Он помолчал.
— Я уже тут, — Люк замялся, — в Силе, обстоятельно поговорил с этим хорошим человеком, — в его глазах мелькнул злой огонек. — И о том, что разделил нас, и о том, как он с отцом на Мустафаре поступил, и в особенности о том, почему не соизволил сразу сказать, что Дарт Вейдер наш с Леей отец.
Он замолчал, глядя в одну точку, а Бен не к месту проблеял:
— А еще они с Леей целовались!
Люк вспыхнул.
— Один раз только было!
Бен уже даже не смеялся, просто всхлипывал, спрятав лицо в ладонях. Мне даже стало немного жаль Люка. Снова не подумав, я протянул ему бутылку. Он только фыркнул, мотнув головой, но не обиделся. Немного помолчав, продолжил:
— Я не собирался так прожить жизнь, — он развел руками и посмотрел на меня. — Но та история с Леей, потом с отцом, надолго выбила у меня почву из-под ног. Единственное, за что я смог зацепиться, — учение джедаев — я нашел в нем опору, утешение, способ обо всем этом не думать, — он грустно хмыкнул. — Так я стал религиозным фанатиком. Так было проще, — он помолчал, печально глядя перед собой. — Позже я встретил женщину… Я полюбил ее, и взаимно, — он прикрыл глаза, по его лицу пробежала тень скорби. — Но я уже слишком далеко зашел в своей фанатичной вере и не позволил себе…
Он не закончил и закрыл глаза, резко выдохнув. Я заметил, что Бен поднялся и уже не смеется. Только внимательно смотрит на дядю. Люк взял себя в руки и продолжил совсем глухо:
— А потом она погибла. И я стал настоящим джедаем, — он криво усмехнулся. — Никаких. Мешающих. Привязанностей.
Он произнес эти слова так горько, что я вздрогнул. Передав Бену виски, я помял в пальцах сигареты, думая о том, насколько мощным был бы их клан, насколько иначе сложилась бы судьба галактики, если бы Энакин Скайуокер имел возможность воспитать своих детей. Меня передернуло от осознания, каково это — быть человеком, на плечах которого лежит груз ответственности за всю галактику… Я покосился на Бена. Тот задумчиво смотрел вроде бы и на Люка, но в то же время куда-то в сторону. Я мотнул головой, сбрасывая наваждение, и в попытке разрядить обстановку протянул ему пачку.
— Будешь?
Он, похоже, не сразу меня услышал. А поняв, что я ему предложил, как-то странно смутился.
— Эм. Я не знаю, Дерек, — он помялся. — Я никогда не пробовал.
Я вытаращился на него. Даже Люк фыркнул.
— Да ладно! — я нащупал выход из этого грустного разговора и не собирался упускать этот шанс. — Что вы там без меня в лагере делали?
Бен притворно насупился.
— Ну давай уже. Тебе бы только насмехаться! — и отобрал у меня пачку.
С деловым видом, будто каждый день это делал, зажал зубами сигарету (видимо, у Хакса подглядел) и, щелкнув зажигалкой, сразу же глубоко затянулся. Люк вскинул было руку, но понял, что опоздал и, расхохотавшись, едва не свалился со своего насеста. Надрывный кашель Верховного лидера на базе не услышал, наверное, только глухой.
Я протянул руку и постучал его по спине, забирая сигарету. Он всё продолжал кашлять, и я решил повременить с комментариями, пока он немного не отойдет. Покрутил сигарету в руках, пытаясь вспомнить, когда в последний раз сам курил. Внезапно меня будто отрезало от реальности. В висках зашумело и я, прикрыв глаза, привалился к стене — опять возвращались воспоминания.
— Пиви, есть сигареты?
Пилот переключает полет нашего небольшого шаттла на автоматику и идет ко мне. Я специально попросил, чтобы мою койку разместили поближе к кабине, — быть одному во время этого перелета мне не хотелось.
— Ты же не куришь, Дерек, — он на ходу вынимает зубами сигарету из пачки, подкуривает и протягивает мне. Я глубоко затягиваюсь и ухмыляюсь в ответ, выпуская дым через нос:
— Как ты там говоришь? Если есть в кармане пачка сигарет, значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день? — я пытаюсь шутить, но в моем состоянии вряд ли это смешно звучит.
Пиви только фыркнул в ответ и тоже закурил.
