Но результат ведь тоже важен, в этом Вескер никогда не сомневался. Не ради него ли затевается всё в этом мире? А если результатом становится то, что ты стоишь разочарованный в больнице у медсестринского поста? Почему привычка не впускать никого за рамки неких границ в общении всё равно берёт верх? Почему нужно быть заложником своего образа?
Было уже совершенно не важно, найдутся ли ответы на эти вопросы. Ведь она ушла. А работа настойчиво требовала своего внимания. Вернув способность видеть какой-нибудь смысл в напечатанных цифрах и буквах, Вескер принялся изучать информацию, подгадывая лучшее время для встречи.
========== Глава 3 ==========
Разочарование вдруг постепенно сменяется лёгким раздражением. Ну да. Границы для того и существуют, чтобы ограждать. Ограждать от негативных последствий. Людям свойственно причинять друг другу боль. И чем ближе расположишь к себе кого-то, тем больнее будет тебе. В качестве профилактики и были созданы стены, за которые никому не дозволено было пройти.
Но почему, как она умудрилась их преодолеть? Сделать лишь один шажок на этой закрытой территории. Это было настолько неправильное чувство, когда думаешь об одном и том же человеке дольше положенного, при этом не зная о нём ничего. Даже имени. Почему она тоже так искренне радовалась той второй встрече?
Вескер снова и снова прокручивал ту короткую сценку в больнице, восстанавливал по деталям её фигуру перед глазами, пытаясь уличить во лжи, зачем-то пытаясь уличить её во лжи… Но ничего не выходило. Незнакомка спутала все карты, заставила сомневаться в сложившихся за много лет принципах, прочно засела в голове, заполняя собой все мысли. Она ведь даже ничего не успела сделать или хотя бы сказать что-то такое, что оправдало бы её присутствие у него в сознании.
Это походило на какой-то бред. Может быть, это чья-то шутка? Может быть, она на самом деле шпионка ФБР? Чем же он тогда себя выдал?
— Надоело… — он запрокинул голову на спинку скамейки, на которой сидел последний час.
Сидеть одному в зоопарке и без того было достаточно неловко, но городской чиновник назначил встречу именно здесь. Сказал, что будет гулять с женой и детьми, а потом «случайно» наткнётся на него, и они отойдут поговорить о якобы старых-добрых временах. Ничего не оставалось, кроме как согласиться на такую нелепую схему.
Хорошо, что было облачно, потому что солнце грозило вот-вот спалить всё под своими лучами. В будний день и дневной час было совсем мало людей. Но в зоопарке внимание привлекали не они, а сидящие по вольерам животные со всех уголков мира. От скуки и однообразных в последнее время мыслей захотелось вновь понаблюдать за зверьми и птицами. Как в действительно старые-добрые времена.
Подойдя к вольеру с гепардом, Вескер пытался высмотреть пятнистого хищника, но его нигде не было видно.
— Он под кустом прячется, на дальней стороне, — послышался рядом голос. Знакомый мягкий голос.
Можно было даже не поворачиваться, чтобы убедиться в достоверности своего предположения. Ведь этот голос последние дни бесперебойно звучал в голове в дополнение к визуальному облику.
Но не посмотреть было невозможно. Хотелось полюбоваться этими огненными прядями ещё раз. Солнце не пряталось за облака. Оно спустилось под них. Приняло человеческий облик и подошло к нему. В очередной раз.
На ней были тёмные очки. Надо же, почти такой же формы, как у него. Вескер покачал головой, не веря в происходящую реальность.
— Вот уж не думала, что увижу здесь тебя, — совершенно непринуждённо говорила знакомая незнакомка, — Развлекаешься?
— Не совсем. Скорее, пытаюсь развлечься.
— А что мешает?
— Работа.
— Ты работаешь в зоопарке? — вновь удивлённо усмехнулась она и осмотрела Альберта с ног до головы. Не походил он на местного рабочего.
— На самом деле я могу работать в любом месте. Моя работа не привязана ни к какому конкретному месту, — зачем-то объяснял он. Зачем?
