — Она смогла услышать то, что мы передавали через Узы, — меня передернуло, стыд и чувство вины снова напомнили о себе. Листер уставился на меня так, будто я на двоичном заговорил. — Я хочу, чтобы ты с этим разобрался.
Он медленно кивнул, не отводя от меня немигающего взгляда. Когда он так смотрел, мне всегда становилось не по себе: казалось, Листер любого насквозь видит. Будто бы в ответ на мои мысли он хмыкнул и усмехнулся, отводя глаза.
— Хорошо, Дерек.
Он хотел сказать что-то еще, но его прервал стук в дверь. Похоже, очередного неблагонадежного на допрос привели. Листер потянулся за шлемом, я последовал его примеру.
— Тут не о чем переживать, Дерек. Всё так, как должно быть, — искаженный вокодером голос не давал никакой возможности понять, о чем он, крифф его дери, говорит. Я хотел было возмутиться вслух, но тут дверь открылась, и два штурмовика заволокли в комнату упирающегося забрака в порванной одежде. Он что-то нечленораздельно орал, и воняло от него просто страшно.
Листер сделал издевательски приглашающий жест, указывая на пленника, а я едва удержался, чтобы не наподдать ему хорошенько, придав ускорение до первой космической по направлению к двери.
***
Даже выискивая в сумбуре забрачьих мыслей следы лояльности Немзи, перетряхивая всю его память в поисках важных для Ордена секретов, я был на все сто процентов счастлив, что нахожу здесь, а не на Величии. Ну и еще, что воздушный фильтр в шлеме работает исправно.
***
Спустя сутки подобных манипуляций я уже не был абсолютно уверен в правильности своего выбора. Закончив намного раньше обычного, — обработал всего двадцать человек — я ушел к себе, в единственную сохранившуюся во всем комплексе жилую комнату, где до меня квартировали Тод с Листером. Стоило мне закрыться в том, что больше напоминало двухместную камеру, чем жилье, как кто-то постучал, вызвав неконтролируемое желание убивать. Распахнув дверь, я обнаружил самоназначившегося моим адъютантом лейтенанта с Величия. Одна от него польза: умел не мешать. Узнав, что я закончил работу раньше, он, на свой страх и риск, решил приволочь мне бутылку местного алкоголя — видимо, оба рыцаря тоже стресс снимали после целого дня допросов. Когда же он еще и форму мою предложил в порядок привести, я мысленно пообещал себе потребовать у Риты повышения для парня — мне казалось, что за последние сутки я прямо-таки пропитался чужой ненавистью, болью и страхом.
Плеснув в стакан того, что оказалось вполне пристойным самогоном, я наконец-то позволил себе со стоном рухнуть в кресло, в очередной криффов раз за последние дни вспоминая, почему я всю жизнь избегал ментальных манипуляций: голова каждый раз болела так, что хотелось сдохнуть. С того самого первого раза, когда я посмел сопротивляться Люку в мозгоправстве…
В мое первое лето в лагере Люка — первое лето после службы — мне постоянно приходили предложения по поводу разных контрактов. Частные армии, команды наемников, бригады контрабандистов: бывшие сослуживцы разлетелись по всей галактике, и многие продолжали заниматься тем, что за четыре года стало профессией, а для многих и призванием — войной. Я же хотел мирной жизни. Я не комплексовал по поводу своего прошлого, не мучился «синдромом ветерана»: убивая без злобы, следуя долгу и приказу, я не чувствовал себя виноватым. Ни во время службы, ни теперь. За это сослуживцы прозвали меня «железным», и хоть я таким точно не был, всё равно продолжал получать предложения вернуться на войну. Я лишь посмеивался, видя очередное, и шел постигать Силу под руководством Люка, а потом учил мелкого грязным солдатским приемам самозащиты. В свои двенадцать пацан был уже достаточно высок, но несуразно худ. Физической подготовки в лагере было дохера, но парню еще минимум пару лет светило бороться с собственным телом — как ни старайся, до полового созревания мышечной массы ему не набрать.