Сегодня парень нетипично для себя тихий. Я могу понять почему, но мне всё равно не по себе. Он приклеился ко мне в последний год моей службы. Невыносимо болтливый, но гениальный техник, которого невесть какой прихотью занесло в армию: Пиви всегда отшучивался, что просто хотел стать нормальным мужиком. Из несуразного полноватого недоразумения солдат был такой же, как из меня танцовщица стриптиза, но именно он вытащил меня из того боя на себе. Меня передернуло от воспоминаний.
Мы уже завершили миссию на одной из малообитаемых планет: достали яйца какого-то жутко редкого ящера, которого хотела выводить в лабораторных условиях одна суперзашифрованная команда ученых. Я возглавлял ту вылазку, и, естественно, уходил с планеты последним, вся команда была уже на транспортнике. Я уже ступил на рампу, когда из кустов на меня ломанулось нечто, состоящее целиком из худых волосатых конечностей и глаз. Я поспешно отступил дальше от корабля — не хватало, чтобы тварь туда забралась, но за первой повалили еще сородичи — несколько десятков. Бойцы бросились мне на выручку, и поначалу мы справлялись, отстреливая их с приличного расстояния, но стоило им приблизиться, как началось светопреставление. То, что больше всего напоминало пауков, бросалось на людей и жрало их живьем. Я никогда не слышал, чтобы люди кричали так, как те, до кого пауки добрались первыми. Из десяти солдат, что бросились мне на выручку, пятеро погибли сразу, остальным я крикнул отступать, передав пилоту, чтобы готов был стартовать немедленно. Четверо успели уйти, но один споткнулся и упал. Я кинулся поднимать его, но ближайшая тварь развернулась к нам и плюнула. От боли я потерял сознание, очнулся уже на закорках у Пиви, когда он затаскивал меня на корабль. Правая часть груди и рука горели от боли такой сильной, что я не сдержался и закричал. Последнее, что я увидел — останки того самого солдата, что так неудачно споткнулся — кислота разъела верхнюю часть туловища до такой степени, что узнал я его только по нелепой позе, в которой он так и остался лежать.
Последующие несколько месяцев я помнил плохо. Я был командиром и служил без нареканий, поэтому наниматели поначалу пытались меня лечить со всей ответственностью. Но когда стало понятно, что все процедуры и манипуляции максимум, что могут — это замедлить действие кислоты, что разъедала мою правую руку и грудь, мне откровенно предложили — либо везем тебя к родным, снимая с себя всю ответственность, либо «укол милосердия». Родных у меня не было, но и закончить свою жизнь от укола на казенной койке мне тоже не хотелось. Так что я дал нанимателям координаты лагеря Люка, как друга семьи. Так я оказался вместе с Пиви на стареньком шаттле, который ему выделили для доставки умирающего меня «домой». К чести нанимателей нужно сказать, что медикаментами и обезболивающими меня обеспечили еще на месяц жизни и выплатили всю зарплату, большую часть которой я тут же перечислил в уплату долга за лечение родителей. Без долгов и умирать спокойней.
— Так куда мы летим? — прервал затянувшееся молчание Пиви.
— К Люку Скайуокеру в лагерь, — я ответил автоматически, отвлекшись на другие мысли, и тут же от досады прикусил язык. Но Пиви услышал и прямо-таки взвился.
— Тот самый Люк Скайуокер?! Легендарный джедай? — я скривился, обезболивающие уже начали отпускать, — но кивнул. Пиви аж взвизгнул от радости: — Так он сможет вылечить тебя, Дерек?! Я читал! — он подскочил и начал носиться по кабине. — Я знаю, что джедаи так умеют.
Я хотел возразить, а потом подумал, что пускай лучше он считает, что для меня еще есть надежда. Я же сам откровенно сомневался в том, что Люк станет меня лечить. Но на такой случай, или, если боль станет совсем невыносимой, меня все-таки снабдили «уколом милосердия»: серебристый шприц в отдельном футляре отдыхал в моей объемистой аптечке в ожидании своего часа.
— Вполне возможно, Пиви. Для этого и летим, — я старался говорить как можно уверенней, а он, простая душа, повелся и радостный бросился за штурвал: шаттл уже был в атмосфере планеты.
Когда мы подлетели к лагерю, я уже понял, что мне не повезло. Толпа учеников высыпала за ворота навстречу нам. Значит, Люка на планете нет. Крифф!
— Пиви, сделай кружок и приземлись, пожалуйста, во-о-он там, — я указал на опушку леса в километрах пяти к северу от лагеря. Он вскинул на меня глаза.