— Интересно, наверное, каждый раз работать в разных местах. Не успевает надоесть, — эх, если бы она была права на сей раз. Главным минусом этой грязнейшей работы на свете был её смысл, а уж стоило ли говорить о том, как легко нужные люди соглашаются где-нибудь подыграть или промолчать в нужный момент, стоит посветить у них перед глазами пачкой зелёных. Нет, это надоедает быстрее всего.
— Ну, а ты хотя бы развлекаешься?
— Да. Давно хотела побывать здесь. Только животных всё равно жалко. Сидят за решётками, и все на них каждый божий день смотрят.
— Но тебе всё равно нравится смотреть?
— Смешанные чувства. Они все, конечно, очень красивые и милые, но одновременно такие несчастные из-за того, что взаперти.
Да, всё правда. Всё до последнего слова правда. Всё, как есть.
Кто же послал эту солнечную девушку? Для чего? Почему она так уверенно ломает чёртовы границы, не делая при этом ничего? Такая непринуждённая и непосредственная, без лишней наглости и чрезмерной скромности. Глаза сами возвращались к её силуэту. Обычная стройная фигура, простая, но гармонично подобранная одежда, огненные волосы…
Она повернулась к нему в ожидании какой-нибудь реплики посреди повисшего молчания. Никакой фальши. Кристальная чистота. Сердцебиение ускорялось с каждой секундой, что она смотрела на него.
— Может быть… — наконец-то подобрал слова Вескер, — Может хочешь встретиться где-нибудь ещё?
И она улыбнулась. Плавной линией, вместе с которой черты лица приобретали самое идеальное сочетание. Разве можно так нещадно разить в самую душу? Беспощадно разрушать высокие стены, не прилагая никаких усилий?
— Я не против. Как насчёт набережной завтра вечером?
— Договорились, — до завтра ещё столько времени, а с ней хотелось быть рядом как можно дольше, — Так забавно, — усмехнулся Альберт, — мы уже договариваемся о свидании, но так и не узнали имён друг друга.
Девушка легонько рассмеялась. Ситуация явно забавляла и её тоже.
— Эрин Мюллер, — она протянула руку.
— Альберт Вескер, — а он пожал её, в тайне не желая отпускать.
— Вот мы, наконец-то, познакомились. Пройдёмся немного? — чёртов чиновник со своим идиотским планом… Но это дело было слишком важным, чтобы испортить встречу и уж тем более, чтобы она не состоялась.
— Прости, но в этом месте у меня встреча. Далеко отойти не могу.
— Значит будем ходить здесь, — невозмутимо предложила Эрин.
Переходя от одного вольера к другому, они зачитывали информацию о находящихся в них животных и наблюдали за ними, делясь впечатлениями. В этом действительно было так мало смысла. Но сейчас имело огромное значение. Вескер подумал, что даже если бы они просто стояли на одном месте посреди пустыря, это имело бы ровно такой же смысл и столько же значения.
Драгоценные минуты шли вперёд. Время всегда коварно шло только вперёд и никуда больше. На дорожке показалась теперь уже не долгожданная персона в окружении жены и маленьких детей. Вот и вырисовывался результат очередного неожиданного столкновения с девушкой — разочарование от того, что встрече пришёл конец.
— Ох, кто у нас здесь! — попытался сыграть удивление немолодой чиновник. Вескер отметил, что театр по нему не плачет.
— Кажется, сегодня все рады тебя видеть, — тихо хихикнула Эрин.
— А я был рад только до этого момента, — негромко отозвался Альберт, — Мне нужно идти, — хотел бы он не отрывать взгляд от неё. Не обращать внимания на приближающегося мужчину. Но нельзя.
— Тогда до встречи завтра, — по-прежнему непринуждённо пожала плечами она.
Эрин не казалась расстроенной прощанием. Ей всё равно? Нет-нет, она просто живёт процессом и будет ждать его продолжения завтра. И Альберт признался, что ему стоит начать то же самое.
========== Глава 4 ==========
Эрин в самом деле была с головой погружена в происходящее вокруг, стараясь не думать о злом роке. Судьба слепа, нет никакого смысла искать причину тех или иных вещей, что случаются с тобой, особенно плохих вещей. Болезни выдаются ею всем без разбора, все врачи поголовно советуют не зацикливаться на поиске причины своих недугов.