Я убедился в том, что Люк странно относился к своему племяннику. Как к щенку бойцовской породы собак, с опаской и налетом ненависти — за всё то, что он может сделать в будущем. Меня это искренне возмущало: я считал Люка Скайуокера легендой, непогрешимым символом справедливости, но оказалось, что он, несмотря на всю свою Силу, всего лишь человек. Непогрешимостью тут и не пахло. Я помнил о том, что собирался поговорить с ним о Бене, но никак не мог найти повод и слова: он Мастер джедай, а я кто: двадцатидвухлетний дембель недоделанный?
Я надеялся, что одного моего влияния будет достаточно, чтобы парень почувствовал себя лучше. И, казалось бы, получалось. Я объяснил ему, что его задирают не потому, что он плохой. Это синдром стаи: если Люк относится к нему по-особенному (я не стал акцентировать внимание на том, как именно Люк к нему относится), остальные это чувствуют и достают из-за этого. Тут нужно, говорил ему я, показать, что это «особенное» отношение не случайно, что ты особенный, Бен, ты особенный — осознай это. Они просто завидуют тебе. Парень смущался, но слушал. Постепенно он расслабился, да и другие дети перестали его задирать. Правда, с некоторыми для этого мне пришлось поговорить «по душам». Всё шло хорошо, пока я не стал замечать недовольные взгляды Люка. Похер, думал я, пока не случилось непредвиденное: серьезно заболела мать, и мой старик не мог оплатить лечение. Оставался один выход: наняться на очередную войну за деньги. Я уже усвоил к тому моменту, что джедаи, даже будущие, должны чураться насилия, и я пошел с этим к Люку, но услышал в ответ лишь: «Смирись, джедай не должен иметь привязанностей». Я смотрел на него и не мог поверить, что слышу всё это от легенды галактики.
— Люк, это же моя мать…
— Ты уже знаешь кодекс, Дерек: никаких личных привязанностей…
— А если бы речь шла о вашей сестре, вы бы бросили ее в беде, Мастер?
— Лея здесь ни при чем, Дерек. Ты сейчас говоришь о том, что пойдешь убивать, чтобы заработать денег. Это противоречит Кодексу, — он ответил невозмутимо, но я-то чувствовал, что происходит с ним на самом деле.
И тут у меня упала планка. Напрочь.
— А то, что из-за вашего отношения к собственному племяннику его все в лагере ненавидят — не противоречит кодексу?
Люк вскочил, но меня уже понесло.
— Кем нужно быть, чтобы ребенка довести до того, чтобы он сам себя чудовищем стал считать?! — я не заметил, как перешел на крик. — И ты мне про Кодекс и Свет вещать будешь?
— Да кто ты такой, убийца, чтобы учить меня жизни?! Ты даже приближаться к Бену права не имеешь! — Люк тоже не помнил себя от злости.
Я замахнулся на него кулаком. И вдруг замер в захвате Силы. Люк меня парализовал в нелепом замахе и обошел вокруг, пытаясь совладать с собственным гневом.
— Ты больше не будешь общаться с моим племянником, — проговорил он странным голосом. Я понял, что он собирается применить ко мне внушение, и напрягся, пытаясь всем своим существом противостоять его инвазии в мой мозг.
Я четыре ебаных года смерть за спиной носил — не позволю какому-то херовому джедаю свои мозги переколошматить! Я почувствовал Люка в своем разуме и решил ответить — ринулся в мысленную атаку: Хуй. Ты. Мне. Будешь. Указывать. С. Кем. Дружить. Пидар.
Дальше я помню только боль. С большой буквы «Б». Я очнулся в пустой комнате. Бен сидел рядом со мной, придерживая мою голову ладонями.
— Дерек, что случилось?
Жизнь, как же я не хочу врать ему. Как же болит голова!
— Бен, мне нужно уехать.
Через силу поднимаюсь, сажусь на пол, отметив целую лужу крови, что, видимо, из моего носа натекла. Он судорожно вдыхает, на глаза наворачиваются слезы. Я и сам втягиваю в себя воздух, и, будто в последний раз, беру его за руку.