— Дерек, но зачем?! Как ты доберешься оттуда со своими ранами? Смотри, тут же прямо возле ворот сесть можно!
Я поморщился: прости меня, Пиви, — и вторгся в его сознание, сразу же ощутив знакомый укол головной боли.
— Ты посадишь корабль там, где я тебе указал. Ты высадишь меня и сразу же улетишь с планеты. Ты подчистишь бортовой журнал и скрытые устройства слежения на корабле. Ты сам забудешь, куда отвез меня. Ты будешь уверен, что я нашел помощь.
Пиви повторяет за мной слово в слово, как дроид, и в точности выполняет мои указания. Перед тем как выйти, я коротко сжимаю его плечо на прощанье.
— Спасибо.
Оставалось надеяться, что слезы в его глазах, затуманенных внушением, мне почудились.
Стараясь не думать о том, что делать дальше, силясь отодвинуть адскую боль в руке на задний план, я принялся торопливо разбивать лагерь — сначала палатка, потом лекарства. Я успею, уверял я себя, я успею. И только рухнув у входа в поставленную палатку уже абсолютно недееспособным от боли, я понял, что просчитался.
Я прихожу в себя от того, что кто-то разматывает мою рану. Боль адская, но сознание почему-то вернулось. Хотя бы частично, потому что говорить я не могу, лишь мысленно молю тех, кто сейчас разматывает бинты, прекратить. Вид разъедаемой кислотой плоти не для слабонервных. Как и запах. Без лекарств процессы разложения ускорялись, и рана начинала вонять немилосердно.
Похоже, я начал бредить, потому что мне казалось, что чьи-то пальцы легонько придерживают меня за виски, а голова покоится на чем-то мягком, будто… будто на чьих-то коленях…
— Он переживает, что вид его раны травмирует нас, — звонкий девичий голосок буквально озвучивает мои мысли. — Это яд гигантского паука. Медицина бессильна против него, — снова тот же голос, медленно, задумчиво.
Я чувствую чье-то невесомое присутствие в своей голове и заставляю себя открыть глаза. Передо мной маячит смутный образ совсем юной девушки с каштановыми кудрями. Я бездумно улыбаюсь ей. Девушка смешно хихикает и выдает:
— Он думает, что я ангел, а он уже умер.
Кто-то рядом с ней насмешливо фыркает, а третий голос обеспокоенно спрашивает:
— Вел, ты справишься с этим сам? Рана очень серьезная. Ты начни, а я подхвачу, когда ты устанешь.
Этот голос я узнаю, хоть он и звучит совершенно иначе, чем когда я слышал его в последний раз. Бен.
— Он узнал тебя, Бен! — радостно провозглашает девушка, но другой голос не дает ей продолжить:
— Зира, усыпи его, пожалуйста. Когда я начну, ему будет очень больно. Хватит с него и того, что он сейчас ощущает.
Я вижу, как девушка, Зира, кивает, но тут в поле моего зрения оказывается другое лицо. Мне сложно разглядеть черты, перед глазами все плывет, — только темные волосы и глаза. На лицо наслаивается образ из моих воспоминаний, и я слышу, как Зира тихо всхлипывает, а Бен кладет мне руку на лоб и твердо произносит:
— Мы вытащим тебя, Дерек, слышишь? Ты не умрешь, дружище.
Следующее, что я осознаю — как прихожу в себя по частям в незнакомом месте: простой барак с рядами коек у серых стен. Судя по тому, что во мне торчат какие-то капельницы-трубки, это — примитивный, но все-таки медблок.
— Ты как?
Я с трудом поворачиваю голову на звук и тупо смотрю на парня, что сидит рядом с моей койкой. Не сразу я узнаю в нем Бена.
— Крифф, а ты вырос! — я понимаю, что несу чушь, но мозг отчаянно не хочет снова работать.
Он терпеливо смотрит на меня. Я прикрываю веки, стараясь сосредоточиться на ощущениях: тело будто раптор пожевал, но боли нет. Яда, разъедающего плоть, я тоже не чувствую.
— Жить буду, — я открываю глаза, взглянув на него в упор. — Спасибо, Бен.
Он как-то рвано выдыхает и нервно улыбается, а потом утыкается взглядом в свои руки — он действительно здорово вырос и сильно изменился, хотя в чем-то по-прежнему сквозят черты ребенка, которого я знал когда-то. Уши, по крайней мере, точно прежними остались. Я усмехаюсь воспоминаниям и прокашлявшись, спрашиваю:
— Как сам?