Но пока никакого диагноза нет. Нет даже никаких симптомов, а значит нет поводов печалиться. Не в её характере придаваться унынию, жалеть себя и опускать руки. Жизнь продолжается. Точнее, она бьёт ключом, стоит внимательнее присмотреться вокруг. Забавные совпадения, что несколько раз свели её с этим интересным мужчиной тому прекрасное доказательство.
Ещё тогда, в первый раз, он показался ей достойным чуть большего внимания, чем просто сосед по барной стойке. А уж когда он хладнокровно заступился за неё перед расфуфыренным пьяницей, то Эрин почувствовала необычайное спокойствие. Она запомнила тот ледяной взгляд голубых глаз, который был вообще-то адресован тому мальцу, но задержавшийся чуть дольше нужного. Точно не банкир.
А в больнице что? Какое-то очень важное дело. Он выглядел таким строгим и в целом деловым. Ей даже не хотелось его беспокоить, но он сам был явно не против. До того не против, что даже улыбнулся, хотя Эрин показалось, что вряд ли она способна вызвать у такого человека улыбку. Сколько напряжения тогда зависло в воздухе, когда Мюллер была вынуждена оставить его.
Совсем непредсказуемое его появление в зоопарке окончательно убедило Эрин, что всё это не просто так. Жизнь упорно продолжала предлагать знакомиться и общаться с интересными людьми, поэтому она без раздумий согласилась на свидание. Глупо игнорировать эти предложения, а потом корить себя за упущенные возможности.
Интересно было, кто же этот Альберт Вескер. Очень деловой человек, весь в работе — это видно по тому, как отчаянно он хочет от неё отвлечься. Эрин легко смогла это распознать, и ей было бы очень приятно вытащить таинственного молодого мужчину из пучины ежедневных обязанностей.
На набережной было прохладно от тени густых деревьев и дувшего с реки ветерка. Мюллер предусмотрительно взяла с собой лёгкую кожаную куртку, чтобы не позволить себе замёрзнуть.
Эрин не видела, с какой стороны он подошёл, но да это и не важно.
— Привет, — раздался низкий голос рядом, — Я не опоздал? — он торопливо взглянул на часы.
— Привет! Нет, я просто решила заранее немного прогуляться.
— Не любишь сидеть на одном месте?
— Ну, это зависит от настроения. Иногда можно и на диване поваляться в приступе лени.
Сумерки совсем скоро сменятся вечерней темнотой, которую будут пытаться рассеять уличные фонари. А ветер резче вздымать с асфальта пыль и песок.
— Да, иногда можно и полениться. Но только иногда, — пока всё соответствовало уже знакомому образу, но Эрин хотелось знать больше.
— Чем ты занимаешься, Альберт? Кто назначает тебе встречи в зоопарке? — в её голосе было много доброй иронии, что не могло не радовать Вескера. Однако к её сожалению, много болтать ему нельзя.
— Да так, банальная посредническая работа. Заключать разные контракты со всеми, с кем только можно их заключить, — когда он шёл на набережную, то знал, что придётся много не договаривать или переиначивать фразы. С одной стороны, эта повседневная ложь во всём её многообразии уже порядком поднадоела, с другой — говорить прямолинейную правду опасно настолько, насколько даже сам Вескер боялся представить, — А ты? Учишься или работаешь?
С первых секунд Альберт приметил, что Эрин гораздо моложе него, но значения это никакого не имело. В конце концов, тот же Биркин уже стал отцом, а до сих пор бывало вёл себя, как ребёнок. Это было забавно ровно до того момента, когда необходимо было возвращать его в работоспособное состояние для блага всей Амбреллы.
— Стоит начать с того, что я в принципе не отсюда. Я прилетела из Эдонии, это в Европе, — Вескер не на шутку удивился, насколько качественным было её произношение, не считая едва уловимого акцента, в той или иной степени присущего многим жителям Штатов, — А у себя дома я учусь. На архитектора.
— У тебя отличный английский, — не мог не заметить Альберт, — Но что привело тебя сюда?