— Бен. Моя мама при смерти, — он вздрагивает всем телом, но руки не отнимает. — Мне нужно заработать денег, чтобы спасти ее, понимаешь? —
Слезы катятся по его щекам, а я не смею прикоснуться к нему, чтобы вытереть их: не стоит плакать, я разберусь.
Спустя пару минут мне удается взять себя в руки.
— Бен, я уеду. Мои старики нуждаются в деньгах, — я сжал уже обе его ладони. — Я только и умею, что воевать. Я не смогу заработать иначе. Я буду писать тебе каждый месяц, Бен, обещаю! — я вдохнул судорожно, и впервые мне стало стыдно — перед этим странным ребенком — стыдно. — Прости, если я что-то плохое тебе сделал.
Он снова вздрагивает и зажмуривается.
Да еб твою мать! Я бы забрал тебя, парень, жизнью клянусь! Он, будто прочитав мои мысли, открывает глаза и не по-детски серьезно смотрит на меня какое-то время.
— Лети, Дерек.
Блять, ребенок! Ну как же, как же мне с этим жить, как же я тебя брошу?!
— Я буду ждать тебя, друг.
От этих слов у меня что-то ломается в груди. Я даю себе клятву: пока жив, не брошу Бена Соло.
— Я буду писать тебе, Бен. Клянусь, каждый месяц, буду писать тебе.
— И ты писал.
Я не успеваю среагировать — моя защита рассчитана на посторонних — и отвечаю Бену из своих воспоминаний:
— Хер с ними со всеми. Я не брошу тебя, Бен.
— Я знаю, Дерек.
Верховный лидер Кайло Рен стоит в дверях моей комнаты, облокотившись о косяк. Я даже не почувствовал, как он вошел. Похоже, паршивец даже от меня научился скрывать свое присутствие в Силе.
Наконец до моего затуманенного алкоголем мозга доходит, что я перепутал воспоминания с реальностью. Настоящий Бен вскидывает брови и мысленно передает: «Тебе нужно было уехать тогда, Дерек. Просто уехать, без лишних вопросов».
— Да иди ты на хер!
Я Силой швыряю в него стул, он перехватывает его в воздухе, а потом притягивает к себе, со смехом усаживаясь верхом.
— А я воспринял всё это иначе тогда, чтоб ты знал!
========== Неожиданности ==========
Я снял шлем и слегка склонил голову, глядя ему в глаза.
— Будет честью для нас разделить с вами трапезу, — проговорил я пафосно, параллельно лихорадочно размышляя, как дать знать солдатам, чтобы не налегали на алкоголь.
Старкад прищурился и медленно кивнул, не отводя взгляда, а потом вдруг протянул мне руку.
— Меня зовут Вёрт, я возглавляю этих бойцов.
Я коротко сжал его предплечье, отвечая на рукопожатие.
— Дерек.
Вёрт ухмыльнулся.
— Добро пожаловать в чертоги Владычицы битв, Дерек.
Он отпустил мою руку и пошел к столу, зычно прикрикивая на своих:
— А ну, двигайте свои задницы, наши гости всё еще на ногах! Берт, дуй за кружками — угостим ребят нашей фирменной выпивкой.
То, как он произнес последнюю фразу, мне категорически не понравилась, а ухмылочка, с которой тот самый старкад с дергающимся глазом, что держал меня на мушке, бросился выполнять распоряжение, только усилила беспокойство. Воспользовавшись шумом и замешательством, я подозвал к себе сержанта, что возглавлял нашу группу, и произнес как мог тихо, не сводя глаз с мужчин за столом:
— Шлемы снять. Алкоголь не пить. Максимум один глоток. Не болтать лишнего. На провокации не вестись. Каждый солдат должен в обязательном порядке принять максимальную дозу детокса, — я покосился на него, сержант был еще в шлеме, но я знал, что он внимательно меня слушает. — Но, главное, сержант, главное — это нужно сделать незаметно. Вы поняли меня?
— Да, сэр.