Он долго молчит, а потом поднимает на меня взгляд, полный боли и вызова.
— Я внук Дарта Вейдера!
Естественно, я знал об этом — скандал с Леей Органой прогремел на всю галактику. Возможно, если бы мои мозги, наконец, заработали, я бы понял, что он хотел сказать интонацией, с которой он это произнес, но я додумался лишь до того, чтоб развести руками, а скорее, рукой — правая только дернулась нелепо — и вопросить:
— Поздравляю?
Он несколько секунд на меня таращился, а потом осторожно как-то спросил:
— Ты не боишься меня?
Я только фыркнул. Ну, присоединился к родителям-героям войны и дяде-джедаю дед-ситх. Где трое, там и четвертый безумный родственник. И что это меняет? Вслух же я спросил:
— С хера б это?
Бен смотрел на меня пристально несколько секунд, а потом вдруг расплылся в улыбке.
— Дерек…
— А потом появился я и, как всегда, всё испортил, — сарказма в голосе Люка хватит на десятерых.
Я открыл глаза, выпадая из воспоминаний. Люк восседал на своем месте, уперевшись локтями в колени, и чересчур увлеченно разглядывал свои сапоги. Бен стоял, небрежно облокотившись о стену, и с улыбкой смотрел меня.
— Да, Дерек, рана была жуткая. Зира всё порывалась в обморок упасть, пока мы с Велом по очереди тебя латали. Он еще потом сутки спал, — Бен покосился на Люка. — А ты, кстати, нам здорово помог, когда вернулся. Мы бы не справились без тебя, Люк, — последнюю фразу он произносит с нажимом. Похоже его, как и меня, растрогала откровенность призрака.
— А мне ты рассказал, как руку восстановить. Если бы не твои советы, пришлось бы ампутировать, — я вторю Беновым интонациям, и Люк неуверенно поднимает на нас взгляд.
— Не всё было плохо, Люк, — Бен криво усмехается и пожимает плечами. — Иногда даже ничего.
Люк вздрагивает и несколько мгновений очень странно смотрит на него, а потом прикрывает глаза, и я вижу, как по его щеке катится одинокая слеза. Бен со своего места этого не видит — ну и хорошо. Я прокашливаюсь и Силой отбираю у Бена бутылку.
— Ну что, готов продолжить курительные опыты?
Его аж передернуло от отвращения.
— Ни за что! Гадость какая!
Я достал из пачки очередную сигарету — первая так и догорела, пока я вспоминал, сама собой у меня в руках, оставив маленький болючий ожог на пальцах, — и, издевательски усмехнувшись, закурил.
— Теперь твоя очередь быть учителем, Бен, — говорю, с наслаждением выпуская ароматный дым.
Он вскинул брови в немом вопросе.
— Покажешь, как молнию вызывать? — пояснил я. — Всегда хотел научиться.
Бен разулыбался так, будто всю жизнь только и мечтал, чтобы кого-нибудь учить.
— Ну конечно, Дерек, это совсем не сложно… — он начал было объяснять, но Люк его перебил:
— Бен, не здесь. На базе много чувствительных приборов. Если вы вдвоем начнете тут молниями бросаться, электроника полетит к криффу.
Тот закивал с серьезным видом, а потом вдруг радостно выпалил:
— А я знаю! Пойдем в лес!
Мы с Люком молча уставились на него, Бен пояснил:
— Там, где мы с Немзи сражались. Я как раз хотел сайбер Митси поискать. Вряд ли его забрали вместе с телом генерала. Люк, поможешь нам?
Тот кивнул в ответ, а потом помялся и выдал:
— А меня научишь? — и еще больше смутился от нашего закономерного удивления. — Энакин отказывается рассказывать, издевается, мол, раз я джедай, не пристало мне ситхские техники знать.
На этот раз мы с Беном приложили огромные усилия, чтобы не заржать.
Спустя полчаса мы добрались до той самой опушки. Грязные по самые уши — почва на Бату после череды снегопадов и ливней достигла почти жидкого состояния, хорошо, мы хоть вовремя успевали охране глаза отводить. Люк уже ждал нас там, великодушно сразу же указав на втоптанный в грязь десятками сапог сайбер Митси. То-то парень обрадуется. Новый клинок в синхронизированную пару к старому сделать очень сложно, практически невозможно, тем более, что в клинках Митси был один и тот же кристалл, расколотый пополам.