Все карты, особенно чёрные, не хотелось раскрывать сразу же. Всё-таки они не на допросе.
— Нужно кое-что узнать. Пока не могу сказать об этом.
Вескер, тем не менее, был совершенно не против, чтобы каждый сохранил немного тайн. Но долг офицера службы безопасности велел удостовериться, что речь не идёт об Амбрелле. Только узнать нужно аккуратно, не испортив всё и вся излишним нажимом.
— Что-то по учёбе? А то я мог бы помочь.
— Нет-нет, это личное. Скоро точно смогу сказать, если захочешь.
Нет, не об Амбрелле. О таких вещах сообщают только нужным людям, а не тем, с кем ходишь гулять по набережной.
Набережная была длинной, что не могло не радовать. Эрин много рассказывала о жизни в Эдонии, что времена бывали и лучше, но граждане стараются не унывать и держатся на плаву. Тот факт, что у её семьи нашлись средства на полёт в Америку, говорит о пока ещё терпимой ситуации.
Вескер внимательно слушал, сопоставляя все преодолеваемые этой неутомимой девушкой тяготы и её бодрый настрой. Трудности закалили её. Как и много препятствий пришлось пройти ему самому, прежде, чем сформировать характер, с которым можно успешно творить самые циничные дела. Но от бездушности можно устать, как последние месяцы стал подмечать Альберт. Когда кругом, за редким исключением, одни мерзавцы, эгоисты и лицемеры, вера в человечество теряется, а искренность кажется фальшивкой. Быть может это и есть тот ответ на вопрос, почему Эрин самым натуральным образом контрастирует с действительностью.
Этой человеческой простоты, незапятнанной деньгами, роскошью и нарциссизмом, порой так не хватало. Когда можно не скрываться под маской, когда не нужно притворяться, что тебе интересно и приятно разговаривать. Кроме того, из её рассказов стало ясно, как во многом они, оказывается, похожи. В том, что людям не хватает смелости, что природа красивее зимой, что все беды из-за жадности, что кофе из автоматов не кофе.
Но коварное время неумолимо шло вперёд, забирая секунду за секундной. У него было только одно это правило, а как распоряжаться отведёнными мгновениями — дело сугубо человеческое.
Когда совсем стемнело, Вескер проводил Эрин до дома, в котором она снимала комнату. Они не забыли назначить ещё одну встречу в ближайшее время.
Предвкушение нового шанса увидеться приятным теплом разливалось по телу. Для каждого это теперь имело свой смысл. Для Эрин — наслаждаться продолжающейся жизнью и впитывать каждый её радостный момент. Для Вескера — убеждаться, что не все кругом обезумевшие от своих пороков существа и что он сам не очерствел настолько, чтобы перестать верить в человека, как вид и даже нечто большее.
Узнавать друг о друг всё больше и больше нового, но при этом видя своё отражение, было очень необычным опытом. Нет, не во всём они сходились во взглядах, что совершенно нормально. Разве что некоторые заявления Эрин казались Вескеру по-детски наивными и требовали корректировки, пока им не пришлось столкнуться с жестокой реальностью. Это было так странно, что выросший не в самой благоприятной среде человек сохраняет малооправданные надежды на исправление жизни в своей родине чуть ли не силой мысли. Мол, стоит появиться правильной идее, и все тут же осознают всю неправильность своего образа жизни.
Но это не мешало просто проводить время рядом, задерживая взгляд и не встречая никакого возмущения. В тайне желая, чтобы случайные соприкосновения пальцев при передаче банки с газировкой происходили чаще. Чтобы в один день дождь поскорее закончился и можно было выйти на прогулку по улице, а другой — чтобы он подольше лил и можно было задержаться в кафе.
Вескер не заметил, когда она захватила его разум полностью. Но, едва поймав себя на этой мысли, сообразил, что это опасно, по-настоящему опасно. Всего хорошего в меру, одержимость — тяжёлое состояние, а трезвость ума на его работе жизненно необходима. Он старался не вспоминать об Эрин на работе, тем более, что это иногда было по-своему противно. Противно смешивать в голове светлый образ и жестокую угрозу местному журналисту убийством его шестилетнего сына.