Сержант отошел от меня, снял шлем и начал вполголоса давать указания бойцам. Я медленно пошел к Вёрту, жестами подзывавшему меня с противоположной части стола: старкады освободили нам одну сторону, в полном составе пересев напротив. Двое бойцов помладше расставляли на нашей стороне тарелки и кружки, сразу же наполняя их какой-то мутной зеленоватой жидкостью. Приборов, как я отметил, не было.
Краем глаза я заметил, что мои бойцы обнажили головы и следуют за мной. Стоило мне подойти к Вёрту, как он принял из рук младшего ту самую бутыль и разлил вещество по оставшимся трем кружкам — для меня, для себя и для сержанта. Приглашающим жестом указал на выпивку, предлагая нам выбрать любую, сам взял себе оставшуюся и провозгласил:
— Слава Владычице битв!
Старкады повскакивали со своих мест, вторя ему нестройным ревом.
— Слава! — громко проговорил я в ответ, бойцы повторили мои слова. Отсалютовав стаканом сначала Вёрту, потом его людям, я поднес кружку ко рту, почувствовав смутно знакомый терпкий запах, и сделал вид, что выпил, едва коснувшись напитка губами — они тут же онемели и начали слегка покалывать. Крифф! Теперь я вспомнил, откуда мне знаком запах этого пойла!
Заставив себя улыбнуться, я разыграл целое представление, нахваливая Вёрту крепость, аутентичность, забористость старкадской выпивки. Тяжело плюхнувшись на скамью под его испытующим взглядом, бросил с усмешкой:
— Клянусь ушами сарлакка, Вёрт, я должен выпытать у тебя рецепт этого напитка богов!
Наемник самодовольно усмехнулся и сел рядом, собственноручно отрезая мне здоровенный шмат мяса неизвестного животного кривым, зазубренным, абсолютно дикого вида ножом.
— Тайну этого напитка знают только старкады, Дерек. Придется стать одним из нас! — он насмешливо взглянул на меня. — Если, конечно, Владычица сочтет тебя достойным.
Я покивал и стал задавать ничего не значащие вопросы об их укладе, нахваливать еду и — снова — выпивку, делая вид, что слегка захмелел, чем вызвал самодовольный огонек в глазах наемника, который давал такие же ничего не значащие ответы охотно, с улыбкой, но как-то хищно, с едва заметным презрением поглядывая на меня, когда я в очередной раз подносил к губам чашку.
Я же всё это время напряженно думал о том, как дать знать солдатам, что детокс им нужно принять прямо сейчас! Я узнал криффово пойло: настоянный на спирту мелко насечённый кактус — небольшой такой коричневый лапоть родом с одной пустынной планетки Внешнего кольца, мощнейший галлюциноген, вводящий попробовавшего в измененное состояние сознания на несколько часов.
Шаманы местных племен использовали его, чтобы чувствовать Силу, нам же, наемникам, что прилетели охранять на сепаратных переговорах местного князька, предложили попробовать, как мы думали, из вежливости. Мы распили бутылку на пятерых. Взрослые мужики сначала попадали наземь после пары кружек, а когда один из них с криком «Ты другой!» уставился на меня, потянулись за бластерами. Благо на тот момент местные доброхоты уже обобрали нас до нитки: оружие, ценности, всё, что было с нами, — пропало, а мы и не заметили, смотря «мультики» в небе. Тогда я впервые увидел Силу не как часть себя, а как бы со стороны: люди, существа — как светящиеся фигуры, сама ткань бытия, будто бы сплетенная из тончайших нитей энергии… Это было так невыносимо прекрасно, что я помню, как плакал от радости, наблюдая эту красоту. А наутро мне было так же невыносимо плохо. Хотелось убивать, уничтожать всё живое вокруг… Мы обнаружили воров, взявших наше оружие, и убили их. Мы бы, наверняка, вырезали всю деревню, просто чтобы унять пламя ярости, что сжигало изнутри, но нас вовремя нашел глава группы, что был родом с этой планеты. Мгновенно оценив ситуацию, он приказал бойцам не приближаться к нам и стрелять парализатором. Вновь очнулся я уже на корабле, пониженным в звании и без месячной зарплаты, но зато наученным раз и навсегда: больше никаких глючных кактусов!